Что-то пошло не так…

Что-то пошло не так…

Т. Фельгенгауэр:— Александр Андреевич, тут приходят срочные сообщения из Египта, поэтому я предлагаю начать с этой темы…

А. Проханов: — Последнее сообщение, какое?

Т. Фельгенгауэр: — Президент Египта предлагает создать правительство национального согласия и отказывается уходить в отставку для разрешения кризиса. Об этом сообщают информационные агентства. Считают, что это коалиционное правительство должно заняться подготовкой и проведением предстоящих парламентских выборов — это говорится в обнародованном заявлении канцелярии главы государства. Но, в отставку, напомню, он уходить не собирается. Что, по-вашему, происходит в Египте, почему такое серьезное обострение ситуации, и как это может закончиться? Все эти ультиматумы, заявления… На чьей стороне будет армия?

А. Проханов: — Примерно полтора года назад я сидел в ночном ресторане на берегу Нила, и в этой черной нильской воде отражался какой-то золотой небоскреб. И я ужинал с политическим руководителем «Братьев мусульман» как раз накануне президентских выборов, когда у них был полный спектр парламентских выборов, и им предстояло выиграть президентские выборы. И сидящий со мной мой друг, политолог, предупреждал «Братьев мусульман»: «Вы сейчас берете власть, и казалось бы, что это полный ваш триумф, но за этим могут наступить ужасные кризисные времена, связанные прежде всего с тем, что обожающий вас народ поверит вам до конца, но, когда вы станете хозяевами Египта, вы не предложите ему даже черной корки, и возникнет голодных бунт. Возникнет абсолютная тотальная зависимость от американских рынков, куда запущен Египет и где он может хоть в какой-то степени пополнять свой бюджет. Вы будете марионетками Америки. Для вас это чрезвычайно сложно испытание. Испытание ума, испытание вашей политической воли, вашей политической казуистики, которой у вас еще нет — вы еще неопытны». И он предупреждал их об этом. Он не давал им рецептов победы, но теперь, спустя полтора года, я вижу, как он был прозорлив, потому что, действительно, это мусульманское исламистское, мягкорадикальное правительство Мурси — там же есть лидеры гораздо более радикальные, гораздо более сильные и волевые — оно не сумело восстановить контроль над страной. Оно не сумело накормить народ, оно не сумело правильно взаимодействовать с армией. И против него создалась громадная коалиция, очень мощная.

Т. Фельгенгауэр: — Правильно ли им сейчас цепляться за власть?

А. Проханов: — Это будет стратегическое поражение, потому что «Братья мусульмане» шли к этому моменту десятилетия, а может быть, даже несколько десятилетий….

Т. Фельгенгауэр: — И за полтора года все растеряли?

А. Проханов: — Такова драма этих прославленных и славных людей, принесших огромные жертвы на пути к власти. Но времена меняются. Одно время — сражаться с Насером или с Асадом, а другое время — оказаться здесь, в новой среде, в новой экономической реальности. В общем, они, конечно, на глазах проигрывают эту власть, и дай бог, если это не кончится гражданской войной.

Т. Фельгенгауэр: — Есть ли какой-то возможный сценарий, при котором потери будут минимальны с обеих сторон?

А. Проханов: — Боюсь, что такого сценария не существует, потому что если президент откажется от власти или пойдет на требования американцев, Обамы провести досрочные президентские выборы, он потеряет лицо, а вместе с ним потеряет лицо все движение, а это страшнее, чем смерть — он об этом сам сказал.

Т. Фельгенгауэр: — Но они уже потеряли доверие своего народа.

А. Проханов: — Не своего народа — они потеряли доверие значительной части этого народа и, главным образом, они потеряли доверие армии. А армия в Египте — это такая специфическая среда. Это не просто военная среда — это во многом бизнес-среда. И, таким образом, армия, почувствовав, что на рынках творится неладное, что жизненный уровень в Египте стремительно падает, что египетский бюджет пуст начала волноваться.

Т. Фельгенгауэр: — И что? Дальше будут какие-нибудь, там, «цветные» полковники…, еще какие-нибудь полковники?

