ГЛАВА XXII

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ГЛАВА XXII

10-го июля. На иждивении у японцев. Результатом моего визита к японцам 8-го сего июля явилось, что мы вчера 9-го июля к 3-м часам дня переехали к японской рыбалке, поставили рядом с рыбалкой, по типу японского, балаган, — японцы в нашей работе принимали деятельное участие, принесли чугунную печку, хозяин рыбалки разрешил ящики использовать для постелей, и мы, как буржуи, провели эту ночь в тёплом помещении и спали первый раз за все наше длинное путешествие в одном ночном белье. Зачислены на довольствие. Пока рыбы нет, едим один рис.

Сегодня день Св[ятых] Петра и Павла. Мои образок Николая Чудотворца украсили венком из полевых цветов…

Мы обязались работать у японцев весь рыбный сезон, японцы обещали нас кормить и вывезти из Охотского моря.

12-го июля. Вчера весь день работали. Работа не сложная, сколачивали ящики для рыбы. Работали по собственной инициативе. Получаем один рис, но в достаточном количестве, в общем сыты…

14-го июля. Ликвидация гарнизона порт Аяна. Пленение Сибирской добровольческой дружины во главе с генерал-лейтенантом Пепеляевым. В ночь с 16 на 17 июля с[его] г[ода] красные в числе до 1000 человек, приехавшие по ликвидации г[орода] Охотска на 3-х пароходах ("Индигирка", "Ставрополь" и "Кишинёв", десант высадился в Алдамской бухте в 20 верстах от Аяна), пользуясь холодной ночью и густым туманом, главным образом полной беспечностью дружины и апатичным, безразличным состоянием людей, окружили штаб с командующим, все жилые постройки, палатки, землянки, и, почти без выстрела, пленили дружину, застав людей спящими.

Сегодня прибыли к нам на рыбалку из Аяна, избежавшие плена, десять человек: начальник штаба, полковник генерального штаба Леонов, капитан Осташев, Булатов, ротмистр Наумов, поручик Хлыстов, фельдшер Попков и солдаты Костромин, Блиновский и Старцев и подпоручик Филиппов. Остальные до м[ыса] Хоняигда не дошли и где находятся в настоящее время неизвестно. По дороге на Аян красные ликвидировали, тоже без выстрела, роту якутов под командой поручика Рязанскаго, выделенного из гарнизона П[орт]-Аяна в Нячи, что в 12 верстах от Аяна. Поручик Рязанский с частью роты убежал в горы.

Одновременно с ликвидацией Аяна, красные выслали отряд в д[еревню] Уйку, где находились части дружины — 1 батальон полковника Сивко, кавалериский дивизион полковника Цейловского и артиллеристы — полковник Катаев. Последствия неизвестны. По словам прибывших, дружина в последнее время кормилась хорошо. Муки давалось ограниченное количество (1/2 ф[унта] на человека), но мясо — дельфина и жир в достаточном количестве. Готовились кунгасы, на которых предполагали выехать на Сахалин в более удобном месте моря, южнее Чемукина, не доходя г[орода] Николаевска-на-Амуре. Моральное состояние людей было неважно, а вследствие этого пала их боеспособность. Полковник Леонов и 8 прибывших с ним (фельдшер Попков остался со мной на рыбалке), переночевали и на следующий день 15-го сего июля ушли по берегу моря на север на рыбалки, что в районе устья реки Ульи, в надежде устроиться по примеру нашему и выехать с первым пароходом. Будут держать связь со мною.

16-го июля. Появилась рыба — кета. Едим сытно. Работа для наших ребят чувствительная, наравне с японцами с 4–5 час[ов] утра до 7–8 час[ов] вечера, перерыв минут на 10 только для еды, но не для отдыха. Наиболее тяжелую работу выполняют Васякин и Грачёв и исполняют добросовестно, по плотничьей части Чудинов и фельдшер Попков, остаёмся в палатках, как бы по хозяйственной части я и Боровков.

В первые дни я сколачивал ящики, вчера попробовал самую тяжёлую работу — погрузка якорей на кунгас для неводов. Пронес в числе 4-х рабочих на плечах один якорь весом 13–14 пудов и этим ограничился, до сегодняшнего дня плечо болит.

