Глава 22 Рабочие места и энергоносители: равные условия

Глава 22

Рабочие места и энергоносители: равные условия

Алжир — это непростая страна, взаимоотношения с которой вынуждают Соединенные Штаты выстраивать свои интересы и ценности более сбалансированно. Она стала нашим важным союзником в борьбе против «Аль-каиды», являлась потенциальным стабилизирующим фактором в Северной Африке по мере того, как Ливия и Мали скатывались к полному хаосу. Но в самом Алжире плохо обстоят дела с соблюдением прав человека, а экономика имеет достаточно закрытый характер.

Соединенные Штаты стремились содействовать улучшению ситуации с правами человека и становлению более открытой экономики в Алжире — как в связи с необходимостью продолжать сотрудничество в сфере безопасности, так и потому, что именно так и следует поступать. Когда правительство Алжира решило допустить иностранные компании до участия в тендере на строительство электростанций для модернизации энергетического сектора экономики Алжира, я увидела в этом перспективу укрепления благосостояния Алжира и благоприятную возможность для американского бизнеса. В борьбу за контракт стоимостью два с половиной миллиарда долларов вступила компания «Дженерал электрик». Слишком часто приходится видеть, что американские корпорации не рискуют выходить на новые или сложные рынки, в то время как азиатские и европейские компании получают там контракты и прибыли. Особенно трудно конкурировать с предприятиями, которые находятся в государственной собственности или под государственным контролем, потому что они играют по своим правилам, имея неограниченные ресурсы и беззастенчиво преступая международные нормы по борьбе с взяточничеством и коррупцией. В то время как на внутреннем рынке США наблюдался по-прежнему слишком медленный рост, а уровень безработицы был все еще не слишком высок, мы не могли себе позволить не воспользоваться такими хорошими возможностями или мириться с недобросовестной конкуренцией. Таким образом, решение компании «Дженерал электрик» участвовать в тендере в Алжире являлось смелым шагом флагмана американской промышленности, который в перспективе мог принести экономические выгоды на внутреннем рынке и стратегические преимущества в Северной Африке.

В октябре 2012 года я в очередной раз приехала в Алжир, чтобы призвать правительство этой страны продолжить политические реформы и расширить сотрудничество в Мали в сфере обеспечения безопасности, а также рассмотреть заявку «Дженерал электрик». Президент Абдель Азиз Бутефлика встретил меня на красной ковровой дорожке у дворца Мурадия, просторной белой виллы с арками в мавританском стиле. Позади него рядами выстроилась алжирская кавалерия в своих традиционных красных кителях и зеленых рейтузах, замерев по стойке «смирно». Затем семидесятипятилетний Бутефлика провел меня мимо почетного караула во дворец, где мы с ним в течение трех часов обсуждали широкий круг вопросов, от последствий изменения климата до исходящей от «Аль-каиды» угрозы. Я также поинтересовалась у него о заявке «Дженерал электрик» и покидала Алжир с надеждой, что компании будет предоставлена возможность участвовать в тендере на равных и иметь равные шансы получить этот контракт.

Менее года спустя «Дженерал электрик» выиграла тендер и подписала контракт на участие в строительстве шести газотурбинных электростанций. Ожидается, что это позволит увеличить объем выработки электроэнергии в Алжире примерно на 70 %. В ближайшие несколько лет на заводах в Скенектади, штат Нью-Йорк, и Гринвилле, штат Южная Каролина, компания «Дженерал электрик» построит для этих электростанций гигантские генераторы и турбины, что позволит сохранить на производстве тысячи рабочих мест. Как сказал местный представитель профсоюзов в Скенектади в интервью газете «Таймс юнион»: «Это показывает всему миру, что мы по-прежнему являемся лидерами мирового машиностроения для нужд энергетической промышленности». А для меня это стало также подтверждением нашего интуитивного понимания, которым мы во многом руководствовались в нашей работе в Государственном департаменте в течение предыдущих четырех лет, что энергетика и «вуменомика», которые все больше приобретают основное значение для наших стратегических задач, должны также быть в основе американской дипломатии.

Став в 2009 году госсекретарем, я сосредоточила свое основное внимание на двух главных вопросах мировой экономики: можем ли мы поддерживать и создавать хорошие рабочие места у себя в стране и способствовать ускорению оздоровления нашей экономики за счет открытия новых рынков и наращивания экспорта? И можем ли мы допустить, чтобы Китай и другие страны с относительно закрытыми рынками продолжали переписывать правила мировой экономики, нанося несомненный ущерб интересам наших рабочих и наших компаний? Ответы на эти вопросы можно было найти одновременно с поиском непростых ответов на вопрос: будет ли Америка и дальше лидировать в мировой экономике — и сможем ли мы восстановить благосостояние нашего народа.

Обычно для государственных секретарей не были приоритетными вопросы торговли, энергетики, а также международной экономики. В конце концов, ведь у нас есть торговый представитель США и министры торговли, энергетики и финансов. Но мировой финансовый кризис сделал такое разделение нецелесообразным. Чем дальше, тем более отчетливо мы понимали, что экономическая мощь Америки и наше глобальное лидерство находятся в прямой зависимости друг от друга. Одно было тесно взаимосвязано с другим.