А. Проханов: — Я думаю, что будет гражданская война. У «Братьев мусульман» есть боевые фракции, боевые отряды, и если армия будет вмешиваться в этот политический кризис — а она как будто бы хочет вмешиваться, — получит отпор. А боевые отряды есть не только у «Братьев мусульман», а и у других религиозных движений и у светской части. В общем, Египет показывает нам, что такое «арабская весна», что такое хаотизация арабского мира, что такое хаотизация Северной Африки. Египет — это еще одна страна, вслед за Ливией, вслед за Тунисом, вслед за Ираком, вслед за Сирией, где возможно крупное кровопролитие. Я не могу сказать вам, что таков стратегический план американцев — многие сваливают на американцев идею хаотизации Ближнего востока и Северной Африки, чтобы управлять этим хаосом и выиграть битву за этот восток.

Т. Фельгенгауэр: — Ну, что же, американцы должны были написать какой-то план экономической политики для «Братьев мусульман», что ли, чтобы не случилось того, что случилось?

А. Проханов: — Если американцы писали экономический план для Гайдара и для России, почему бы не написать этот план для «Братьев мусульман»? Но, мне кажется, что американцы в какой-то момент испугались усиливающегося исламизма в Египте, потому что от этого усиления трепещет Израиль — стратегический союзник Соединенных штатов.

Т. Фельгенгауэр: — То есть в итоге все-таки это не провал «Братьев мусульман», а Америка виновата?

А. Проханов: — В итоге — общая ситуация на Ближнем Востоке и в мире, где все от нее страдают, и каждый хочет не мира и гармонии, а выигрыша за счет соседа, за счет других людей.

Т. Фельгенгауэр: — Давайте поговорим про Сноудена. Ситуация развивается, становятся известны всё новые подробности. В частности, сейчас все обсуждают, возможно, его политическое убежище, потому что разосланы запросы в разные страны. По очереди как-то многие отказываются. Что делать России — непонятно. Сегодня вообще была какая-то удивительная ситуация с самолетом Эво Моралеса, который обыскивали в поисках Сноудена. Сноудена там не нашли. Ну, в общем, скандал международный продолжается, разгорается. Все со всеми перессорились, тем не менее, Сноудена по-прежнему никто не видел — роман!

А. Проханов: — Да, ситуация развивается, и просматривается — правда, очень робко — конспирология всего случившегося. Один мой друг, очень большой специалист, конфликтолог, высказал удивительное предположение. Он сказал, что за обычным агентом — если бы Сноуден был обычным агентом…

Т. Фельгенгауэр: — Он же вообще не был агентом…

А. Проханов: — Ну, сотрудник спецслужб. За ним бы так не охотились. Америка проявляет потрясающую настойчивость и размах в своем желании вернуть Сноудена себе. То есть речь идет о каком-то очень нерядовом человеке, и очень нерядовой ситуации, с ним связанной. Сам по себе выброс такой информации, конечно, болезнен для Штатов, но он не является трагическим. Мой коллега высказал предположение, что в той горе, в том ворохе секретной информации находится код начала войны. Такие коды есть во всех странах. Коды, согласно которым, в результате очень сложной комбинаторики, взвешивания всех факторов: политических, военных, ситуационных — самых разных — приходят к выводу, что война неизбежна, и надо наносить превентивный удар. Такие коды, такая математическая формула существуют во всех странах, в том числе и в Штатах, и, быть может, Сноуден является человеком, который владеет этим кодом, или он владеет тем ворохом информации, куда зарыт этот код.

Т. Фельгенгауэр: — А знает об этом только США.

А. Проханов: — Этим объясняется эта сумасшедшая активность. Если, например, Сноуден оказывается вне пределов США, находится, например, в распоряжении российских спецслужб, то российские математики, российские конспирологи, дешифраторы могут выявить этот код, а это уже просто катастрофа. Это катастрофа, гораздо большая, чем та, когда англичане сумели захватить шифровальную машину германских…

Т. Фельгенгауэр: — Сейчас — стоп! Прекрасная конспирология. Вопрос: Об этом знают только США? Потому что, наверное, если бы знали все остальные — была бы борьба за Сноудена? А мы понимаем, что пока он, вообще-то, никому не нужен, и неясна вообще его судьба.

