Как сыграть ангела Не будьте равнодушными. Это лучшее, что вы можете сделать в жизни

Как сыграть ангела

Не будьте равнодушными. Это лучшее, что вы можете сделать в жизни

Я не могу не написать этих страниц, иначе все, о чем бы ни говорила, будет незаконченным… Даже если не успею о ком-то или о чем-то другом, все равно последние силы и время должны быть отданы главному, что поняла, в надежде, что это поможет понять еще кому-то…

Я прожила не такую уж долгую, но очень наполненную жизнь, видела в ней все: радость и боль, смех и печаль, счастье и горе, большой труд и большой успех. Я счастливый человек, счастливая мать, счастливая дочь, женщина, друг, актриса. У меня были замечательные партнеры и замечательные роли, у меня было и есть многие и многое.

Но все, что происходило раньше, лишь прелюдия событий последних пяти лет. Моя жизнь, мои роли, встречи с людьми и познание самой себя были, теперь я точно в этом уверена, только подготовкой к пониманию последних лет, чтобы не прошла мимо, чтобы захотела помочь, поставила славу и известность на службу делу, поглотившему нас с Робертом целиком.

Конечно, я пишу о работе с ЮНИСЕФ в качестве посла доброй воли.

Я давно участвовала в сборе средств для ЮНИСЕФ, но только с осени 1987 года стала сотрудничать с этой организацией по-настоящему. Как же это поздно!

Осенью того года нас с Робом пригласили сначала в Макао в качестве почетных гостей на Международный музыкальный фестиваль, один из концертов которого проходил в пользу Детского фонда ООН. Я смеялась:

– Роб, если приглашают почетными гостями к детям, значит, пришла старость.

После фестиваля в Макао мы поехали в Токио участвовать в концерте Всемирного филармонического оркестра, где также собирались средства для ЮНИСЕФ. Там нас встретила замечательнейшая женщина, умный, бесконечно добрый человек – Криста Рот. На мое счастье, мы подружились на всю жизнь, мою такую короткую жизнь. Я очень жалею, что это произошло только в 1987 году, потому что знакомство с Кристой открыло для меня новую страницу, пожалуй, самую полезную, только она оказалась совсем недолгой.

Криста координирует многие программы ЮНИСЕФ, а в Токио организовала все наше пребывание. Первая же конференция показала, что меня еще помнят, и поэтому я могу многим помочь ЮНИСЕФ. Мы собрали немало средств, но еще больше сами узнали о работе Детского фонда, о его заботах и нуждах. Как можно было жить, не ведая о том, что такой организации нужна действенная помощь?!

Дома мы с Робертом не могли найти себе места, казалось, что, зная о бедствиях детей, счастливо и безмятежно жить в «Ла Пасибле» просто преступление.

– Роб, мы должны помочь.

– Я всегда с тобой, Одри.

Вот уж в этом я не сомневалась, Роб – мое счастье и спасение.

Криста была очень рада такому решению – использовать мою известность для пропаганды помощи ЮНИСЕФ, сбора благотворительных пожертвований, стать медиасимволом организации… Полгода я этим и занималась, но чувствовала, что чего-то не хватает. Рассказывать журналистам о нуждах голодающих детей, конечно, полезно, но я вдруг поняла, что должна все увидеть собственными глазами.

Яркий пример для меня – Дэнни Кэй, знаменитый американский актер, он стал первым послом доброй воли ЮНИСЕФ. Дэнни ездил по всему миру, но не только ради пресс-конференций или выступлений, он бывал в районах бедствий. К сожалению, Кэй весной того же года умер от сердечного приступа.

Задумавшись, я поняла, что именно так и должна работать на ЮНИСЕФ – не рассказывать с чужих слов о детских страданиях, не показывать чужие фотографии, а все увидеть своими глазами. Роберт поддержал мое решение. 1 марта 1988 года я подала заявление с просьбой назначить меня послом доброй воли и разрешить поездки в районы бедствий. Я объясняла, что многое испытала на себе во время оккупации, что бывала в Африке, конечно, в хороших условиях, но понимаю, что далеко не все там живут так же, что прошу позволить самой увидеть положение и попытаться помочь, но не потому, что не доверяю работникам ЮНИСЕФ, а потому, что увиденное своими глазами сумею передать другим более эмоционально.