Я назвала наши усилия «экономической государственной дипломатией» и призвала наших дипломатов по всему миру руководствоваться в первую очередь именно этим принципом. США имеют дипломатических представителей в более чем 270 городах мира, и во многих из них есть также советники по экономическим вопросам. Мне хотелось, чтобы эти ресурсы были использованы для создания новых возможностей роста и всеобщего процветания. В течение следующих четырех лет мы боролись с протекционизмом и меркантильностью, отстаивали интересы американских компаний и американских рабочих и служащих, стремились привлечь больше прямых иностранных инвестиций в нашу страну, а также извлечь выгоду из энергетической революции, что способствовало восстановлению нашей экономики и изменению стратегической расстановки сил на международной арене.

* * *

Америка десятки лет трудилась над созданием такой мировой экономики, которая была бы свободной и честной, давала возможности открыто и прозрачно вести торговлю и инвестировать, имела бы четкие правила игры, которые отвечали бы интересам всех сторон.

Современная мировая система торговли не полностью соответствует этому стандарту. Ее подрывают не только барьеры, которые преграждают компаниям вход на рынки развивающихся стран и стран с развивающейся экономикой, но также особые интересы развитых стран, включая Соединенные Штаты. В равной степени несправедливо, чтобы другие страны препятствовали продвижению нашей продукции и услуг на свои рынки или требовали взятки (а то и незаконно пользовались нашей интеллектуальной собственностью в обмен на доступ на свой рынок) и чтобы наши патентные законы использовались для лишения бедных людей в странах с низким уровнем дохода возможности получить жизненно важные дженерики. (Работа «Фонда инициатив Билла Клинтона» по вопросам ВИЧ/СПИДа по снижению цен и увеличению объема поставок лекарств против СПИДа доказывает, что существуют способы сохранения жизни с одновременной защитой законных экономических интересов.) Для приведения торговли в соответствие с более справедливыми принципами, а также для того, чтобы сделать ее свободнее, развивающиеся страны должны приложить дополнительные усилия для повышения производительности, улучшения условий труда и защиты окружающей среды. Соединенные Штаты также должны сделать многое для обеспечения полноценных рабочих мест для тех, кто оказался их лишен в результате торгово-экономической деятельности.

В настоящее время Соединенные Штаты ведут переговоры о заключении всесторонних соглашений с одиннадцатью странами Азии и Северной и Южной Америки, а также с Европейским союзом. Мы должны быть нацелены на прекращение манипуляций с валютой, разрушения окружающей среды, на борьбу с низким уровнем условий труда в развивающихся странах, а также на гармонизацию нормативно-правовых актов с Евросоюзом. Нам следует воздерживаться от принятия таких решений, которых добиваются от нас в своих интересах деловые круги, в том числе и американские. Например, они хотели получить для себя или своих инвесторов право возбуждать иски против правительств иностранных государств, чтобы ослабить их законодательство в части экологии и здравоохранения, как уже пытается сделать компания «Филип Моррис» в Австралии. Соединенные Штаты должны выступать за равные отношения и справедливые правила игры, а не за особые преференции.

Более открытая система торговли, несмотря на все свои недостатки, за последние тридцать пять лет уже вывела из бедности больше людей, чем когда-либо в истории за примерно такое же время удавалось сделать кому-нибудь. Сократился дисбаланс в торговле между США и странами, с которыми у нас заключены соглашения (например, с Канадой и Мексикой), а также с теми, с кем таких соглашений не заключалось (например, с Китаем). Если добиться улучшения работы открытой системы торговли, это принесет больше пользы большему числу людей, чем государственный капитализм, нефтекапитализм, манипуляции с валютой и коррупционные сделки, вместе взятые.

Между тем я была полна решимости сделать все, что возможно, чтобы позволить американским предприятиям и работникам получить максимум уже существующих законных возможностей. Мы столкнулись с целым рядом сдерживающих факторов в странах, которые хотели бы создания принципиально иной системы.

Китай стал ведущим примером экономической модели, которая получила название «государственный капитализм». В соответствии с этой системой государственные или находящиеся на государственной дотации компании используют государственные средства для достижения доминирующего положения на рынках и продвижения стратегических интересов. Государственный капитализм, равно как и целый ряд новых форм протекционизма, включающего приемы установления искусственных барьеров для иностранных компаний, помимо таможенных правил (сюда входят, например, такие несправедливые правила, как дискриминация в отношении иностранных компаний и принудительная передача технологий), представляет собой растущую угрозу для американских компаний и снижает их способность конкурировать на ключевых рынках. Все эти меры идут вразрез с ценностями и принципами, которые мы многолетними усилиями внедряли в мировую экономику. Мы твердо убеждены, что необходима открытая, свободная, прозрачная и справедливая система с четкими правилами игры. От этого выиграют все.

Китай, используя новые формы протекционизма и государственного капитализма, являлся самым серьезным нарушителем этого порядка, но далеко не единственным. К 2011 году суверенные инвестиционные фонды, которые принадлежат и управляются правительствами, зачастую имеющие доходы от экспорта нефти и природного газа, стали контролировать примерно 12 % всех мировых инвестиций. Все чаще государственные и имеющие госдотации предприятия стали действовать не только на своих внутренних рынках, но также и на международных. Их деятельность нередко проводилась при отсутствии должной степени прозрачности и подотчетности акционерам и регламенту, иногда даже в обстановке полной секретности. Приходилось встречаться с гибридными компаниями, которые, маскируясь под коммерческие структуры, фактически были подконтрольны государству, как, например, российская компания «Газпром». Их деятельность имела стратегические последствия.

