Правдоруб из «Спартака» Евгений Ловчев, «Спартак», Москва
Правдоруб из «Спартака»
Евгений Ловчев, «Спартак», Москва
Евгений Ловчев родился 29 января 1949 года в поселке Крюково Московской области (том самом, что воспет в песне ВИА «Самоцветы» — в сорок первом там погибал взвод) в семье, которая не имела никакого отношения к спорту. Однако, как и большинство его сверстников, Евгений с детства стал заниматься разными видами спорта — от баскетбола до лыж. Но более всего он любил футбол, азы которого он сначала постигал в дворовых соревнованиях, а потом, летом 1961 года, узнав о том, что на Ширяевом поле (Сокольники) в Москве тренируются спартаковские мальчишки, он записался в спортивную секцию рядом с этой площадкой. Однако первое время тренер не хотел выпускать его на поле, поскольку не был уверен в том, что мальчишка надолго задержится в секции, — слишком далеко он жил. В один из таких моментов Ловчев даже расплакался. После этого тренер сжалился над ним и выпустил на поле. Но затем спартаковские ребята уехали на лето в Тарасовку, а Ловчева, как не зачисленного еще в команду, оставили дома. Но поскольку без футбола Евгений своей жизни уже не мыслил, он спустя какое-то время записался в новую секцию — на стадионе «Буревестник», что в Самарском переулке (на этом месте теперь стоит спортивный комплекс «Олимпийский»).
Уже на первой тренировке Ловчев отличился — забил два мяча. И тренер — знаменитый в прошлом защитник ЦДКА Иван Кочетков — сказал ему: «Завтра приноси документы. Заявляем тебя на первенство Москвы, будешь играть в нападении». Евгений так и сделал. На первенстве он действительно сыграл, но не нападающим, а защитником, поскольку в таковых команда испытывала явный дефицит. Это было первое крупное соревнование в жизни Ловчева. Победой оно не завершилось, но опыта будущий знаменитый футболист все-таки набрался. И с тех пор стал играть в обороне — на позиции полузащитника оборонительного плана.
Спустя несколько месяцев футбольную секцию при «Буревестнике» закрыли, и Ловчев перешел в команду ДЮСШ «Юность» Дзержинского района Москвы (тренер — Евгений Лапин), а чуть позже — в юношескую сборную РСФСР, а затем в так называемую экспериментальную сборную СССР («Буревестник»), которую тренировали Всеволод Блинков и Виталий Артемьев. Ее целью ставилось приобретение международного опыта молодыми талантливыми ребятами. Впрочем, Ловчев оказался невыездным (он тогда закончил ПТУ в Химках и работал на закрытом заводе, связанном с космонавтикой), а потому довольствовался матчами с одесским «Черноморцем» и ворошиловградской «Зарей».
Но именно там его и заметил Николай Николаевич Алексеев, который работал в «Буревестнике» доктором, а до этого — в московском «Спартаке» (в 1962 году он ездил со сборной СССР на чемпионат мира в Чили). Ловчев с ним подружился, и они часто стали проводить свободное время вместе. И вот однажды, осенью 1968 года, пошли попариться в Сандуны. А там, на удачу, в тот же день и час парился старший тренер «Спартака» Никита Симонян. В итоге сразу после бани, когда Ловчев вышел на улицу и ждал у выхода Алексеева, к нему подошел Симонян и заявил: «Женя, мы давно за тобой наблюдаем и хотим пригласить в «Спартак». Наш герой, естественно, растерялся: «Никита Павлович, я болею за «Спартак», мечтаю о «Спартаке», но, пока существует «Буревестник», не имею права его бросать…» На этом их тогдашняя встреча закончилась.
А через неделю «Буревестник» обыграл в товарищеском матче дублеров «Торпедо» с разгромным счетом 4:0, после чего Ловчева позвал к себе в кабинет начальник торпедовской команды мастеров Юрий Золотов. И говорит те же слова, что и Симонян: мол, переходи к нам. Но Ловчев, помня недавний разговор с Симоняном, был всеми мыслями в «Спартаке». И даже потом, когда в Спорткомитете решили «Буревестник» в полном составе передать в дубль московского «Локомотива», Ловчев и Сергей Ольшанский твердо стояли на одном — только в «Спартак»! В итоге 1 января 1969 года Ловчева зачислили в состав красно-белых. Причем в основной состав он попал достаточно быстро. По его же словам:
«Игроком основного состава я стал на предсезонном сборе в Гаграх. Конкретно — после контрольного матча с днепропетровским «Днепром». Еще точнее, мою судьбу, как я теперь понимаю, решил один-единственный эпизод. Наши центральные защитники в одном из моментов провалились, и форвард «Днепра» фактически выходил один на один с нашим вратарем. Я был далеко на краю, но все равно бросился догонять. И, к изумлению всех, догнал-таки его и успел выбить мяч. До сих пор помню, как Николай Петрович Старостин, смотревший игру из-за ворот, громко произнес: «Ну и скоростина!..» У меня действительно была высокая скорость. В контрольных забегах на 30 метров мои результаты иногда были даже лучше, чем у Олега Блохина — одного из быстрейших форвардов советского футбола. С того матча я твердо вошел в основной состав…
В «Спартаке» тогда образовалась замечательная средняя линия: Киселев — Папаев — Калинов. Как эти ребята дополняли друг друга! Папаев — технарь, Киселев — «рабочий». Калинов — импровизатор и организатор. К сожалению, они недолго играли вместе. Перед началом сезона-69 в «Спартак» пришел отличный вратарь Анзор Кавазашвили. В обороне справа остался Логофет, в центре защиты стал играть Вадим Иванов из «Динамо», последний защитник — Сергей Рожков. В Минске в игре с местными динамовцами ему сломали нос, и тогда на его место поставили девятнадцатилетнего Колю Абрамова. Это был талантище неимоверный! Но, увы, он не любил и не умел режимить… В атаке погоду делали Николай Осянин и Галимзян Хусаинов. Но самое главное — мы отлично понимали и чувствовали друг друга. Я уверен, что в «Спартаке»-69 вместе оказались футболисты, рожденные друг для друга…»
Отметим, что «Спартак» в 1962 году стал чемпионом СССР, в следующем сезоне взял «серебро», после чего откатился назад: в 1964-м и 1965-м стал 8-м, в 1966-м — 4-м (в том году ни одна московская команда не смогла войти в число призеров), в 1967-м — 7-м. В 1968 году «Спартак» снова заиграл интересно и мощно, завоевав серебряные медали. Он отстал от чемпионов, киевских динамовцев, всего на 5 очков. Киевляне тогда были сильнейшими — их тренер Виктор Маслов сумел создать из команды боеспособный коллектив, который был нацелен исключительно на победу. Выиграть у киевлян тогда было крайне сложно. Тот же «Спартак» в 1968 году так и не сумел этого сделать (сыграл вничью 3:3 и проиграл 0:1).
