Переход на другую стоянку в Залесье

Переход на другую стоянку в Залесье

Мне очень было жаль оставлять Каскевичи, где я прожил так хорошо и уютно почти неделю. Новое место стоянки было около ст. железной дороги Залесье, это была последняя станция, до которой в то время доходили этапные поезда, дальше рельсы были уже разобраны. Переезд на новое место мы совершили 11 ноября днем. Выехал я вместе с Мещериновым, с которым по пути объехал несколько батарей, знакомился с позициями и новыми местами расположения полков. В одной из деревень, через которые мы проезжали и в которой стоял полк, смененный нами, накануне на позиции 8-м дюймовый немецкий снаряд попал в избу, в которой в это время последний раз обедали уходившие с позиции офицеры, празднуя под звуки полкового оркестра благополучное свое отбытие. Два офицера были убиты, четверо, среди них и священник и несколько музыкантов, ранены.

Приехали мы на место новой стоянки, когда уже стемнело, сделав верхом около 20 верст. Штаб разместился в барской усадьбе, весьма запущенной, но с чудным парком, помещение было просторное, так что мне отвели отдельную комнату. Как только мы водворились, поднялась орудийная стрельба из тяжелых орудий – такую стрельбу я слышал впервые, и она произвела на меня внушительное впечатление. Целый час немцы громили позицию соседней с нами дивизии, выпустив до 300 «чемоданов»[128]. Я прислушивался к этой канонаде и выучился узнавать взрывы снарядов и полеты по звукам. По окончании канонады выяснились результаты стрельбы, с нашей стороны оказалось, к счастью, всего 10 раненых.

На другой день, приведя в порядок свою комнату, разобрав поступившие в штаб бумаги и донесения, я отправился на ст. Залесье, чтобы ознакомиться с окружающей местностью. На станции находился штаб 65-й дивизии, той дивизии, в которой я должен был получить бригаду, я зашел к начальнику дивизии Троцкому, чтобы познакомиться с ним. Он оказался очень милым и любезным, но совершенно заурядным начальником дивизии, малосамостоятельным, так что я был очень рад, что не попал к нему. Тут же на путях станции стояло несколько вагонов передового питательного отряда А. И. Гучкова[129], а недалеко от станции Царскосельский подвижной госпиталь. Я перезнакомился со всем персоналом этих обоих учреждений – все оказались премилые люди, нашлись и общие знакомые, меня принимали, как мне показалось, как-то особенно любезно. От подвижного Царскосельского госпиталя я остался в положительном восторге – порядок, чистота, уход меня поразили, а главное состав врачей и сестер – это была дружная семья, все так бодро радостно работали. Я много видал госпиталей и лазаретов и за время моих путешествий, когда я сопровождал государя и из всех виденных мною лазаретов этому Царскосельскому надо отдать пальму первенства. Особенно сильное впечатление на меня произвела женщина – врач-хирург[130][131], фамилию которой я, к сожалению, сейчас не помню. Я присутствовал во время трепанации черепа одному раненому, когда она вынимала пулю, застрявшую в голове этого несчастного. Это было изумительно, все ее движения были при этом необыкновенно изящны, оперировала она с такой ловкостью и смелостью, что от ее работы нельзя было оторваться. Через неделю после операции этот раненый уже начал вставать с кровати, а до операции он несколько суток лежал без памяти.

При штабе нашей дивизии состоял передовой Гродненский отряд и Пермский подвижной лазарет. В первом хирургом был американец[132], почти не говоривший по-русски, но это не мешало ему справляться с персоналом и со всеми делами отряда. Как хирург он не представлял собой крупной величины, но был вполне удовлетворителен для подачи первой необходимой помощи. Состав персонала и отряда и госпиталя не оставлял желать лучшего, мы жили очень дружно с ними и часто друг друга навещали, работали они более чем добросовестно.