10. Это её право

10. Это её право

Я напрасно вышла замуж, не слушая сердце.

Бритни начала понимать, что шесть лет плясала под чужую дудку, ей говорили, что думать и говорить, как действовать в интересах карьеры и бренда. Для неё 2004 год стал поворотной точкой; этапом, когда она возьмёт управление на себя. Главный символ Корпорации Бритни Спирс захотел самостоятельности. Неудачный бунт в Лас-Вегасе – последний раз, когда ей указывали, что делать.

– Обстоятельства меняются… и я вместе с ними, – писала она на сайте.

Там же в блоге она сделала показательное заявление, что она «теперь научилась говорить „НЕТ“». Потом, явно в пику тем, кто раньше её направлял, она выразила своё понимание проблемы детей-звёзд: «Давай, давай, давай – это всё, что я слышала с пятнадцати лет. Потрясающе, на что могут толкнуть советчики, даже если это означает взять молодую наивную блондинку и пихнуть на обложку каждого журнала».

В устах девушки, которая всегда уступала по всем вопросам и вроде бы с охотой снималась в полуголом виде, это был громкий вызов системе её коммерческой эксплуатации, даже если один удар и не означал битвы насмерть. Но едкие замечания были, как минимум, показателем того, что в душе у неё кипит обида. Ларри Рудольф, наверное, понял, что их сотрудничество подошло к концу.

Таким же образом она разобрала все виды контроля и обманчивой внешности: лоск, протокол, ограничения, ожидания. Теперь она будет вести себя естественней: импровизировать, выступать без подготовки, оставаясь совершенным профессионалом. Приметами её рывка к свободе станет импульсивность, спонтанность. Может, она правильно выбрала участок пляжа между Санта-Моникой и Малибу, чтобы подвести черту на песке.

Из книги Дианы, принцессы Уэльской, Бритни почерпнула, что стоит ей щёлкнуть пальцами, и тут же набегут папарацци. С конца 2003 года она осторожно навела мосты к журналистам, понимая, что одна хорошая фотография стоит тысячи слов. Девушка, у которой кроме имиджа в жизни ничего не было, вдруг осознала, что папарацци – способ общаться с миром, минуя фильтры менеджеров. Только вот каждая звезда в какой-то момент выясняет: папарацци – не собака, которая виляет хвостом, если ей бросить кость. Это неподконтрольное чудовище, и если его откармливать, оно растёт и растёт, пока не станет большим до неприличия и не сожрёт тебя. Этот полезный урок ждёт Бритни впереди, но в 2004 году она мечтала только вышибить из дела своих начальников. Не менее важно для неё было показать миру, что она сильная и счастливая, несмотря на все страдания и сомнения прошлого года. Может, корона закачалась на голове, зато она обрела уверенность.

Когда у папарацци зазвонили телефоны, разнёсся слух, что Бритни хочет напрямую слить им информацию. Вокруг отеля Беверли-Хиллз выстроились камеры. Стояло 23 апреля 2004 года. Прошло четыре месяца после Лас-Вегаса и шесть – после интервью с Дианой Сойер, где она ударилась в слёзы.

Увидев, с чего начинается следующая глава в жизни Бритни, все обалдели. Она вышла с молодым человеком, чья высокая, тощая фигура пряталась под мешковатой майкой, а венчала картину тёмно-красная бейсболка задом наперёд. Один из присутствовавших рассказывает так:

– Мы все подумали, что за х…ня? Кто этот панк?

Это был новый кавалер Бритни, танцор Кевин Федерлайн.

Пока об этом никто не знает, но они познакомились четырьмя днями ранее в ночном клубе «У Джозефа», греческом элитном заведении рядом с Голливудским бульваром, где Бритни гуляла перед тем, как отправиться в Европу с турне «Onyx Hotel Tour». Поначалу никто не сообразил, зачем вообще тут этот неизвестный парень, но по поведению Бритни стало ясно, что она безумно рада, и встреча с прессой идёт по её плану.

Из отеля парочка на белом «Мерседесе» поехала в Санта-Монику, а за ними потянулись озадаченные, но истекающие слюной журналисты, по дороге пишущие в ленты новостей, что Бритни и «какой-то парень», кажется, решили публично заявить о своей любви. Смысл был понятен: Бритни освободилась от Джастина.