Из п[орта] Аяна избежали плена и находились к 1-му июля с[его] г[ода] в следующих пунктах: в м[естности] Улкан — полковник Высоцкий, капитан Зорихин, прапорщик Будрин, чиновник Верхоланцев и солдаты Нечаев и Шадрин. Подпоручик Захаров остался на р[еке] Кемкера (залив Св[ятого] Федора). На г[оре] Лантарь (прииск) — капитан Каменский, Козлов, прапорщик Аршин и чиновник Баннов.

17-го июля. Получены сведения, что в устье реки Ульи 8 человек красных, высланных из Охотского гарнизона. Полковник Леонов пройдёт до р[еки] Мана, не доходя 18 вёрст до устья р[еки] Ульи, свяжется с японцами, а остальные задержаться на р[еке] Гунчи.

20-го июля. В эти дни без перемен. Все работают с восходом солнца почти до захода; перерывы небольшие для чая, обеда и ужина. К вечеру от непрерывной работы изнемогают. Я пару деньков провалялся в постели, нездоровилось, теперь прошло. Медикаментов у нас никаких не осталось, все потоплено в Улье. Болеть нельзя. Настали теплые дни, а иногда даже жаркие, но всё это не напоминает того лета, к какому привык с детства. В море вода еще холодная, а потому не купаемся.

На Гунчу для нашей голодающей братии, остатков людей, бежавших с полк[овником] Леоновым, передали наш кунгас и невод, может быть удастся им кормиться рыбой. Заходят иногда к нам подкармливаться.

22-го июля. С реки Кекра прибыл доброволец солдат Молчанов, — узнать нельзя ли устроиться на рыбалке. На Кекре остались, также избежавшие плена подпоручик Протасов и чиновник Винокуров. Сегодня возвращается назад. К Кекре подходит полковник Андерс с 9 офицерами, убежавшими из Аяна. Андерса жду к себе для получения более подробной информации о событиях в Аяне.

Японцы наотрез отказываются принять ещё кого-либо на рыбалку, а хозяин сегодня огорчил нас, сказав, не знает выпустят ли нас со шхуны на берег. Я заверил его, что за нас поручится торговая фирма Демби хорошо известная японцам, а если понадобится, то и заплатит за нас. С фирмой этой дела я никогда и никакого не имел, но думаю, по приходе в Хакодате написать Демби с просьбой выручить нас. Настроение у нас падает, не исключена возможность прихода на рыбалку отряда красных, по примеру устья реки Ульи…

25-го июля. На рыбалке без перемен. Улов рыбы неважный. Погода отвратительная, дожди и холодно. Время идёт медленно и как хочется вырваться куда-либо из этого пустынного холодного побережья.

Из Кекры прибыла группа полковника Андерса в числе 11 человек, но через 2 дня вернулись назад на р. Кекра. Эта группа, за невозможностью выехать, впоследствии добровольно сдалась красным.

В дополнение информации полковника Леонова о положении в Аяне 17-го июля с[его] г[ода], прибывший полковник Андерс сообщает следующее: во время захвата Аянского гарнизона, полковник Андерс, избежавший плена, направился в д[еревню] Уйку и поднял бывший там гарнизон (1 батальон, кавалерийский дивизион и батарея) и повел эта части освобождать Аян и дружину. Но в пути встретил верхами адъютанта командующего, штабс-капитана Аньянова и с ним комиссара. Аньянов привёз от командующего дружиной бумагу следующего содержания:

Полковникам Сивко, Цейловскому и Катаеву

"Вся советская Россия объединена, прибыла регулярная армия, которой мы взяты в плен.

Надеюсь, что вы выполните мою последнюю просьбу и, не раз смотревшие в глаза смерти, во избежание напрасного кровопролития, сложите оружие.

Я готов предстать перед судом и благодарю Бога, что всё обошлось без пролития братской крови".

Генерал-лейтенант Пепеляев.

17 июня 23 г[ода] П[орт] Аян.

