Дневник 1852–1854 годы
Дневник
1852–1854 годы
1852 год
3 июня
Ездил с отцом Макарием снимать дагерротип. Потом с ним же к Полугарским.
За обедом отец Вассиан. Отец Макарий хочет примеров Н. и А.
После обеда гулял с Натальей Петровной.
В промежутках читал: Alphonse Rodrigues «Pratique de la perfection chr?tienne[231]». Различие учения Римской церкви с Православной.
4 июня
Был у обедни.
Ходил к Пеше[232] за дагерротипом.
Всенощная.
Ходил в Сокольники.
Разговор о домашних беспорядках.
Во сколько мысль человека изменяет для него существенность жизни. Святой Арсений[233] восхищается видом из своей келии. Собрать подобные примеры и разобрать: много ли останется для действительности, когда из всех чувств и побуждений, и уверенностей, и стремлений, и бед, и радостей человека выключить то, что происходит от одного воображения?
5 июня
Был у обедни.
Ходил к нотариусу справляться о заемном письме[234].
За чаем был отец Макарий. Говорил о внутреннем слове, о смирении. Когда мы видим сучок в глазу брата, то бревно непременно должно быть в нашем[235]. «Покуда видим в других пороки, до тех пор в нас нет смирения. Человеку смиренному все кажутся лучше его, все кажутся добродетельными». Я заметил на это, что если мы будем всех видеть добродетельными, то от этого, по крайней мере в мирской жизни, могут произойти беды и неприятности. Батюшка ответил, что смиренного Господь сохранит от этих бед и неприятностей, которые могут произойти от такой ошибки.
О умной молитве.
6 июня
Сличал перевод Исаака Сирина[236].
Исповедь у Ив. П.[237] и потом у отца Макария.
Хомяков.
7 июня
Удостоился с женою и тремя детьми сообщиться Святых Тайн.
Перед обедом переводил с славянского на русский Исаака Сирина.
После обеда читал Родригеса о сообразовании с волею Божией.
Был у всенощной.
8 июня
Был у обедни.
Ввечеру разговаривали с отцом Макарием о Исааке Сирине, об умной молитве и правдивости.
9 июня
Был в Кремле.
Новооткрывшаяся живопись[238].
Образ Спаса Вседержителя, на котором найдена надпись, что он сопровождал Андрея Боголюбского в его походах[239]; сходство в чертах с ликом Божией Матери Владимирской.
Устюжский образ Благовещения, где в сердце Божией Матери изображен Предвечный Младенец[240].
Образ Спаса, писанный Мануилом Греческим, у которого вместо благословляющей руки угрожающий указательный перст[241].
Видел дворец.
Ввечеру был в бане.
Потом разбирал с отцом Макарием перевод Исаака Сирина.
10 июня
Занимался оглавлением Варсонофия[242].
После обеда и вечер провел с отцом Макарием.
11 июня
Провожал отца Макария до заставы.
Был у Веневитиновых и у Шевырева.
Занимался оглавлением Варсонофия и другими корректурами.
12 июня
Оглавление Варсонофия.
Корректура. Гулял до 10 часов.
13 июня
Встал в 5 часов.
У нас обедали Веневитиновы и Чаадаев. Ходил к Ивановскому монастырю.
14 июня
Корректура.
Переноска сверху вниз.
Был у всенощной в церкви Петра и Павла.
15 июня
У обедни не был по причине дождя. Вечер у Веневитиновых. Граф Чапский. Теперешнее направление поляков.
16 июня
Корректура.
Расстройство желудка. Свербеев.
Утро у Чаадаева. Граф Поччо Гаворский.
Вечер у Веневитиновых.
17 июня
<неразб.> «Алфавит».
Ходил пешком с Васей.
Провожал Веневитиновых.
Был у Иверской[243].
18 июня
Ввечеру были у маменьки.
19 июня
Письмо от Батюшки.
«Алфавит».
20 июня
«Алфавит».
Барский.
21 июня
Псалтирь.
Чудесный исход истории с Алекс[244].
Всенощная.
22 июня
Был у обедни.
На рынке купил стол.
В Сокольниках.
У всенощной.
Ходил по саду.
План философии православной как продолжение моей статьи.
23 июня
У обедни у Харитония[245].
Несвицкая.
24 июня
У обедни у Иоанна Предтечи.
Протасьев.
Ввечеру известие из Тамбова об описи имения[246].
26 июня
Комиссар.
27 июня
Комиссар и губернатор.
28 июня
Просьба в Тамбов.
5 июля
Письмо к Булгакову.
8 июля
Комиссар.
9 июля
Просьба в Губернское правление.
13 июля
Фед.[247]
Сокольники.
14 июля
Вице-губернатор.
Страстной монастырь[248]. Чаадаев.
27 июля
Был у обедни у Трех Радостей. «Иже Херувимы тайно образующе и Животворящей Троице <…> песнь припевающе».
Пс. 12, 7: «Аз же на милость Твою уповах: возрадуется сердце мое о спасении Твоем: воспою Господеви благодеявшему мне и пою имени Господа Вышняго». Получив извещение о милостивом услышании молитвы моей, прошу Всемогущего Бога, чтобы Он даровал мне помнить во все минуты моей следующей жизни: во всем предаваться Ему, отсекая все страстные и корыстные цели, искать в каждом движении мысли прославление Его Святого Имени. Ищите Царствия Небесного и правды Его, и остальное все приложится вам (Мф.)[249].
Сокольники.
28 июля
У обедни у Гребневской Божией Матери[250].
Пешком до Пречистенского бульвара.
Житие Кирилла и Мефодия.
Нападения на «Сборник»[251].
Творения Святых Отцов[252].
Муравьева на латинцев[253].
Арсений и Чаадаев.
Яниш.