Условие было только одно: со мной везде должен ездить Роб.

Сначала чиновники, согласившись сделать меня послом доброй воли, все же пришли в ужас: звезде, да еще и женщине, нужно создавать особые условия, а иногда это просто невозможно. Пришлось с ними поспорить:

– Мне не нужны никакие особые условия, я буду как все ваши работники.

– Но они экономят буквально на всем, ведь для организации дорог каждый доллар.

– Я не транжира, могу ездить вообще за свой счет.

– Нет, расходы по поездке оплачивает организация, просто кондиционеров или биде в номерах не будет.

– Каких биде?

Вот тогда я услышала о журналистской «утке» по поводу установки в моем номере в Конго биде, когда снимали «Историю монахини». Пришлось рассказать, в каких условиях мы жили и как перед этим мерзли в кельях настоящих монахинь, а также о том, как сидела в подвале с крысами и пухла от голода в Арнеме.

– Но тогда была война!

Чиновник вздохнул:

– Война идет и сейчас, мадам. И дети пухнут тоже. Вернее, превращаются в скелеты.

– Тем более!

Моя настойчивость была вознаграждена. Уже через неделю, сделав массу прививок от всего подряд, мы с Робом летели в Эфиопию. В аэропорту Аддис-Абебы закончилась моя прежняя жизнь и началась совершенно новая. Это же сказал и Роб о своей.

Дальше были военные самолеты с мешками риса вместо кресел, чтобы сэкономить лишние килограммы и место. Я смеялась, что являюсь выгодным послом, потому что сама вешу немного и места занимаю тоже. Но довольно скоро смех застрял у нас в горле. То, что мы увидели в Эфиопии, потом повторялось во многих странах – Судане и Эквадоре, Вьетнаме и Бангладеш, Гватемале, Кении, Гондурасе, Сальвадоре и, конечно, Сомали… Таких мест на планете тысячи, побывать во всех невозможно, в Африке была страшная засуха, а в Бангладеш много людей погибло из-за наводнений, в Мексике эпидемия, а во Вьетнаме тысячи больных детей… Но везде одно и то же – детские глаза!

Это то, что мне снилось ночами, – детские глаза, полные боли и страданий, которые не знали, что такое счастье и беззаботный смех. Зато каким же счастьем для нас самих было, когда удавалось вызвать их ответную улыбку! Дети, которым просто неизвестно, что можно вдоволь есть и… пить. Дети, больше похожие на пособие по анатомии, чем на живых… Боль и страх в детских глазах! Шанс выжить появлялся только у тех, кто попадал под опеку ЮНИСЕФ, но нигде и никогда я не видела надписи: «Это программа ЮНИСЕФ». Его работники все делают, не афишируя свою труднейшую и эмоционально тяжелейшую работу.

Я не могла есть, потому что знала, что там тысячи и тысячи голодных детей. Но хуже всего – я не могла пить! Открывая кран у себя в «Ла Пасибле», мгновенно вспоминала, что тысячам детей во многих странах недостает чистой питьевой воды, они вынуждены пить воду сточных канав, а тысячи детей в странах Африканского Рога не имеют и такой! Обезвоженные, высохшие тела подростков, выглядевших пятилетними детьми, крошечные ручки обессиленных малышей, которые даже помощь не принимают, потому что разучились кушать совсем, ручка ребенка толщиной с мой большой палец… и глаза… Огромные, черные, полные боли глаза – это все, что от них оставалось.

Когда идут войны, больше всего страдают не те, кто воюет на фронте, даже если их ранят, не те, кто оказывает сопротивление на оккупированных территориях, а дети. Из-за войн взрослых детям достается больше всего! Спасите детей, без них у человечества нет будущего!

Мы правильно сделали, что отправились в районы бедствий сами. Стран и бедствий оказалось так много, ездить в них не физически, а эмоционально так тяжело, что без помощи Роба я бы не справилась. Он поддерживал меня каждую минуту и на выжженных просторах Африки, и в залитых дождями лесах Вьетнама, и в Мексике, и в Турции… всюду, и даже на встречах с журналистами и благотворительных мероприятиях. И еще неизвестно, где бывало труднее.

