14. Мировоззрение Шри Ауробиндо

14. Мировоззрение Шри Ауробиндо

Эволюция не закончена; разум – это не последнее слово природы, а человек – не последняя ее форма. И как человек произошел от животного, так и из человека появится сверхчеловек.

Шри Ауробиндо

Двойная лестница

Мировоззрение Шри Ауробиндо эволюционно; оно включает в себя общепринятое научное мировоззрение и в то же время превосходит его. В этом мировоззрении материя не является единственной и самодостаточной реальностью, одни лишь материальные факторы не способны объяснить эволюционный процесс. Эволюционный принцип – «создание материальных форм, сначала бессознательных и безжизненных, а затем материи живой и мыслящей, появление все более и более организованных тел, способных выразить все большую силу сознания, – изучался наукой с физической стороны, – пишет Шри Ауробиндо в своем главном труде “Жизнь Божественная”. – Но очень мало было сделано для понимания внутренней стороны – стороны сознания. Исследовалась главным образом физическая основа, инструменты сознания, а не развитие процессов сознания как таковых».

«В эволюции имеется некая непрерывность, ведь жизнь основывается на материи, разум – на доразумной жизни, интеллектуальный же разум, в свою очередь, опирается в своем появлении на витальный ум, который имеет дело с чувствами и восприятиями. И все же расстояние от одного уровня сознания до другого в этой восходящей серии огромно. Кажется, что через эту пропасть невозможно ни перепрыгнуть, ни навести мост. При этом мы не находим в прошлом никаких конкретных удовлетворительных свидетельств того, что этот переход в действительности имел место. Нет информации и о том, каким способом он был совершен. Даже во внешней эволюции – эволюции физических форм, где у нас хватает данных, есть “недостающие звенья”, которые так и не могут найти. В эволюции же сознания этот переход объяснить еще труднее. Это скорее метаморфоза, чем переход»¹⁹³.

Основой всякого существования, в какой угодно форме, является «Это» – вездесущая реальность, которую невозможно ни ограничить, ни определить именем. Ее сущностные атрибуты – это бытие, сознание-сила и абсолютное блаженство. В индийской традиции «Это» часто называют Брахман. «Брахман во всем сущем, все сущее в Брахмане, Брахман есть все сущее». Это абсолютное, неделимое нечто, без центра, без очерчивающих границ. «Вездесущая Реальность есть истина всей жизни и истина всякого существования, абсолютного и относительного, телесного и бестелесного, живого и безжизненного, разумного и бессмысленного. И во всех видах самовыражения этой Реальности, постоянно меняющихся и даже постоянно противостоящих друг другу, – от противоречий, доступных нашему опыту до отдаленнейших парадоксов, теряющихся на границах невыразимого, – Реальность едина, это не сумма и не набор составляющих. Все разнообразие исходит из нее, все перемены совершаются в ней, в нее они возвращаются. Все утверждения подвергаются отрицанию лишь для того, чтобы вести к более широкому утверждению той же Реальности. Противоположности сталкиваются, чтобы выявить единую истину в ее противоречивых аспектах, чтобы через конфликт обнаружилось их единство. Брахман – это альфа и омега. Брахман – это Единый, и вне его нет бытия»¹⁹⁴.

Эволюционный цикл, участниками которого мы являемся, происходит в Нем – в своем источнике, сущности и цели. И так как ему нет конца, нет конца и его проявлениям, космическим циклам. Очевидно также, что там, где есть эволюция, развертывание, раскрытие, должно было произойти предварительное свертывание или инволюция. «Ничто не может эволюционировать из материи, если оно уже не содержится в ней изначально… Эволюция жизни из материи предполагает ее предшествующую инволюцию в материю, иначе нам придется предположить, что жизнь была сотворена дополнительно и магическим, необъяснимым образом помещена в природу… Во всем сущем есть скрытое сознание, которое мало-помалу начинает проявлять свои врожденные сущностные силы – иначе эволюцию сознания и знания невозможно было бы объяснить»¹⁹⁵. Имеется «восходящая и нисходящая иерархия планов сознания, которая, как двойная лестница, сначала опускается в несознание материи, а затем вновь восходит через расцвет жизни, души и ума в бесконечность духа»¹⁹⁶.

Именно в этом источник известных нам уровней бытия: материи, жизни и ума, а также планов, превосходящих уровень ума. У этих уровней есть и другое название: «великая цепь бытия». Артур Лавджой в предисловии к своей книге пишет: «Фраза, выбранная мной для названия [“Великая цепь бытия”], с давних пор была одной из самых расхожих в словаре западной философии. Она также хорошо известна в науке и метафизической поэзии. Сама концепция, которую в настоящее время можно выразить идентичной или близкой фразой, была одной из полудюжины самых продуктивных и устойчивых отправных точек западной мысли. Действительно, еще столетие назад “великая цепь бытия” была, возможно, самым широко известным подходом к описанию схемы вещей – упорядочивающей организации вселенной. Неудивительно, что во многих областях знания она задала направление развития современных идей»¹⁹⁷.