Как сенатор, я предупреждала, что Китай, который является членом ВТО, «необходимо убедить играть на мировом рынке по правилам». Меня очень беспокоил подход администрации Буша, которая предоставляла Китаю свободу действий в экономической сфере, что в результате приводило к тому, что китайская сторона вообще требовала полной и неограниченной свободы своих действий.

В 2004 году ко мне обратились руководители хорошо известной компании из штата Нью-Йорк «Корнинг глас». Они рассказали мне, с какими проблемами им пришлось столкнуться. Эти проблемы показывали, какие сложности стоят перед нами. Компания — производитель стекла «Корнинг глас» была основана в 1851 году в городе Корнинг, штат Нью-Йорк. Она изготавливала известное противоударное стекло, устойчивое к царапинам, которое используется для производства более чем тридцати трех крупных брендов смартфонов, планшетов и ноутбуков, в том числе айфонов компании «Эппл». Компания «Корнинг глас» также выпускает усовершенствованные жидкокристаллические дисплеи для компьютерных мониторов и телевизоров, оптоволокно и кабели для производства средств связи, сажевые фильтры для дизельных двигателей и широкий спектр других инновационных продуктов. Ежегодно эта компания вкладывала более 700 миллионов долларов в исследовательские работы. Технологии и продукция, разработанные компанией «Корнинг глас», были такого высокого уровня, что китайские конкуренты сочли, что для обеспечения успеха придется воспользоваться принципом неравных возможностей. Они обратились к своим друзьям в китайском правительстве с просьбой полностью запретить «Корнинг глас» выходить на китайский рынок или заломить абсурдно высокие тарифы на их оптоволоконную продукцию. Не гнушались они и беззастенчивыми попытками украсть интеллектуальную собственность компании.

Это было несправедливо, одновременно это представляло серьезную угрозу будущему компании, которая обеспечивает тысячи рабочих мест для жителей штата Нью-Йорк. В апреле 2004 года в своем офисе в сенате я провела беседу с послом КНР, а также направила резкое послание китайскому министру торговли. Я также делала все возможное, чтобы заручиться поддержкой администрации Буша по этому вопросу, однако мне не удалось добиться должного внимания к этой проблеме. Тогда я подняла вопрос о «Корнинг глас» непосредственно в разговоре с президентом Бушем во время торжественной церемонии открытия мемориальной президентской библиотеки и музея моего мужа в Литл-Роке, штат Арканзас.

— Эта крупная американская компания находится под угрозой, — сказала я ему. — Ваша администрация должна помочь мне в оказании им помощи.

Президент Буш согласился заняться этой проблемой и выполнил свое обещание. В декабре Китай резко снизил дискриминационные тарифы. Получив возможность вести конкуренцию на равных, бизнес компании «Корнинг глас» в Китае пошел весьма успешно.

С аналогичными проблемами сталкиваются и другие американские компании. В октябре 2009 года в Китае вступил в действие новый свод законов, касающихся почтовых отправлений, в соответствии с которыми компаниям услуг экспресс-доставки необходимо получать специальное внутреннее разрешение на осуществление своей деятельности в этой стране. Этот шаг был многими расценен как намерение китайского правительства расширить деятельность национальной службы экспресс-доставки, которую проводила подконтрольная государству компания «Чайна пост». При этом крупнейшие американские компании службы доставки «Федерал экспресс» и «Юнайтид парсел сервис» уже на протяжении многих лет занимались в Китае этим бизнесом. До 2009 года компания «Федерал экспресс» имела разрешение на деятельность в пятидесяти восьми пунктах в этой стране, а «Юнайтид парсел сервис» — в тридцати. Обе компании имели серьезные опасения, что правительство Китая выдаст им резко ограниченные лицензии. Послы США в Пекине, сначала Джон Хантсман, затем Гэри Локк (как бывший министр торговли США, Гэри понимал, насколько это важно), обсуждали эту проблему с китайским правительством, но безрезультатно. В конце концов Фред Смит, генеральный директор компании «Федерал экспресс», позвонил мне и попросил меня помочь в данном вопросе.

Разговор на эту тему я стала вести напрямую с Ван Цишанем, ответственным за экономику вице-премьером КНР, человеком, которого я хорошо знала и уважала. Эта же тема была вновь затронута в совместном письме, которое мы с министром торговли США Джоном Брайсоном направили ему. В результате наших усилий китайская сторона проинформировала компанию «Федерал экспресс», что ей наконец-то выдали лицензии, но с правом работы только в восьми городах Китая, а компании «Юнайтид парсел сервис» было выдано разрешение на работу всего в пяти китайских городах. Начало было положено, но то, чего удалось добиться, удовлетворительным результатом не назовешь. Я направила еще одно письмо вице-премьеру Цишаню. В итоге китайцы пообещали нам, что по завершении трехлетнего переходного периода они выдадут разрешения на работу и в остальных городах. Из нашего посольства пришла информация, что китайские официальные лица были удивлены настойчивостью руководства США по данному вопросу на таком высоком уровне. В то время, когда я работала над этой книгой, обе компании уже восстановили прежние позиции своего бизнеса в Китае. Китайцы сдержали свое обещание расширить спектр действия лицензий, но обе компании по-прежнему обеспокоены потенциалом для роста в будущем.