У Тихого океана Бритни в обрезанных джинсовых шортах и белой рубашке, завязанной под грудью, изобразила картину беззаботного счастья. Она прыгнула на спину нового дружка и проехалась на нём до воды. Они сидели рядышком на песке, разглядывая волны, а на пляже копошились папарацци, и ни одного контролера в пределах видимости. Сняв рубашку и оставшись в жёлтом купальнике, Бритни сказала:

– Всё, что можно, вы сфотографировали… не могли бы вы оставить нас.

Надо понимать, тщетно. Чудовище уже пригласили к столу. Сюзи Джек, репортёрша, шесть лет писавшая о Бритни в таких журналах, как «Ю-Эс Уикли», сказала:

– Вряд ли Бритни сознавала, что если ты пригласил папарацци, прогнать их уже невозможно. Но в тот момент ей было важнее на глазах у журналистов, а значит, и всего мира, взять контроль в свои руки.

Однако постановочный снимок счастья оказался на одной странице с новостью, что у Кевина Федерлайна уже есть ребёнок, и его подружка, актриса Шер Джексон, на шестом месяце беременности от него. Она рассказала, что в последнюю встречу Кевин поцеловал её на прощание и уехал «работать в рекламе для Пепси». Кевин всё отрицал. По его версии, которой вторят два источника, близких к нему, их отношения «формально закончились» до того, как он вообще познакомился с Бритни. Тем не менее, актриса обвинила поп-звезду в том, что та «ломает не только их отношения, но и семью». Тут же родилась теория, что фотосессия – послание для Шер: «Он теперь мой – отойди в сторону!»

На пляже разыгралась странная сцена, где смешались папарацци, любовь и обвинения в предательстве. По забавному совпадению в тот же день береговая охрана сообщила, что в океане замечены акулы.

Через два дня Бритни надо было уезжать в Лондон, где начиналось европейское турне, но она и подумать не могла оставить Кевина.

– Я без тебя никуда не поеду, – сказала она ему, – так что собирай рюкзак, хватай паспорт и садись в чёртов самолёт!

Неважно, было ли в расписании турне место для него; Кевин едет с ней, и точка. Бритни по горькому опыту знала, что разлука не усиливает любовь; она с грохотом вбивает клин между людьми. В этот раз она не собиралась рисковать. Впоследствии она скажет журналу «Пипл», повторив фразу принцессы Дианы, что ей «пришлось перецеловать немало лягушек, прежде чем нашёлся принц», и она с него глаз не сведёт.

В этом интервью с Тоддом Голдом больший интерес представляет не та любовь, которую она показывала, а другая, выброшенная из головы. Ставя Джастина Тимберлейка на место, она скажет с фатализмом: «Раньше у меня были детские увлечения. Это как тренировка перед настоящим чувством. Вот моё благополучное „долго и счастливо“».

Европейское турне «Onyx Hotel Tour» ждал большой успех, развеявший подозрения, что звезда Бритни заходит. Она вернулась с виртуозным представлением, по общему мнению знаменующим превращение «подростковой сенсации» в зрелого исполнителя. Бритни как и прежде собирала аншлаги, а альбомы её разлетались как горячие пирожки. Возвращаясь в самолёте из Дублина в Америку, она ощущала себя на высоте и радовалась, что кавалер рядом с ней. На полпути через океан пара начала обсуждать жизнь и любовь. Они летели уже два часа, с самого взлёта не замолкали ни на минуту, трепались, смеялись, в общем, царило отличное настроение.

Зашёл разговор о будущем, выплыла тема потомства, и Кевин заявил, что любит детей. Потом упомянул, что настоящей любви бумажки не нужны, потому что «любовь это любовь… она сама по себе главное обязательство».

Бритни перебила его:

– А что, если ты захочешь жениться?

Задумавшись на некоторое время, она спросила:

– Женишься на мне?

Кевин думал, что вопрос риторический, пока выражение на лице Бритни не подсказало ему, что после двух месяцев совместной жизни в турне она говорит всерьёз.

– НЕТ! – ответил он.

Не то чтобы он не хотел жениться на ней, просто он считал, что по традиции мужчина должен делать предложение женщине. Бритни уставилась в окно, и на несколько минут воцарилась неловкая тишина.

– Так вот, – сказал Кевин, – ты выйдешь за меня замуж?

Бритни захохотала, потому что ждала этого вопроса.

– Да! Да, я выйду за тебя замуж.