Однако в сезоне-69 именно «Спартак» сумел дать настоящий бой киевлянам. Команды тогда были разбиты на две подгруппы, причем «Спартак» и киевское «Динамо» попали в разное. В итоге обе команды стали лидерами: киевляне набрали 28 очков, «Спартак» — 31. А в финальных играх спартаковцы сумели дважды победить киевлян — один раз дома (2:1) и один раз в Киеве, где динамовцы не проигрывали последние два года (1:0). В итоге «Спартак» взял «золото», набрав 43 очка (у киевлян было на четыре очка меньше).
И снова послушаем Е. Ловчева: «Мы, молодые неженатые парни, играли тогда не ради денег. Ветераны прошли уже этот этап романтичного восприятия футбола. Игрой в футбол они кормили свои семьи. И требовали с нас в игре. Разумеется, между нами и ветеранами «Спартака» поначалу была определенная дистанция. Но постепенно, к середине сезона-69 (благо победы шли одна за другой), мы стали сближаться. В то время в «Спартаке» существовал такой обычай. На следующий день после игры мы всей командой шли париться в Сандуны. Массажист Слава Иванов рано-рано утром всех обзванивал по телефону. В бане мы пили пиво, обсуждали вчерашний матч, если кто-то напортачил в игре — ему выговаривали прямо в глаза, независимо от прежних заслуг. Потом всей командой шли в ресторан «София», что на улице Горького. Случалось, там и выпивали. Но не это главное. Все это в комплексе — баня, «София», откровенные разговоры — помогло нам создать в «Спартаке» настоящий коллектив…»
«Золотой» состав «Спартака» выглядел следующим образом: А. Кавазашвили, В. Лисицын, Г. Логофет, В. Иванов, С. Рожков, Е. Ловчев, Н. Абрамов, В. Рудь, В. Петров, A. Гребнев, Н. Киселев, В. Папаев, В. Калинов, В. Янкин, B. Амбарцумян, Е. Михайлин, Д. Силагадзе, Н. Осянин, Г. Хусаинов, В. Евлентьев, Г. Князев, В. Прибылов, И. Григорьев, С. Ольшанский.
Главным «забивалой» в том сезоне у спартаковцев стал Николай Осянин с 16 забитыми мячами. Далее шли: Хусаинов (12), Логофет, Киселев и Калинов (4), Янкин, Силагадзе и Рожков (2), Иванов, Папаев, Прибылов и Григорьев (1).
И снова дадим слово Е. Ловчеву:
«Капитаном и лидером был Хусаинов. Хорош был и Осянин, но Коля молчун, и мы признавали его за класс. Он в игре все умел, все правильно делал. Даже когда в 1974 году в интересах команды Осянина перевели на место «либеро», Николай поначалу страшно мучился, но к концу сезона стал лучшим «чистильщиком» в Союзе. Как-то Никита Симонян сказал об Осянине: «В то время более классного игрока у меня в «Спартаке» не было». Коля владел удивительным по силе и точности ударом.
Коля Осянин, возможно, не был на поле очень ярок, его фамилия реже появлялась в прессе, чем, к примеру, моя, но сколько важных для «Спартака» мячей он забил. Один только «золотой» гол осенью шестьдесят девятого в Киеве чего стоит! От того матча зависело все — победитель практически обеспечивал себе первое место. Киевляне буквально «душили» нас добрых полтора тайма: навес следовал за навесом, давление мы испытывали почти запредельное, но все же держались. Тут Коля подхватил мяч в центре поля и один (!) бросился на штурм киевских ворот. Проскочил мимо Сабо. Потом обыграл Турянчика и еще кого-то из динамовцев. Перед ним остался один Круликовский, задний центральный защитник киевского «Динамо». Осянин обводит Круликовского и мимо бросившегося к нему Рудакова посылает мяч в пустые ворота. Это был настоящий супергол!..»
После этого чемпионства Ловчев впервые был привлечен в состав сборной СССР. Всего же в той команде играло четыре спартаковца (трое других: А. Кавазашвили, Г. Логофет, Н. Киселев). Остальные игроки представляли: киевское «Динамо» (пятеро), тбилисское «Динамо» (четверо), ЦСКА (трое), московское «Динамо» (один). Однако слаженного коллектива все равно не получилось. А вышла какая-то смесь московского, грузинского и киевского футбола. Совсем не то, что годом ранее было в «Спартаке»: игроки сборной не разговаривали на поле на одном языке. Киевлянин Владимир Мунтян стремился играть роль дирижера. То же самое пытался делать и тбилисец Кахи Асатиани по прозвищу Князь, но они не дополняли друг друга, как Киселев, Папаев и Калинов в «Спартаке».
В составе сборной СССР Ловчев в 1969 году сыграл 7 матчей, из которых в четырех наши ребята одержали победу (над югославами, турками — дважды, ирландцами), один проиграли и две встречи свели вничью. Ни в одной из этих игр Ловчев голами не отметился.
Отметим, что жил он тогда в Алабушеве и домой после игр добирался на электричке вместе с болельщиками. И часто слушал, как они обсуждают игру спартаковцев. Один раз он не выдержал, подсел и начал расспрашивать об игре… Ловчева. И услышал нечто его поразившее: «Женька-то ничего, но вот есть у него брат Славка, играет раз в пять лучше, но пьет сколько!» Так Ловчев узнал, какие легенды ходят о спартаковцах. Кстати, сам он спиртным не злоупотреблял и даже не курил.