«Ничто не может развиться из материи, если оно уже не содержится в ней, – пишет Шри Ауробиндо. – Каждый шаг, каждый уровень бытия подготавливает следующий, в нем содержится то, что проявится на следующих уровнях… В каждом атоме есть то, что становится в нас волей и желанием… Каждая частица того, что мы зовем материей, неявно содержит в себе [все другие принципы бытия] … Жизнь, ум и сверхразум уже присутствуют в атоме». В конечном счете, «материя – это форма духа, его обитель. И именно здесь, в самой материи, возможно раскрытие и реализация духа». Ибо «материя – это субстанция и сила духа. Иначе она не могла бы существовать»¹⁹⁸.

Человек – это переходное существо

Один из афоризмов Шри Ауробиндо гласит: «Эволюция не закончена; разум – это не последнее слово природы, а человек – не последняя ее форма. Когда-то человек произошел от животного; сейчас из человека появляется сверхчеловек»¹⁹⁹. Другими словами, место человека – где-то на верхней ступени восходящей лестницы, но не на самой ее вершине. Человек – это не царь природы, он просто является ее высшим достижением к настоящему времени. Однако будущая эволюция – если есть смысл измерять ее во времени – может оказаться такой же длительной, как и прошедшая. «Принято считать, что животное – это живая лаборатория, в которой природа создала человека. Сам же человек, быть может, это живая и думающая лаборатория, в которой – и с сознательным сотрудничеством которой – она стремится создать сверхчеловека, Бога»²⁰⁰. В обеих цитатах «сверхчеловек» означает новую эволюционную ступень или ступени, которые возвышаются над нами так же, как мы сами возвышаемся над животными.

«Человек – это переходное существо, а не конечный результат. Для этого он слишком несовершенен. Он несовершенен в своей способности к знанию, несовершенен в воле и в действии, несовершенен в своем отношении к радости и красоте, несовершенен в своей жажде свободы и в инстинкте к порядку. Даже если он сможет достичь совершенства в пределах своего вида, сам принцип этого вида слишком низок и узок, чтобы удовлетворять потребностям вселенной. Необходимо нечто большее, высшее, более способное к всеохватной универсальности – высшее существо, высшее сознание, воплощающее в себе всё, чем собирался стать этот мир… Человек должен развить из себя божественного сверхчеловека: он рожден для того, чтобы идти выше. Человечество – этого мало»²⁰¹.

Человек играет особую, критическую роль в мировом эволюционном процессе: он стоит на перепутье. Это загадочный «икс», неполное, проблематичное, сомневающееся в себе существо между двумя полусферами низшей и высшей природы. «Человек анормален, он так и не нашел своей собственной нормы – он может воображать, что это не так, он может казаться в некотором смысле нормальным, но эта нормальность, скорее, является временной организацией в ожидании лучшего. Поэтому, несмотря на то, что человек бесконечно выше и растения, и животного, его природа не так совершенна, как у животного или растения. На это несовершенство не стоит пенять, это скорее привилегия и обещание, открывающие перед нами бескрайние просторы для саморазвития и самопревосхождения. Человек в своих высших проявлениях – это полубог, вышедший из животной природы и величественно анормальный в сравнении с ней. То же, чем он начинает становиться, – полный Бог, – настолько превышает его сегодняшнюю природу, что кажется ему сегодня ненормальностью – точно так же как и сам он анормален по животным критериям»²⁰².

Строение человеческого существа так же многопланово, как и его эволюционная позиция, простирающаяся от отдаленного и большей частью забытого прошлого в бескрайнее будущее. «…Даже его физическое существо не исчерпывается телом; явная плотная материя еще не есть вся наша субстанция. Древнейшее ведантическое знание говорит о пяти уровнях нашего существа: материальном, витальном, ментальном, идеальном и духовном или блаженном. И каждому из этих уровней нашей души соответствует уровень субстанции или, используя древний образный язык, оболочка. Позднейшая психология обнаружила, что субстанции этих пяти оболочек являются материалом трех тел [которые содержатся одно в другом]: грубого физического, тонкого и причинного. Наша душа одновременно пребывает во всех трех, однако здесь и сейчас мы осознаем лишь наш материальный носитель. Но можно научиться осознавать и другие тела. Собственно говоря, причиной всех так называемых “психических” и “оккультных” феноменов и является приподнятие завесы над этими телами – и, соответственно, над нашей физической, психической и идеальной личностями. Мы все больше и больше начинаем их изучать, правда, не достаточно интенсивно и довольно неуклюже; от всего этого пока больше шума, чем толку»²⁰³. Иными словами, каждый человек содержит в себе все уровни космической эволюции. Он представляет собой, согласно традиции, «микрокосм». «Человек – микрокосм – содержит в своем существе все эти планы, от бессознательного до своего сверхсознательного бытия»²⁰⁴.

