Глава 21 Изменения климата: это касается всех нас

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 21

Изменения климата: это касается всех нас

— Нет! Нет! Сюда нельзя! — твердил китайский чиновник, перегораживая руками дверной проем. А президент Соединенных Штатов без приглашения намеревался пройти на закрытое заседание с участием премьер-министра Китая — и остановить его не представлялось возможным.

Когда вы — высокопоставленный официальный представитель Соединенных Штатов за рубежом и уж, разумеется, если вы — президент или госсекретарь, каждый ваш шаг тщательно спланирован заранее, а любая дверь открывается перед вами как по мановению руки. Невольно привыкаешь, что по самому запруженному транспортом центру любого города вас моментально провезут с эскортом, вас проведут в обход таможни и личного досмотра в аэропорту, и лифта вам не нужно дождаться — он всегда уже ждет вас. Но порой дипломатический протокол дает сбой, и все вдруг превращается в хаос. В такие моменты приходится импровизировать. Так было и в тот раз.

На большой международной конференции в Дании, в Копенгагене, посвященной проблемам изменения климата, мы с президентом Обамой занимались поисками премьер-министра Китая Вэнь Цзябао. В декабре 2009 года в этом обычно столь чарующем городе царили холод и тьма, во всем чувствовалась необычайная напряженность. Мы понимали, что необходимо было заключить конструктивное соглашение по проблемам изменения климата. Достичь такого соглашения лидеры стран, которые являются наиболее серьезными источниками выбросов парниковых газов в атмосферу, в первую очередь Соединенные Штаты и Китай, могли, лишь собравшись вместе и придя к компромиссному решению. Выбор, который стоял перед нами, и компромиссные решения, которые нам необходимо было принять, были очень непростыми. Новые экологически чистые технологии выработки и повышения эффективности использования энергии могли позволить нам сократить выбросы парниковых газов, одновременно создавая новые рабочие места и новые отрасли промышленности. Кроме того, это могло помочь странам с развивающейся экономикой быстро преодолеть такие этапы промышленного развития, которые неизбежно сопряжены с большим количеством промышленных отходов и низким качеством их переработки. Но было совершенно очевидно, что добиться принятия такого политического решения по предотвращению климатических изменений будет очень нелегко, поскольку весь мир в то время лишь начинал оправляться после мирового финансового кризиса. В основном экономика всех стран мира базировалась на использовании топлива из ископаемого сырья. Лишь решительное руководство этим процессом и международное сотрудничество могли привести к существенным переменам в данном отношении.

Однако представители Китая не желали идти с нами на контакт. Более того, нам стало известно, что премьер-министр Китая Вэнь Цзябао созвал «тайную» встречу с делегациями Индии, Бразилии и ЮАР. Целью этого совещания было не допустить заключения или, как минимум, нивелировать эффект договоренностей, к которым стремились Соединенные Штаты. Когда никого из руководителей этих стран не удалось найти, стало понятно: что-то неладно. Мы разослали членов нашей команды на поиски по всему зданию, где происходила конференция. В конце концов им удалось их обнаружить, где шло тайное совещание.

Быстро переглянувшись («Мы ведь об одном и том же подумали?» — значили наши взгляды), мы с президентом устремились по длинным переполненным коридорам конференц-центра «Нордик», а за нами с трудом поспевали наши эксперты и консультанты. Позже мы шутили об этом марш-броске, придумав ему название «пеший кортеж», но в тот момент я была полностью сосредоточена на ожидавшем нас в конце этого похода дипломатическом столкновении. И вот, преодолевая пролет за пролетом, мы шли, то и дело натыкаясь на удивленных китайских чиновников, которые пытались направить нас по ложному пути. Но нас было не остановить. Журнал «Ньюсуик» позже назвал нас «дипломатическим вариантом Старски и Хатча».

Когда мы оказались у конференц-зала, где проходило совещание, там было настоящее столпотворение: помощники с обеих сторон выясняли отношения, нервничали агенты служб безопасности. Роберт Гиббс, пресс-секретарь Белого дома, сцепился с китайским охранником. В сутолоке президент проскользнул через дверь и очень громко крикнул: «Господин премьер!» Это привлекло всеобщее внимание. Стоявшие у дверей китайские охранники снова попытались перекрыть вход, но я нырнула им под руки и оказалась внутри.

В импровизированном конференц-зале, стеклянные стены которого были закрыты занавесами, чтобы избежать любопытных взглядов, мы обнаружили сгрудившихся вокруг длинного стола премьер-министра Китая Вэнь Цзябао, премьер-министра Индии Манмохана Сингха, президента Бразилии Луиса Инасио Лулу да Силву и президента ЮАР Джейкоба Зуму. Когда они увидели нас, у них открылись рты от изумления.

— Ну что, вы готовы? — поинтересовался президент Обама, сияя широкой улыбкой. Вот теперь можно было начинать настоящие переговоры. К этому моменту мы готовились не меньше года.

* * *

В своих предвыборных кампаниях в 2008 году и сенатор Обама, и я подчеркивали, что изменение климата является актуальной проблемой как в нашей стране, так и во всем мире. Мы выступали с предложениями по ограничению выбросов парниковых газов, повышению эффективности использования энергии и разработке чистых энергетических технологий. Мы пытались вести с американским народом откровенный разговор о трудном выборе, стоящем перед нами, стараясь не впадать в прежние противопоставления экономики и окружающей среды: выбирать только одно или другое из них — ложный путь.