Тем временем летом 1970 года в Мексике состоялся очередной чемпионат мира по футболу. Группа у нас была нетрудной, и нашими соперниками были сборные Мексики, Бельгии и Сальвадора. Главными нашими соперниками считались бельгийцы, которых мы победили 4:1. Блестящий гол тогда забил Анатолий Бышовец. А вот игрой Ловчева тренер сборной СССР Гавриил Качалин остался недоволен, поэтому на игры с сальвадорцами и уругвайцами его не выпустил, предпочтя ему армейца Валентина Афонина.
Сборную Сальвадора наши футболисты прошли легко — 2:0. А вот с уругвайцами 14 июня 1970 года вышла осечка. Вот как об этом вспоминает Е. Ловчев:
«На матч с уругвайцами был выбран откровенно оборонительный план игры — с пятью защитниками (и это при том, что сборная Уругвая в предварительных играх забила всего два гола, причем оба в ворота аутсайдера своей группы и в четвертьфинал вышла только благодаря лучшей разнице мячей. — Авт.). Вязкая, тягучая игра шла до 116-й минуты. Потом произошло нечто такое, что я и сейчас объяснить не могу. На нашей половине мяч уходит за лицевую линию. Его «страхует» Афонин. Рядом — форвард уругвайцев Кубилла, но позиция у него практически безнадежная. Внезапно Кубилла ложится на бок и фантастическим образом выгребает мяч в поле с линии ворот… У нас все, включая комментаторов и журналистов, решили, что мяч покинул пределы поля, но я честно скажу: момент был исключительно спорный, и неправильно будет думать, что судья тогда «сплавил» сборную СССР.
Недавно я просматривал видеозапись того матча и был просто ошарашен. До конца дополнительного времени — четыре минуты. Играют за выход в четверку. За медали играют, черт возьми! Но вот Кубилла завладел мячом, и что же? Афонин останавливается и поднимает руку! Капличный поднимает руку, Кавазашвили выключается из игры. Кубилла тем временем подает в нашу штрафную, и Эспарраго ударом головой поражает фактически беззащитные ворота…»
А вот что вспоминает другой свидетель тех событий — судья Марк Рафалов: «Шла 117-я минута. 0:0. Оставалось играть всего три минуты добавленного арбитром времени. На левом фланге форвард уругвайцев Кубильес обыграл нашего Афонина, послал мяч в штрафную, и Эспараго вколотил его в ворота Кавазашвили. Но за мгновение до этого, по мнению наших футболистов, Кубилла упустил мяч за линию поля. Мы наблюдали за игрой, сидя на трибуне у средней линии, и, разумеется, видеть ничего не могли. Но видели другие… Наши руководители и многие журналисты метали громы и молнии в адрес голландского рефери Ван-Равенса, обвиняя его в предвзятости. Их огорчение понять нетрудно: сборная СССР вынуждена была покинуть Мексику. Но ведь при здравом размышлении и так ясно: обладай арбитр даже скоростью гепарда, он физически просто не мог успеть к кромке поля, чтобы разглядеть, на сколько сантиметров мяч пересек (или не пересек) линию. Речь следовало вести не о судейских кознях, а о беспомощности рефери в подобной ситуации…»
Стоит отметить, что на том чемпионате судьи вообще ошибались слишком часто, что вызывало возмущение у многих спортсменов и журналистов. Тот же М. Рафалов вспоминает, что в отеле «Мария-Изабель», где дислоцировался директорат, было зафиксировано несколько случаев, когда разгневанные люди прижимали к стенке бывшего тогда президентом ФИФА Стэнли Роуза. Эти наскоки чрезвычайно его раздражали, поскольку он не считал себя виноватым в ошибках рефери. Он отвечал так: «Права и полномочия судьи определены интересами игры, причем возможность той или иной ошибки включена в сферу этих интересов».
Таким образом, сборная СССР в третий раз завершила борьбу за мировое первенство на стадии четвертьфиналов.
Тем временем в чемпионате СССР 1970 года «Спартак» не мог похвастаться стабильной игрой. Казалось, команда сможет рассчитывать только на место в середине турнирной таблицы. Однако во втором круге последовал ряд удачных матчей, и красно-белые возглавили чемпионскую гонку. Но затем последовала провальная концовка чемпионата, которая позволила спартаковцам завоевать лишь бронзовые медали («золото» взял ЦСКА, обогнавший «Спартак» на 7 очков — 45 против 38, «серебро» — московское «Динамо»).
В Кубке СССР красно-белые тоже выступили неудачно, проиграв в четвертьфинале бакинскому «Нефтчи» (0:1).
Кроме этого, в сезоне-70 «Спартак» дебютировал в розыгрыше Кубка европейских чемпионов. В одной шестнадцатой финала красно-белые встретились со швейцарским «Базелем». В первой игре в Москве спартаковцы выиграли 3:2, причем вели после первого тайма 3:0, но потом успокоились и едва не упустили победу. А затем последовал провал на выезде, когда швейцарцы добились нужного им результата 2:1 и оставили «Спартак» за бортом престижного европейского турнира.
В 1971 году «Спартак» в первенстве СССР был уже шестым. На протяжении всего сезона «Спартак» не мог похвастаться хорошей игрой. Подкачали и новобранцы команды: Мирзоев, Егорович, Пискарёв, на которых возлагались большие надежды.
В Кубке СССР «Спартак» выступил гораздо лучше, хотя Ловчев тогда едва не сорвался. Это было после матча с алма-атинским «Кайратом», где красно-белые победили 1:0 в дополнительное время. У Ловчева в том сезоне стряслась одна напасть — стало ноги сводить. К концу матча так, бывало, прихватит, хоть зубами их отгрызай. И вот в том матче с «Кайратом» два тайма Ловчев еще продержался, а на дополнительный тайм сил уже не было. И он попросил Николая Киселева прикрыть его место на левом краю обороны. Сам же в середину пошел. А Киселев полузащитник и по привычке своей все вперед убегал, а в брошенной им зоне тут как тут появлялся Олег Долматов и с душой бомбил спартаковские ворота. Однако «Спартак» в итоге все-таки победил.