Потом Кевин расскажет журналу «Пипл», что у него голова шла кругом, ведь он с первой же встречи понял: она – его избранница. Когда самолёт сел, молодая чета ошарашила семьи и друзей, а потом Бритни объявила на сайте: «Я счастлива как никогда».

Ей не терпелось показать своего мужчину в Кентвуде. По приезду они выглядели донельзя обычно. Она была бледной, в простой одежде, прыщавой, и козырёк бейсболки бросал на лицо тень. У него – неряшливая бородка, плохие волосы, из майки торчат руки сплошь в татуировках. Как сказал один местный, заметивший их рядом с «Увальнем»:

– Да уж, не Джастин Тимберлейк!

Они проходили мимо единственного бара в городе, потому что Бритни повела Кевина в дом покойной прабабушки Лекси, ныне принадлежащий её брату, Брайану. Там пожилая дама, любимица всего Кентвуда, устроила выставку-музей достижений Бритни, от «Поиска звёзд» до наших дней. Бритни шаг за шагом рассказывала о своей карьере, будто хотела, чтобы Кевин гордился ею, чтобы он увидел за видимостью историю человека.

СМИ пытались понять, что же нашла их поп-любимица в этом обычном сыне механика из негламурного Фресно, Калифорния. Бритни отклонилась от голливудского сценария. Тут был хороший момент: она больше не делала то, что от неё ожидают, и не останавливалась, чтобы подучить слова. С этим покончено. Но была и другая, более глубокая сторона, лишающая её трезвости оценок. Появление Кевина было закономерным: он нёс в себе всё обычное и нормальное, о чём она мечтала. Он дал ей ключи к простой жизни, к статусу жены и матери, а не принцессы поп-музыки.

Кевин оказался именно тем человеком, с кем Бритни оказалась бы, не выбери она путь звезды. В нём не было «голливудщины», и, что важнее, он принимал её как есть. С ним не надо было притворяться. Она могла оставить маску исполнительницы у дверей. Прежде она подпускала так близко только Джастина, так что её притягивало это эхо прошлой жизни.

Бритни всегда говорила, что в её представлении идеальный мужчина – тот, кого не тревожит звёздный статус, и кто «особо не видел жизни». Не сразу понятно, почему именно так, но она объясняет свои мотивы: «потому что тогда я смогу ещё раз всё увидеть, теперь его глазами».

Не меньше её привлекало, что страстью Кевина были танцы. Он был заметной фигурой в танцевальных кругах Лос-Анджелеса, не понаслышке знал о концертных разъездах, поработав в подтанцовке у Кристины Агилеры, и, как ни смешно звучит, у Джастина Тимберлейка.

Те, кто его знают по миру хореографии, описывают его, как «одарённого, но не выдающегося».

Линни Спирс считала, что он отлично подходит её дочери, потому что он – инь для её ян, в своей спокойной манере подставляет ей плечо. Важно отметить ещё одно качество, в котором нуждалась Бритни: её природной тревожности требовался человек, который может, хотя бы в теории, успокоить её. Во время медового месяца Кевин, без сомнения, именно так на неё и действовал.

Он даже считает, что был для Бритни лекарством от «гиперактивного… приближающегося к безумному» поведения. Он в шутку сравнивал её характер с мультяшным персонажем Элмером Фаддом, охотником из серии про кролика Багс Банни: «вот когда у него краснеет лицо и пар идёт из ушей». Но журналисты продолжали называть его «неподходящим на роль мужа» для своей любимицы, к рождению которой приложили руку, и в результате Бритни решила раз и навсегда внести ясность, заявив в интервью журналу «Дитейлс»: «Его это не трогает… потому что он не пустоголовый припи…ыш из голливдуских актёришек!»

Вызывающее поведение просочилось даже в интервью: она больше не боялась ругаться. По её словам, ей осточертело, что люди видят в ней «тупую блондинку, потому что я кавычка-Бритни Спирс-кавычка… Люди слишком одержимы популярностью».

Кевин обнял её, когда она повернулась к нему со словами: «Когда тебя нет рядом, я скучаю!»

И этот романтический момент перед камерой порушил следующий вопрос журналиста: «Люди считают, что Кевин с вами из-за денег».

– Ага, конечно, – отреагировал Кевин.

Бритни, продолжая гнуть свою линию, рассмеялась и сказала, как приличные девочки не говорят: «Ничего, долбокряки, время покажет!»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.