Несмотря на заявления несогласных, проблемы, вызванные глобальным потеплением, были очевидны. Существовало множество убедительных научных данных о разрушающем воздействии углекислого газа, метана и других парниковых газов. Из четырнадцати самых теплых лет за всю историю наблюдений тринадцать были зарегистрированы после 2000 года. Заметно участились экстремальные погодные явления, в том числе пожары, периоды жары и засухи. Если так будет продолжаться и дальше, это приведет к дополнительным проблемам, миллионы людей будут вынуждены покинуть привычные места проживания, возникнет острая конкуренция за ресурсы, в которых будет ощущаться недостаток, например за пресную воду. Наиболее нестабильные государства окажутся перед лицом серьезных трудностей: им будет сложно удерживать ситуацию под контролем.

С самого начала нашего совместного управления государством мы с президентом Обамой занимали согласованную позицию в отношении проблемы изменения климата. Мы оба рассматривали ее как значительную угрозу национальной безопасности США и как серьезное испытание лидирующей позиции Америки на международной арене. Нам было известно, что к концу нашего первого года руководства страной Организация Объединенных Наций собирается проводить крупную конференцию по вопросам климатических изменений. Это предоставляло нам возможность для мобилизации широкой международной деятельности. Мы приступили к подготовке к этому событию.

Сама по себе эта проблема служила наглядным примером тому, что внешняя политика нашего государства должна подвергаться изменениям. Во времена холодной войны госсекретари могли позволить себе практически полностью сосредоточить свою дипломатическую стратегию на традиционных проблемах войны и мира, например таких, как контроль над ядерными вооружениями. Но в XXI веке возникла настоятельная необходимость также обратить свое внимание на возникающие глобальные проблемы, которые оказывают воздействие на все в нашем взаимозависимом мире: инфекционные болезни, финансовый кризис, международный терроризм, транснациональные преступные сети, торговля людьми, незаконная торговля дикими животными и растениями и, конечно же, изменение климата.

В 2009 году на внутриполитической арене начались быстрые подвижки после того, как администрация нового президента Обамы начала работать с конгрессом над амбициозным законопроектом «системы квот и торговли квотами на выбросы вредных веществ в атмосферу». Целью этого проекта было создать рынок для ценообразования, покупки и продажи квот на углеродные выбросы, а также оказывать прямое воздействие через федеральные ведомства, например Агентство по охране окружающей среды, и принимать законы, которые будут стимулировать повышение выработки солнечной и ветровой энергии. Когда в июне в палате представителей был принят этот законопроект, чему содействовали конгрессмен от штата Калифорния Генри Ваксман и конгрессмен от штата Массачусетс Эд Марки, возникло большое воодушевление по этому поводу, но продвижение законопроекта в сенате было быстро сорвано.

На международном уровне все шло с большими затруднениями. С самого начала мне было понятно, что для создания всемирной сети партнеров, готовых совместно решать проблемы изменения климата, потребуется творческий и настойчивый подход в дипломатии. Создать такую коалицию очень трудно, особенно если выбор предстоит непростой, не проще, чем чтобы и волки были сыты, и овцы целы. Первым шагом стала организация международного переговорного процесса, который получил название Рамочной конвенции ООН об изменении климата и давал всем странам-участницам возможность обсудить эту общую проблему на едином мероприятии. Целью этого мероприятия было собрать всех в Копенгагене в декабре 2009 года и попытаться заключить соглашение между развитыми и развивающимися странами.

Для руководства этой работой мне был нужен умелый переговорщик с опытом работы по вопросам климата и энергетики, поэтому я попросила Тодда Стерна стать специальным посланником по вопросам изменения климата. Я знала Тодда по его работе в 1990-х годах в качестве переговорщика по Киотскому соглашению, за принятие которого выступал вице-президент Альберт Гор. Билл подписал это соглашение, но оно так и не получило одобрения сената. При всем спокойствии и сдержанности в поведении, присущими Тодду, он — страстный и упорный дипломат. В годы работы администрации Буша он усердно трудился над решением проблем климата и энергетики в Центре американского прогресса. Теперь ему предстояло использовать все свое умение, чтобы убедить страны, которые неохотно шли навстречу по этим проблемам, сесть за стол переговоров и выработать взаимоприемлемое решение. Я хотела помочь ему как можно быстрее приступить к выполнению поставленных задач, поэтому предложила ему сопровождать меня в одной из первых моих поездок в Азию. Если нам не удастся убедить Китай, Японию, Южную Корею и Индонезию проводить более эффективную политику в отношении климатических изменений, то достичь значительного международного соглашения по этой проблеме было бы почти невозможно.

Находясь в Пекине, мы с Тоддом посетили высокотехнологичную газотурбинную электростанцию Таяангонг, которая выбрасывает в атмосферу вполовину меньше углекислого газа, чем паровые электростанции, работающие на угольном топливе, а также использует в производственном цикле на треть меньше воды. Имея представление о турбинах производства компании «Дженерал электрик», выполненных по самым передовым технологиям, я побеседовала с китайской стороной о тех экономических возможностях, которые появляются одновременно с решением проблем изменения климата. Правительство Китая уже начало вкладывать огромные инвестиции в экологически чистую энергетику, особенно в солнечную и ветряную энергию, но отказывалось связывать себя какими-либо жесткими международными соглашениями по выбросам. В ту поездку и позднее Тодд в течение многочасовых бесед пытался убедить их изменить свое мнение.