Я была готова продолжать борьбу за интересы отдельных американских компаний, но, учитывая размеры стоящей перед нами задачи, необходимо было мыслить более масштабно. Летом 2011 года я решила со всей очевидностью продемонстрировать, что Соединенные Штаты намерены отстаивать справедливую глобальную экономическую систему. Я направилась в Гонконг, где процветает капитализм предпринимательского типа. Его экономика все еще находится в зависимости от развивающейся экономики государственного регулирования Китая. Гонконг показался мне идеальным местом, где можно было бы провести дискуссию и привести доводы в пользу «ровного игрового поля» и единых всемирных экономических правил. Я впервые посетила этот город в 1980-х годах, когда сопровождала Билла, который поехал туда с торговой миссией с целью продвижения деловых и торговых связей со штатом Арканзас. Но в этот раз я пыталась заключить сделку покрупнее, чем продажа соевых бобов. Я продавала американскую модель свободного рынка для свободных людей. Она несколько потеряла свою привлекательность в глазах мировой общественности в период финансового кризиса. Все возрастающее число стран с интересом присматривалось к китайской модели государственного капитализма и деспотического руководства, которая продолжала свой впечатляющий экономический рост в национальном масштабе. В ходе выступления в отеле «Шангри-Ла» перед большим количеством лидеров делового мира со всего региона я привела свои аргументы.

— Мы должны начать с наиболее актуальной задачи, стоящей перед нами. Это перестройка наших экономик в результате воздействия глобального финансового кризиса, — сказала я. — Это означает проведение более сбалансированной политики для глобального экономического роста.

Развитые страны, такие как США, должны у себя в стране заниматься производством продукции и наращивать ее продажу за границу (чтобы создать рабочие места и начать восстановление экономики, что приведет к росту экономики во всем мире). А стремительно развивающимся странам Азии и другим странам, накопившим за это время большие денежные средства, необходимо будет нарастить масштабы закупок, одновременно укрепляя и обновляя свою финансовую и торговую политику для обеспечения более ровного экономического игрового поля и большей стабильности на глобальных рынках.

Я отметила, что признаю проблемы, с которыми сталкиваются развивающиеся страны. Им еще предстоит поднимать уровень жизни сотен миллионов людей, которые находятся сейчас за чертой бедности. Китай зачастую утверждает, что эта стоящая перед ним неотложная задача перевешивает любые обязательства действовать по устоявшимся международным правилам предпринимательства, труда и правозащитной практики. На это я возразила, что Китай и другие страны с развивающейся экономикой в значительной мере опираются на международную экономическую систему, которую помогли создать США. Это, в частности, относится к их членству во Всемирной торговой организации. Теперь они должны принять на себя свою долю ответственности за поддержание этой системы. Кроме того, и для развитых, и для развивающихся стран это фактически лучший способ обеспечить себе дальнейший экономический рост и процветание, равно как и возможность помочь еще большему количеству людей выбраться из нищеты и перейти в средний класс.

В конце концов, ведь и малайзийские производители не меньше, чем американские, хотели бы иметь неограниченный доступ на зарубежные рынки. И индийские компании желают справедливых условий для своих инвестиций за рубежом, так же как и мы. Китайские деятели культуры хотят защитить свои творения от пиратства. Любое общество, которое пытается развивать науку и технологию, нуждается в разработке механизмов по защите интеллектуальной собственности, потому что без этого инновации будут подвержены повышенному риску и принесут меньше дивидендов. И я однозначно отвергла идею о том, что может существовать один набор правил для основных промышленно развитых экономик, таких как США, а другой — для развивающихся рынков, таких как Китай.

— Значительная часть мировой торговли ведется с развивающимися странами, поэтому оставить их вне системы, работающей на основе правил, значило бы сделать систему неработоспособной, — заявила я. — И это в конечном счете нанесло бы ущерб всем.

К сожалению, значительная часть внимания в этот день была уделена не торговле, а драматическим событиям, которые происходили за тысячи километров отсюда, у нас в Вашингтоне, угрожая подорвать мои аргументы и пошатнуть уверенность мира в американском экономическом лидерстве.

В середине мая 2011 года правительство США достигло потолка государственного долга. У конгресса и президента в распоряжении было совсем немного времени, чтобы либо поднять его, либо подвергнуть Америку риску дефолта, что имело бы катастрофические последствия и для американской, и для мировой экономики. Несмотря на то что многое было поставлено на карту, у многих людей это просто не укладывалось в голове. Американцы в большинстве своем понимали это так, будто конгресс обсуждает, следует ли дать себе разрешение потратить немалые деньги и набрать новых долгов. Но все было совсем не так. На самом деле, на рассмотрении конгресса стоял вопрос, будет ли он голосовать за то, чтобы заплатить долги, уровень которых он уже взвинтил, утвердив в качестве законов ряд законопроектов о расходах. В подавляющем большинстве стран такой процедуры даже не требуется, поэтому людям во всем мире было так сложно понять, что же происходит.