Удивительно, но бороться за души жертвователей оказалось не легче, чем смотреть в глаза несчастных детей. Сейчас, после почти пяти лет непрерывных разъездов и столь же непрерывных встреч, конференций, участия в телевизионных программах, бесед с видными деятелями и прочего, прочего, прочего… я могу сказать, что дело сдвинулось с мертвой точки. Я ни в коем случае не думаю, что это лично наша с Робом заслуга, в группе послов доброй воли тогда были Питер Устинов, Роджер Мур, Ричард Аттеннбоо и многие другие. Но больше всего делали «незаметные» работники ЮНИСЕФ, такие, как Криста Рот, на их плечах лежит основная тяжесть. Мне не перечислить всех, кто помогал, всех, кто работал и работает в ЮНИСЕФ. Я так гордилась своим красным паспортом посла доброй воли, это самый дорогой документ!

После моей первой поездки Юбер сказал удивительную страшную фразу:

– Одри, ты можешь ввести моду на благотворительность.

Я ужаснулась:

– Юбер, как ты можешь такое говорить?! Какая мода на благотворительность?!

Он возразил очень разумно:

– Одри, по всему миру люди стремятся подражать своим любимцам, если твоя популярность будет способствовать притоку средств на счета ЮНИСЕФ, замечательно. Но если вслед за тобой, пожертвовав, люди еще и задумаются над этими проблемами и почувствуют внутреннюю необходимость помочь – это будет лучшее, что ты можешь сделать.

Как же он был прав! Мы с Робом начали бесконечную череду встреч, интервью, заявлений, телепередач… все с целью пробудить у людей желание помочь. Можно встретиться с высокопоставленными чиновниками и, уповая на их совесть, убедить выделить дополнительные средства на какой-то проект, но куда нужнее заставить многих простых людей в Америке, Европе, Японии, в обеспеченных странах вспомнить, что не всем и не везде живется легко, и если взрослые часто виноваты в этом сами, то вины детей в их несчастьях и бедствиях нет никакой.

Иногда во время встреч нас охватывало настоящее отчаянье, но мы старались не подавать вида, убеждали и убеждали. Простые слова чаще дают куда лучший результат, чем громкие, эффектные заявления. Я научилась говорить четко и почти афористично перед камерами и просто, по-женски, на благотворительных встречах. София Лорен советовала:

– Покажи людям, что ты действительно чувствуешь, это подействует на них куда сильней хлестких фраз…

София умница.

Простой рассказ с показом кадров, на которых мы в разных лагерях беженцев и среди жертв бедствий, воздействовал на людей куда сильней самых подготовленных выступлений.

– К чему рожать детей, если их нечем кормить?

Резон в этом вопросе был. Если знаешь, что не сможешь прокормить дитя и оно погибнет в мучениях, может, лучше не давать ему жизнь?

Но я вспомнила слова Рабиндраната Тагора, что каждый рожденный ребенок – свидетельство того, что Бог не совсем разочаровался в человечестве. Он дарит нам эти свидетельства. Но лишь потому, что дети родились не в обеспеченной Европе, мы обрекаем их на смерть!

– Но ведь их можем прокормить мы, мадам. Разве у вас не найдется всего лишь щепотки риса в день для такого ребенка?

Она явно смутилась, отошла ворча:

– Они будут рожать, а мы кормить…

Но почти сразу отправилась к подносу и положила на него снятое с пальца кольцо с бриллиантом. Положила, украдкой оглянулась, словно стесняясь столь щедрого дара, и поторопилась затеряться в толпе. Над моим ухом раздался голос Роба:

– Люди не умеют жертвовать…

– Это пока. Они научатся.

– Хорошо бы.

Для большинства несложно и не жалко отдать деньги на благотворительность, люди готовы жертвовать, но… Куда сложнее не откладывать это на завтра или вообще на конец недели, а подняться и сходить в ближайшее представительство или банк. Вот если бы пришли сами…

Кроме того, жертвовать куда легче, когда это делаешь не один. Могу посоветовать: участвуйте в благотворительных акциях, причем не просто отправляйте деньги по электронной системе, а приходите на встречи, концерты, праздники. Вашей душе очень понравится то, как вы там себя будете вести.