«Вся загвоздка в материи»

Из всех уровней реальности и соответствующих им миров космической «мировой лестницы» йогическое видение Шри Ауробиндо и его духовные усилия фокусировались именно на материи. Он смело шел до конца в логических выводах из положения Упанишад о том, что все есть Брахман. Тогда «материя тоже есть не что иное, как Брахман». «Материя – это форма духа, его обитель, и именно здесь, в самой материи, возможно раскрытие и реализация духа»²⁰⁵.

«В материи заключен корень всей проблемы; именно она создает препятствие [духовному усилию]: ведь именно материя делает жизнь грубой, ограниченной, она несет боль и смерть. Из-за материи ум больше чем наполовину слеп, его крылья подрезаны, ноги привязаны к жердочке, и он не может подняться вверх, в свободный простор, который чувствует над собой. Поэтому можно понять и с его точки зрения оправдать духовного искателя, который, испытывая отвращение к материальной грязи, возмущаясь животной грубостью жизни и не вынося самоограничивающей узости и приземленности ума, решает порвать со всем этим и устремляется к единственной цели: через молчание и бездействие возвратиться к неподвижной свободе духа. Но эта позиция не является единственно возможной. Хотя она прославлена и украшена блестящими, божественными примерами, мы еще не обязаны считать ее последней универсальной мудростью. Лучше давайте беспристрастно и спокойно посмотрим, в чем же смысл этой божественной организации вселенной. А что касается великой загадки, этого узла, спутанного клубка материи, отрицающей дух, – попробуем не рубить сплеча, но найти решение, попытаемся отделить друг от друга и распутать все его нити. Сначала мы должны со всевозможной четкостью и полнотой сформулировать это затруднение, это противоречие, если потребуется, скорее преувеличивая, чем преуменьшая серьезность проблемы. Затем мы попытаемся найти выход»²⁰⁶.

В этом и состоит духовная революция Шри Ауробиндо. Нужно иметь в виду, что в истории человечества главной целью всех духовных усилий, как правило, было освобождение от материи, от болезненного гнета этого мира. Шри Ауробиндо же признает материю тем, чем она и является в действительности, – формой духа. Другими словами: если Божественное создало этот мир, а мы родились в нем, то оба эти факта подразумевают некую цель, ведь Божественное сознание есть безошибочное сознание-истина во всех своих проявлениях. «Касание земли придает силы ее сынам, даже если они ищут сверхфизического знания. Можно даже сказать, что овладеть сверхфизическим во всей полноте – его высоты всегда достижимы для нас, – мы сможем лишь при условии, что наши ноги будут прочно опираться на физическое. “Земля – его опора” – в Упанишаде всегда используется эта фраза, когда говорится о высшем “Я”, проявленном во вселенной. И безусловно, чем шире и надежнее наше знание физического мира, тем шире и надежнее будет фундамент нашего высшего знания, даже высочайшего, даже брахмавидьи [знания Брахмана]»²⁰⁷.

Этот эволюционирующий космос является одним из «бескрайних саморасширений Брахмана» в божественном акте ви?дения, который одновременно является актом творения. Тип сознания, участвующий в этом божественном самопроявлении, Шри Ауробиндо называет «сознанием-истиной» или «сверхразумом», «истинным инструментом творения вселенского бытия». Сверхразум – это не ментальное человеческое сознание, известное нам; это и не высший его уровень. Сверхразум «лежит далеко за пределами всякой возможности дать его удовлетворительную ментальную схему или изображение, за пределами всякого ментального видения или описания. Обычному нетрансформированному ментальному пониманию трудно выразить или войти в то, что основано на принципиально ином сознании с радикально иным способом видения вещей. Даже если что-то из этого и было бы постигнуто в некоем озарении или открыто нам в видении, для того, чтобы мы смогли ухватить истину этих переживаний, потребовался бы иной язык, иные термины – не абстрактные ярлыки, которыми обычно оперирует наш ум. Вершины человеческого ума непостижимы для животного, точно так же движения сверхразума находятся за пределами обычного человеческого понимания…»²⁰⁸

«Природа ума и всякая его мысль основаны на сознании конечного; природа сверхразума по самой своей сути является сознанием и силой бесконечного. Она видит все с позиции единства и рассматривает все вещи, даже величайшее их множество и разнообразие, даже то, что для ума выглядит самыми крайними противоречиями, в свете этого единства. Воля, идеи, чувства, ощущения сверхразума состоят из субстанции этого единства, его действия протекают на этой основе. Напротив, для разума думать, видеть, желать, чувствовать, ощущать – значит прежде всего проводить различия. Понимание единства он может лишь сконструировать. Даже если ум и переживает это единство, он должен действовать на основе ограниченности и различия. Сверхразум же, божественная жизнь – это жизнь неотъемлемого, спонтанного и сущностного единства»²⁰⁹.