А. Проханов: — Борьба за Сноудена идет. И эта борьба идет между Штатами и Россией. И она очевидна, и они приобретает все более драматический характер.

Т. Фельгенгауэр: — Владимир Путин как-то настаивает на том, что «ребята, давайте жить дружно. Этот Сноуден — ну, да, пусть он только…»

А. Проханов: — Это совсем другое. Во-первых, Путин сказал, что он готов рассмотреть предоставление ему политического убежища, если Сноуден откажется от своих попурри, если он откажется от роли правозащитника, если он умолкнет и скроется в недрах российского общества, грубо говоря, — в недрах российских спецслужб, которые начнут вытаскивать из него эти коды. Может, восьмизначные цифры или стодвадцатизначные цифры. Путин сказал (спецслужбы именно так расценили его предложение): хватит заниматься дурью, хватит заниматься пиаром и этими дурацкими правами человека — давайте займемся кодами объявления войны. Это раз. Второе: Путин блестяще сказал, что сегодняшняя Россия никогда никого никому не выдавала и не выдаст.

Т. Фельгенгауэр: — Но это же не так.

А. Проханов: — Это заявление абсолютно контрастирует с подлой политикой Горбачева, который всех всегда постоянно выдавал.

Т. Фельгенгауэр: — Вот мой коллега Владимир Варфоломеев даже вывесил отчеты, именно по поводу выдачи, обмена — это официальные заявления. У нас можно на сайте, в блоге Владимир Варфоломеева посмотреть эти цифры.

А. Проханов: — Ни одна из громких фигур не была выдана американцам.

Т. Фельгенгауэр: — Погодите! Путин сказал: «Мы никогда никого не выдаем». Он не сказал: «Мы не выдаем громкие фигуры».

А. Проханов: — Жуликов, убийц, наркоманов и садистов, наверное, мы выдаем по уголовным делам. Речь идет о политических беженцах. Мы никогда не выдавали, Россия не выдавала Хонеккера, и Россия не предавала Наджибуллу, и путинская Россия не предавала — это все удел предшественников Путина. Поэтому он этим заявлением, во-первых, отгородился от постсоветских и ранних российских имен, когда всех и все выдавали, когда Россия была синонимом предательства, когда мы предавали не только лидеров, но и целые страны, целые цивилизации. Путин отгородился, так что это все, конец! С другой стороны, это заявление — это, по существу, дерзкое заявление, которое усиливает конфронтацию между Америкой и Россией, это заявление сильного человека, это заявление очень мужественного человека, это абсолютно не мальчишеское заявление, сделанное в запальчивости. Это заявление человека, который произнес в свое время «мюнхенскую речь».

Т. Фельгенгауэр: — Прекрасно! Владимир Путин — молодец, это я поняла. Что со Сноуденом в итоге? Мы его как-то к себе, все-таки?..

А. Проханов: — Мне кажется, что в конце концов он исчезнет в недрах российских спецслужб. Но это будет обставлено…

Т. Фельгенгауэр: — Вы же понимаете, что это невозможно? Ну как?

А. Проханов: — Почему невозможно?

Т. Фельгенгауэр: — То есть он… ну, потому что все следят за судьбой этого человека. Он не может просто исчезнуть.

А. Проханов: — Он попросит политического убежища, он примет условия, которые предлагают ему…

Т. Фельгенгауэр: — То есть мы дадим ему….

А. Проханов: — …Политическое убежище, и он исчезнет, и о нем все забудут.

Т. Фельгенгауэр: — Теперь все понятно. Теперь вы мне все объяснили, теперь я все поняла.

А. Проханов: — Ну, слава тебе, господи!

Т. Фельгенгауэр: — Да, видите, сколько минут вам приходится тратиться на меня, чтобы это все объяснить. Давайте теперь объясните мне про Российскую академию наук, потому что это конфликт, который мне совсем не понятен. Встречался сегодня Владимир Путин и с министрами, и с президентом РАН Владимиром Фортовым. И сам Путин говорит, что в целом, хоть реформа необходима и есть правильные вещи, но есть и спорные моменты. Вы мне можете объяснить, что происходит с реформой РАН? Кто кого там одолеет?