24 августа
Вера не противоположность знания, напротив, она его высшая ступень. Знание и вера только в низших степенях своих могут противополагаться друг другу, когда первое еще рассуждение, а вторая предположение. Вера отличается от убеждения разумного только тем, что последнее есть уверенность в предметах, подлежащих одному рассудку, как, например, в вопросах математических; вторая есть убеждение в предметах, одним рассудком не обнимаемых и требующих для своего уразумения совокупного, цельного действия всех познавательных способностей, как, например, вопрос о Божестве и о наших к Нему отношениях. Не только смысл логический, но и нравственный смысл и даже смысл изящного должен быть сильно развит в человеке для того, чтобы его ум был проникнут живым убеждением в бытии Единого Бога, Всеблагого и Самомудрого Промыслителя. Из собрания отдельных умственных и душевных сил в одну совокупную деятельность, от этого соединения их в первобытную цельность зажигается в уме особый смысл, которым он познает предметы, зрению одного рассудка недоступные. Потому многое, что для рассудка кажется беспорядочным нарушением его законов, то для высшего смысла ума является выражением высшего порядка.
1853 год
28 июля
Был сегодня у обедни у Гребневской Божией Матери. Стоял некоторое время перед образом Иоанна Нового[254].
Положил с нынешнего дня писать в журнале моем непременно каждый день хотя одно слово.
Стойковский приходил прощаться. Между прочим уверял, что нет ни чертей, ни ангелов, что все сказанное о духах в Евангелии — аллегория и что он был прежде фанатиком веры, а после образумился и составил себе собственную религию: иное отбросил, иное удержал, иное переиначил в учении церкви, а вкратце сказать, он допускает из Евангелия только одну великую истину: предписание любить Бога и ближнего. Стойковский не один в своем роде. Почти весь мир образованный рассуждает таким образом, почитая себя умнее всех, а весь верующий мир считая за олухов царя небесного.
Между прочим, не веруя в Бога живого и всемогущего, но веруя только в себя и в свой разум и понимая Божество только как отвлеченность собственного мышления, они думают, что могут любить Бога!
Понимая целью жизни собственное благополучие и видя в ближнем только необходимое средство для достижения этой цели, они думают, что любят ближнего!
Как удивились бы они, если бы узнали вдруг всю разницу между истинною любовью к Богу и ближнему и тем себялюбием, которое почитают за любовь! Если бы Господь в какую-нибудь светлую минуту вдруг даровал им счастье хотя на короткое мгновение испытать сердечное, и мысленное, и нравственное настроение истинной любви, что сталось бы с ними? Может быть, не приготовленные к блаженству истинной любви, они приняли бы ее за страдание и боялись бы возврата этой минуты, как несчастий.
Грех ли писать повести с нравственною целью?
Боль зубов.
Чаадаев.
Неприятности.
29 июля
Когда человек, погруженный в одни себялюбивые побуждения и знающий потому одни своекорыстные наслаждения, вдруг каким-нибудь чудом испытает, хотя на мгновение, любовь бескорыстную и всю особенность высокого наслаждения, ею доставляемого, тогда и эту минуту, конечно, он почувствует все превосходство этого необыкновенного ему состояния над обыкновенным его чувственно-корыстным ограничением. Однако же, когда пройдет это светлое мгновение — эта молния, блеснувшая во тьме его жизни, исчезнет, тогда для него воспоминание об нем скоро становится неясным; мысль о том, чтобы возвратиться опять в это особенное состояние, для него делается неприятною, ибо он чувствует, что для этого надобно разорвать все нити его обыкновенных пристрастий, и потому на высшее благо он начинает смотреть со страхом как на что-то враждебное, грозящее уничтожить его обычное благополучие. Неприятная история с Васей по случаю пуговиц.
30 июля
Барский («Пешеходца Василья Григоровича-Барского-Плаки-Албова, уроженца киевского, монаха антиохийского, путешествие по Святым Местам». От 1723-го по 1747-й. Издано В. Г. Рубаном, на иждивение Потемкина, в 1778 г.).
Римское право с Васей.
Жизнь Кокорева[255]. Талант развился из сердечной внимательности к жизни и судьбе окружавших его людей.
Шахматы.
Жуковские.
31 июля
Встали в 7 часов.
Были в соборах, прикладывались к святым мощам.
Расстройство желудка помешало мне быть у всенощной.
Завтра думаю начать говеть.
1 августа
Были у обедни в Чудове[256]. Ходу не видали.
Последние партии с Урусовым.
Клеил обвертки для бумаг.
У всенощной был у Трех Радостей.
2 августа
Был у обедни в Меншиковой башне[257].
Клеил.
Спазмы.
Молебен и всенощная дома.
3 августа
Был у обедни у Трех Радостей.
Титов. Исповедовался. Завтра, надеюсь, Господь сподобит меня приобщиться Его Святого Тела и Крови, за мои грехи излиянной для моего спасения. Господи, буди милостив ко мне, недостойному рабу Твоему![258]. Прости грехи мои и недостоинство мое исполни Твоею благостию и Твоим милосердием. Приими милостиво меня и детей моих, Тобою мне данных для прославления Имени Твоего Святого.
Мы ищем Тебя и надеемся на Твое неизреченное благоутробие. Зажги в сердцах наших неугасимый огонь святой любви к Тебе и сохрани его, да не осквернится ничем недостойным его. Помилуй нас, Господи! Живый и Всемогущий! Вселюбящий и неизреченно близкий к нам! Дай прикоснуться к Тебе мыслию сердца нашего, дай послужить в жизни нашей на прославление Имени Твоего Святого! И помилуй нас!
Если бы человек беспрестанно старался припоминать, в чем состоят его обязанности, и какие главнейшие для текущей минуты, и как важно не потерять минуту, — то такой человек мог бы сделать в жизни много полезного.