Согласно Шри Ауробиндо, эволюционное движение не может остановиться и его невозможно остановить. В эволюционном раскрытии – сама суть этого мира. Появление супраментального[27] существа, ауробиндовского сверхчеловека, является неизбежным. «Супраментальная трансформация в ходе эволюции земного сознания предопределена и неизбежна, ведь восходящее движение эволюции не закончено и ум – не последняя ее вершина»²¹⁰. Однако при создании нового, высшего вида в эволюции будут появляться промежуточные существа – без этого гигантский скачок от человека к сверхчеловеку осуществить невозможно.

Человечество едино

Предварительным условием воплощения на земле сверхчеловека является объединение человечества. Причем имеется в виду не его унификация, единообразие, но главным образом сопереживание высших ценностей человечества в его общем опыте. «Человечество едино в своей природе, едино физически, витально, эмоционально, ментально – и оно всегда было таким, несмотря на всевозможные различия в интеллектуальном развитии… У всего рода человеческого, у всех людей в целом одна общая судьба, которую человечество пытается найти. Восходящие и нисходящие циклы, через которые оно проходит за бесчисленные тысячелетия своей истории, все ближе подводят его к этой цели»²¹¹. С этой точки зрения современная глобализация и связанный с ней неизбежный хаос являются явным признаком перехода к новой эре. Поэтому многие аспекты современного мира, кажущиеся негативными, можно рассматривать и в положительном смысле – как знаки исключительно сложных перемен, неизбежных в ходе этого крайне важного процесса.

Современный мир уже не является конгломератом отдельных миров или культур, которые существовали на одной планете, но зачастую не имели никакого понятия друг о друге. «Весь мир сейчас подчиняется одному закону», – писал Шри Ауробиндо уже во время Первой мировой войны. После Второй мировой войны он пишет: «У человечества есть обыкновение выживать в серьезнейших катастрофах, будь они результатом его собственных ошибок или природных катаклизмов. Так и должно быть, если в его существовании есть какой-то смысл, если его длительная история и постоянное выживание не являются просто случайным результатом счастливого стечения обстоятельств, как сказало бы нам материалистическое мировоззрение. Если человеку суждено выжить и способствовать эволюционному движению – в котором он в настоящее время является высшей ступенью и до некоторой степени полусознательным лидером, – человечество должно избавиться от хаоса современной международной жизни и прийти к началам организованного совместного действия. Конечным результатом этого должно стать некое мировое государство, унитарное или федеральное, быть может конфедерация или коалиция – всякая меньшая или менее прочная организация не сможет удовлетворительно служить выполнению задач, стоящих перед человечеством»²¹².

Ученый и революционер

Аравинда Акройд Гхош родился в Калькутте 15 августа 1872 года. Его отец, хирург К. Д. Гхош, был англофилом и позаботился о том, чтобы в его доме не было слышно бенгальского языка – только английский и немного хинди. Он многого ждал от своих сыновей и в 1879 году послал трех старших в Великобританию. Аравинда должен был готовиться там к сдаче экзаменов для поступления в Индийскую государственную службу (ICS). Это означало принадлежность к номенклатуре колониального режима – высочайший статус, доступный для индийца. Поначалу три брата жили в семье священника-конгрегационалиста в Манчестере, городе, который был центром и образцом промышленной революции. Аравинда получил там прекрасное домашнее образование европейского типа. «Я ровным счетом ничего не знал ни об Индии, ни об индийской культуре», – напишет он позже. Особое чувство у мальчика с рано пробудившимися поэтическими способностями вызвала поэма Шелли «Восстание ислама». «Я вновь и вновь перечитывал ее, конечно, далеко не все понимая. Безусловно, она находила отзвук в какой-то части существа… Я думал, что приму участие в таком же изменении мира и посвящу этому жизнь»²¹³.

С 1885 года Аравинда учился в известной школе Св. Павла в Лондоне. Он стал знатоком греческого и латинского языков, а также английской литературы. Он изучал «закон Божий» (Библию), французский язык и математику. Письменные отзывы преподавателей говорят о том, что эти предметы давались ему без труда. По своей инициативе он также изучил итальянский, немецкий и испанский в достаточной степени, чтобы читать Данте, Гете и Кальдерона в оригинале. Тогда он жил в большой нужде, так как его отец, по неизвестным причинам, практически перестал посылать денежное содержание ему и его другому брату: большая часть их скудных средств шла старшему, учившемуся в Оксфорде. Целый год Аравинде приходилось перебиваться «одним-двумя бутербродами с чаем по утрам, а вечером – однопенсовым куском колбасы».