Но после игры в раздевалке к Ловчеву подошел Никита Симонян и выдал ему по первое число. Футболист молчал-молчал, а потом вскочил и бутсы в стену хрясть! Все! Больше в футбол не играю! Через день вся команда собралась в Тарасовке, а Ловчев остался дома. На следующую игру, правда, приехал. Купил в кассе билет и весь матч просидел на противоположной от раздевалок трибуне. И к своим так и не зашел. Ночью не спал — ворочался. Думал. Вдруг звонок. Снимает трубку — Старостин: «Женя. Извини, что тревожу так поздно. Не спишь? Меня вот тоже сон не берет. Женя, скажи, известно тебе, что такое «Спартак»?» — «Известно, конечно, раз я в нем играю». — «Спешишь, Женя, спешишь, не все так просто. Вот послушай, что я об этом думаю…»
Спокойно, с расстановкой тренер толковал игроку о сути «Спартака», о том, сколько значит команда в жизни простых людей. И в конце сказал буквально следующее: «Ты можешь обидеться на Симоняна, на меня. Но пойми: Симонян и Старостин — это еще не весь «Спартак». «Спартак» — это значительно больше и глубже».
В итоге на следующее утро Ловчев взял вещи и поехал на тренировку в Тарасовку.
А тот Кубок СССР в 1971 году «Спартак» все-таки выиграл. В финале он играл с ростовским СКА. Тот матч выдался тяжелым для «Спартака». Проигрывая 1:2, спартаковцы смогли отыграться лишь на последней минуте (Геннадий Логофет). Матч закончился со счетом 2:2, что означало переигровку. Во втором матче «Спартак» одержал победу (1:0), став обладателем Кубка СССР 1971 года.
А вот в розыгрыше Кубка УЕФА со «Спартаком» случилась иная история. Начали они хорошо: в одной тридцать второй финала по сумме двух матчей переиграли чехословацкий клуб ВВС. Но в следующем раунде соперником «Спартака» стала португальская «Виктория», с которой он сначала сыграл вничью 0:0, а потом уступил с разгромным счетом 0:4. И вылетел из розыгрыша Кубка УЕФА.
По словам Е. Ловчева:
«Выигрывали мы в основном на эмоциях. Но я уже тогда чувствовал: из команды уходит дружба. Проверку на прочность поражениями мы не выдержали: каждый искал причины неудач в партнерах, а не в себе. Ну а в декабре 1971 года «Спартак» фактически развалился. Каким образом? Не секрет, что в то время многие советские футболисты подрабатывали тем, что продавали привезенные из-за рубежа вещи. Если в динамовских и армейских командах игрокам доплачивали за звание, если во многих профсоюзных командах тоже ухитрялись находить источники дополнительного финансирования, то в «Спартаке» была только ставка да премиальные. Вот почему поездки на матчи за границу были такими желанными. И вокруг многих ребят здесь, в Союзе, уже крутился целый рой фарцовщиков. Они скупали оптом привезенный дефицит и не без выгоды перепродавали его дальше. Например, был хороший бизнес на грампластинках. За границей, особенно в Южной Америке, они стоили дешево — доллара три, а в Москве их можно было продать меломанам за 50 рублей и дороже. Что везли? Грампластинки Битлов, быстро ставшей популярной рок-группы Uriah Heep, Джими Хендрикса… Для себя большинство ребят привозило Тома Джонса. Товар номер два в мои игроцкие годы — мохер, пряжа такая. В Союзе в те годы она была чрезвычайно дефицитной.
Вот каким был наш бизнес-план. В Москве покупали доллары (он стоил четыре рубля, а в долларе было пять франков), в Париже меняли их на франки, затем на местной фабрике покупали мохер по цене один франк за моток, а в Москве сдавали оптом моток по 15 рублей, и за доллар выручали, получается, уже 75 рублей. Запутались в обмене валют? А у нас от зубов все эти подсчеты отскакивали! А ведь калькуляторов в те годы не было…
Со шмотками я не связывался, а пластинки иногда привозил. Но после 1972 года, когда меня признали лучшим футболистом страны, оставил это дело. Не хотел, чтобы трепали мое имя…»
Так называемый «мохеровый скандал» случился 7 декабря 1971 года. Именно в тот день «Спартак» вернулся в Москву из Парижа, где проводил серию товарищеских матчей. Некоторые спартаковцы решили совместить служебную командировку с нелегальным бизнесом и накупили в Париже мохера, чтобы на родине выгодно его продать. Судя по всему, спартаковцы делали так неоднократно и всегда подобное сходило им с рук (власти прекрасно были осведомлены о подобной практике и предпочитали закрывать на нее глаза). Однако периодически спекулянтов все-таки «трясли», дабы те не слишком «зарывались». Судя по всему, именно это и произошло в декабре 1971-го.
В Париже футболисты жили в гостинице вместе с музыкантами ансамбля под управлением Игоря Моисеева, и, вполне вероятно, именно кто-то из музыкантов донес на футболистов куда следует. В итоге на шереметьевской таможне спортсменам был устроен осмотр багажа с особым пристрастием. Первым вскрыли чемодан двадцатитрехлетнего хавбека Василия Калинова, а там мохеровые мотки были так плотно набиты, что они аж повылетали на пол. Та же картина обнаружилась и в чемоданах других футболистов.
В итоге скандал вышел грандиозный: в Спорткомитете решили не спускать это дело на тормозах и устроить выволочку по первому разряду. Было собрано партийное собрание, на котором провинившихся футболистов заставили дать объяснение своему вопиющему поступку. Все начали каяться, юлить (мол, везли мохер женам, сестрам и т. д.), и только Калинов, простая душа, не стал лукавить и выложил как на духу: «Скоро же отпуск, деньги нужны будут, вот и хотел подзаработать…» В итоге его сделали невыездным, а через год он и вовсе вынужден был покинуть команду.