Содержание бумаги объявили частям и части с командующими сдались. Из Уйского гарнизона ушли в тайгу до 50 человек. Полковник Шнапперман и поручики Малышев и Лебедев ушли тоже в неизвестном направлении.

Проходя через речку Илдаму, наши беглецы в доме Мохначевского прочли следующее объявление:

"Довольно скитаться по тайге, вся Россия объединена, создана регулярная армия, которая вам всё прощает и ждёт вас в свои ряды. Приходите в Аян, где вас встретят как братьев. Генерал Пепеляев и все сдавшиеся офицеры довольны своим положением".

Пом[ощник] начотряда В. Иванов. Адъютант ген[ерал]-лейт[енанта] Пепеляева штабс-капитан Аньянов.

29-го июля. Шторм в море. Невода порвало, кунгас сорвался с каната, наполовину залило водой и унесло в море. Наши работают сегодня весь день под дождём. Кеты по-прежнему ловится немного. Преимущественно попадает майма, которая засолу не подлежит и разбирается рабочими. На нашу долю в последние три дня досталось до 150 штук. Устроим коптилку и заготовим рыбу на дорогу…

31-го июля. Все эти дни в море был сильный шторм, дождь, работы не производились, спали целыми днями. Непогода наводит грусть и тоску…

2-го августа. Ненастье продолжается. Море утихает, но кунгаса для ловли рыбы японцы спускать воздерживаются. За 20 дней июля поймано всего лишь 1250 штук кеты. П[олковник] Леонов на р[еке] Улье хлопочет о пароходе. Вчера присылал нарочных тунгусов. Буду ждать новых нарочных.

3-го августа. Сегодня седьмые сутки туман, дождь и холодно.

Из бежавших из Аяна хуже всего себя чувствуют обитатели р[еки] Гунчи. Живут впроголодь. Иногда выручаем их, попросивши для них у японцев пойманного неводом нерпа; подкармливаются у нас, живя по очереди пару дней у нас, на дорогу снабжаем их рыбой и рисом. Есть надежда устроиться им на рыбалке на р[еке] Улья. Лучше живется группе на р[еке] Кекра, питаются рыбой, улов которой там достаточный. Кроме того приобрели на нашей рыбалке несколько пудов рису.

В ход пошли разные вещи: часы, кольца, револьверы и пр[очее] в обмен на продукты. На рыбалках на р[еке] Улья в настоящее время два безоружных милиционера-красных.

Там же ожидается для обследования рыбалок из Охотска катер, который возможно объедет всё побережье; не исключается, следовательно, возможность попасть нам на родную территорию, без захода в Хакодате или на Сахалин, как мы предполагаем…

4-го августа. Сегодня туман и дождь, ненастье с 29-го июля. Визита красных в эти дни не ожидали, так как и по морю на катере плыть почти невозможно, так тем более походным порядком движение довольно затруднительно, реки вышли из берегов, мокро, а потому можно визитеров ждать не ранее 10-го…

5-го августа. Прибыли из Кекры два якута из отряда поручика Рязанского. Выясняется новая группа добровольцев избежавших плена, но в настоящее время возвратившихся добровольно в Аян. Называют поручика Дягилева, но остальных фамилий не знают. Дягилев из Аяна на Алдаму прислал письмо, в котором призывает добровольцев последовать его примеру. Он между прочим пишет, что, сверх ожидания, приём их в Аяне был в высшей степени радушный. Сейчас он работает в артели, и чувствует себя отлично…

1-го августа на р[еку] Кекра прибыла из Николаевска-на-Амуре шхуна и стала на якорь. Беглецы скрылись в тайгу. Подпрапорщик Виноградов, бывший Коробейниковской армии, отправился на шхуну и заявил, что он сдаётся. На шхуне оказались рабочие, до 40 человек, едущие из Николаевска в Охотск на заработки. Рабочие Виноградова подняли на смех, тем не менее Виноградов пробыл на шхуне весь день. На шхуне были четыре коммуниста, которым Виноградов выдал список всех беглецов, находящихся на побережье; просился в Охотск, но его не взяли, по-видимому рабочие запротестовали.

Надо ожидать скорого визита к нам гостей из Охотска.