Мы не случайно еще на начальном этапе сосредоточили свои усилия на Китае. В связи с огромным экономическим ростом этого государства за последние десятилетия Китай быстро становился крупнейшей в мире страной — источником выбросов парниковых газов. (Китайские официальные представители всегда с готовностью подчеркивали, что уровень выбросов на душу населения в Китае по-прежнему значительно ниже, чем у промышленно развитых стран Запада, особенно у Соединенных Штатов. Но и в этом отношении он быстро нагонял лидеров.)

Китай, кроме того, являлся самой крупной и наиболее влиятельной страной новой группы региональных и мировых держав, в которую также входят Бразилия, Индия, Индонезия, Турция и ЮАР. Их международное значение в последнее время существенно возросло скорее благодаря темпам развития их экономики, чем в связи с увеличением их военного потенциала. Для достижения всеобъемлющего соглашения об изменении климата необходимо было наладить сотрудничество с этими странами.

Каждая из них по-своему уже столкнулась с последствиями своего возросшего влияния на международной арене. Китаю, например, удалось значительно повысить уровень жизни сотен миллионов людей после того, как в 1978 году по решению Дэн Сяопина эта страна была открыта миру. Но еще и в 2009 году 100 миллионов человек в Китае по-прежнему жили за чертой бедности, их прожиточный минимум составлял менее 1 доллара в день. В стремлении снизить уровень бедности и повысить доходы населения Коммунистическая партия Китая сделала ставку на расширение промышленного производства. Это ставит Китай перед суровым выбором: может ли страна позволить себе заниматься решением проблем изменения климата, в то время как многие миллионы ее населения еще настолько бедны? Можно ли избрать другой путь развития, с опорой на более эффективные и возобновляемые источники энергии, и при этом все-таки сократить уровень бедности в стране? Такие сложные вопросы вставали не только перед Китаем. Объяснимо, что, руководя такой страной, в которой издавна существует огромное неравенство и бедность, невозможно сдерживать экономический рост лишь только потому, что путь индустриальных держав XIX и XX веков к экономическому процветанию всегда лежал через загрязнение окружающей среды. Если у Индии появилась возможность улучшить жизнь миллионов своих граждан за счет ускорения промышленного роста, могла ли эта страна позволить себе выбрать иной путь? Успех или провал нашей дипломатии зависел от того, к какому решению придут эти страны по вопросу, принимать ли участие в борьбе с изменением климата, если не они являлись причиной этого изменения.

С этой мыслью мы с Тоддом и приехали вместе летом 2009 года в Индию. Сначала министр окружающей среды Джейрам Рамеш с гордостью провел нас по одному из самых зеленых зданий в окрестностях Дели, подарил мне гирлянду цветов, а после удивил нас во время публичных выступлений, бросив нам риторический вызов. Он заявил, что принимать меры по решению проблемы изменения климата должны развитые страны, такие как Соединенные Штаты, а не развивающиеся страны, как, например, Индия, перед которыми стоит необходимость решения множества более насущных внутренних проблем. В частной беседе Рамеш подтвердил, что выбросы парниковых газов в Индии на душу населения ниже, чем в развитых странах, и, как утверждал он, нет никаких законных оснований для международного давления на Индию в преддверии встречи в Копенгагене.

Но с фактами не поспоришь: остановить рост глобальных температур будет невозможно, если эти быстро развивающиеся страны будут настаивать на том, чтобы играть по старым правилам, и продолжат выбрасывать в атмосферу большие объемы углерода. Предположим, что США каким-то образом уже завтра удалось бы полностью прекратить выбросы парниковых газов. Это не привело бы общемировой уровень к оптимальным показателям при условии, что Китай, Индия и другие государства не сократят свои выбросы. Более того, именно те беднейшие слои населения, о которых проявлял такую заботу индийский министр, больше всех пострадают от разрушительного воздействия изменений климата. Исходя из этого, в своем ответе на его высказывания я отметила, что США сделают все возможное для разработки экологически чистых технологий, которые станут основным двигателем экономического роста и позволят бороться с бедностью, а также сократить вредные выбросы в атмосферу. Но чрезвычайно важно относиться к этой проблеме как к общей задаче и ответственности всех стран мира, подчеркнула я. Эта дискуссия, продолжавшаяся еще несколько месяцев, послужила основой для формирования позиций, которые заняли на конференции ООН по климату в Дании собравшиеся там в декабре делегации из различных стран мира, а также спровоцировала проведение тайного совещания, куда мы с президентом и явились непрошеными.

* * *

Копенгаген — живописный город, где много старинных мощеных улиц, много парков. Но когда я приехала туда в самый разгар зимы глубокой ночью (было уже больше трех часов ночи) 17 декабря 2009 года, вокруг бушевала метель, было ужасно холодно, да и переговоры зашли в глубокий тупик. До конца конференции оставалось всего два дня, и казалось, что мир теряет возможность предпринять что-либо действенное.