Некоторые конгрессмены заявляли, что впервые в истории нам следует отказаться платить свои долги и допустить, чтобы в Америке произошел дефолт, несмотря на все последствия этого события для мировой экономики и для американского авторитета и лидерства. Иностранные лидеры всех континентов выражали серьезную озабоченность. Особенное беспокойство испытывал Китай, который вложил более триллиона долларов в американские государственные ценные бумаги. Находящееся в госсобственности КНР агентство «Синьхуа» выразило царившие настроения, написав: «Учитывая статус США как крупнейшей экономики мира и эмитента доминирующей международной резервной валюты, такая политическая конфронтация в Вашингтоне представляется опасно безответственной». Когда в 2013 году этот же сценарий разыгрался во второй раз, китайцы были даже более категоричны. Они заговорили о необходимости «де-американизации мира» и заявили, что настало время выбрать другую резервную валюту вместо доллара. Безусловно, Китай имел возможность привести это в исполнение, поскольку являлся одним из крупнейших кредиторов США.

Когда я приехала в Гонконг, кризис достиг апогея. В местной утренней англоязычной газете на следующий день появилась статья под заголовком «Долг США пытаются снизить путем телефонных переговоров на фоне продолжающегося противостояния партий в конгрессе». В Доме правительства Гонконга меня приветствовал главный министр гонконгской администрации Дональд Цанг со своей обычной улыбкой и при галстуке-бабочке. Но вопросы, которые он мне задавал, были о том, что беспокоило всех в Азии, да и во всем мире: «Что происходит в Вашингтоне? Можно ли по-прежнему доверять американской экономике?» Те же вопросы я услышала и на приеме, где мы встречались с лидерами делового мира перед тем, как мне выступить с речью.

И всем им я отвечала: «Конечно, да». Я сказала, что уверена в том, что все будет улажено. Я могла лишь надеяться в глубине души, что именно так и будет, и держать пальцы скрещенными.

Вся эта ситуация была напоминанием о том, насколько пристально весь мир наблюдает за тем, как мы принимаем решения по своим внутренним делам и насколько важную, решающую роль для нашего лидирующего положения в мире играет экономическая мощь и политическая решимость Америки. Никогда впредь не должно быть поставлено под сомнение полное доверие и уважение к Соединенным Штатам, а госсекретарь больше никогда не должен будет во всеуслышание заверять людей в других странах, что мы будем платить по своим долгам. И точка.

Но самое сложное было еще впереди. Я переехала через мост, соединяющий Гонконг и китайскую провинцию Шэньчжэнь, где я должна была встретиться с моим китайским коллегой, членом Государственного совета Дай Бинго. За нашим политическим кризисом китайцы следили со смешанным чувством недоумения, беспокойства и злорадства. Безусловно, они не хотели, чтобы случилось что-нибудь по-настоящему ужасное, потому что понимали, насколько взаимозависимыми стали наши экономики. Но чем более парализованными казались Соединенные Штаты, тем лучше будет выглядеть Китай в глазах всего мира. Китайцы могли бы тогда сказать потенциальным партнерам: «На американцев нельзя рассчитывать, а на нас — всегда можно». Дай Бинго, казалось, наслаждался рассуждениями о финансовых бедах США, а затруднения политического характера вообще комментировал каким-то саркастическим тоном. Меня это совершенно не устраивало. «Ближайшие шесть часов мы будем вести речь о внутренних проблемах Китая», — парировала я. По завершении встречи с Дай Бинго я была еще более убеждена, что Америке необходимо избегать подобных членовредительских действий в будущем и навести порядок в своем собственном доме.

Несмотря на то что драматические события в Вашингтоне еще не закончились, я использовала свое выступление в Гонконге, чтобы подчеркнуть, как важно следовать общепринятым экономическим правилам игры. Но нам нужно было делать больше, чем говорить. В 2012 году в своем ежегодном послании конгрессу «О положении в стране» президент Обама заявил: «Я не буду стоять в стороне, в то время как наши конкуренты не играют по правилам». Его администрация почти вдвое чаще, чем администрация Буша, возбуждала дела по обвинению в нарушениях торгового права в отношении Китая. Теперь создано специальное подразделение по контролю за торговой политикой, в полномочия которого будет входить преследование за недобросовестные действия в ведении торговых дел, которые наносят ущерб нашим интересам и функционированию свободных рынков. В случае недобросовестного финансирования экспорта со стороны иностранных государств Соединенные Штаты также будут оказывать соответствующую помощь национальным компаниям.

* * *

Многие хорошие рабочие места в Америке зависят от соблюдения правил игры на экономическом поле, чтобы игра шла на равных, а правила были ясными и справедливыми. В среднем каждый миллиард долларов нашего экспорта поддерживает от 5000 до 5400 рабочих мест, а эти рабочие места обеспечивают на 13–18 % налогов больше, чем не связанные с экспортом рабочие места. В 2010 году президент Обама поставил цель: за пять лет удвоить объем экспорта США. Администрация многое сделала, чтобы завершить подготовку и ратифицировать торговые соглашения с Южной Кореей, Колумбией и Панамой, переговоры о которых начались еще при администрации Буша. Кроме того, начаты новые торговые переговоры со многими странами тихоокеанского побережья, а также Евросоюза.