Аравинда сдал экзамен на стипендию в Королевском колледже Кембриджского университета, и ему была предоставлена первая же открывшаяся вакансия – это означало, что он был лучшим кандидатом. Известный под именем А. А. Гхош, Аравинда учился в Королевском колледже с октября 1890 по октябрь 1892 года. Благодаря стипендии времена жесточайшей бедности остались позади. «Так как он получал стипендию, он должен был готовиться к классическим кембриджским экзаменам на диплом с отличием [эквивалент бакалавра искусств]. Он сдал их после двух лет подготовки вместо обычных трех. Одновременно, как кандидат на должность в ICS, он должен был следовать совершенно другой программе и продемонстрировать свое владение полудюжиной предметов на трех экзаменационных сессиях»²¹⁴. Он успешно двигался по всем этим направлениям.

Общее образование, получаемое в этом университете, кратко охарактеризовано Питером Хисом так: «Как гуманитарий, Аравинда был вовлечен в систему образования, уходившую корнями в Ренессанс. Овладеть латинским и греческим, читать в оригинале Гомера, Софокла, Вергилия и Горация, впитать культуру классической Греции и Рима – вот что считалось приличным образованием для английского джентльмена. Правда, то, что изучалось в классах, составляло лишь часть, и не самую важную, приобретаемого в Кембридже опыта. Сама атмосфера этого университета полностью захватывала тех, кто поступал в него, и совершенно преобразовывала личность»²¹⁵. А. А. Гхош вышел из Кембриджа ученым-гуманитарием и джентльменом. Знания, обретенные здесь, он сохранит на всю жизнь, став общепризнанным мастером английского языка и широко образованным человеком.

Но Аравинда уже не желал поступать в Индийскую гражданскую службу. Под влиянием отца, посылавшего ему вырезки из газет с описанием английских бесчинств в Индии, он стал смотреть на присутствие Британии в Индии по-новому. Он вступил в одни из националистических ассоциаций индийских студентов. В этих организациях находились осведомители, доносившие правительству о революционных речах А. А. Гхоша. Кроме того, он ненавидел рутинную бумажную работу в бюрократичной ICS. Три раза его вызывали на последний экзамен по верховой езде, но он так и не явился. В результате он был дисквалифицирован и исключен из списка кандидатов в ICS.

По стечению обстоятельств, именно тогда махараджа Бароды, во время одной из своих многочисленных поездок в Европу, посетил Лондон. Он обрадовался случаю за бесценок заполучить человека, подготовленного к ICS, что означало квалификацию много выше средней. Аравинда отплыл в Индию в феврале 1893 года. Он ступил на индийскую землю в гавани Аполло в Бомбее и был принят на службу Саяджи Рао Гаэквада III (1863—1939) два дня спустя. Несомненно, что контраст княжеской, но отсталой Бароды с такими местами, как Манчестер, Лондон и Кембридж, был разительным. Через некоторое время Аравинда уже читал курс французского языка и преподавал английский в колледже Бароды, где позже станет проректором. Махараджа также пользовался его услугами в качестве неофициального личного секретаря, главным образом для написания речей и истории своего царствования.

Не прошло и полугода после его прибытия в Индию, как Аравинде предложили написать серию статей в газете Indu Prakash. Этот момент можно считать его вступлением в индийскую политику. В появившейся серии, названной «Новые светильники вместо старых», он в пух и прах разносил партию Индийского национального конгресса (основанную в 1885 году) за ее смиренное поведение по отношению к британским хозяевам. Он делал это так убедительно, что руководство газеты испугалось и попросило его сбавить тон или писать на другие, не столь животрепещущие темы. «Новые светильники» – свидетельство ранней политической зрелости А. А. Гхоша и того огня, который горел в нем уже тогда. Несмотря на атмосферу «апатии и отчаяния», царившую в то время (независимость казалась тогда разумным людям «абсурдной химерой»), он был первым, кто открыто потребовал в печати полной независимости для своей родины.

Он был принят в Западное тайное общество в Бомбее, а также принес клятву беззаветно служить родине в Anushilan Samiti, «первой истинно революционной индийской организации» в Калькутте. К этому времени он женился на девушке из своего родного города, Калькутты (этот город тогда все еще был столицей Британской Индии – Дели займет его место лишь в 1911 году). Он бывал в Калькутте почти каждый год во время отпуска – этими случаями он пользовался для проведения тайной революционной деятельности, к которой позже присоединится и его младший брат Барин. Они пытались создать сеть организаций для подготовки вооруженного восстания. Впрочем, будет преувеличением сказать, что в те ранние годы их усилия увенчались даже умеренным успехом.

Но как раз тогда (в 1905 году) лорд Керзон внезапно объявил о разделении Бенгалии на две административных единицы (со временем это приведет к образованию индийского штата Западная Бенгалия и государства Бангладеш). Бенгальцы были крайне возмущены разделом своей древней земли – казалось, они подхватили патриотическую лихорадку. В этой атмосфере революционная деятельность наконец стала возможной. Революционный пыл подогрели и победы Японии в Порт-Артуре (1904 год) и Мукдене (1905 год) в войне с Россией – это впервые доказало, что азиатская страна может побеждать чванливых европейцев. В 1906 году в Калькутте был основан бенгальский Национальный колледж. Несмотря на то, что его жалование при этом уменьшалось в несколько раз, Аравинда оставил службу у махараджи и стал ректором этого колледжа.