Не раз замечала: после таких акций и пожертвований люди выходят из зала просветленными, словно очистились от каких-то грехов. Помощь вообще оказывать легко, а от души тем более! Не забывайте, что у вас для этого две руки: одна – чтобы помогать себе самому, а другая – чтобы помогать людям. Вторая должна быть куда более щедрой.

– Можно ли быть уверенной, что деньги не пропадут втуне? Столько мошенников развелось…

По моей просьбе на экране снова появляется кадр с Джейн среди живых скелетов.

– Переводите средства сразу на счета ЮНИСЕФ, за этих людей я ручаюсь. Те, кто видел такое, не смогут взять и пенса из предназначенного детям.

На глазах у многих дам слезы, мужчины, хмурясь, делают вид, что им срочно нужно позвонить или что-то посмотреть в записной книжке.

После окончания показа к банкоматам в вестибюле очередь…

Ну почему только вот такая демонстрация заставляет людей быть щедрыми?

Одна дама тихонько говорит другой:

– Боюсь, что не смогу сегодня принять душ, понимая, что этой водой можно было бы напоить сотню малышей…

А я боюсь, что это только сегодня. Через неделю она, может, и не забудет страшные кадры, но душ будет принимать спокойно. Я не осуждаю и не призываю нарушать правила гигиены только потому, что у других нет возможности их соблюдать. Я пытаюсь понять, как сделать так, чтобы людское милосердие не проявлялось лишь временами, чтобы к нему не приходилось взывать, чтобы мы не могли быть спокойны, пока на Земле несчастен хоть один ребенок.

Как пробудить людей от их нравственной спячки? Я никого не хочу заставлять, просто хочу, чтобы люди помнили, что они люди, все время, а не только когда их к этому призывают.

Намеренно не называю страны, потому что везде, где бы ни побывала, повторялось одно и то же: неважно, засуха или проливные дожди, зной или холод, везде жертвами были дети. Жертвами не бомб или снарядов, хотя и такое бывало, а голода и эпидемий!

В конце XX века человечество позволяет миллионам детей голодать, не просто недоедать, а превращаться в неспособные двигаться скелеты!

Ужасней всего в Африке, что там свое страшное слово говорит засуха.

– Где и нашли такие скелетики, чтобы сфотографировать?

Когда люди видят репортажи о лагерях беженцев, газетные статьи со страшными фотографиями, большая часть информации воспринимается как журналистская подтасовка.

У меня слезы брызжут из глаз, а голос становится металлическим:

– Уверяю вас, что журналисты щадят ваши нервы и снимают только то, что можно вынести без истерики. На фотографиях далеко не самые страшные случаи, реальность еще страшнее.

Вижу сомневающиеся лица и прошу показать то, чего мы не намеревались демонстрировать, чтоб не шокировать публику совсем.

На экране кадр со стервятником, ждущим смерти ребенка. Из зала голос:

– Неужели нельзя было помочь?

– Кому, стервятнику?

Возмущенный ропот, но меня уже не перекричать:

– Этот ребенок обречен, но он не одинок. Кому помогать сначала, если вокруг тысячи, понимаете, тысячи таких детей! Им нечего есть, им нечего пить! Они даже в три года не умеют ходить, потому что нет сил подняться на ножки! Они в десять выглядят на пять, а в пять лет младенцами!

Когда меня спросили, в чем же больше всего нуждаются районы бедствий, я ответила:

– В мире. Потому что только тогда наши грузы помощи могут дойти до тех, кому они предназначены. Только тогда можно вовремя привезти рис и питьевую воду, сделать прививки и спасти жизни миллионов малышей.

Это правда, иногда самым трудным было уговорить старейшин воюющих племен пропустить караван с грузом гуманитарной помощи. В Америке и Европе я известна и мое слово что-то значит, а в пустыне Сомали воюющим сторонам все равно, успешно или не очень я сыграла в каком-то фильме, где-то станцевала, получила «Оскара», там можно брать только личным обаянием.

– Я вас знаю…

Старейшина не успевает удивиться – откуда, как я продолжаю «атаку»:

– У вас лицо хорошего человека и заботливого отца. Мне знакомы такие лица. Вам ведь дороги жизни детей?