Одну из сторон на прениях представляли развивающиеся страны, или, как я про себя стала называть их, «новые страны — участники загрязнения атмосферы», учитывая, как быстро возрастала их доля в общем количестве двуокиси углерода в атмосфере. Большинство из них стремились избежать заключения соглашения, накладывающего на них серьезные обязательства, способные ограничить их экономический рост. На другой стороне были европейцы. Они все еще надеялись продлить действие Киотского протокола, в соответствии с которым основная нагрузка приходилась на экономику развитых стран, а крупные развивающиеся государства, такие как Китай и Индия, по сути освобождались от нее. Многие малые и бедные страны, особенно островные государства, отчаянно нуждались в заключении этого соглашения, что позволило бы им предотвратить или, по крайней мере, смягчить последствия климатических изменений, которые они уже начали на себе испытывать.

Соединенные Штаты настойчиво добивались принятия такого соглашения, которое мы рассматривали как реально достижимое, — дипломатической договоренности между руководителями государств (а не ратифицированного парламентами и имеющего юридическую силу договора). В соответствии с этой договоренностью все крупные страны мира, и развитые, и развивающиеся, брали бы на себя обязательства предпринять значительные шаги, чтобы сократить выброс двуокиси углерода и открыто сообщать о результатах этой деятельности. Ничего подобного ранее никогда не происходило. Мы не строили надежд, что все страны предпримут одинаково эффективные меры по ограничению выбросов, но мы хотели достичь такого соглашения, в соответствии с которым все страны взяли бы на себя определенную ответственность по сокращению выбросов.

Одну из первых встреч в Копенгагене я провела с представителями Альянса малых островных государств. Как показывают данные, в течение XX века уровень Мирового океана поднялся на 17 см. По мере того как продолжается таяние арктических льдов, уровень моря будет повышаться все более быстрыми темпами и ставить под угрозу само существование некоторых малых стран. В 2012 году, когда я находилась на островах Кука на совещании форума тихоокеанских островов, лидеры стран-участниц заверили меня, что рассматривают проблему изменения климата как единственную общую серьезную угрозу для всех этих государств. Островные государства и страны, расположенные на низменных местностях, находятся на переднем крае этой борьбы, но и для всех остальных это также актуально. Около 40 % всего человечества проживает в районах, расположенных в пределах шестидесяти миль (около 100 км) от побережья. Особому риску подвергаются неуклонно разрастающиеся города вблизи прибрежных дельт, в том числе дельт Миссисипи, Нила, Ганга и Меконга. Необходимо просчитывать ситуацию на несколько шагов вперед и подумать о том, что будет происходить по мере дальнейшего изменения климата и повышения уровня моря. Что будет с теми миллиардами людей, жилье и города которых станут непригодными для жизни? Куда им деваться? Кто окажет им помощь?

Представьте себе, какой взрыв насилия может последовать за наступлением все более сильных засух и резкой нехваткой продовольствия и воды в нестабильных государствах и каковы будут последствия для мировой экономики, если фермы и инфраструктура разрушатся в результате наводнений и штормов. Как скажется на мировой торговле и стабильности разрыв между богатыми и бедными странами, который будет все более усиливаться? Я встречалась в Копенгагене с премьер-министром Эфиопии Мелесом Зенауи, одновременно представлявшим на конференции некоторые страны, которые будут более других подвержены воздействию климатических изменений и при этом практически никак не могут изменить эту ситуацию самостоятельно. Он сказал мне, что мир многое ждет от нас и что наступил момент для того, чтобы США проявили лидирующую роль в мире.

Несмотря на большие надежды, которые возлагались на эту конференцию, а возможно, в определенной степени и вследствие этих завышенных ожиданий, все с самого начала пошло не так. Сталкивались взаимные интересы, сдавали нервы — а искомый компромисс так и оставался по-прежнему не достигнут. Нужно было как-то переломить этот ход событий. Рано утром 17 декабря я созвала пресс-конференцию. Наша команда организовала в конференц-зале большое пространство, расположив стулья рядами вокруг центральной арены, как на стадионе. Когда я пришла туда, сотни журналистов со всего мира уже плотно заполнили все места, с нетерпением ожидая хоть какой-нибудь новости, которая намекнет, что выход из тупика найден.

Я сообщила собравшимся, что Соединенные Штаты готовы возглавить коллективные усилия развитых стран, направленные на то, чтобы к 2020 году ежегодно инвестировать 100 миллиардов долларов, полученных из государственных и частных источников финансирования, в помощь беднейшим и наиболее уязвимым государствам в деле сокращения ущерба, который наносит этим странам изменение климата — при условии, что будет также достигнуто всеобъемлющее соглашение по ограничению выбросов.

Эту идею первоначально высказали европейские представители, в частности британский премьер-министр Гордон Браун, который предложил нечто подобное еще летом. Еще до моего отъезда в Копенгаген Тодд и заместитель советника по национальной безопасности Майк Фроман советовали мне иметь такой запасной вариант на случай, если потребуется придать новый импульс переговорам. Выступая с конкретными инициативами, я надеялась вдохнуть в переговорный процесс новую жизнь, оказать давление на Китай и другие «новые страны — участники загрязнения атмосферы» и заставить их хоть как-то отреагировать, а также получить поддержку со стороны развивающихся стран, которые будут заинтересованы в получении этой новой помощи. Журналисты и делегаты тут же принялись это оживленно обсуждать, многие восприняли это предложение с восторгом. Датский премьер-министр подхватил этот настрой на перемены и заявил:

— У сторон, участвующих в переговорах, есть ощущение, что теперь мы сможем перейти от слов к делу, сможем проявить необходимую гибкость позиций. Теперь нам предстоит приложить все усилия, чтобы достичь реального компромисса.