А. Проханов: — Я не могу вам этого объяснить, но я могу понять фон, на котором происходит эта реформа.

Т. Фельгенгауэр: — Хорошо, фон — это тоже очень важно.

А. Проханов: — Этим фоном являются мои два визита, которые я сделал на прошлой неделе. Первый визит на коллегию министерства обороны, которую вел новые министр обороны Шойгу, и на конференцию (где я видел, кстати, Сергея Бунтмана), которую вел Рогозин. И та и другая встреча не порадовали. Скажем, Рогозин сказал, что мы чудовищно отстали, что американцы этой весной испытали ракету, идущую на гиперзвуке. То есть это гигантская скорость ракеты, которая уменьшает подлетное время к нашим объектам в десятки раз. И американцы будут очень скоро в состоянии создавать это сверхточное качество в массовом количестве, и тогда они уничтожат наш ядерный потенциал. Примерно 95 % нашего ядерного потенциала будет уничтожено этими неядерными средствами. А оставшиеся 5 % будут перехвачены американскими ПРО. Для того чтобы такого не произошло, нам нужно преодолеть это чудовищное отставание. Чудовищное отставание преодолевается не инженерами, и не рабочими, и не политическим руководством — это отставание преодолевается наукой, сверхсовременной наукой. Скажем, гиперзвуком занимается Сибирская академия наук. Там есть группа ученых, которые идут по этому направлению. Вообще, в новых вооружениях, конечно, первым делом участвует наука, и разгром науки окончательно закрепит стратегическое превосходство американцев.

Т. Фельгенгауэр: — А реформа РАН — это, по-вашему, разгром науки?

А. Проханов: — Да, это разгром, это второй этап разгрома сталинской науки.

Т. Фельгенгауэр: — А почему Владимир Путин это в целом одобрил, сказал, что это нужно делать, и как можно быстрее?

А. Проханов: — А потому что это второй этап разгрома науки, ибо первым был отказ финансирования науки. С перестройки, со второй половины перестройки в 90-е годы, наука не финансировалась…

Т. Фельгенгауэр: — А в «нулевые годы»? Сейчас же 2013 год.

А. Проханов: — В нулевые годы она начала финансироваться, когда появились кое-какие деньги, но большинство их них пошло не на науку, а на поддержание банков во время кризиса. Но было уже поздно. Первый этап — это превращение ученых в голодающих, не имеющих денег на оборудование, на исследования людей. И их держали в таком состоянии примерно 15–20 лет, а потом, поскольку они состарились, бездействуют, у них нет реальных результатов труда, их уничтожают за ненадобностью — вот, в чем лживость этой ситуации. И я думаю, что такого рода подход — он трагический, ошибочный, если не преступный.

Я думаю, что Путин сыграет на попятную. Вначале казалось, что это триумфальное шествие Медведева, и наука будет уничтожена, а особняки, земли, сады и лаборатории поступят в распоряжение богачей, которые сделают на этом большой бизнес. Теперь, по-моему, когда мы видим такое бурное неприятие ученых, пикеты — я думаю, что будут самосожжения. Потрясающее письмо восточносибирских ученых, потрясающее, исполненное такого алармизма! Замечательное выступление коммунистов, как будто они проснулись от этой спячки. Если бы академики — они, увы, старые — обладали волей и вышли бы на демонстрацию в большем количестве, пошли бы на попятную. И, может, как ни странно, этот скандал с Академией наук был бы достаточным поводом для Путина, чтобы наконец распустить это дурацкое правительство и отправить Медведева послом в Ливию.

Т. Фельгенгауэр: — Почему в Ливию?

А. Проханов: — Ну, Ливия — это любимая страна Медведева. Все, что там произошло, произошло благодаря Медведеву.

Т. Фельгенгауэр: — То есть, вы считает, что сегодняшнее заявление Владимир Путин — это не окончательная его позиция?

А. Проханов: — Это компромиссное решение, сделанное им под давлением нарастающего скандала. Скандал будет нарастать.

Т. Фельгенгауэр: — Подождите! Если скандал нарастает, он, наоборот, должен как-то более явно занять чью-то сторону, а сейчас он как-то ни туда, ни сюда…

А. Проханов: — Потому что скандал…

Т. Фельгенгауэр: — Но, скорее, на стороне министерства.