Я сделала продвижение нашего экспорта своей личной задачей. Во время своих поездок я часто занималась вопросами продвижения на данном рынке какой-либо американской компании или продукции, как, например, компании «Дженерал электрик» в Алжире. В октябре 2009 года я побывала в проектно-конструкторском центре компании «Боинг» в Москве, потому что в то время эта компания пыталась заключить с Россией контракт на новые самолеты. Продвигая контракт для «Боинга», я установила мировой золотой стандарт для такого рода сделок, и после моего отъезда наше посольство продолжило начатое мной дело. В 2010 году россияне согласились приобрести пятьдесят самолетов «Боинг-737» на сумму почти 4 миллиарда долларов, что означало тысячи рабочих мест в США. Наши усилия были направлены не только на обеспечение интересов крупных компаний, таких как «Боинг» или «Дженерал электрик». Мы также отстаивали интересы малого и среднего бизнеса любого региона нашей страны, бизнеса, который стремился выйти на мировые рынки.

Мы также проявляли творческую инициативу, например организуя телефонные и видеоконференции с американскими предприятиями, стремившимися прорваться на новые рынки. Речь идет о «прямых линиях», которые проводили наши послы. Так, посол США в Испании провел телефонную конференцию с тридцатью компаниями, во время этой связи обсуждались вопросы защиты прав на интеллектуальную собственность. А наш посол в Чили провел подобную конференцию на тему о потенциальных возобновляемых источниках энергии в этой стране.

Госдепартамент совместно с министерством торговли, а также государственными и местными официальными представителями создал программу под названием «Выбери США», идею которой президент Обама выдвинул в июне 2011 года, чтобы привлечь больше прямых иностранных инвестиций в нашу страну. Эта инициатива уже обеспечила Америке более 5 миллионов рабочих мест, из них 2 миллиона работников заняты на производстве. Первые результаты были весьма обнадеживающими. В октябре 2013 года президент Обама подчеркнул, что создано 220 новых рабочих мест в австрийской компании по производству автозапчастей на заводе в Картерсвилле, штат Джорджия, а от канадской машиностроительной компании «Бомбардье» было получено 600 миллионов долларов инвестиций для предприятия в городе Уичито, штат Канзас.

Одним из не очень приметных, но довольно эффективных инструментов в этой деятельности стала дипломатия в отношении авиаперевозок. В течение четырех лет, когда я находилась на должности госсекретаря, наши специалисты заключили пятнадцать соглашений об открытом воздушном пространстве («открытое небо»). Таким образом, общее количество таких соглашений перевалило за сто. В соответствии с этими соглашениями авиаперевозчики США освоили новые маршруты. По независимым оценкам, прямое сообщение между Мемфисом и Амстердамом приносит экономике штата Теннесси 120 миллионов долларов в год и обеспечивает более 2200 рабочих мест. А когда американские авиакомпании начали совершать прямые рейсы в Мадрид, это составило 100 миллионов долларов прибыли, ежегодно поступающей в бюджет международного аэропорта «Даллас/Форт Уэрт».

С 2009 года экспорт американских товаров увеличился на 50 процентов, что означает, что этот показатель вырос в четыре раза больше, чем в целом экономический рост. Продажи за рубежом в сумме добавили в наш общий объем производства около 700 миллиардов долларов, что составило треть от объема экономического роста. Это позволило обеспечить приблизительно 1,6 миллиона рабочих мест в частном секторе. Хотя миллионы американцев по-прежнему остаются без работы, это очень весомые результаты.

Мы приложили немало сил, чтобы добиться снижения экономических барьеров для выхода американских компаний на мировой рынок. То же самое можно сказать и в отношении повышения уровня стандартов на иностранных рынках по многим ключевым направлениям, таким как, например, трудовое законодательство, охрана окружающей среды, деятельность государственных предприятий, интеллектуальная собственность. В Соединенных Штатах деятельность компаний уже соответствовала этим стандартам, но во многих других странах мира пока еще нет. Нам нужно было добиться равных условий игры для своих компаний, одновременно повышая качество жизни множества людей во всем мире. Слишком часто приходилось нам наблюдать, как компании закрывали свои предприятия и покидали Соединенные Штаты, поскольку им было выгоднее заниматься бизнесом за рубежом. Там им не приходилось платить рабочим необходимый прожиточный минимум или соблюдать американские правила, касающиеся загрязнения окружающей среды. Использование дипломатии и проведение торговых переговоров по повышению стандартов за рубежом могло помочь изменить эту практику.

Меня особенно волновало улучшение условий труда в различных странах мира. За эти годы я познакомилась с рабочими, среди которых было много женщин и даже детей, которые трудились в нечеловеческих условиях. К самым душераздирающим примерам относились жертвы торговли людьми и принудительного труда, что представляет собой современную форму рабства.