Но все эти радужные ожидания оказались недолговечны. Основания для разногласий сохранялись, и выхода из тупика по-прежнему не было. В тот же вечер я и другие мировые лидеры (президент Обама тогда еще не успел прибыть в Копенгаген) провели в маленьком и жарко натопленном помещении напряженную дискуссию, продолжавшуюся до глубокой ночи. Китай ни на дюйм не сдвинулся со своих прежних позиций, то же самое можно было сказать об Индии и Бразилии. Некоторые европейские страны также допустили, чтобы лучшее превратилось во врага хорошего — и возможного. Около часу ночи мы вышли оттуда расстроенные и уставшие. Мы так и не достигли никаких договоренностей. Утомленные президенты и премьер-министры разом устремились из конференц-центра, но лишь создали на выезде пробку из машин сопровождения и служб безопасности. Так мы и стояли там в этой самой необычной очереди такси в мире. Все стали уже терять терпение. Мы все были голодными и сонными, а результатов наших усилий так и не было видно. Еще не бывало такой конференции по изменениям климата, на которой присутствовало бы столько руководителей самого высокого уровня, но к достижению соглашения мы пока так и не приблизились. Наконец президент Франции Николя Саркози не выдержал. Он закатил глаза и с видом крайнего ожесточения заявил по-английски: «Я хочу умереть!» Нам всем было понятно его чувство.

* * *

Как же все может измениться за один день! Сидя рядом с президентом Обамой на том импровизированном совещании руководителей, куда мы проникли самовольно, я надеялась, что мы наконец сможем прийти к какому-то решению. Я посмотрела через стол на Вэнь Цзябао, затем на глав Индии, Бразилии и ЮАР. Вместе эти страны составляли примерно 40 % населения всего мира, и их присутствие за этим столом символизировало глубокий сдвиг в глобальном влиянии. От стран, которые всего несколько десятилетий назад были лишь незначительными игроками в международных делах, теперь зависело принятие жизненно важных решений.

Наблюдая за непроизвольными реакциями этих лидеров, я втайне порадовалась, что президент Обама все же решил приехать в Данию. Первоначально его приезд в Копенгаген был запланирован на утро пятницы, на последний день переговоров. Мы надеялись подготовить к его приезду уже заключенное соглашение, но зашедшие в тупик переговоры помешали нам. Среди советников президента, оставшихся в Белом доме, нарастало напряжение и беспокойство. Учитывая степень затруднений, возникших в ходе переговоров, был ли смысл президенту тратить время на поездку туда? Однако, на мой взгляд, это вновь была ситуация, когда нам стоило, несмотря ни на что, продолжать свои попытки достичь успеха. Я позвонила президенту и заверила его, что его личное вмешательство может дать толчок для выхода из тупика. Он согласился, и вот «борт номер один» приземлился в промерзшем Копенгагене.

Теперь мы здесь предпринимаем последнее усилие. Одним из самых скользких моментов был вопрос о том, как контролировать и обеспечивать обязательства, которые в случае достижения договоренности по ограничению выбросов возьмут на себя эти государства. Китайцы, которые всегда с нежеланием воспринимали всякие предложения о контроле извне, сопротивлялись любым четким условиям предоставления отчетности и механизмов контроля. Индия, однако, оказалась более сговорчивой. Премьер-министр Индии, Манмохан Сингх, в свойственной ему сладкоречивой манере ненавязчиво снимал возражения Китая. Президент ЮАР Джейкоб Зума, который выступал с самой резкой критикой наших предложений на предыдущих встречах, также занял более конструктивную и примирительную позицию.

Мы почувствовали, что настроение в зале меняется, и так показалось не только нам. Один из членов китайской делегации, талантливый дипломат, с которым у нас в целом сложились очень теплые взаимоотношения, вдруг, ко всеобщему удивлению, стал во всеуслышание порицать премьера, который был гораздо старше его. Этого дипломата взволновало, что соглашение фактически уже почти достигнуто. Вэнь, смутившись, дал указание своему переводчику не переводить это проявление эмоций. Пытаясь вернуть заседание в нужное русло, президент Обама, в своей спокойной манере, спросил премьер-министра Вэня, что сказал этот дипломат. Премьер посмотрел на нас и ответил: «Это не важно».

В конце концов, после долгих уговоров, обсуждений, уступок главы государств, находившиеся в этой комнате, достигли договоренности, которая хоть и была еще далека от совершенства, но позволила спасти саммит от провала и направить нас по пути дальнейшего прогресса. Впервые все ведущие страны мира, как развитые, так и развивающиеся, приняли решение взять на себя национальные обязательства по ограничению выброса углерода вплоть до 2020 года и открыто сообщать о результатах своих усилий по нейтрализации последствий этих выбросов. Мир начал отходить от деления на развитые и развивающиеся страны, которое предопределило провал Киотского протокола. Это стало основой для будущего развития.

Вот о чем мы с президентом сказали нашим европейским друзьям во время нашей встречи, созванной для того, чтобы проинформировать их о состоянии дел. Мы собрались вместе в очередной маленькой комнатке: Браун, Саркози, Ангела Меркель, Фредрик Райнфельдт, который представлял Швецию, Ларс Расмуссен как представитель Дании и Жозе Мануэль Баррозу от Еврокомиссии. Все они внимательно слушали президента Обаму. Они хотели, чтобы в результате саммита в Копенгагене был заключен договор, имеющий юридическую силу, а не такая договоренность, которая вытекала из нашего компромиссного предложения. Тем не менее они с неохотой согласились поддержать его, так как реальной альтернативы не было. Европейцы были правы: нам не удалось достичь всего, что мы ждали от конференции в Копенгагене. Но такова природа компромисса.