4 августа
Удостоились счастия сообщиться Святых Тайн. Нынешний раз я не испытал тех нелепых прилогов, которые обыкновенно искушали меня перед причастием. После сообщения я чувствовал ту же необыкновенную какую-то готовность искать волю Божию.
Письмо в Оптин.
Был у маменьки.
Был с Титовым у Шевырева.
5 августа
В Новоспасском[259] с Натальей Петровной и с Васей.
Оттуда в Опекунский совет.
Гражданская палата.
Иверская.
Казанская[260].
Всенощная у Трех Святителей и у Гавриила Архангела.
6 августа
Обедня у Трех Радостей.
Ночь почти без сна от зубов.
За обедом маменька.
Вечером сборы Васи к отъезду.
7 августа
Отъезд Васи.
Письмо к Веневитинову и к Комаровскому.
Облеухов.
Письмо из Белева.
8 августа
Провел день дома по причине простуды.
9 августа
Так же. Почти ничего не мог делать, потому что в мыслях лежит письмо, которое написать не соберу ума.
10 августа
Барский.
Вине[261].
Облеухов.
11 августа
Отец Вассиан.
Молебен у Трех Радостей.
Старуха в церкви плачет громко об сыне, которого несправедливо отдают в рекруты за чужое семейство, а между тем не хочет идти нынче просить о нем губернатора, потому что с горя выпила.
Опекунский совет.
Сестра Маша.
Письма из деревни. Всенощная.
Начал писать к Пфёлю.
Как вся обедня выражает одну мысль о спасении мира посредством таинства воплощения Сына Божия, — так всенощная вся проникнута мыслию о Святой Троице и ее таинственном отношении к созданию и человеческому разумению.
12 августа
Vinet.
Пфёль.
Прогулка к Opit. карт <?>.
Рейнгардт.
Немецкий пастор читает прекрасную молитву.
Русскому священнику, что бы сердце ни говорило, как бы ни взывали ему обстоятельства жизни особенным криком нужды и страданья, — ему нельзя отозваться на них особенною молитвою, горячею, прямо из души и из жизни изливающеюся. Он может молиться только по книге молитвами, наперед заученными, оттого особенно, что живой язык по-русски, а молитва по-словенски. Оттого никакое положение души русского человека уже не может иметь своего особенного голоса к Богу. Но только ли это правда, что молитва наша должна быть только по-словенски?
13 августа
Жена приобщалась вместе с Сережей, Машей и Колей.
Были у Гааза. Он умирает. Мы видели его в том положении, в каком он находится уже трое суток: облокотивши голову на руки, сложенные крестом на столе. Ни жалобы, ни вздоха, ни даже движения малейшего. Видно, однако же, по положению тела, что он жив и не спит. Недвижимость душевного спокойствия, несокрушимого даже страданьями смерти. Удивительно много было у этого человека прекрасного, скажу даже — великого в его безоглядном человеколюбии, несокрушимом спокойствии. Это спокойствие могло происходить только от крайней, отважной решимости исполнять свои долг во что бы то ни стало. Господи! Удостой меня этого прекрасного спокойствия. После обеда был у маменьки.
14 августа
Обедали рано, чтобы поспеть к вечерне в собор.
Приехал за время, но должен был уехать прежде начала от чрезмерной тесноты и от слишком усердной полиции.
Потом был там же у всенощной в Успенском соборе. Господи! Буди милостив мне, грешному и недостойному рабу Твоему.
15 августа
Был у обедни у Трех Радостей.
Ввечеру у Жуковской[262].
Неустройство моей внешней жизни: хозяйства, домашнего порядка, кабинетных занятий, воспитания детей — все это происходит от неустройства моих внутренних сил. Внешнее только отпечаток, зеркало внутреннего. Если бы Господь исцелил мою внутреннюю расслабленность, слепоту, уродливость и бедность, тогда вместе с тем, может быть, и внешняя жизнь моя получила бы здоровую цельность. Господи! Буди милостив мне грешному!
16 августа
Был у обедни.
Кроме того день прошел пусто и без всякого следа для сердечной и умственной памяти.
17 августа
Был у Чаадаева.
Работал над письмом.
Корнилов.
Наталья Петровна была у митрополита.
18 августа
Работал над переводом Зедергольма из «Филокалии» о Максиме Исповеднике. Зедергольм возвратился из Оптина уже не Карлом, но Константином и в состоянии блаженства. Он говорит, что скит показался ему земным раем. Два раза говорил он, что жизнь монашеская показалась ему самою благополучною. Он проникнут чувством благодарности за любовь, которую нашел там. «Я почувствовал там в первый раз, — говорил он, — что у меня есть семья». Батюшка был сам его восприемником. Все прежние связи его, кажется, должны будут разорваться. Протестанты хотя проповедуют терпимость, однако же самые отчаянные фанатики. Потому что их религия не вера, а партия. Жить в семье своей уже он не может. Желает уехать куда-нибудь подальше, особенно желал бы в Киев. Отец не дал ему благословения. Он считает его сумасшедшим оттого, что он чувствует необходимость принять наше исповедание, а между тем, говоря это сыну, он сам в глазах его невольно представляется ему тоже сумасшедшим, потому что не видит и не чувствует этой необходимости, которую каждый человек с здравым разумом должен, по словам его, должен видеть и чувствовать.
Нынче опять испытал я видимый знак милости Господней. Милосердие Господне, несмотря на греховность и недостоинство наше, щадит нас и милует.
Ездил смотреть пожар. Простоял там до 1 часу. Народу было очень много, почти вся Москва, и всех больше всего занимала кошка, которая бегала по кровле.
19 августа
Поутру ездил к секретарю.
Потом работал над Максимом Исповедником.