А. Проханов: — Скорее на стороне министерства. Если бы не было скандала, он без оговорок одобрил бы этот закон. Но скандал должен разрастаться. В него, абсолютно точно, будет включен Жорес Иванович Алферов, и такое мнение Нобелевского лауреата и, вообще — цвета российской интеллигенции… Ученые — это цвет интеллигенции. Это не Болотная площадь. Это интеллигенция с мировым значением. И это все расценивается, как катастрофа не меньшая, чем назначение Сердюкова в армию, который разогнал ГРУ, уничтожил военную медицину, уничтожил военное образование. Теперь Шойгу восстанавливает с огромными трудами. Академию не восстановишь, потому что это обрушение, которое может произойти, будет необратимо.

Т. Фельгенгауэр: — Что в этой ситуации можно сделать, кроме того, что отменить реформу, чего может и не случиться?

А. Проханов: — Отменить реформу. Действительно, дать Академии деньги на исследования по стратегическим направлениям. И постепенно, очень аккуратно, наводнять Академию новым контингентом, то есть давать дорогу ученым среднего, зрелого, а может, и молодого возраста, чтобы сменить это поколение великих наших «старцев» поколением более дееспособных и молодых.

Т. Фельгенгауэр: — Вы согласны с Владимиром Путиным, что зря чиновники получают звания академиков, им нужно вообще определиться, где они работают?

А. Проханов: — Конечно, это правильно, но это абсолютно не определяющее условие.

Т. Фельгенгауэр: — Чистку рядов-то надо провести?

А. Проханов: — Чистку рядов надо провести в правительстве. Нужно провести чистку рядов во всем обществе, но только не через увольнение, а через другие методологии…

Т. Фельгенгауэр: — Я боюсь подумать, на что вы намекаете, если честно! Не через увольнения…

А. Проханов: — Попробуйте угадать.

Т. Фельгенгауэр: — Нет, я боюсь, что тут будет сразу 282-я статья и прочее. Вы же знаете, какие у нас депутаты? Вообще слова сказать нельзя — сразу уголовное наказание, штраф, тюрьма, расстрел.

А. Проханов: — Нет. Дело в том, что общество наше предельно демобилизовано, оно предельно демобилизовано! Ни одно общество мира так не демобилизовано, как наше. В результате этого падают ракеты, в результате этого возникает дикая безответственность правительства.

Т. Фельгенгауэр: — Про падающие ракеты: «Протон-М» взорвался в прямом эфире, комментарий: «Что-то пошло не так»… Вот что-то пошло не так. Что происходит? Это не первая авария «Протона».

А. Проханов: — Я вам говорю: это не первая и не последняя. Это не результат неверного соединения контактов, это не результат того, что неправильно соединили одно ведомство с другим…

Т. Фельгенгауэр: — Прошлый раз полторы тонны окислителя случайно залили лишних. Это что — тоже развал науки?

А. Проханов — Нет. Это предельная, я повторяю, демобилизация нашего общества. Общество демобилизовано. Люди, которые еще, казалось бы, исторически совсем недавно совершили чудеса героизма, были организованны, шли в коллективах, артелях, батальонах, в научных школах на штурм неведомого и недостижимого — сегодня разболтаны, не имеют интереса к своей профессии, думают только о кошельке, о себе самом, лишены корпоративной чести и этики. И в атмосфере этой демобилизации будут падать ракеты, взрываться атомные станции, министры будут совершать должностные преступления.

Т. Фельгенгауэр: — Кто демобилизует общество?

А. Проханов: — Общество демобилизует формула: «Насыщайся, обогащайся! Родины у тебя нет, страна — тупиковая, народ — дебил, Запад…»

Т. Фельгенгауэр: — Что можно с этим сделать? Вы говорите, что общество демобилизовано…

А. Проханов: — Причина — отсутствие огромной работы, которая всегда организовывала жизнь в России, отсутствие сверхзадачи национальной. Особенно это важно в космосе, потому что космос создавался как гигантский мобилизующий рывок. Космос и ядерная энергетика — это был пример колоссальной мобилизации и гигантской организации людей, колоссального количества людей. Теперь этого нет — теперь общество демобилизовано. Есть один удивительный пример, опровергающий…

Т. Фельгенгауэр: — Я прошу прощения, вынуждена вас прервать, потому что египетский телеканал «Аль-Хаят» сообщает о том, что Мухаммед Мурси помещен под домашний арест. Официальные источники пока не подтверждают эту информацию, но местное телевидение говорит, что Мурси под домашним арестом. Такой поворот ожидаемый?