В последующие месяцы десятки стран, включая все крупные развивающиеся государства, фактически выступили со своими планами по предлагаемым ограничениям выбросов. И, насколько можно судить, они действительно предпринимают шаги по реализации этих планов. На последующих конференциях, которые проходили в течение четырех лет в Канкуне, Дурбане и Дохе, мы продолжили укреплять достигнутое с надеждой на достижение еще более значительных договоренностей на очередной встрече в Париже в 2015 году, договоренностей, которые будут распространяться на всех.

* * *

После конференции в Копенгагене я стала искать способы поддержать продвижение вперед в этом направлении, даже при условии, что политическая оппозиция в конгрессе и разногласия с Китаем и другими странами на мировой арене приведут к затруднениям в достижении более радикальных реформ, которые были бы нужны для противодействия изменению климата. Когда-то в юности я играла в софтбол в Иллинойсе. И с тех времен мне запомнился один из сделанных тогда выводов: если пытаешься пробивать только «хоум ран»[78], тебя, конечно же, будут скорее выводить в аут. Но если, тем не менее, рискнуть прорваться на первую базу или вторую или даже получить «уок» и переместиться на следующую базу, это может привести к более крупному успеху.

С этой мыслью я объявила в феврале 2012 года о создании коалиции по защите климата и чистоты воздуха. Цель этой коалиции — снизить выбросы так называемых «сверхзагрязняющих веществ». К этим веществам относят метан, сажу и гидрофторуглероды (ГФУ). На их долю приходится более 30 % от общего уровня глобального потепления. Их источниками становятся, помимо прочего, отходы животноводства, твердые бытовые отходы на городских свалках, кондиционеры, горящие поля, костры, нефте— и газодобыча. Загрязняющие вещества также очень вредны для людей с респираторными заболеваниями. Однако эти парниковые газы рассеиваются в атмосфере быстрее, чем углекислый газ, что не может не радовать, поскольку, прилагая массированные усилия, чтобы снизить эмиссию этих газов, можно скорее достичь замедления темпов изменения климата. По данным одного исследования, «резкое сокращение выбросов более короткоживущих веществ-загрязнителей уже с 2015 года может компенсировать уровень глобального потепления до 50 % к 2050 году».

Это позволит миру использовать драгоценное время на развитие новых технологий и консолидацию политической воли, направленной на решение наиболее острых проблем эмиссии углерода. Я начала проводить переговоры о наших возможных действиях в этом направлении с правительствами-единомышленниками, особенно с руководством скандинавских стран. Мы решили сформировать государственно-частное партнерство, в которое вошли бы представители правительства, бизнеса, науки и благотворительных фондов. Для того чтобы инициировать работу новой коалиции по защите климата и чистоты воздуха, я провела в Госдепартаменте встречу с министрами по защите окружающей среды из Бангладеш, Канады, Мексики, Швеции, послом Ганы и руководителем американского Агентства по охране окружающей среды Лизой Джексон. Но состоянию на 2014 год в эту коалицию уже входят тридцать семь стран-партнеров и сорок четыре негосударственных партнера. Коалиция делает важные шаги в направлении сокращения выбросов метана от добычи нефти и газа, а также в направлении сокращения выбросов сажи от дизельного выхлопа и других источников. Возможно, решение проблемы утилизации бытовых отходов в городах различных стран — от Нигерии до Малайзии, снижение количества выбросов сажи от производства кирпича в таких странах, как Колумбия и Мексика, а также сокращение эмиссии метана в Бангладеш и Гане, не покажется такой уж большой заслугой, но подобные действия вносят реальный вклад в глобальные усилия по решению проблемы изменения климата.

Одним из моих сподвижников по этой деятельности был норвежский министр иностранных дел Йонас Гар Стёре. Он пригласил меня в Норвегию, чтобы я могла воочию увидеть последствия изменения климата на примере тающих ледников Арктики. В живописный норвежский город Тромсё, который находится за Северным полярным кругом, я прибыла в июне 2012 года. Летом температура там поднялась до сорока градусов, а солнце светило как днем почти всю ночь. Мы с Йонасом поднялись на борт арктического научно-исследовательского судна «Хельмер Хансен» и поплыли вдоль фьорда, чтобы посмотреть на тающий лед поближе. Воздух был таким чистым и свежим, мне просто не верилось, что такое бывает. Казалось, что вершины гор, все еще в основном покрытые снегом, выступают прямо из ледяной воды. Йонас с беспокойством указал мне на тающие ледники. Теперь из-за таяния льда часть поверхности Северного Ледовитого океана остается в летний период незамерзшей целыми неделями. По сути дела, ледники теперь тают почти повсеместно, в том числе в Альпах, Гималаях, Андах и Скалистых горах, а также на Аляске и в Африке.

Потепление климата на Аляске проявляется вдвое быстрее, чем на остальной части Соединенных Штатов. Там происходит эрозия почв, таяние вечной мерзлоты, подъем уровня воды, и все это уже вынуждает население некоторых общин переселяться от побережья в глубь страны.