Потом с греческим подлинником прочел несколько страниц Марка Подвижника. Перечел превосходную, удивительную проповедь митрополита в день Алексея митрополита[263] на текст: Весь народ искаше прикасатися Ему: яко сила от Него исхождаше и изцеляше вся[264]. Митрополит доказывает, что та же чудотворная сила, которая исходила от Господа Иисуса во время Его пребывания на земле, и теперь исходит на прикасающихся Ему, ибо Он и теперь неразлучно, и обещал не оставлять нас до конца века. Апостол Павел видит и свидетельствует, что Сын Божий носит всяческая глаголом силы Своея[265], что мы в Боге живем и движемся и есмы[266], что Он дивным образом приближается к нам, да поне осяжем Его и обрящем, яко не далече от единого коегождо нас суща[267] (Деян. 17, 27, 28).
К Евреям. 1, 1 – 4: Многочастне и многообразие древле Бог глаголавый отцем во пророцех, в последок дний сих глагола нам в Сыне, Его же положи наследника всем, Им же и веки сотвори. Иже Сий сияние славы и образ ипостаси Его, нося же всяческая глаголом силы Своея, Собою очищение сотворив грехов наших, седе о десную престола величествия на высоких, толико лучший быв Ангелов, елико преславнее паче их наследствова имя[268].
2 Кор. 13, 5: Себе искушайте, аще есте в вере: себе искушайте. Или не знаете себе, яко Иисус Христос в вас есть? Разве точию чим неискусны есте[269].
2 Кор. 12, 8–9: О сем трикраты Господа молих, да отступит от мене, и рече ми: довлеет ти благодать Моя, сила бо Моя в немощи совершается. Сладце убо похвал юся паче в немощех моих, да вселится в мя сила Христова[270].
20 августа
Читал прекрасное наставление святого игумена Назария. Нужно будет еще перечесть его. В его слове есть сила действующая.
Ездил к Пфёлю и не застал его дома.
Облеуховы.
Качалова.
Зедергольм.
Journal dcs D?bats[271].
21 августа
Читал описание Сарова.
Опять ездил к Пфёлю.
Строганов.
Встретил Облеуховых.
Был у Жуковской.
Кошелев.
22 августа
Встал поздно.
Пфёль.
Делал лекарства.
Неандер.
Вечер сидел с женой.
К Колос. 3, 1–2, 14–15: Аще убо воскреснусте со Христом, вышних ищите, идеже есть Христос о десную Бога седя: горняя мудрствуйте, (а) не земная… Над всеми же сими (стяжите) любовь, яже есть соуз совершенства: и мир Божий да водворяется в сердцах ваших, о оньже и звани бысте во едином теле: и благодарни бывайте[272].
23 августа
Выписал из Послания к Колоссянам.
Зедергольм.
О Святой Троице.
Чаадаев.
Луи Наполеон — лучший толкователь русской истории.
Был у маменьки смотреть невесту Попова[273].
Разговор с Самариным.
Кошелев о «духах», об отношении вещественных действий к миру духовному.
О деторождении и о монашестве.
24 августа
Просидел у Кошелева с Самариным до 3 часов утра. Воспоминание о Рожалине.
25 августа
Все утро ходил отыскивать портфель.
Вечером к Шевыреву с Зедергольмом и Филипповым. Там слушал рассказы о Гаазе служившего с ним доктора Собаковского.
26 августа
Именины жены.
В. К. Шультен.
Шевырев.
Дети Жуковского.
Рейтерн.
Зедергольм.
Письмо от Васи.
Маменька с сестрою.
27 августа
Шультен.
Зедергольм.
Вассиан.
Зубная боль.
28 августа
Зубная боль.
Revue des deux Mondes[274].
Письмо от Ивана Андреевича.
Самарин и шахматы до 3 часов.
Зубная боль у Сережи.
29 августа
Виделся с Зедергольмом.
Был у обедни.
Ездил к Неч.[275] и не застал его.
Сидел с женой.
Ввечеру <зачеркнуто>.
Когда мы встретим человека с какою-нибудь порочною наклонностию и думаем: как бы исправить его? Нельзя ли вразумить его? Нет ли случая представить ему всю дурную сторону его порока? Если же советы наши не убедят его, то нельзя ли содействовать к тому, чтобы он пришел в такое положение, в котором не имел бы возможности предаваться своей склонности, где бы удерживала его и затруднительность обстоятельств, и страх стыда людского? И между тем как мы так заботимся об исправлении близкого, внутренний голос говорит нам: «Вникни и себя самого, нет ли в тебе тоже или такой же наклонности?» Если только внешние обстоятельства мешают тебе предаться ей, а при других условиях ты сам готов бы был искать благополучия в ее удовлетворении, то напрасно ты будешь проповедовать другому. Твоя проповедь будет суха, жестка, неубедительна и бессильна. Хотя бы даже он и согласился умом своим с твоими словами, но это согласие будет бездейственно на его волю.
Но прежде чем учить ближнего, исправь себя в самом корню своего сердца или, правильнее сказать, проси у Всемогущего исправления себе и старайся всеми силами получить его, — тогда ты почувствуешь, что благополучие человека лежит выше страстных влечений; тогда душа твоя будет согреваться мыслию об этом высшем благополучии и слова твои будут действительны на сердце ближнего твоего, сочувственно возбуждая в нем любовь к тому, что хотя невыразимое, но понимается из целого бытия человека. Если же ты сам в глубине души своей еще не понял, что есть что-нибудь желаннее удовлетворения твоей страсти, то перестань думать об исправлении ближнего твоего. Этот ближний, которого нужно исправить, ты сам. Исправив себя, исправишь его этим самым действием. Забывая же свои недостатки и желая избрать роль спасителя над душою другого, ты только льстишь своей гордости и своему самомнению и заботишься об нем не из любви к нему, а из уважения к своим собственным достоинствам, которые в самом деле все заключаются в твоей внутренней слепоте.
30 августа
Был у обедни.
Рейтерн.
Кошелев.
Писал об училище.
31 августа
Читал Vinet.
Писал об училище[276].