Его опаленное солнцем и изборожденное морщинами лицо уже тронула улыбка, он соглашается. Этим надо воспользоваться.

– Дети не виноваты в том, что творится на Земле. Позвольте нам привезти детям еду и воду. Ваши люди могут проверить любой из мешков и любую из канистр, там нет ничего, что могло бы помочь вашим противникам.

Но он еще не верит:

– Еда и вода нужна и нашим врагам тоже. Вы обещаете, что повезете детям, но можете не делать этого.

Я решаюсь на крайний шаг, от которого сопровождающие меня сотрудники безопасности просто хватаются за голову:

– Если вы не верите, то ваш сын может поехать с караваном, а я остаться здесь в качестве заложницы.

К счастью, он верит, и караван из нескольких машин, доверху набитых мешками с рисом и канистрами с питьевой водой, пропускают. Офицер безопасности качает головой:

– Мадам, прошу вас больше не делать таких заявлений…

Я понимаю, что едва не поставила его в очень трудное положение, и обещаю быть осторожней. Но дипломатические уловки применять не перестаю. За все время, что мы там работали, ни один караван не был разграблен и не попал не по назначению. Иногда помогала довольно простая просьба – нам пришло в голову просить защиты у самих воюющих, обращались сразу к обеим сторонам, говоря:

– Вот караван с едой и водой для детей и женщин. Половина одной стороне, половина другой, только не мешайте нам все доставить по назначению.

Но я поняла главное: можно сколько угодно снаряжать караваны, привозить и уговаривать их пропустить, можно выделять и собирать сколько угодно средств в помощь детям, но пока в этих районах не прекратятся военные действия, пока правительства воюющих стран или стран, подверженных стихийным бедствиям, не поймут, что должны заняться не собственными амбициями, а судьбами детей, ничего не изменится.

Вот это я пыталась донести до всех, с кем встречалась, перед кем выступала, к кому обращалась в своих репортажах: детям во многих районах Земли нужна помощь тех, кто живет более обеспеченно, но еще важнее для них мир! Хотелось крикнуть во весь голос:

– Люди, не губите свидетельства доверия к вам Бога!

Думаю, крикни я это, мой слабый от природы голос был бы слышен на всю планету. Но я уже не успею… Мой час почти пришел, может, хоть эти записи прокричат за меня?

Я была счастлива в этой жизни, может, поэтому Стивен Спилберг предложил мне сыграть ангела по имени Одри Хепберн в своем фильме «Встреча»? Играть ангела с собственным именем… такое, кажется, не удавалось никому. Мне удалось. Очень хочется верить, что эта последняя моя актерская роль в земной жизни не прервется в последующей. Когда люди умирают, они же куда-то деваются? Вдруг и впрямь будет ангел по имени Одри Хепберн?

Размечталась…

Совсем скоро Рождество, последнее в моей земной жизни. На него обещали собраться мои близкие и друзья, я приготовила подарки, поздравления… Это будет самое счастливое Рождество в моей жизни.

Я счастлива, хотя знаю, что совсем скоро уйду, я все равно счастлива, просто потому, что я была в этой жизни…

Не хочу прощаться в записях ни с кем, сделаю это наяву. Но хочу попросить прощения у всех, с кем у меня что-то не сложилось – работа, теплые отношения, дружба… Если я кого-то обидела, не оправдала надежд, то невольно, мне никогда и никого не хотелось обижать или осуждать. Я родилась и жила с огромной потребностью дарить любовь, к сожалению, это не всегда получалось.

Меня называли идеалисткой и романтиком. Пусть так, но я убеждена: дарить любовь всегда легче, делайте это, не задумываясь. Говорят, любовь – самый выгодный вклад, чем больше отдаешь, тем больше получаешь в ответ. Не в том дело: любовь самый уникальный вклад – чем больше ее даришь, тем больше рождается в вас самих. Если бы все это понимали, насколько легче было бы жить!

Любовь не всегда порождает ответную любовь, а вот на ненависть и злобу чаще отвечают тем же. Очень трудно любить тех, кто тебя ненавидит, в лучшем случае удается вежливо держать дистанцию и не отвечать на выпады. Будьте терпимы, и чужая ненависть утихнет.