Позже будут ходить слухи, что инициаторами этого скандала были люди из московского спортобщества «Динамо», которые имели большой зуб на «Спартак». Якобы в прошедшем чемпионате СССР по футболу судьи специально засуживали столичное «Динамо» и таким образом отняли у него 7 очков, из-за чего команда не попала в тройку призеров. А поскольку в Федерации футбола СССР тогда было засилье спартаковцев и они могли влиять на судей, динамовцы именно красно-белых обвинили в своих бедах. И в декабре с лихвой отыгрались на них, разыграв «мохеровый скандал».
Итак, в сезоне-71 «Спартак» занял 6-е место, а год спустя — и вовсе провальное 11-е. Почему же это произошло? В начале того сезона из команды ушли сразу 11 футболистов, а на их место были приглашены новые игроки, среди которых было очень много молодых воспитанников клуба. Увы, но заиграть слаженно им не удалось, в результате «Спартак» вступил в полосу поражений, как дома, так и на выезде. Отсюда и такой удручающий результат, который у «Спартака» еще ни разу не случался. Правда, Евгений Ловчев именно в 1972 году был назван лучшим футболистом СССР.
Между тем у «Спартака» был шанс реабилитироваться в Кубке СССР. Он дошел до финала, где встретился с московским «Торпедо». Игра была упорной. Основное время матча закончилось вничью 1:1, после чего были назначены пенальти. Здесь удачливее были автозаводцы — 5:1. Короче, очередное поражение.
И все же спартаковцы сумели порадовать своих болельщиков в играх на Кубок кубков. Красно-белые прошли голландский клуб «АДО Ден Хааг» и испанский «Атлетико», но в четвертьфинале уступили итальянскому «Милану» (0:1 и 1:1). Однако победа над испанцами и равная игра с итальянскими футболистами были достойными результатами для москвичей.
В 1973 году в чемпионате СССР красно-белые сумели рвануть вверх. В том сезоне в регламент чемпионата были внесены изменения — отменили ничьи. Команды, сыгравшие матч вничью, должны были пробить серию пенальти, победителю в которой начислялось 1 очко, а проигравшему 0. Это придало чемпионату дополнительную интригу. А Ловчева довело до… скандала. Впрочем, расскажем обо всем по порядку.
В новом сезоне вместо Никиты Симоняна к рулю «Спартака» встал Николай Гуляев, бывший уже однажды тренером красно-белых. При новом тренере в составе уверенно заиграли молодые, перспективные игроки: Прохоров, Булгаков, Минаев. Вместе с этим уверенную игру демонстрировали ветераны команды: Ловчев, Папаев, Ольшанский, Киселев.
Скандал с Ловчевым произошел в разгар сезона. Вот как он сам об этом вспоминает:
«Умные головы, сидящие в Федерации, взялись найти противоядие договорным матчам. Думали-думали, наконец осенило: если основное время завершилось вничью, значит, дальше надо бить пенальти. Кто больше забьет — тому очко. На следующий год этот вердикт был усовершенствован до полного абсурда: если ничья, то бить по пять пенальти, если снова ничья — каждому по очку. Первая игра была у нас в Донецке с «Шахтером». Я — капитан. Закончили по нулям. Анатолий Коньков подходит: «Ну что, как бить будем?» — «Забиваем по три». Вот тут я договорник, да. Подхожу, значит, к ребятам: «Так, ты — забиваешь, ты — нет…» Гена Логофет бил последним — мимо, как и надо. Хорошо, по очку получили. В мае выходим на тбилисцев. Опять — 0:0. Опять пенальти. Кахи Асатиани подходит: «Как бьем?» — «По три в цель». — «Лады». Возвращаюсь к ребятам: «Так, ты — забиваешь, ты — нет. Гена, ты мимо». — «Жень, я в прошлый раз уже не забивал — все, хватит». Хватит так хватит, сам пробью последним.
Выхожу на точку: вот мяч, там — ворота, и надо сделать так, чтобы он в них не попал. Неприятное, скажу вам, ощущение. Не по себе как-то. В конце концов плюнул, разбежался и пульнул мяч к угловому. Стою, улыбаюсь, а все это крутят по телевизору — крупный план на всю страну… Кошмар! Скандал вселенский! В экстренном порядке собралась спортивно-техническая комиссия Федерации. Сидели, решали, какую бы кару Ловчеву дать. Большинство склонялось к дисквалификации. Старостин в Тарасовку приехал: «Дела скверные, очень!» — «Ладно, — говорю, — я им тоже жизнь устрою. В суд подам: нервный срыв на почве пенальти. Пусть расхлебывают». Но обошлось… А пенальти эти идиотские были отменены…»
В итоге по сравнению с предыдущим сезоном в чемпионате-73 «Спартак» выступил удачно, заняв 4-е место и обеспечив себе участие в еврокубках. А чемпионами тогда стали футболисты ереванского «Арарата», набравшие 39 очков.
Ловчева продолжали привлекать и к играм за сборную СССР. Так, если в 1971 году это произошло трижды, то в 1972-м он одиннадцать раз надевал майку сборной СССР, в 1973-м — десять раз. Правда, голами наш герой так и не отметился. Зато он стал бронзовым призером летних Олимпийских игр в Мюнхене (3-е место заняли сборные СССР и ГДР), а также сыграл в прощальном матче знаменитого игрока сборной Бразилии Гарринчи на стадионе «Маракана». Это случилось в декабре 1973 года, когда сборная СССР совершала турне по Южной Америке.
Вспоминает Е. Ловчев:
«После игры в Натале мы переехали в Рио-де-Жанейро, где бразильцы как раз завершали подготовку к прощальному матчу Гарринчи. Там, в Рио, я познакомился с Игорем Горанским, корреспондентом Гостелерадио по странам Латинской Америки. Он-то мне и сказал, что организаторы праздника хотят пригласить в сборную мира, которой предстояло сразиться на «Маракане» со сборной Бразилии, и нескольких советских футболистов. Так и случилось: в сборную мира включили Сергея Ольшанского, Володю Онищенко и меня. Правда, за сборную мира, кроме советской «тройки», играло мало европейцев, но команду подобрали неплохую из латиноамериканцев. Тот матч оставил у меня не менее яркие воспоминания, чем мое участие в чемпионате мира 1970 года и двух первенствах Европы.
