Введение

Введение

10 мая 1996 года как раз в 4 часа после полудня, когда установился резкий дневной холод, Одри Сэлкелд, историк и исследователь Эвереста, сидела в палатке в базовом лагере под Эверестом и печатала на ноутбуке фирмы Apple Mac один из двух своих ежедневных отчетов в Интернет. Это была вторая экспедиция Сэлкелд на Эверест, она была нанята Американской киноэкспедицией IMAX и в её обязанности входила рассылка новостей, чтобы об их успехах было известно во всем мире.

Базовый лагерь на высоте 5360 метров и в лучшее время унылое место, но когда солнце погружается за окрестные хребты, жизнь в нём становится похожа на жизнь в холодильнике. Дрожа от холода, Сэлкелд вышла из палатки-столовой, пересекла морену ледника Кхумбу и направилась к своей палатке, чтобы одеться потеплее.

Взглянув на южную часть неба, она стала одной из первых, а возможно, и самой первой, кто увидел, что надвигается с нижних долин Гималаев на Эверест. Она застыла на месте, забыв о холоде.

Неожиданные шквалы обычны дня Эвереста, но ничего подобного Сэлкелд никогда не видела. Она описывает, как огромные лиловые облака, вздымаясь волнами, неслись с юга. Сэлкелд позвала из палаток остальных членов команды, и они застыли в ужасе, наблюдая, как апокалипсическое явление молчаливо и быстро надвигается на них.

Через несколько минут ураган ворвался в лагерь со скоростью от восьмидесяти до ста километров в час, моментально понизив температуру воздуха на десять-пятнадцать градусов, разрывая палатки в своей слепой ярости. За считанные минуты он захватил всю северную сторону и поднялся к вершине. Высочайшие горы мира исчезли из виду, поглощенные ураганом.

Даже если бы Шива, индийский бог разрушения, и Немезида, греческая богиня наказания, объединили свои усилия, то и они не смогли бы наделать столько бед, сколько наделала в этот день сама природа. Момент был абсолютно сверхъестественным. Если бы ураган налетел зимой, то никто бы не пострадал. Но случилось так, что буря нагрянула в самый плотный день календаря восхождений на Эверест, самую середину предмуссонного периода.

Когда разразился ураган, наша британская экспедиция на Эверест по северо-восточному гребню находилась в лагере 3 (6450 м), готовая к штурму вершины.

Мы мгновенно поняли, что случилось что-то намного опаснее, чем любой ураган. Температура упала до десяти градусов ниже нуля, потом до двадцати, потом до тридцати. Ветер достиг постоянной угрожающей силы, он выдергивал изо льда оттяжки палатки, побросал бочки со снаряжением в трещины, снёс с пугающей легкостью брезентовую палатку-столовую. Палатки, рассчитанные на противостояние сильным ветрам, трещали, стонали и меняли свою форму под ударами урагана, а кевларовые стойки были напряжены до предела.

Пытаясь отснять грозное явление природы, мы вылезли в этот кошмар, одетые во всю теплую одежду, которая попалась под руку.

Снег падал сплошной стеной, как это могло бы быть в Антарктиде или на ледовой шапке Гренландии, закрывая все вокруг. Ни одного ориентира, даже огромного северного гребня не было видно. Скрылись во мгле и соседние палатки индийской экспедиции. Сквозь белую стену снега и рёв ветра из-за ледника доносился другой звук, зловещий вой ещё более мощного урагана, бушевавшего на высоте 8000 метров.

Там, в «зоне смерти», более 30-ти альпинистов боролись за свою жизнь. На северной стороне, высоко на северном гребне три индийских альпиниста находились в изможденном состоянии и без запаса кислорода. На южной стороне две коммерческие экспедиции растянулись между Южным седлом и вершиной — «Горное безумие» под руководством Скотта Фишера и команда Роба Холла «Консультанты по приключениям».

Ночь, которую им предстояло пережить, была ночью дьявола. К концу текущего дня три индийских альпиниста на севере и пятеро из команд Холла и Фишера были мертвы. Восемь человек потеряли свои жизни на горе в течение 24 часов.

Но и это ещё не конец драмы.

День урагана был самым черным днем из многих черных дней сезона, в котором одно несчастье сменялось другим. Еще до урагана произошли два смертельных случая. Потом ещё две смерти. Это изменило судьбы каждой команды, в том числе нашей, разожгло сенсационные дебаты на страницах газет и в телевизионных программах, которые пытались выяснить, в чем же причина случившегося.

Ураган оставил после себя массу вопросов. Как могли альпинисты мирового класса, такие как Роб Холл и Скоп Фишер, погибнуть на горе, которую они отлично знали? Почему, когда грянул ураган, высоко на горе оказалось так много неопытных альпинистов? Почему команда японских альпинистов и их шерпы прошли мимо умирающих индийцев, не попытавшись их спасти?

Ураган продолжался меньше двадцати часов, но для тех из нас, кто не терял надежды штурмовать вершину, он длился бесконечно.

Смерти, которые принес ураган, породили сомнения, которые оставались с нами на каждом шагу. Он изменил сам процесс восхождения на гору, опрокинул все планы, но более всего он внёс хаос в наше сознание, мы молились о безопасности во всех наиболее опасных местах и практически остановились. Все, кроме двух участников нашей экспедиции.

Для меня, новичка в той смертельно опасной игре — высотном варианте русской рулетки, эти вопросы были необъяснимыми, как для любого, кто никогда не входил в «зону смерти» — манящий и пугающий мир, в атмосфере которого кислорода в три раза меньше, чем на уровне моря.

Я отправился на Эверест не для того, чтобы покорять его, а для того, чтобы сиять фильм и нанял для этой работы более квалифицированных людей. Я никогда не поднимался на Бэн Нэвис или Сноудон, никогда не ступал на вершину Альпийского пика, но по мере того, как разворачивались события этого сезона, моё желание самому посетить «зону смерти» стало непреодолимым.

Это была одержимость, которая привела меня к самому краю саморазрушения, но она же привела меня на вершину Эвереста.