Я не со всеми была одинаково сдержанна, но я старалась. У людей были тысячи причин меня не любить или на меня злиться, невозможно быть одинаково любимой всеми. Я хочу попросить прощения у тех, кому сама недодала внимания и любви. Теперь уже ничего не исправить, остается только каяться.

Я не мать Тереза, чтобы наставлять людей в их жизни, у меня самой немало грехов, но, когда стоишь одной ногой в вечности, многое видится иначе, суета отходит на задний план и непонятное становится таким простым и ясным. Жаль, что это понимание в конце жизни, а не в ее начале… Наверное, его нужно заслужить, приобрести жизненный опыт, чтобы это понимание возникло. Пути Господни неисповедимы, но как же они справедливы!

Пожалуй, вот это самое трудное – быть благодарной за все, что случилось в жизни, даже за обиды и потери. Не будь у меня пяти выкидышей, вдруг я меньше ценила бы Шона и Луку? Борясь за возможность иметь своих детей, научилась дорожить жизнями чужих. Пережив крах двух семей, по-настоящему оценила внимание Роберта. Страстно желая хоть малейшего одобрения и страдая от его нехватки в детстве, научилась быть приветливой с другими и терпимой к любым проявлениям нелюбви и раздражения.

Жаждала любви и научилась дарить ее всем, желала заботы, потому заботилась сама, ждала помощи и потому помогала…

Я всегда считала, что главное в жизни – любовь, не только между мужчиной и женщиной, матерью и детьми, любовь ко всем и всему, даже к тому, что не слишком приятно. Мама привила мне прекрасные нравственные принципы: думать прежде о других, потом о себе, быть приветливой, терпимой, сдержанной. Помню, однажды я сказала об этих принципах Софии, та согласилась и тут же возмутилась:

– Нельзя быть всегда сдержанной! Как можно быть сдержанной в проявлениях любви?!

Итальянская натура моей подруги подсказала ей верный вывод: в проявлениях любви сдержанными быть не стоит.

Если спросить меня, что было главным в моей жизни, я отвечу: дети и полученный опыт. Только потом работа, она, конечно, хороша, дала мне счастье общения с прекраснейшими людьми, дружбу со многими, но все же главное – она дала мне душевный и духовный опыт. Все мои друзья меня чему-то научили: быть сдержанной, как мама, одеваться, как Живанши, танцевать, как Астер, быть душевно щедрой, как Пек, передавать свои чувства в роли, как Несбитт, думать, как Циннеман, не стесняться своих чувств, как София, отдавать душу тем, кому очень нужна помощь, как Кристина Рот… Так можно продолжать до бесконечности. То, что я сейчас есть, – результат влияния моих друзей по всему миру, каждый из них слепил свою частичку Одри Хепберн, и если результаты вам нравятся, аплодируйте моим друзьям, это их заслуга, я просто училась.

Если бы каждого в жизни окружали такие люди, жизнь была бы прекрасной у всех.

Жалею ли я о чем-то? Да, очень жалею! Жалею, что поздно пришла в ЮНИСЕФ, поздно начала ездить в нуждающиеся страны сама. Столько лет прошло в спокойной безмятежности «Ла Пасибля». Мы с Робертом давным-давно могли бы поставить мою известность на службу помощи детям! Если у вас есть такая возможность, не тяните, не сидите спокойно в своих уютных домах, помогайте!

Я больше не могу писать, совсем не могу… Я никогда не ела много, но теперь не способна делать это совсем, у меня просто нет кишечника. От меня старательно скрывают, что повторная операция не удалась, что осталось совсем немного. Бедные мои мальчики – Роберт, Шон и Лука! Они думают, что умирать страшно. Нет, мне только жаль, что я не смогу быть рядом с ними наяву, но почему-то совершенно уверена, что смогу приходить на помощь оттуда… Сыграв единожды ангела, я убеждена, что таковым можно стать хотя бы для своих детей и любимых.

Я вернусь, я к вам обязательно вернусь и буду дарить любовь всю вашу жизнь. А еще всем, кто был мне дорог в этой земной жизни.

Прошу только об одном: не будьте равнодушными – это главное, что вы можете сделать в жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.