В течение этого месяца решится судьба многих из нас.

6-го августа. Наконец выглянуло солнышко. Первым делом побежал на озеро купаться, вода очень холодная, в воду не входил — мылся на берегу озера. Лето на исходе, а ещё ни разу не купались.

С наших фронтов известий новых не поступало…

7-го августа. У заведующего рыбалкой сегодня шестое число, а у меня седьмое. Не знаю, кто ошибся, вероятно, я, так как на рыбалке ведётся табель рабочих дней, ошибки у них не должно быть. Время тянется крайне медленно. Повседневный порядок у нас установился следующий:

Примерно около 4-х час[ов] утра в палатку вскакивает старший неводчик (наш доброжелатель) с криком, точно на пожар: "русски, вставай, кунгас надо ходи в море". Русские рабочие сейчас же встают, так как после произведённого шума японцем сон как рукой снимает и мы в 4–5 час[ов] утра едим маму (мама по-японски рисовая каша) и пьём чай без сахару и хлеба, от которых давно отвыкли. Каша приносится сваренной на японской кухне, у нас подогревается на нерпичьем жиру.[63]

После утреннего чая рабочие уходят на работу, я остаюсь в балагане и занимаюсь своим делом, пишу много и проч[ее]. Часов в 12 повторяется мама с чаем, а в 6–7 вечера — жареная рыба и мама с чаем. После работ у нас в балагане — собираются побеседовать японцы. Друг у друга учимся говорить на японском и русском языках. И так изо дня в день… А время идет медленно…

9-го августа. Несколько дней тому назад шторм прекратился, невода починены и машина пущена в ход. 7-го числа кеты было не много — несколько десятков штук, маймы[64] много — на нашу долю маймы досталось до 300 штук. Вчера была исключительно кета, неводили до захода солнца. Улов за день до 5000 штук.

11-го августа. Вчера улов рыбы был до 5000 штук, сегодня менее удачно, работы еще не кончились.

В остальном без перемен.

12-го августа. Из района р[еки] Кекры из отряда поручика Рязанского прибыли 3 якута; двое из них вчера же прошли дальше на север, к Охотску, а один сегодня возвращается на Кекру. Привезли письма от Андерса и Рязанского. Андерс сообщает следующие новости: рабочие, прибывшие из Николаевска и проследовавшие дальше 2 августа, сообщили, что в Николаевске голод. В течении августа месяца проследуют еще 2 шхуны с рабочими на прииск в Охотск. Рабочие не советовали попадаться в плен красным, обещали 10–15 лет каторги.

Прибыл на Кекру из района Охотска якут из отряда Артемьева, сообщил, что в Охотске голод. Красные расстрелов не производят, но лично видел одного якута, которого красные пытали добиваясь открыть место пребывания капитана Яныгина. Жгли конечности и вырезали из кожи ремни. Он же сообщил про "капсе" в Охотске:

"У союзников с СовРоссией конфликт, Япония блокирует побережье Охотского моря. Германия в союзе с Россией начала войну с союзниками. Красные в районе Аяна собирают тунгусский съезд для регистрации их семей и имущества. Тунгусы разбежались по тайге. Этим сообщениям не верим. Самая интересная весть это о том, что на Кекре ожидают пароход Свенсена, если таковой прибудет, то есть надежда, что и нас захватит.

14-го августа. Группа полковника Леонова предполагала 13 сняться с р[еки] Гунчи и двинуться на Улью. Полковник Андерс, по-видимому тоже уйдет к Улье со своей группой, если в эти дни не будет Свенсонского парохода.

У нас на рыбалке по-старому, в последние дни рыбы мало, мы едим хорошо и много спим.

Вчера вечером подошел к рыбалке медведь. Я в это время совершал свою обычную прогулку по тропе по направлению к горам. Оглянувшись назад, я обратил внимание на необычайное движение и шум на рыбалке. Быстро вернувшись назад я встретил бегущего Попкова с моим наганом в руках. Между мною и рыбалкой, несколько в стороне, по полю бежит "Михаил Топтыгин" и скрылся в ближайшем кедровнике. Маленькое разнообразие в нашей однообразной и монотонной жизни.