Как-то в июле 2012 года я встречалась в городке Сиемреап, Камбоджа, с несколькими женщинами-мигрантами и активистками, а также с представителем местной организации под названием «Центр солидарности», которая частично существует за счет средств, выделяемых Американской федерацией труда — Конгрессом производственных профсоюзов — на улучшение трудового законодательства в различных странах мира. Камбоджийские женщины рассказали мне о многих проблемах, с которыми они столкнулись. Очень многие работодатели используют различные формы принуждения, чтобы заставить рабочих оставаться на работе долгие часы, иногда в небезопасных условиях. Многие дети по-прежнему вынуждены обрабатывать поля, заниматься кустарным изготовлением кирпичей или попрошайничать на улице. Детей из сельских поселений вывозят в города для сексуальной эксплуатации, часто этим занимаются иностранные мужчины, которые могут заплатить тысячи долларов за невинную девушку или принять участие в других формах детского секс-туризма. Очень многие сотрудники полиции на всех уровнях слишком плохо подготовлены (если вообще имеют какую-либо подготовку) для того, чтобы решить эти проблемы или защищать пострадавших от этого насилия, а слишком многие государственные чиновники не замечают этой проблемы или, что еще хуже, получают прибыль от торговли людьми.

Приехав в Сиемреап в 2010 году, я побывала в приюте и центре реабилитации для жертв торговли людьми, которым руководила отважная женщина Сомали Мам. Маленькой девочкой ее продали в бордель, где многократно насиловали и избивали, пока, наконец, ей не удалось вырваться. В 1996 году она организовала движение по освобождению других девочек и оказанию им поддержки, чтобы они смогли перестроить свою жизнь, как это сделала она. К 2010 году ее организация, которая частично финансируется Государственным департаментом США, руководила тремя приютами в различных точках Камбоджи. В этих приютах пережившие насилие девочки получали безопасность и заботу, реабилитацию и профессиональную подготовку, чтобы вновь влиться в общество.

Девушки, которых я повстречала там, были еще так молоды, а уже испытали такое страшное насилие. Но я увидела, что любовь и воспитание приносили свои плоды, и в глазах этих девушек вновь зажигался интерес к жизни. Некоторые из них охотно водили меня по району, а другие, позастенчивее, лишь осторожно наблюдали за всей этой суетой вокруг меня.

Торговля людьми происходит не только в Камбодже или Юго-Восточной Азии. Около 30 миллионов человек по всему миру находятся в той или иной форме современного рабства, принудительно занимаясь проституцией или против воли работая на полях, фабриках или рыболовецких судах. И Соединенные Штаты не застрахованы от этого вида преступности. В 2010 году на Гавайях шести «агентам по найму» были предъявлены обвинения в торговле людьми. Это было крупнейшее подобное дело в истории США. Они принуждали четыреста таиландцев работать на ферме, конфисковав их паспорта, а в случае жалоб угрожали им депортацией.

Исполняя обязанности госсекретаря, я поручила Луису де Баке, заслуженному бывшему федеральному прокурору, координировать вопросы борьбы с торговлей людьми на международном уровне и предоставлять доклады об исполнении законов, направленных против торговли людьми, в 177 странах мира. Я также попросила Луиса повнимательнее рассмотреть положение дел у нас в стране в этом отношении, чего Госдепартамент раньше никогда не делал. Я полагала, что важно поддерживать и у себя те же высокие стандарты, которые мы устанавливаем для других. В соответствии с положениями международного законодательства, на основании выводов этих докладов можно было накладывать санкции на те страны, которые не достигли успехов в борьбе с торговлей людьми. Таким образом, это стало мощным дипломатическим инструментом стимулирования конкретных действий.

Меня беспокоила не только торговля людьми, меня также заботило то, что недобросовестные работодатели могли практически совершать правонарушения при поддержке и покровительстве властей, эксплуатируя труд своих работников, как взрослых, так и детей. Поэтому я твердо поддерживала право работников на организацию профсоюзов. После многолетней борьбы рабочих в Америке были созданы достаточно сильные профсоюзы, которые способны защитить их права и обеспечить соблюдение таких достижений, как восьмичасовой рабочий день и минимальный уровень заработной платы. Эти успехи рабочих помогли создать и поддержать американский средний класс.

Во многих странах мира профсоюзы по-прежнему находятся в ущемленном положении, а рабочие почти бесправны. Такая ситуация неблагоприятна как для них самих, так и для американских рабочих, поскольку это порождает недобросовестную конкуренцию, что, в свою очередь, приводит к снижению заработной платы. Вопреки представлениям правительств некоторых стран, а также работодателей, исследования показывают, что соблюдение прав трудящихся приводит к положительным долгосрочным экономическим результатам, в том числе к повышению уровня прямых иностранных инвестиций. Если все больше и больше работников будут интегрированы в официальную экономику и получать справедливую защиту своих интересов, это будет иметь позитивные последствия для общества: сократит неравенство, увеличит мобильность, будут получены налоги. Страны и общества станут сильнее и смогут лучше оправдывать надежды и чаяния своих народов. Но и обратное тоже верно: если права трудящихся не соблюдаются, это дорого обходится обществу: неуклонно снижаются производительность труда, внедрение инноваций и рост производства. Это подрывает принцип верховенства закона и сеет нестабильность. И для нас самих это имеет свои негативные последствия, поскольку, если иностранные трудящиеся слишком бедны, они не в состоянии приобретать американские товары.