Зедергольм.
Боль в животе.
1 сентября
Чиновник из палаты.
Ездил в палату.
Газеты.
Молебен.
Чаадаев.
Маминька.
2 сентября
Vinet.
Кошелева.
Вечер внизу.
Лег поздно.
Шахматы.
3 сентября
Вине. Много у него таких мыслей, которые я почитал своею исключительною собственностию, а между тем они уже были сказаны им тому 10 лет и, что еще для меня удивительнее, не произвели никакого заметного действия на современное мышление. Может быть, та сила, которую я в них чувствую, лежит не в них отдельно, но в цельной совокупности всего воззрения, к которому они принадлежат. Многое у него сказано прекрасно. Другое слишком нарядно. Для характера степенного излишняя изысканность украшений не к лицу. Светлое не то, что яркое. Прекрасное унижается изукрашенностью. Светлая радость христианина возникает из молитвы: она блестит, но только в слезе умиления, а не в мишуре жизненной прихоти.
4 сентября
Встал поздно, потому что ночью до 3 часов лечил Наталью Петровну.
Кошелев.
Монах из Кожеезерского монастыря[277].
Потулов.
Две истории о двойном следе.
Раскрытие мощей Феодорита[278].
5 сентября
Наш процесс.
Письмо от Плахова.
Ездил с женой искать подарка для Жуковской.
Ввечеру был у Жуковской.
6 сентября
Был у обедни.
Кутуков.
Был у Кошелева. Он читал мне некоторые свои замечания о книгах и другие мысли. Он пишет свое суждение о тех книгах, какие читает. Прекрасная привычка. Но в таком деле лучше суждения самое изложение книги. Кошелев выучился прекрасно писать.
Потом были у маменьки и от нее получили «Странствующего жида» Жуковского.
7 сентября
Был в Губернском правлении.
Потом целый день занимался нашим процессом. Скучно и пусто. Человек пустой — это тот, кто значительность жизни проморгал, или прозевал, или прокутил, или прохвастал, или проспал, или прокурил, или промотал.
8 сентября
Был у обедни.
Письмо к Осину.
Читал «Агасфера», читал с сердечным восхищением, и хотя сказка основание этой поэмы, и сказка нелепая, у нас даже не народная, — однако к этой сказке положено столько прекрасного, столько истинного, что ее нельзя читать без глубокого умиления. Завязка внешняя осталась необъясненною. Для чего Агасфер сходится с Наполеоном — до сих пор непонятно. Но внутренняя завязка, кажется, заключается в том, чтобы представить, как благодать мало-помалу проникает в душу, оттолкнувшую ее сначала. Агасфер представляет человека вообще, обращающегося к Богу. Но в конце поэмы состояние души его представляет, кажется, личное, собственное состояние души его поэта, и тем еще драгоценнее для нас, особенно когда мы вспомним, что последние строки были диктованы в последние дни его жизни. Вечер был у Кошелевых.
9 сентября
Ездил утро по делам.
Читал Vinet.
Ходил после обеда.
Зедергольм.
Читал Vinet.
10 сентября
Был у Жуковских.
11 сентября
Ездил к священнику Беневоленскому.
Осматривал вместе с Жуковскими церковь Василия Блаженного.
Корректура Исаака Сирина.
12 сентября
Ходил пешком к Шевыреву.
Корректура.
13 сентября
Был у обедни.
Vinet.
Жуковская. Она рассказывала нам со всеми подробностями свое первое знакомство с Жуковским до самого замужества. Очень интересно. Истина ее рассказа подтверждается тем, что он совершенно, даже во всех мелочах, совпадает с тем, что Жуковский писал о себе и о своем знакомстве с нею в большом окружном письме, которое он прислал в Россию к своим друзьям тотчас после своей помолвки[279].
Оба рассказа друг друга объясняют и дополняют. Особенно из ее рассказа можно было узнать то, что, видевши Жуковского, пока сама была еще ребенок, уже мечтала об нем как о своем суженом. Потом эта мечта ее дошла до страстного состояния, так что прежде чем кто-нибудь заметил в ней это чувство, она уже твердо себе положила: быть его или ничья. Потом, когда она в первый раз говорила об этом с своею матерью, то это было в то самое время, когда Жуковский говорил о своем чувстве к ней ее отцу, — за несколько тысяч верст, то есть в Петербурге. Кроме этой истории рассказывала она еще подробности о предсмертном видении Жуковского. Это было в ту минуту, когда их дети приобщались, а он сам готовился приобщиться. Он видел, как сказывал ей, Самого Господа Иисуса Христа подле детей. И с тех пор, — прибавил он, — я нахожусь у ног Его. С этой минуты его тоска и беспокойство кончились. Он до конца уже был спокоен. О видении же своем сказал еще, что желал бы поговорить об этом с кем-нибудь, кто имеет в таких вещах опытность. И после говорил об этом со священником, приобщавшим его.
14 сентября
Был у обедни.
Vinet.
Ходил гулять вместе с Натальей Петровной. Видел печальную свадьбу.
<зачеркнуто>, которая есть естественное следствие ложного положения в жизни. Ложное положение дает ложное настроение духа, которое в другом положении заставляет ложно действовать и чувствовать и даже ложно видеть вещи. Человек запутан и потому не видит, когда неправ сам, а думает, что терпит от других то, что явно его собственное дело.
15 сентября
Письмо к Васе.
Свербеев.
Несвицкая.
Vinet.
16 сентября
Доверенность.
Вечер у Жуковской. Замечательный альбом венских живописцев. «История Церкви Ветхозаветной и Новозаветной в 12 картинах» живописца <неразб.>.