16-го августа. Сегодня утром проводил группу Андерса (полк[овник] Андерс, поруч[ики] Борткевич, Голубев, Ястребинский, Филон, подпор[учики] Акимбетов, Шелест, ст[арший] унт[ер]-оф[ицер] Нейфатулин-Нефатулин, Шимордани — Коновалов). Группа направляется на реку Улья. Вечером через нашу рыбалку прошел подп[олковник] Виноградов на присоединение к полк[овнику] Андерсу.

17-го августа. Дождь. Ожидается шторм. Работы не производятся. Поздно вечером прибыли полковники Леонов и Андерс. Леонов опоздал на японский пароход, который вернётся на Улью 2-го сентября; к этому времени опять попытается устроиться на пароход, а пока с Андерсом возвращается на Кекру. Группа Андерса ночует на Гунчи, а завтра пойдёт на Кекру.

На Улью прибыл пароход красных (кажется "Индигирка") с пушкой, из которой красные сделали почему-то один выстрел. В устье Ульи высадилась команда красных. Группа Леонова, все-таки, пошла на Улью. Настроение у этой группы таково, что, если не удастся устроиться на рыбалке, то отсутствие продуктов заставит их пойти в Охотск.

18-го августа. Прибыли из Кекры (пор. Протасов, Акинтьев, Ковалёв и Винокуров), но с группой Леонова вернутся на Кекру. У нас самочувствие неважное в связи со сведениями из Ульи.

19-го августа. Вчера и сегодня на рыбалке перебывало много народу — наши дружинники из района р[еки] Кекры и тунгусы с пушниной. Все стремятся в наш балаган, а японец-хозяин сердится на меня, что на рыбалке всегда много народу, отвлекают рабочих от работ, матросы "карапчи" рис в обмен на пушнину. Сам хозяин за это вр мя немало приобрёл пушнины — белок, горностаев и медвежьих шкур. Наивные тунгусы легко попадаются на удочку и за одну две бутылки спирта отдают свою пушнину. Спирт тут же выпивается, а дома жена и дети ждут "бурдук".

Вид у добровольцев весьма плачевный — обросшие волосами, исхудавшие от недоедания, измученные, платье всё в лохмотьях, ноги обёрнуты в мешки и в лаптях. На плечах мешок, в руках винтовка, если только ещё не выменена на продукты.

20-го августа. Ночью была сильная гроза. Утро осеннее дождливое.

Дневник мой скоро закончится; когда-же закончатся наши мытарства? Дневник мой может прерваться, если нас врасплох застанут красные, может прерваться в случай выезда отсюда на шхуне. Тогда зафиксирую тот счастливый день, когда удастся выбраться отсюда и надеяться в будущем опять быть в культурных краях, опять увидеться с близкими, знакомыми… И — в этот счастливый день закончу свои заметки, кстати, кончаются странички этой толстой тетрадки. Кончаю писать, видимо погода скверно действует.

22-го августа. За эти дни перебывало много народу. Наш хозяин выразил огромное недовольство по этому поводу. Была такая картина. Полковник Андерс послал хозяину и предложил купить полосу, сшитую из одних беличьих хвостиков (до 100 шт[ук]), цена 25–30 руб[ей]. Хозяин принёс в наш балаган поношенную фуфайку. Андерс сказал, что вещи не нужны, а нужны деньги. Хозяин, что-то пробурчал, окинул наш стол враждебным взглядом и ушёл, недовольный несостоявшейся сделкой. Мы в это время обедали и пили чай. В этот день повару было сделано распоряжение больше каши нам не давать, так как мы кормим посторонних.

Это один из маленьких штрихов наших повседневных дрязг.

Можно думать, что шхуна уйдёт числа 5 сентября. А мы?

24-го августа. Сгорела наша коптилка с запасом рыбы, которую готовили на дорогу. В остальном ничего нового нет, хотя можно отметить начало работ по очистке берега от соли, которая, в тюках переносится в складочные места на зиму; более половины рыбы уже на шхуне. Если в эти дни рыба ловиться не будет, то приступим к уборке невода, а следовательно и последним работам по ликвидации на этот год рыбалки.