Начался период лихорадочной активности. Ауробиндо – теперь он писал свое имя именно так – не только держал на плаву Национальный колледж, он также помогал газете воинствующих экстремистов Yugantar («Время перемен»), редактором которой был его брат Барин, регулярно писал в Bande Mataram – англоязычном революционно-националистическом еженедельнике и даже нашел время написать пьесу «Персей-освободитель», вышедшую в 1907 году. Голос Ауробиндо Гхоша разнесся по всей Индии. Его заметки, пропагандируя идею безусловной независимости и осуждая коллаборационизм, были написаны так искусно, что не пересекали тонкой грани, отделявшей их от прямых призывов к бунту.

Ауробиндо всегда предпочитал действовать за кулисами и настаивал на том, чтобы его имя нигде не упоминалось. Однако его все же вынудили выйти на сцену – началось дело о «подстрекательстве к бунту в Bande Mataram» (1907 год). Обвинение так и не смогло ничего доказать. Единственным результатом процесса стало то, что Ауробиндо сделался всеиндийской знаменитостью.

К тому времени Ауробиндо Гхош стал признанным лидером «крайних» – фракции Конгресса, которая была не удовлетворена робкой политикой «умеренных». По существу, он был самым экстремальным «крайним». На конгрессе в Сурате в декабре 1907 года произойдет столкновение – его настойчивость в отстаивании идеи полной независимости Индии от колониальной оккупации приведет к расколу всего Конгресса. Политическая умеренность вскоре умрет своей смертью. В 1929 году, более чем через двадцать лет после того, как Ауробиндо определил «сварадж» как «полную независимость», Джавахарлал Неру провозгласит, что «в первой статье конституции Конгресса под словом “сварадж” нужно понимать “полную независимость”». Еще восемнадцать лет спустя эта цель будет реализована – Индия станет свободной.

В богатой событиями жизни Ауробиндо большое значение имеет 1908 год – год решительных внутренних перемен. Он долгое время стремился найти четкую психологическую базу в стремительном потоке событий. Спустя какое-то время после конгресса в Сурате он встретил в Бароде йогина Вишну Баскара Леле. Эта встреча оказала большое влияние на Ауробиндо. Дело в том, что, последовав советам Леле по успокоению ума, он совершенно неожиданно получил потрясающий опыт «безмолвного Брахмана». В действительности, это был больше чем опыт, это была постоянная реализация – состояние внутреннего молчания больше никогда не покидало его. Он также принял совет Леле следовать указаниям внутреннего голоса на пути духовного исследования, называемого йогой – «искусством сознательного самораскрытия».

Однако британские власти прекрасно знали, как опасен политик Ауробиндо Гхош, и искали способ избавиться от него. Возможность представилась 30 апреля 1908 года. Барин со своей группой молодых патриотов, тайным вдохновителем которых был Ауробиндо, произвел очередную неудачную попытку покушения на официальное британское лицо. Тогда колониальные власти взялись за дело решительно. Ауробиндо Гхош был арестован одним из первых. Суд над ним и другими революционерами, главным образом молодыми студентами, бросившими учебу для того, чтобы сражаться за свободу родины, вошел в индийскую историю под именем «Алипорское дело о бомбе» – арестованные содержались в Калькутте в Алипорской тюрьме. Процесс продолжался целый год. Барина и еще одного революционера приговорили к смерти – затем этот приговор заменили ужасами тюремного заключения в Порт-Блэре на Андаманских островах. Остальных приговорили к различным срокам заключения. За недостатком улик о причастности к покушению Ауробиндо был оправдан.

Годичное пребывание в тюрьме Ауробиндо использовал для интенсивной внутренней работы. Это привело к серии все более глубоких духовных реализаций. И тот Ауробиндо, который вышел из тюрьмы 6 мая 1909 года, был другим человеком в сравнении с тем, кто вошел в нее со связанными руками и веревкой вокруг поясницы за год до того. Он видел теперь, что его политическая работа и борьба за освобождение Индии являются лишь частью борьбы за духовный подъем человечества, который должен будет вывести его на новый уровень развития. В своей знаменитой речи в Уттапаре он сказал, что национализм, то есть освобождение страны, – это лишь часть санатана дхармы, вечного закона.