1-я. Пресвятая Троица. Каждое из Божественных лиц изображено в виде человека на верхней половине листа. На нижней же половине под каждым лицом — Ему особенно приписываемые действия Божества. Под изображением Бога Отца — сотворение мира, то есть первая чета людей перед деревом добра и зла, говорящая с змием. Под изображением Бога Сына — Распятие. Под изображением Духа Святого — сошествие языков. Дух Святой изображен в виде мужа сидящего. Вокруг главы его сияние из огненных языков. Мантия застегивается изображением голубя. Самая неудачная из всех картин.
2-я. Патриархи: Адам и Ева, Енох, Ной, Мелхиседек, Авраам, Исаак и Иаков. Все идут одни за другим. Ева обращается назад, назади видит вдали за собою грядущего Искупителя.
3-я. Иосиф, Аарон, Моисей, Иисус Навин, Гедеон, Самсон, Самуил.
4-я. Пророки. Особенно замечательно лицо Исайи.
5-я. Сивиллы, пророчившие об Искупителе. Лица странные, безобразно вдохновенные.
6-я. Благовещение.
7-я. Час рождения Искупителя: ангел возвещает пастухам: Слава в вышних Богу, и на земле мир, в человецех благоволение[280]. Ангел в виде юноши. Небеса исполнены ангельских ликов, едва заметных, как бы облака.
8-я. Следы действий Спасителя на современную Ему историю: волхвы с звездою; Иоанн Креститель, вифлеемские младенцы, распятие.
9-я. Апостолы.
10-я. Святая церковь в виде колесницы, на которой сидит Господь Иисус Христос с крестом в руках, и перед Ним, сложив руки с благоговением, Пресвятая Дева. Колесницу везут четыре животные, виденные Иезекиилем. Колеса поворачивают четыре учителя латинской церкви: Иероним, папа Григорий, Амвросий и Августин.
11-я. Святые жены всех веков христианства.
12-я. Святые мужи также всех веков. В этих картинах много искусства, много религиозного чувства, много поэзии, но также много ложного понимания, принятого от латинского иноучения.
13-я картина не принадлежит к кругу этих двенадцати, хотя тоже религиозного содержания. Эта картина, на мое чувство, лучшая тех всех. Она выражает псалом: На реках вавилонских[281]. На лицах жидов глубокое горе, горькое горе и живая, неумирающая память о погибшем Иерусалиме. Они не грустны, они озлоблены на дне сердца при наружном спокойствии.
17 сентября
Корректура 2-го листа Максима.
Сербский монах.
Гражданская палата и Губернское правление.
Оттуда пришел пешком.
После обеда опять корректура.
Vinet.
18 сентября
Встал в 7 часов, чтобы быть у секретаря.
Потом у маменьки.
Потом пешком в Гражданскую палату и домой.
Корректура Исаака Сирина.
Немного заснул до обеда.
Сербский монах, будущий епископ.
После обеда корректура Максима.
Ваня Кошелев.
Жалкий упадок университета.
19 сентября
Кончил Vinet и начал делать выписки.
Был у всенощной.
20 сентября
Был у обедни.
Жуковские у нас.
Кошелева.
21 сентября
Был в Гражданской палате.
22 сентября
Был у Потулова.
Оттуда в университет.
Видел <неразб.> и Похвиснева.
23 сентября
Иван Аксаков.
24 сентября
Писал в деревню.
25 сентября
Был у обедни.
26 сентября
Письмо к Кошелеву.
27 сентября
Жуковская у нас.
28 сентября
Письмо к Кошелеву.
29 сентября
Письмо к Кошелеву.
30 сентября
Гулял с Сережей.
Был у Жуковских с Сашенькой[282]. Дюссельдорфский альбом. «Смерть Колумба», одно из тех произведений искусства, которые произвели на меня самое сильное впечатление. Я думаю, что никогда не забуду эту картину — и дай Боже мне никогда не забыть ее! Сколько говорит душе эта ясно выраженная минута разлуки с земною <?>, это глубокое сознание предстоящего перехода в вечность, это отплытие корабля в другой, неизвестный, свет. С подобным же чувством отправлялся Колумб в неизвестную Америку, с каким теперь готовится отправиться в другой, неизвестный мир. Его руки прижимают к груди спасительный якорь, святой крест, его надежду всей жизни. Голова наклонилась, мысль исчезает в недосягаемой глубине, глаза не видят тюрьмы, в которой он заперт, не замечают окружающих его: он весь углубился и бесконечность. Ясно, чувствительно, несомненно, что эта минута столько же кончает жизнь, сколько и начинает жизнь новую.
1 октября
Четверток
Провел вечер с Филипповым. Рассказ об отце Матвее[283], и его необыкновенном даре слова, и его прекрасной, удивительной христианской деятельности и сельской жизни.
2 октября
Письмо к Кошелеву.
Был у маменьки.
Брат Петр.
Жизнь А. Ф. М.[284] в Карамзине. Его слова о пастырях-наемниках[285] у Карамзина нет. Иван Грозный был склонен к принятию Аугсбургского исповедания[286].
3 октября
Письмо к Кошелеву.
Был у всенощной.
Как бы желал я удержать постоянно в памяти моей те мысли и слова, которые берегут сердце на пути правды[287], ибо это самое правильное выражение. Сердце беспрестанно стремится, беспрестанно идет, но путь может быть непорочный, законный или лукавый, беззаконный. Если бы я мог всегда помнить, что Всемогущий Господь постоянно Сам меня окружает всеми событиями жизни моей; что то, что мне пусто, и тяжело, и дурно, есть самое лучшее для того состояния, в которое я поставил свою душу; что если я буду желать выйти из этого состояния каким-нибудь путем, несогласным с волею Божиею, то могу только прийти в еще худшее; что надобно твердо, незыблемо, несокрушимо, алмазно-твердо поставить себе границы не только в делах, но в самых незаметных пожеланиях, боясь, как огня, как бесчестия, самого незаметного лукавства в самой мимолетной мечте. Господи! Дай мне силы и постоянное желание быть истинным во всех изгибах моего ума и сердца!