А. Проханов: — Конечно, ожидаемый. Это поворот, который является этапом гражданской войны. Я думаю, что за Мурси выступят боевые организации «Братьев мусульман». Армия будет пресекать эти столкновения, и Тахрир станет красным от крови. Итак, я продолжаю: демобилизация, в которой находится наша многострадальная страна сегодня, преодолима. Я вчера вернулся из Белгородской области, от губернатора Савченко. Я видел потрясающую райскую землю, которая мобилизована единым порывом, единой любовью, единым ощущением огромной стратегической победы и любви. Я был в райской земле, я видел землю, которой руководит потрясающий человек Евгений Степанович Савченко, соединяющий божественное представление о смысле жизни, о человеке, о Родине, о России с потрясающим ощущением модерна, модернизма. Эти технологии, эти поля… Среди этих ухоженных полей, где колосятся хлеба, где зеленеют злаки, вдруг возвышаются хрустальные города-теплицы, которые приносят три урожая в год. Кристаллы каких-то новых сверхсовременных производств, мясных комплексов. Это мир…

Т. Фельгенгауэр: — Вы думаете, Белгородская область нас мобилизует?

А. Проханов: — Да. Это область, в которой произошла мобилизация без ГУЛАГов, без расстрелов, без насилия сталинского. Его мобилизовала идея человека, идея блага. Это область, где не воруют.

Т. Фельгенгауэр: — Может, ему выдвигаться в президенты?

А. Проханов: — Я бы хотел увидеть такого президента, но я думаю, что у Савченко нет опыта руководства столь гигантской и сложной страной. Савченко — это драгоценный, редкий, чудом возникший персонаж среди нашей кромешной реальности. То есть мобилизация возможна. То есть мобилизация и победа возможна: не воруй, люби народ, бойся бога, привноси в свою экономическую деятельность, основанную на «вестернизации» — потому что оборудование западное, — привноси православную идею добра, справедливости, и ты победишь! Там люди — они милы, они вежливы, они не агрессивны, они спокойны. Мне кажется, что есть два места на земле: Белоруссия и Белгородская область, где люди не чувствуют этого страшного гнета.

Т. Фельгенгауэр: — Белоруссия не чувствует страшного гнета. Хорошо.

Здесь по выборам интересные новости приходят. 8 сентября — выборы мэра, это единый день голосования. В том числе будут выбирать мэра Москвы и губернатора Подмосковья. Не сговариваясь — а может, и сговариваясь, но выглядит довольно глупо, — кандидаты выступили с очень интересными заявлениями. Два кандидата. Андрей Воробьев — выдвиженец от «Единой России» и временно исполняющий губернатора Московской области — сказал, что он будет призывать муниципальных депутатов отдавать свои подписи за всех кандидатов в губернаторы и персонально поможет Геннадию Гудкову пройти муниципальный фильтр. И вслед за ним Сергей Собянин — тоже кандидат в мэры Москвы, временно исполняющий обязанности мэра Москвы — заявил, что он попросит муниципальных депутатов оказать поддержку и поставить свои подписи за кандидата Алексея Навального, чтобы он прошел муниципальный фильтр. Как вам такой поворот событий?

А. Проханов: — Мне нравится. Это богатыри. И Воробьев, и Собянин — это богатыри, это рыцари, это люди настолько сильные и мощные, что против них все просто боятся выходить на поединок, и они вынуждены, эти добрые рыцари, создавать себе противников.

Т. Фельгенгауэр: — Погодите! Алексей Навальный, по-моему, не боится, а вполне себе бьется за каждый голос муниципального кандидата и, наоборот, говорит: «Ребята, давайте! Я собираю ваши голоса», и всячески работает над этим.