Наши бывшие "офицеры" превратились в настоящих рабочих. Взглянуть, например, на штабс-капитана Васякина, он собирается на работу таскать огромные тюки с солью, зашитую в рогожные мешки: на нем клетчатые штаны, ноги обуты в какие-то тряпки и японские лапти, пиджак горохового цвета (американский) вместо рукавов, буквально лохмотья, голова и шея покрыты платком и поверх всего — желтого цвета, порыжелая от долгого употребления суконная шляпа. Наши остальные рабочие в самых разнообразных костюмах.

Имею сведения (от прибывших сегодня за продуктами к японцам якутов), что сегодня или завтра из Кекры собираются на Улью вместе с Леоновым Галибаров, местный коммерсант и богач, и пор[учик] Рязанский. По-видимому спешат попасть на японский пароход, который ожидается ко 2-му сентября. Будем ждать гостей у себя и новую неприятность от хозяина.

28-го августа. Вчера ушли на Улью Леонов, Рязанский и Галибаров. Последний предполагает зафрахтовать японский пароход или шхуну и вывезти из района Кекры свою семью и дал мне обещание вывести группу Андерса и Захарова.

Больше недели дует холодный, сильный норд-вест, нам попутный. Отъезд японцев предполагается 5-го сентября. А мы?

29-го августа. Утро на редкость, ветра нет, солнце греет по-летнему. Иду сейчас на озеро купаться, но предварительно грею воду, так как в озере вода холодная и без горячей воды не обойтись. Работы по погрузке шхуны продолжаются — рыба вся свезена, сегодня отвезём воду (пресную). Вчера я принимал участие в погрузке дров на шхуну. Берег почти очистился от всяких рыболовных принадлежностей. Остановка за неводом, который еще не вытаскивали — хозяин всё ещё надеется на некоторое количество кеты. Время тянется страшно медленно, встаю я вместе с рабочими часов в 5 утра и день кажется бесконечным. Часто занимаюсь стиркой белья. Вчера сварил варенье из ягод, название которых не знаю. Вместо сахару сахарин. Получилось кисло-сладкое, если можно сказать "варенье" — это на дорогу. Когда же мы выберемся отсюда, вперед пока не загадываю, а предстоят трудности, нет ни копейки, одна надежда на чек. Скорее, скорее, скорее.

30-го августа. Дождь, холодно, в море шторм. Работы не производятся. Если шторм утихнет, то завтра вытащат невод, посушат и тогда, даст Бог, переедем на щхуну и снимемся с якоря. Наша шхуна 3-х мачтовая, машин нет, а потому, будем зависеть от ветров. Покачает основательно, но все это ничего, лишь бы выбраться отсюда. Зимовать невозможно, продуктов нет, рыба почти не ловится, тунгусы уходят в тайгу. Да и у них продуктов нет, каждое лето приходил на побережье коммерческий пароход, снабжавший тунгусов мукой и другими продуктами, но в этом году парохода не было, и тунгусы, потеряв надежду, ушли в тайгу.

31-го августа. Шторм к нашему счастью длился всего лишь одни сутки. Сегодня дождя нет, прояснивается, море утихает. Предполагают сегодня же тащить невода для просушки, а затем для погрузки на шхуну.

Вчерашний шторм сорвал с якоря один кунгас и унес к мысу, что в 15 верстах от нас к югу. Сейчас рабочие пошли осмотреть кунгас, но, вероятно, найдут одни щепки. За этот сезон погибло два кунгаса.

2-го сентября. Ненастные дни препятствуют нашему выезду. Вчера вытащили невода, но ещё не просохли, так как стоит густой туман, а ночью был дождь. Если погода поправится и выглянет хоть на час солнышко, то невода погрузят на шхуну и мы сегодня же погрузимся и поплывём…

Третьего сентября в 12 час[ов] дня снялись с якоря и уплыли в море, оставив позади себя голодное, холодное и неприветливое побережье Охотского моря.

Благодарю Тебя, Боже, что избавил нас из когтей красных комиссаров.