В 2005 году мы вместе с сенатором Маккейном и еще двумя сенаторами-республиканцами, Линдси Грэмом и Сьюзен Коллинз, побывали в канадском населенном пункте Уайтхорс и в местечке Барроу на Аляске, которое считается самой северной точкой Соединенных Штатов. Мы встречались с учеными, местными руководителями и старейшинами местных племен. Мы хотели узнать у них о последствиях изменения климата. На пути туда, пролетая над обширными хвойными лесами полуострова Юкон, я видела огромные коричневые стволы поваленных мертвых елей. Деревья погибли из-за нашествия жуков-короедов, которые мигрировали к северу от своих привычных мест обитания вследствие повышения годовых температур, особенно в зимний период. Эти мертвые деревья стали источником лесных пожаров, которые, как рассказали нам канадцы, стали случаться все чаще. Мы и сами видели дым, который вздымался от пожара, полыхавшего неподалеку.

Практически все, с кем мне доводилось поговорить в ту поездку, были обеспокоены тем, что происходит. Старейшина племени рассказывал, что он поехал как-то на знакомое с детства озеро, где он рыбачил мальчишкой, и обнаружил, что оно пересохло. Я познакомилась с участниками гонок на собачьих упряжках, которые всю жизнь этим занимаются. Они сказали мне, что теперь им больше не приходится надевать рукавицы. В Барроу с ноября море раньше замерзало вплоть до Северного полюса. Теперь жители сказали нам, что вместо льда там ледяное сало, шуга. В Национальном парке Кенай-Фьордс рейнджеры показывали нам замеры таяния ледников. Здесь все изменилось к худшему. Раньше же ледник было видно даже из центра для посетителей, построенного именно там несколько десятилетий назад, чтобы демонстрировать потрясающий вид.

Семь лет спустя мне довелось увидеть в Норвегии еще более наглядные свидетельства неуклонного изменения климата. Мне понравился Йонас, я восхищалась его страстным стремлением защищать уникальную экосистему своей страны. К сожалению, это, пожалуй, и все, что Норвегия могла сделать в одиночку. Поэтому он с таким рвением занялся дипломатической подготовкой и организацией совместной встречи всех арктических держав. Наши общие действия мы обсуждали с ним на заседаниях Арктического совета, международной организации, которая взяла на себя ответственность за регламентирование процесса защиты этого региона. Его постоянная штаб-квартира находится в Тромсё. В состав Совета входят все основные заинтересованные стороны: США, Канада, Дания, Финляндия, Исландия, Норвегия, Россия и Швеция. Я, как и Йонас, с готовностью участвовала в деятельности Совета, а в 2011 году стала первым госсекретарем США, который присутствовал на одном из официальных заседаний Арктического совета, состоявшемся в отдаленном Нууке, столице Гренландии.

Одним из моих союзников, которая неустанно помогала мне обеспечивать большее активное участие Америки в работе Арктического совета, стала сенатор-республиканец от штата Аляска Лиза Мурковски. Она была вместе со мной и министром внутренних дел Кеном Салазаром в этой поездке. Я тогда подписала первое в истории имеющее юридическую силу международное соглашение между восемью арктическими государствами, в соответствии с которым впредь необходимо было проводить поисково-спасательные операции для судов, терпящих бедствие. Это было начало, и хотелось надеяться, что оно проложит путь для будущего сотрудничества по вопросам изменения климата, энергетики и безопасности.

Таяние льда открывает новые возможности для транспортировки и разведки нефти и газа в Арктике, а это означает начало соперничества за ресурсы и территориальные права. Некоторые энергетические запасы могут оказаться колоссальными. Президент России Владимир Путин обратил свои взоры на регион и отдал приказ армии вновь занять в Арктике целый ряд некогда оставленных советских военных баз. В 2007 году российская подводная лодка даже установила российский флаг на дне океана в районе Северного полюса. Шаги России означали перспективы начала гонки вооружений в регионе и «милитаризации» отношений в Арктике. Премьер-министр Канады Стивен Харпер заявил, что для «защиты национального суверенитета» в Арктике его страна нуждается в «наземных формированиях, военном флоте в арктических водах и надлежащей разведывательной деятельности». Китай также проявляет интерес к укреплению своего влияния в регионе. Эта страна остро нуждается в энергоносителях и с воодушевлением рассматривает перспективы открытия новых судоходных маршрутов, которые могут сократить время в пути и расстояние между портами Шанхай и Гонконг и рынками в Европе на тысячи миль. Китай уже направил несколько арктических научно-исследовательских экспедиций, построил собственный научно-исследовательский центр в Норвегии, увеличил инвестиции в странах Северной Европы, подписал торговое соглашение с Исландией и приобрел статус наблюдателя в Арктическом совете.

Мы с Йонасом пришли к выводу, что необходимо сделать все возможное, чтобы не допустить, чтобы эта новоявленная «золотая лихорадка» разрушила хрупкую экосистему Арктики и ускорила изменения климата. Рост экономической активности был неизбежен, и, при условии соблюдения правил и мер предосторожности, этот процесс можно проводить ответственно. Но если в регионе увеличится количество морских судов, будет проводиться интенсивное бурение скважин и будет повышено военное присутствие, это лишь увеличит экологический ущерб. Только вообразите себе, какими могут быть в Арктике последствия разлива нефти, как, например, это произошло в Мексиканском заливе в 2010 году. Если мы допустим, чтобы Арктика превратилась в подобие Дикого Запада, благополучие планеты и наша собственная безопасность окажутся под угрозой.