Чествование Гарринчи продолжалось около шести часов. После этой трогательной церемонии судья возобновил матч. Первый тайм сборной мира противостоял чемпионский состав бразильцев образца 1970 года. А в нападении за «мировую» команду действовал, и очень неплохо, Владимир Онищенко. Вот он как раз и вышел на поле против Пеле и Гарринчи. «Великий хромой», как величали бразильца, конечно, был тогда далек от своей лучшей игры, которой поразил весь мир в 1958 и 1962 годах. Действовавший против него левый защитник из Аргентины специально действовал неплотно, чтобы кудесник мог показать зрителям хоть что-то из своего арсенала. Но когда Гарринчу на 20-й минуте проводили, игра стала по-настоящему азартной и упорной… Потрясающий гол забил Пеле. Он обыграл пятерых в нашей штрафной и сравнял счет.
В перерыве мы с Ольшанским пошли переодеваться — мы выходили на поле во втором тайме. Я обратил внимание, что в раздевалке на шкафчиках для одежды наклеены изображения «Золотой богини». Так на «Маракане» метят шкафы, в которых переодевались в свое время чемпионы мира. Мне достался шкаф с двумя богинями — раньше он принадлежал легендарному Диди, двукратному чемпиону мира. Во втором тайме против нас играл уже более молодой состав бразильцев — тот, что выступал на чемпионате мира 1974 года. Там тоже были великолепные исполнители. Бразилец Жаирзиньо забил в ворота сборной мира еще один мяч, и мы проиграли — 1:2…»
В том же 1973 году в еженедельнике «Футбол-хоккей» появилось большое интервью Ловчева, которое он дал журналисту Е. Шмитько. Приведем из него некоторые отрывки.
«Шмитько. Расскажите, пожалуйста, подробнее, что значит «разрушить»?
Ловчев. Я много работаю над скоростью, считаю, что скорость — мой конек. Я просто бегу чуть сзади крайнего нападающего, не пускаю его в центр, думаю: «Беги себе по краю, я всегда тебя догоню… или в крайнем случае выбью мяч в аут». Тут моя задача — просто выбить мяч.
А при аутах, когда мяч летит вдоль бровки, стараюсь сыграть наперехват, иду на опережение. За что и достается от соперников в каждой игре. Опередил — и сразу чувствуешь толчок сзади или что-нибудь похуже. А что делать, если моя игра в основном на перехвате? Вот говорят: тактика мелкого фола. Я глубоко убежден, что мне от нападающих перепадает значительно больше, чем им от меня. Приходится терпеть. Пока в высшей лиге ни один судья ни разу не показывал мне желтую карточку. Но, честно говоря, когда бьют, сдерживаться становится все труднее и труднее. Иной раз требуется огромное усилие воли, чтобы не вспылить и не ответить футбольному хулигану. Особенно когда при явной грубости почему-то молчит судейский свисток…
Шмитько. А как вы решаете задачу создания ответной атаки?
Ловчев. Что такое создание, или, как принято говорить, созидание, атаки? Это когда защитник получил мяч и быстро отдал его своему полузащитнику или сразу нападающему. В принципе так оно и должно быть. Но вот нападающие разобраны, их плотно опекают. Есть ли смысл отдавать им пас? Увидев, предположим, что Редин освободился от опеки, я ему, конечно, тут же обязан отдать мяч. Но защитник, глядишь, снова рядом. Можно ли такой мой пас считать созиданием? Вот почему стараешься пройти с мячом это же расстояние на скорости. Появляется, во-первых, лишний игрок, во-вторых, Редина не цепляют, и, в-третьих, выиграно время. Конечно, тут все зависит от ситуации, и подключаться в атаку нужно обдуманно.
Сейчас у большинства крайних защитников вошло в привычку эпизодически превращаться в крайних нападающих. При все возрастающей универсализации крайних защитников этого требуют обстоятельства, и в большинстве других клубов так и поступают. Иное дело у нас, в «Спартаке». Попробую объяснить. Защитник впереди обязан быть нападающим и атаковать без оглядки на свои ворота. Здесь взаимозаменяемость играет решающую роль. Я не должен волноваться, что сзади на моем фланге пусто. В этом отношении может служить примером полузащитник «Зари» Виктор Кузнецов. Как только защитник идет вперед, он сразу же занимает его фланг. В «Спартаке» же все любят атаковать. Булгаков, Папаев больше думают о наступательных действиях, чем об обороне. Даже Киселев не всегда находится в зоне Логофета, когда правый защитник уходит вперед.
В последнее время меня нередко упрекали и тренеры и обозреватели, что я слишком увлекаюсь вылазками вперед. Называли это чуть ли не самоуправством. Не могу с этим согласиться. Сегодня у «Спартака» не такое уж мощное нападение, и, когда впереди «не клеится», считаю, что своими рейдами через все поле к чужим воротам могу помочь нападающим. Ну скажите, как же еще зажечь в них желание играть острее, злее?! Не могу забыть прошлогодний ответный кубковый матч с «Атлетико», когда мне удалось дойти почти до углового фланга и сделать подачу во вратарскую площадку испанцев. И я горжусь, что именно с моей подачи Хусаинов тогда забил гол, который был так нужен «Спартаку».
Шмитько. По-моему, вы и сами забили несколько мячей в играх на первенство и Кубок страны?
Ловчев. Кому же из игроков не приятно забивать голы? Но в завершении атак я, к сожалению, еще не все использую. Вот если бы у меня был удар как у Осянина… Но я все же стараюсь приблизиться к чужим воротам, проникнуть в штрафную за счет «стенки», которую мы всегда разыгрываем с Володей Рединым. Мы с ним вообще очень хорошо чувствуем друг друга. Но чаще бывает так: сыграв с ним в «стенку» и выйдя вперед, создав у соперника уверенность, что буду бить по воротам, в последний момент отдаю вновь мяч Редину.