Об этом я, в частности, говорила в своей речи в Сорбонне в Париже еще в 1999 году. Тема моего выступления называлась «Глобализация в следующем тысячелетии». Приведет ли повышение экономической взаимозависимости к повышению роста экономики, стабильности и внедрению инноваций для народов мира? Или это станет «гонкой на выживание» и скатыванием на самое основание экономической пирамиды для миллиардов людей? Поможет ли это расширить возможности для всех граждан или обогатит только тех из нас, кому уже посчастливилось получить необходимые навыки, чтобы свободно ориентироваться в обстановке в информационную эпоху? Я заявила, что настало время покончить с «бесконтрольными худшими последствиями глобализации капитализма» и «вернуть мировой экономике человеческое лицо, позволив рабочим повсеместно обеспечить заинтересованность в успехе, дать им возможность пожинать плоды своей экономической деятельности», одновременно создав «систему социальной защиты для тех, кто оказался в наиболее уязвимом положении». Спустя десятилетие актуальность этих проблем лишь возросла.

В Госдепартаменте США уже давно существует бюро, в задачи которого входит контроль за соблюдением демократии, прав человека, а также исполнением положений трудового законодательства[79], хотя именно этому порой не уделяется должного внимания. Я хотела изменить такое положение дел. Заняться этим я поручила своему сотруднику, помощнику госсекретаря Майклу Познеру, правозащитнику, который в 1990-х годах помог создать Ассоциацию справедливого труда. Майк руководил деятельностью Соединенных Штатов по активизации господдержки программ обучения и семинаров по стандартам международной организации труда для профсоюзных активистов, работодателей и государственных чиновников. Мы финансировали академический обмен, чтобы ученые-специалисты в сфере охраны труда со всего мира могли учиться друг у друга, оказывали помощь полиции и прокуратуре пресекать торговлю людьми и принудительный труд. Кроме того, были организованы новые переговоры между министерствами охраны труда различных стран. С такими ключевыми странами, как Вьетнам и Китай, были подписаны соглашения об оказании технической помощи по ряду вопросов охраны труда, начиная с проблем техники безопасности и кончая вопросами социального обеспечения.

Во время встречи с общественностью в Дакке, Бангладеш, в мае 2012 года одна активистка охраны труда задала мне вопрос: что жители Бангладеш могли сделать для улучшения соблюдения прав трудящихся и условий их труда, особенно в легкой промышленности, которая в их стране находилась на подъеме?

— Нам приходится сталкиваться со всевозможными препонами со стороны полиции, хамством, рэкетом, ложными исками и судебными преследованиями, — сказала она. — А один из наших лидеров, Аминул Ислам, был зверски убит.

Этот вопрос я особо затронула в беседе с представителями правительства Бангладеш. Я была твердо уверена, что расследование дела убитого профсоюзного лидера является подлинной проверкой системы правосудия и верховенства закона в стране. Отвечая на этот вопрос, я обратилась к более широкому аспекту проблемы соблюдения трудового права в странах с развивающейся экономикой:

— Существуют мощные силы, которые выступают против организаций трудящихся. Это существует и у нас в стране. Мы как будто возвращаемся в XIX и начало XX века, когда профсоюзы только-только приступали к своей работе. Тогда было много мошенников, бандитов, происходили убийства, беспорядки, условия были ужасные. В начале XX века у нас были приняты законы, запрещающие детский труд, многочасовой рабочий день, но это потребовало времени. Нужно было время, чтобы развить чувство политической воли для решения этих вопросов. Вы находитесь на начальном этапе борьбы, но это борьба очень важна… Вы делаете очень важное дело. Не теряйте присутствия духа и не позволяйте себя запугать. Вы заслуживаете того, чтобы ваше правительство и ваше общество оказывали вам поддержку.

Затем я рассказала, что мы делаем сейчас для того, чтобы защищать права трудящихся во всем мире:

— От Колумбии до Камбоджи мы объясняли владельцам производственных предприятий и других компаний, как можно получать по-прежнему очень хорошую прибыль, соблюдая при этом права своих работников… Это неотъемлемая часть процесса становления среднего класса страны. Работники заслуживают того, чтобы их труд уважали и справедливо оплачивали. Владельцы предприятий заслуживают того, чтобы получать продукцию, за производство которой они платят деньги, — свою зарплату за честный труд. Таким образом, существуют способы удовлетворить интересы и работников, и собственников, они нам известны, и мы готовы продолжать совместно с вами пытаться воплощать их в жизнь.

* * *

Энергетика — это еще одна сфера, где наиболее действенно сходятся экономика и геополитика. Лидирующая роль США в этой сфере наиболее необходима. Многие международные проблемы, которыми мне приходилось заниматься в течение четырех лет, напрямую или косвенно возникают из ненасытной потребности мира в энергетических ресурсах и изменчивой картины расположения постоянно возникающих новых источников энергии. Обратите внимание, как часто энергетика играет ту или иную роль в событиях, о которых идет речь в этой книге: жестокие разногласия из-за нефти между Суданом и Южным Суданом, взаимные претензии стран в Южно-Китайском и Восточно-Китайском морях, связанные не только с проблемой морских торговых путей, но и с подконтрольностью энергетических ресурсов на морском дне, огромные усилия по введению санкций на экспорт нефти Ираном и, конечно же, международные усилия по сокращению выбросов парниковых газов и решению проблем изменения климата.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.