Я надеюсь, что и в будущем Арктический совет будет способен приходить к договоренностям о порядке использования арктических ресурсов и защиты экосистемы Арктики. Возможно, сейчас масштабы стоящих перед Советом задач не поражают воображение, но, по сути, это самые важные из всех долгосрочных проблем, стоящих перед человечеством.

* * *

Несмотря на настойчивый призыв к принятию действенных мер по предотвращению изменения климата, прозвучавший во второй инаугурационной речи президента Обамы, серьезного и полноценного ответа на него по-прежнему не поступило из-за противодействия глубоко укоренившейся политической оппозиции в стране. В результате экономического спада общий объем эмиссии парниковых газов, возможно, сократился, но мобилизовать политическую волю, чтобы проводить в жизнь более значимые перемены, стало также намного труднее. Во времена, когда экономика находится в кризисе, а население занято поисками работы, многие другие проблемы и заботы отходят на второй план. И вновь становится актуальной старая, ведущая в никуда дилемма: что предпочесть — стимулировать экономику либо заниматься защитой окружающей среды. Единственным исключением из этого печального правила стал быстрый переход от использования угля для выработки электроэнергии к газовому топливу. При сжигании природного газа выделяется вполовину меньше парниковых газов, чем при горении угля, поскольку предотвращается утечка метана из скважины. Правда, производство электроэнергии на газотурбинных электростанциях имеет и свои негативные с точки зрения экологии особенности. Чтобы в полной мере воспользоваться всеми преимуществами, которые предоставляет нам большой запас природного газа в нашей стране, руководство отдельных штатов и федеральное правительство должны будут обеспечить более эффективное регулирование, большую прозрачность и неукоснительное исполнение всех законодательных норм.

Жаль, что нам не удалось достичь большего в борьбе с изменением климата в течение первых четырех лет работы администрации Обамы. Поражение в конгрессе отбросило нас далеко назад, поскольку республиканское большинство, в отличие от консервативных партий в других странах, сделало отрицание климатических изменений и противодействие даже экономически выгодным способам борьбы с глобальным изменением климата центральным постулатом своей политической платформы. Но мы не можем позволить себе унывать из-за масштабов проблемы или упрямства оппозиции. Мы должны продолжать предпринимать практические шаги, которые дадут реальные результаты. Премьер-министр Эфиопии сказал мне на конференции в Копенгагене, что мир с надеждой смотрит на Соединенные Штаты, ожидая, что мы возглавим борьбу с изменениями климата. Я считаю, что это и ответственность, которую нам следует принять на себя, и возможность, которой мы должны воспользоваться. Ведь мы по-прежнему имеем самую крупную экономику в мире, а также стоим на втором месте в мире по объемам выбросов углекислого газа. Чем более серьезными станут последствия изменения климата, тем важнее для нас будет принять на себя роль лидера в борьбе с ними. Важнейшие инновации, которые помогут справиться с этой проблемой, будь то новые экологически чистые энергетические технологии, приемы связывания углерода или способы повышения энергоэффективности, — вероятнее всего, все это будет создано нашими учеными и научными лабораториями. А изменение способа производства и экономии энергии может, в свою очередь, внести большой вклад в нашу экономику.

Несмотря на свою жесткую позицию на международной арене, на национальном уровне лидеры Китая предпринимают важные шаги по развитию экологически чистых способов производства энергии и приступают к решению уже существующих экологических проблем в стране. За эти годы мы наблюдали, что давление снизу, со стороны китайского народа, по вопросам загрязнения окружающей среды, качества воздуха и чистой воды растет. В январе 2013 года в Пекине и более чем двух десятках других городов Китая в результате загрязнения значительно ухудшилось качество воздуха. В Пекине этот показатель был в двадцать пять раз выше, чем аналогичные показатели в любом городе США, которые считаются безопасными. Население называло это «аэроапокалипсис». Наше посольство в Пекине сыграло важную роль в предоставлении населению информации об уровне загрязнения, в том числе каждый час делая обновления этой информации в «Твиттере». Ситуация настолько обострилась, что китайское руководство признало загрязнение угрозой стабильности страны и само начало следить за этим и публиковать свои данные о качестве воздуха.

В июне 2013 года президент Обама и президент Си Цзиньпин подписали соглашение о совместной работе по запрету некоторых «сверхзагрязняющих веществ», гидрофторуглеродов, которые в основном попадают в атмосферу из кондиционирующих агрегатов. Это было первое соглашение между Соединенными Штатами и Китаем, которое непосредственно касалось конкретных действий по борьбе с изменением климата. Если эти меры окажутся успешными, это поможет убедить Китай, что согласованные действия по борьбе с изменением климата в общемировом масштабе относятся к числу долгосрочных интересов самого Китая. Взаимопонимание между Соединенными Штатами и Китаем будет иметь важное значение для глобального соглашения.

Следующей большой вехой международного сотрудничества в этом направлении станет встреча в Париже в 2015 году, когда процесс, который начался в Копенгагене (хочется надеяться), приведет к разработке новых имеющих юридическую силу соглашений по выбросам парниковых газов и смягчению последствий парникового эффекта, таких соглашений, которые будут распространяться на все страны мира. Достичь этой цели, как нам стало понятно, будет нелегко, но это действительно реальная возможность продвижения в этом процессе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.