Сколько бы лет человек ни прожил, сколько бы добрых дел ни сделал, все будет толчение воды, когда он имел в виду внешний суд людей, а не правду внутренней жизни. Моя жизнь теперь, то есть настоящая сторона моей земной жизни, — это жизнь моих детей. Иногда мне живо представится, что они выросли, и несчастливы, и терпят горе от того, что я мало заботился об них, и тогда я плачу, и сердце мое становится на настоящую дорогу: готово поднять муки и вынести лишения за любовь свою. Но в делах самих я недоумеваю, как поступать; и потом одно дело рассеивает меня от другого, и жизнь проходит в бездействии. Господи! Вразуми, спаси, помилуй и наставь на истинный путь и утверди в нем! О милосердый Отец! Сделай, чтобы дети мои не плакали от моей вины! Сделай жизнь мою полезною для них не потому, что бы я был достоин такой жизни, но потому, что Ты милосерд и что Твоей благости нет границ.
4 октября
Воскресенье.
Был у обедни.
Заценил <?>.
Корректура.
У маменьки с детьми.
Жуковские.
Ввечеру обновил халат.
5 октября
Неандер об отношении государства к церкви.
Афанасий против насильственного отношения к истинной вере.
Церковь имеет право заступничества (и потому право надзора за ходом судопроизводства, особенно уголовного), право убежища, право покровительства вдов, сирот и беспомощных. Они была посредницею между правительством и народом, удерживая первое от уклонения в произвол и в излишнее сосредоточение, второй же — от своеволия и распадения на несвятые стремления. Она должна быть условием живого единства между обоими. Но не столько как иерархическое устройство она действует на государство, сколько как сила духа веры, а потому там, где более сосредоточивается и сила церкви. Оттого <?>, что в латинстве значит папа и совет его двора, то в православии монастыри и святые отшельники.
6 октября
Был у секретаря.
У маменьки.
У Жуковских.
Возвратившись, имел неприятную историю с людскими щами.
После обеда не спал. Писал об училище.
7 октября
Ездил к митрополиту с Жуковскими. Я служил им переводчиком. Ни разу, кажется, не бывал я у митрополита, не чувствуя себя проникнутым благоговением. Особенное чувство близости святыни, чувство и трепетное, и радостное.
За обедом брат Петр. Ввечеру он читал свой перевод «Магомета»[288].
1854 год
7 марта
Ровно пять месяцев не писал я в моем журнале. В это время произошло для меня лично мало замечательного, между тем как для всего мира очевидно приготовилось зрелище великих событий: война Европы с Россией, которая если состоится и продолжится, то, по всей вероятности, приведет с собою борьбу и спорное развитие самых основных начал образованности западно-римской и восточно-православной. Противоположная сторона двух различных основ обозначится для общего сознания и, по всей вероятности, будет началом новой эпохи развития человеческого просвещения под знаменем христианства православного, опирающегося на возрождение племен словенских, до сих пор служивших подножием для господства племен романских и германских и теперь вступающих с ними в равные права, а может быть, долженствующих господствовать над ними по причине господства их казенного просвещения над просвещением, составляющим характеристическую особенность Западной Европы. Замечательно, что гораздо прежде этого вещественного столкновения государств весьма ощутительны были столкновения их нравственных и умственных противоположностей. В Западной Европе — ненависть ко всему русскому, в России — ненависть к немцам, стремление к православию, к словенству и к древнерусскому и общее почти для всех мыслящих людей искание особого православно-русского начала для просвещения, несознаваемого по большей части, но чувствуемого каким-то неясным чутьем.
18 марта
Я опять был перерван в ежедневных записках моих известием о худом положении нашего дела в Сенате, необходимостью держать мысли постоянно на одном предмете, чтобы лучше составить записку, и потом корректурою Исаака Сирина, которого последний лист нынче окончен. Остается жизнь его и «Алфавитный указатель». Слава Богу, что удалось мне хотя чем-нибудь участвовать в издании этой великой духовной мудростию книги!
С тех пор как я перестал писать журнал свой прошедшею осенью, я сначала занимался чтением Тирша[289], письмами к Кошелеву об отношении церкви к государству; видался с немногими: бывал у матушки, у Жуковских и у Кошелева по вторникам. В праздники Вася не был отпущен к нам в Москву, потому что у него были плохи баллы в училище. После праздников Рождества был в Калуге на выборах[290]. Выбрал Яковлева в предводители оттого, что некого было лучше выбрать. Меня забаллотировали в попечители гимназии. Так, почти на глазах моих, умер человек мой Иван. С ним сделался припадок падучей болезни, соединенный с ударом. Ужасно было смотреть на его предсмертные страдания.
Однако же как ни сильно было это впечатление, но я чувствую, что я еще не вполне понимаю его и что придет для меня время, когда я яснее пойму весь ужас этого разрыва души с телом — разрыва, после которого душа не только явится обвинительницею всех тех, кто мог быть ей полезным в жизни и не был полезным по себялюбивому забвению своего долга. Что сделал я для Ивана или для души его? Ровно ничего. А как бы мог я быть ему полезен при самой маленькой заботе о нем. Я только пользовался его услугою и всю его жизнь употребил на свою пользу.
Не только для будущей жизни, даже и для здешней я не сделал для него ничего, а покуда он был жив, я еще считал его виноватым перед мною то за то, то за другое! Господи! Буди милостив ко мне, грешному и даруй мне возможность, умение и силу устроить другое отношение между мною и людьми, мне подвластными!
20 марта
Вчера я занят был исповедью и приготовлением к причастию. Сегодня удостоился счастия сообщиться Святых Тайн.
Любовь к Богу и ближнему еще не составляют христианства, когда она не проникает и не обнимает всего человека.