А. Проханов: — Он не пройдет эти муниципальные фильтры, если ему не поможет Собянин. Если он их не пройдет, Собянин будет в одиночестве гарцевать на своем коне, сверкать доспехами, а ему нужен противник, и он создает себе противника.

Т. Фельгенгауэр: — Зачем тогда эти муниципальные фильтры были созданы?

А. Проханов: — Ну, это же было придумано, чтобы туда не прошли какие-нибудь безумцы. Вдруг вместо Собянина оказалась бы, не знаю, может быть, Собчак, Ксения Собчак…

Т. Фельгенгауэр: — Собянина назначили, я вам по секрету скажу: назначили.

А. Проханов: — Вдруг вместо Собянина и Воробьева оказалась бы Собчак… Вот чтобы «собчачки» не проходили, им создают эти непроходимые препятствия в виде фильтров.

Т. Фельгенгауэр: — Да, но эти непреодолимые препятствия отсекают вообще всех, кроме правящих партий. Удивительно!

А. Проханов: — Вот я и говорю, чтобы эти богатыри не казались одинокими и печальными, им создают мишени, им создают пищу для поедания.

Т. Фельгенгауэр: — То есть Алексей Навальный — это пища для поедания Сергея Собянина?

А. Проханов: — Конечно, это еда, это вкусная, сочная, питательная еда для Собянина.

Т. Фельгенгауэр: — Но, если бы не было фильтров, а были открытые и честные выборы: участвуй, кто хочет, — шансы Собянина, Навального не сильно бы поменялись?

А. Проханов: — Если были бы честные, открытые выборы, то победили бы русские националисты и в России установилась бы русская диктатура.

Т. Фельгенгауэр: — Да что вы?!

А. Проханов: — Да вот в самом деле — так бы и было!

Т. Фельгенгауэр: — А так у нас — Владимир Путин.

А. Проханов: — А так у нас Владимир Путин, Собянин, был Лужков, Церетели, Кобзон и так далее… Я считаю, что эти фильтры необходимы, чтобы поддерживать сложившийся в 91-м году клад.

Т. Фельгенгауэр: — Но вы хотите, чтобы в выборах мэры участвовал Алексей Навальный?

А. Проханов: — Да мне как-то все равно. Я знаю, что если он будет участвовать, это будет позорище для него — его пронзит копьем наш Пересвет-Собянин.

Т. Фельгенгауэр: — А про Подмосковье что скажете?

А. Проханов: — То же самое.

Т. Фельгенгауэр: — Всё то же самое, просто меняем фамилии на Воробьев и Гудков.

А. Проханов: — Я думаю, что, конечно, Воробьев, как и Собянин — они идут на выборы, но ведь никто из них не скажет, на какое место они пришли. Воробьев не скажет о своем предшественнике Громове, который превратил богатейшую Московскую область в банкрота, он не скажет о том, что эту область разворовали близкие к Громову люди, его вице-губернаторы. Он не скажет, что он пришел на коррумпированное поле и что он готов бороться с этой коррупцией. Сейчас, совсем недавно, я узнал, что выпустили из-под ареста (под домашний, правда, арест или подписку о невыезде) Игнатенко, этого прокурора игорного бизнеса. А Собянин не скажет, что он пришел в Москву, которая являет собой чудовищный коррупционный спрут. И что он, по существу, унаследовал все эти связи, все эти мафиозные отношения. Он не ударил по ним. Он не скажет об этом. Ну, что мне радеть об этих выборах, когда Москва была и остается прежней? Я не хожу на выборы уже давно.

Т. Фельгенгауэр: — Ив Москве ничего не изменилось?

А. Проханов: — В Москве, мне кажется, возникло только ухудшение, потому что создание новой Москвы, Большой Москвы — чудовищная идея сама по себе. Это расширение Москвы до Калуги, при обезлюдевшей Сибири и Дальнем Востоке. То есть эта Москва будет всасывать в себя, как помпа, как пылесос отвратительный, будет засасывать в себя остатки населения всей остальной России, которая чахнет, деградирует и превращается в пустыню для заселения другими народами.

Т. Фельгенгауэр: — На такой печальной ноте мы сегодня заканчиваем…

03.07.13

Данный текст является ознакомительным фрагментом.