Но британские власти не забывали об Ауробиндо-политике. Самые высокопоставленные из них – лейтенант-губернатор Бенгалии и вице-король – называли его в письмах «опаснейшим человеком в Индии». Когда был подписан еще один ордер на его арест, Ауробиндо, следуя указанию внутреннего голоса, немедленно оставил Калькутту. На весельной лодке он достиг Чандернагора – французского анклава к северу от столицы, а немного спустя отплыл в Пондичери – другой французский анклав на Коромандельском берегу к югу от Мадраса, где предполагал временно остановиться. Он больше не покинет Пондичери никогда.

За ним последовала горстка молодых бенгальских революционеров, ставших его первыми учениками. Ему вновь пришлось пережить период крайней бедности. Но никакие внешние обстоятельства уже не способны были поколебать его, и даже постоянное присутствие британских шпионов вокруг дома, где он жил, скорее забавляло. До нас дошли его рабочие дневники, посвященные практикуемой или, скорее, открываемой им йоге. Именно эта работа поглощала все его время. Вскоре он станет известен как «учитель из Пондичери» или Махайогин (великий йогин), как его называют до сих пор. К нему присоединялось все больше учеников, некоторые пересекали весь субконтинент, следуя внутреннему зову. А затем появился некто, независимо пытавшийся решить те же самые задачи, что и Ауробиндо. Это стало толчком для начала нового периода в развитии того, что Ауробиндо позже назовет своей «интегральной йогой».

Леди из Парижа

Мирра Альфасса родилась 21 февраля 1878 года в Париже. Ее отец был турком, а мать – египтянкой. Семья переехала в Париж за несколько месяцев до ее рождения. В те времена этот город, обновленный бароном Хауссманом, был культурной столицей мира. Именно здесь родилась «высокая мода», это была Мекка художников; универсальные магазины, художественные выставки, цирки и кабаре, наподобие «Мулен-Руж», привлекали неиссякаемые потоки туристов. Всемирные выставки проходили там в 1889 (именно тогда была построена Эйфелева башня) и в 1900 годах. Париж задавал тон в манерах и модах, а французский язык по-прежнему оставался языком Европы, на нем говорили образованные люди и дипломаты всех стран.

Мирра выросла в довольно богатой буржуазной семье. Ее брат станет генерал-губернатором французской Экваториальной Африки. Сама она уже в раннем возрасте обнаружит большую независимость ума и решит стать художницей в дни, когда живопись и игра на фортепиано могли быть прекрасным времяпрепровождением для женщины, но никак не профессией. Поступив в 1893 году в одну из художественных академий, Мирра оказалась вовлечена в бурную жизнь артистической среды того времени. «Я знала всех великих художников [конца] девятнадцатого и начала двадцатого века». Среди ее близких знакомых были Огюст Роден и Анри Матисс. Когда Мирра вошла в мир искусства, расцвет импрессионизма уже остался позади, задавали тон постимпрессионизм, пуантилизм и фовизм.

В 1897 году она вышла замуж за художника Анри Мориссе.

Работы самой Мирры ценили. Некоторые ее картины были избраны жюри ежегодной крупной официальной выставки Salon de la Soci?t? Nationale des Beaux-Arts в 1903, 1904 и 1905 годах. Однако сама она считала себя «очень посредственным художником». Но за видимой канвой внешних событий с раннего детства шло интенсивное развитие внутренней жизни, и этим она не могла поделиться ни с кем. Ее родители были материалистами и атеистами, а муж, видимо, тоже не особенно интересовался подобными вещами. «Во мне было такое желание знать… Знать, знать, знать! Понимаешь, я не знала ничего, то есть совсем ничего, кроме вещей обычной жизни: внешнее знание. Я прорабатывала все, что мне давали изучать. Я выучилась не только всему, что преподавали мне, но и всему, чему учили брата, – высшая математика и все такое! [Ее брат учился в Политехнической школе.] Я училась, училась и училась – но все это было не то. Ничто не давало мне объяснения, я ничего не могла понять!»²¹⁶ Она искала знание, которое помогло бы ей объяснить внутреннюю реальность.

Так продолжалось до тех пор, пока она не встретила одного индийца, заехавшего в Париж и подарившего ей копию «Бхагавадгиты». Он сказал: «Читайте “Гиту” и примите Кришну в качестве символа имманентного бога, внутреннего божества». Он сказал лишь это. «Но в один месяц все было сделано. Я впервые узнала, что необходимо обнаружить что-то внутри меня, что важнее этого нет ничего. Я ринулась вперед как ураган, меня ничто не могло остановить»²¹⁷. Мирра обладала упрямым характером, а теперь шлюзы, сдерживавшие талые воды, были открыты. Она читала всю духовную литературу, какую только могла найти, – «Дхаммападу» и другие буддийские и индуистские тексты. Кроме того, в эти десятилетия в Европе многие открывали для себя искусство и религии Востока, чему способствовали писатели, например братья Мопассаны, а также весьма активный музей Гиме в Париже.