Покуда человек вполовину христианин, вполовину эгоист, до тех пор он грязь на пути церкви к Царству Небесному. Только с той минуты, когда решительное и всецелое обращение сердца к Христу отрезывает все корыстные стремления и внушает волю, твердую до мученичества, — только тогда начинает в душе заниматься заря другого дня.
3 апреля
Я был прерван в писанье журнала болезнью Николеньки[291], над которым провел ночь на 21 марта, боявшись крупа. Но Господь помиловал его без других лекарств, кроме сала внутрь и антимоньяльные капли <?>.
22 апреля
Хомяков ввечеру читал свои стихи.
23 апреля
Вторник у Кошелевых.
Возвращение.
24 апреля
Обедня у Трех Радостей.
Был у священника.
Ввечеру у всенощной в семинарии.
25 апреля
У обедни.
У Свербеевых.
У нас был один Бартенев.
26 апреля
Писал о стихах Хомякова.
27 апреля
Суббота
Поутру продолжал то же писанье.
Ввечеру ездил проститься с Кошелевой.
28 апреля
У обедни.
Стихи Хомякова переписывал.
Ввечеру Жуковская.
29 апреля
Понедельник
Стихи Хомякова. У Чаадаева.
30 апреля
Корректура в типографии[292] и стихи Хомякова.
31 апреля
Хлопоты о корректуре.
1 мая
Те же хлопоты.
Обедал у маменьки.
Вечер у нас Хомяков, Шевырев, Рейтерн и брат Николай[293].
2 мая
Корректура. Цеймерн. Весь день не обедал.
3 мая
Нынче подписал последнюю корректуру Исаака Сирина.
После обеда всенощная, потом ходил пешком к Дейбнеру за картой[294].
Потом ездил в типографию выручать билет, посланный туда преждевременно.
20 мая
Нынешний вечер провел у нас Голубинский. Замечательная развалина, которая почти уже совсем разрушается[295].
Из сегодняшнего разговора его замечательно то, что говорил о себе, как для него умственные занятия составляют его любимую жизнь, потому что недостаток жизни внутренней он заполняет этою наружною деятельностью. Так он называет свою умственную деятельность. И когда я ему заметил, что его ученая деятельность потому не может назваться наружною, что она посвящена мышлению философскому и богословскому, то он отвечал, что это мышление состоит из выводов и предположений, основанных более на чужих внутренних опытах, которых он сам не испытал, хотя любит говорить о них. По этому случаю он стал говорить о состояниях внутреннего видения испанской Терезы, которую он называет святою, и рассказал очень любопытное слово митрополита о ней и о Иоанне ? Cruce, в котором митрополит видит отражение того же характера испанского, в особенности в области духовной жизни, какой выразился в мирской жизни испанским рыцарством.
Он повторил свой любопытный рассказ о несчастной кончине трех архиереев наших, участвовавших в комиссии об отобрании имуществ у духовенства при Екатерине, которым Арсений Мациевский предсказал: одному, Дмитрию Сеченову, что он умрет лютою смертию; другому, Гедеону Псковскому, что он не увидит своего города; и третьему, Амвросию Каменскому, что он умрет насильственною смертию и что псы полижут кровь его и тело будут влачить по полю. Так и случилось. Дмитрий Сеченов умер в жестоких страданиях: язык его распух и высунулся вон изо рта, и от него исходила такая ужасная вонь, что служка его, который входил в его комнату, чтобы подать воды или помочь в чем-нибудь умирающему, не иначе мог входить к нему, как зажимая нос, и то с трудом. Гедеон после долгого пребывания в Петербурге возвратился в свою епархию и остановился в семи верстах не доезжая Пскова. Туда явилось к нему все духовенство города, чтобы поздравить его с приездом, а он назначил завтрашний день, чтобы въехать в город, а между тем сказал окружающим его: «Вот этот Арсений пророчил мне, что я не увижу моего города! А я уже почти в семи верстах от него и завтра буду там». Но между тем в эту же ночь он кончил жизнь. Конец Амвросия известен.
Лютая смерть Дмитрия Сеченова была, может быть, в наказание за то фальшивое свидетельство, которое он сделал о мощах святителя Димитрия, быв подкуплен раскольниками, ибо он первый был послан освидетельствовать их и не устыдился показать, что святые мощи сии будто предались гниению, что было совершенно фальшиво. По этому случаю митрополит Филарет сказал Голубинскому, что нет мощей, которые бы оставались нетленными во всей целости, но всегда есть какая-нибудь, хотя самомалейшая, часть, которая предается гниению как свидетельство земного несовершенства при благодати небесной.
О кончине трех архиереев и о пророчестве Арсения подтверждал митрополит Платон[296], который хорошо знал их и очень уважал, особенно Гедеона, бывшего архимандритом Троицкой Лавры. Он постригал Платона и очень любил его. Митрополит[297] однажды, гуляя с кем-то по Вифанскому саду[298], где в то время были пруды, захотел позабавиться и толкнул Платона в пруд. Платон окунулся совсем с рясою, а так как у него только и была одна ряса, то, выйдя из воды, он заплакал. Однако же, видя, как забавлялся его начальник такою шуткою над ним, он сам принял вид веселый и радовался, что мог послужить к удовольствию своего начальника! За это Гедеон на другой день привел его в свой гардероб, велел выбрать самую лучшую рясу и подарил ему ее, говоря, что это за то, что он переносит так благодушно шутки своих начальников. Тогда Платон хотя был еще очень молод, но был уже славен как проповедник и, особенно, как законоучитель в Москве, где он читал свои катехизические поучения в Заиконоспасском монастыре[299]. Он был первый, который начал их читать по-русски. Прежде они читались не иначе как по-латыни. К Платону собиралось столько народу, что не только комнаты, но и крыльцо было наполнено. Матери прочили детей своих, все сословия наперерыв стремились слушать его. Тогда еще он был светский. После того уже его постригли и купали.