Шмитько. Как вы перенесли бремя звания лучшего футболиста года, что хотели бы пожелать друзьям-соперникам?
Ловчев. Счастливыми были для меня те новогодние дни, когда вышел еженедельник с этим радостным известием. И все принялись хвалить, поздравлять. Зато потом уж не простили ни одной ошибочки… А что касается пожелания, то могу сказать, что мне очень понравился ответ на этот же вопрос лауреата 1969 года Владимира Мунтяна. Он пожелал тогда друзьям-соперникам быть немного доброжелательнее друг к другу.
Вот и я хочу еще раз пожелать это».
Сезон 1974 года «Спартак» начал более чем уверенно, обыграв сразу нескольких фаворитов: тбилисское «Динамо» (1:0), действующего чемпиона ереванский «Арарат» (1:0) и киевское «Динамо» (2:0). Однако именно последние в итоге сумели перебежать дорогу красно-белым. В повторном матче киевляне победили спартаковцев 1:0, и эти очки оказались решающими. Чемпионом стало киевское «Динамо», обогнавшее «Спартак» на одно очко (40 против 39).
Кстати, «Спартак» в том сезоне пропустил меньше всех мячей — 23 (у тех же киевлян значились 24 пропущенных мяча), за что вратарь красно-белых Александр Прохоров был назван лучшим вратарем первенства.
Кроме «золота» чемпионата СССР спартаковцы упустили Кубок страны, проиграв на подступах к финалу ворошиловградской «Заре». А также неудачно выступили в Кубке УЕФА, уступив уже в первом раунде югославскому «Вележу».
В сборной образца 1974 года Ловчев провел всего лишь три игры: против югославов (1:0), чехословаков (0:1) и ирландцев (0:3). Голами герой нашего рассказа в этих играх не отметился. Впрочем, неудачной можно было назвать игру всей нашей сборной в том сезоне. В последних матчах 1973 года она ни разу не добилась победы и лишь дважды сумела завершить матчи вничью. Таких провалов у нашей сборной еще не бывало. В итоге пришлось менять старшего тренера — вместо Е. Горянского пришел К. Бесков из московского «Динамо». Однако и этому высококлассному специалисту не удалось переломить ситуацию к лучшему, о чем свидетельствовали три упомянутых выше матча, где сборная СССР сумела одержать всего лишь одну победу. Кстати, именно тогда между Ловчевым и Бесковым впервые пробежала черная кошка, которая чуть позже сыграет свою роль в их взаимоотношениях.
Вспоминает Е. Ловчев:
«Бесков еще в 1972 году приглашал меня в «Динамо». Я отказался. Через два года, когда он уже работал со сборной СССР, мы проиграли Чехословакии (0:1) в Одессе, и у нас с ним был на базе очень резкий разговор. Я тоже вспылил: «Больше прошу вас меня в сборную не вызывать. Считаю, что еще не дорос до ее уровня». А он вывернул все это так, будто я отказался защищать честь советского футбола на международной арене. Тогда я поклялся (сам себе): в чемпионате страны буду играть за «Спартак» так, что они сами пригласят меня в сборную на октябрьский отборочный матч первенства Европы с ирландцами в Дублине. Пахал в тот год на тренировках, как никогда! И добился своего — вернули в сборную, а ребята в пику тренеру выбрали меня ее комсоргом.
Но после одного эпизода в Дублине я Бескова, честно говоря, даже зауважал. Со сборной тогда на матч с Ирландией поехал начальник Управления футбола Зенченко. Мерзкий тип! Помню, вечером, после нашего проигрыша (0:3), он, пьяный, валялся в гостинице и кричал: «Ребята, в Москве сходите в Спорткомитет! Попросите, чтобы меня не выгоняли…» А на следующий день он выдавал футболистам суточные и Володе Пильгую, который накануне пропустил три мяча, швырнул банкноты по-хамски, дескать, на тебе, как и ты вчера отстоял. Видя такое, я пошел к Бескову: «Константин Иванович, что этот человек себе позволяет?» Бесков тут же зашел в номер Зенченко и поставил хама на место…»
В чемпионате СССР 1975 года «Спартак» выступил провально — занял 10-е место (из 16 команд), набрав 28 очков (у чемпионов страны, киевских динамовцев, было 43 набранных очка). А также упустил Кубок страны, проиграв на подступах к финалу ташкентскому «Пахтакору».
Гораздо лучше красно-белые проявили себя на международной арене — в Кубке УЕФА. Победив шведский АИК, они дважды обыграли западногерманский «Кельн» (2:0 и 1:0) и в одной восьмой финала встретились с итальянским «Миланом». И в первой же игре (на выезде) были разгромлены со счетом 4:0. В итоге, чтобы пройти дальше, спартаковцам надо было у себя дома забивать пять безответных мячей, что было делом практически невыполнимым. В результате «Спартак» сумел забить только два «сухих» мяча и вылетел из розыгрыша. Как показало будущее, этот вылет был предвестником другого вылета — из чемпионата СССР.
Несмотря на неровную игру «Спартака» в том году, из него продолжали вызывать игроков в сборную. Правда, игрок был один — наш герой Евгений Ловчев. К тому времени на тренерском мостике национальной команды произошла очередная пертурбация — вместо Константина Бескова пришел Валерий Лобановский из киевского «Динамо». Он укомплектовал команду на 90 % игроками своего клуба. Из других команд более или менее регулярно в сборную призывались герой нашего рассказа Ловчев («Спартак»), Владимир Федоров из ташкентского «Пахтакора», Леонид Назаренко из ЦСКА. По словам Ловчева:
«Лобановский потому меня и вызывал, что я подходил под его концепцию игры, включавшую в себя быстрых мобильных крайних защитников, часто подключающихся в атаку. А психологически… Ответственность чувствовал огромную. Ведь понимал, что в Москве, например, многие болельщики настроены против киевлян, а потому в играх сборной СССР болеют лично за меня. Значит, подкачать права не имею. И помню, когда мы выиграли в конце 1975-го в Швейцарии и я организовал решающий гол Мунтяна, с какой гордостью спартаковские болельщики потом об этом говорили…
К знаменитым нагрузкам Лобановского я привык, хотя однажды все-таки потерял сознание. Это было в горах. Мы в очень жестком режиме занимались на тренажерах, и в какой-то момент мне, видимо, не хватило воздуха. Слава богу, обошлось без последствий…»
Ловчев в сезоне-75 сыграл за сборную в восьми матчах. Результаты у нашей команды были более чем блестящие — семь побед и одна ничья (с югославами). Правда, голами наш герой не отметился (все мячи забивали киевляне).
В 1976 году, в связи с переходом всесоюзного чемпионата на схему осень — весна (чтобы учесть интересы сборной, готовящейся принять участие в четвертьфинале первенства Европы, а также в футбольном турнире XXI Олимпийских игр), было проведено два усеченных чемпионата. Весенний розыгрыш «Спартак» начал с пертурбаций на тренерском мостике: был снят со своего поста главный тренер Николай Гуляев, а на его место пришел Анатолий Крутиков (его помощником стал Галимзян Хусаинов).
Как вспоминал Н. Старостин: «Более всего подводила Крутикова чрезмерная самоуверенность. Создавалось впечатление, что он решительно настроен произвести реорганизацию с помощью одного лишь топора. И началась обычная в подобных случаях чехарда с составом, что дается всегда легче. Пошли рискованные замены и перестановки без необходимых в такой ситуации осторожности и такта. Казалось, что старший тренер, не желая никого слушать (вот он, диктат!), вознамерился одним махом преобразить «Спартак», сотворить что-то вроде чуда, благодаря чему сразу показать себя сильной личностью, утвердиться в числе лучших тренеров страны. «Спартак» сделался как бы ставкой азартного, слепо верящего в удачу человека. И ставка эта была бита…»
Кстати, с назначением новых тренеров закатилась звезда самого Николая Старостина, которого заставили уйти с поста начальника команды, назначив вместо него Ивана Варламова (и это притом, что Николая Петровича в команде называли не иначе как Чапай, за то, что он мог, как и легендарный комдив, повести за собой коллектив). Причем «ушли» Старостина со скандалом. Случилось это сразу после игры «Спартак» — «Милан» на Кубок УЕФА. Перед полетом в Италию, в аэропорту, три спартаковца были задержаны на таможне с валютой. Старостин бросился улаживать конфликт, взял всю вину на себя и добился-таки, чтобы всех трех «валютчиков» выпустили из страны. Однако «Спартак» бездарно проиграл игру со счетом 0:4, и это поражение дорого стоило Старостину, у которого было достаточно врагов в профсоюзах. В итоге Чапая отправили в отставку. Часть игроков команды попыталась заступиться за него перед секретарем ВЦСПС Богатиковым (это были «старики» во главе с Евгением Ловчевым), но их поход завершился неудачей. Тогда Ловчев предложил всем «старикам» написать заявления об уходе. Но те испугались (смелыми оказались только сам Ловчев и Михаил Булгаков).
Кроме тренерских перестановок были внесены изменения и в игровой состав «Спартака». Ушли два вратаря, завершил карьеру ключевой защитник Геннадий Логофет, ушел Николай Писарев, а Николай Осянин надолго выбыл из строя из-за травмы. Вместо ушедших игроков в «Спартак» были приглашены новички: Олег Романцев и Вагиз Хидиятуллин. Но замены оказались неравноценными.
В весеннем чемпионате 1976 года «Спартак» с самого начала плелся в самом хвосте, поражая своих болельщиков необыкновенно тусклой игрой. Расплата не заставила себя ждать: на игры команды стало приходить минимальное количество зрителей (например, за матчем против «Зари» наблюдала всего лишь одна (!) тысяча зрителей). И уже в весеннем розыгрыше «Спартак» опозорился, заняв 14-е место (из 16 команд) и едва не вылетев в низший дивизион, опередив двух других аутсайдеров всего на несколько очков: «Локомотив» на одно очко, ворошиловградскую «Зарю» на два очка.
Помимо этого, «Спартак» вылетел из Кубка СССР, проиграв команде из первой лиги — симферопольской «Таврии». Это были серьезные «звоночки» для красно-белых, которые они, как покажет уже ближайшее будущее, не услышали.
Много шишек в ту пору свалилось на голову Ловчева, который был капитаном команды. Дело дошло до того, что тренер Крутиков принял решение лишить Ловчева капитанской повязки, для чего созвал общее собрание команды. Но вышла неувязка. Внезапно встал человек, которому больше всех от Ловчева доставалось, — нападающий Юра Пилипко, и говорит: «За что вы его так, он же хочет как лучше!» И все спартаковцы один за другим стали высказываться в поддержку капитана. Воспитательное мероприятие было сорвано, а Ловчев был растроган до слез.
Между тем, несмотря на трудности, которые выпали на долю «Спартака», у большинства его поклонников и в мыслях не было, что в осеннем первенстве все обернется для их любимой команды подлинной катастрофой. Тем более что в межсезонье «Спартак» сумел реабилитироваться. Он умудрился выиграть международный турнир в Пальма-де-Майорке, где победил английский клуб «Куинз парк рейнджерс» (3:0) и сгонял вничью с самой «Барселоной» из Испании (2:2). Но, вернувшись домой и вступив в чемпионат, вновь стал не похож сам на себя. Обстановка в команде ухудшалась с каждым днем. О том, какой она была, наглядно показывает случай с Олегом Романцевым. Как мы помним, он был приглашен в «Спартак» летом 76-го из красноярского «Автомобилиста» и был на хорошем счету у тренеров. Во всяком случае, А. Пискарев в своем интервью «Вечерней Москве» за три дня до начала осеннего первенства сказал: мол, мы верим в Романцева и других молодых игроков. Как вдруг вскоре после начала чемпионата Романцев принимает решение покинуть именитый клуб. Много позже он сам раскроет тайну этого ухода:
Данный текст является ознакомительным фрагментом.