В 1903 году ей попало в руки Revue cosmique («Космическое обозрение»), выпускаемое Космическим обществом, основателями которого были Макс Теон (псевдоним Луиса Бимштейна) и его жена. Контакты с Теоном привели к тому, что Мирра взяла на себя руководство журналом и дважды посетила эту пару оккультистов в Тлемсене (Алжир) в 1906 и 1907 годах. Там, у подножия Атласских гор, Теоны уединенно жили на вилле, окруженной великолепным садом. Мирра убедилась, что оккультные способности Теона оправдали ее ожидания, не меньшее уважение она питала и к мадам Теон, всегда отзываясь о ней исключительно высоко. Скоро она научилась всему, чему можно было у них научиться.

«Необходимой составляющей эволюции человечества является познание этих [оккультных] вещей и привнесение их истин и сил в жизнь, – писал Шри Ауробиндо. – Наука сама в некотором смысле является оккультизмом, ведь она выводит на свет методы, которые природа держит в тайне; наука использует свое знание с тем, чтобы привести в действие силы, не включенные природой в набор обычных операций; она организует и предоставляет в распоряжение человека скрытые природные силы и процессы – широкий спектр физической магии. Ведь всякая магия – это использование тайных истин бытия, тайных природных сил и процессов. Другой магии нет и не может быть. И очень может быть, что для того чтобы сделать завершенным физическое знание, потребуется знание сверхфизическое, ведь за процессами физической природы стоят сверхфизические факторы: ментальные, витальные и духовные силы и воздействия, а их не способны ухватить никакие внешние инструменты познания»²¹⁸.

Мирра занялась оккультизмом в том же научном, непредвзятом духе. «[Оккультизм] – это знание, которое современный мир едва ли признает научным, – говорила она. – И все же оно научно в том смысле, что имеет четкие методы, и если в точности воспроизвести все условия, то получаешь тот же самый результат»²¹⁹. «Оккультизм на Западе… так никогда и не повзрослел, не достиг зрелости. Он не сумел подвести под себя прочные философские или систематические обоснования. Его слишком увлек романтизм сверхъестественного. Его главная ошибка в том, что он направил свое основное усилие на обнаружение формул или эффективных методов использования сверхъестественных сил. Его занесло в магию, белую и черную, то есть в романтические, чудесные сферы оккультного мистицизма. Он кичился своими знаниями, которые, в сущности, были очень скудными и ограниченными. Эти тенденции, а также шаткость ментальных оснований привели к тому, что защищать его стало трудно, а дискредитировать очень просто – он стал легкой и уязвимой мишенью» (Шри Ауробиндо)²²⁰.

Мирра и Анри Мориссе постепенно отдалялись друг от друга. Теперь Мирра жила одна. Она активно участвовала в жизни суматошного метрополиса – Парижа, – как мы можем судить по ее беглым упоминаниям об этом периоде, которые она роняла здесь и там в беседах. Она рассказывала о популярном театре «Гран Гиньоль» со спектаклями типа «Горбун», в каком-то смысле аналогичными нашему «Джеймсу Бонду», о театрах на открытом воздухе с комедиями Жоржа Фейдо и классических постановках «Комеди Франсез». Были и встречи со знаменитостями, такими как Анатоль Франс и Генрик Сенкевич, автор «Камо грядеши». Была музыка Рихарда Вагнера, Камиля Сен-Санса, Сезара Франка и Амбруаза Томаса, автора лирической оперы «Миньон», были и концерты Юджина Исайи, великого бельгийского скрипача.

Вероятно, через Теонов около 1908 года Мирра познакомилась с Полем Ришаром – тот также приехал в Тлемсен, чтобы встретиться с ними. Ришар – довольно амбициозный гуманитарий и свободомыслящий социалист – начинал протестантским священником в Лилле, а после получения степени стал адвокатом в Парижском апелляционном суде. В 1910 году он посетил Пондичери, чтобы агитировать там за кандидата своей социалистической партии, ведь Пондичери – французский анклав – имел право на одно место в Палате представителей в Париже. Однако, по всей видимости, реальной целью этого визита были поиски йогина, который мог бы глубже ввести его в духовные и оккультные аспекты жизни, что глубоко его интересовало. Когда же, после прибытия в этот сонный южноиндийский городок, он начал расспросы, то услышал, что ему повезло – как раз недавно в городе поселился великий йогин с севера. Так Поль Ришар встретился со Шри Ауробиндо, который произвел на него большое впечатление.

Пройдет еще четыре года, и Ришар, на этот раз вместе с Миррой, на которой он женился в 1911 году, вновь вернется в Пондичери. Теперь уже он выставлял в Палату представителей свою собственную кандидатуру. За это время Мирра познакомится с суфийским учителем и музыкантом Инайатом Ханом, в ходе европейского тура его «Королевских музыкантов Хиндустана», и особенно хорошо – с Абдулом Баха, сыном и преемником Бахауллы, основателя религии Бахаи.

К этому времени Мирра была так хорошо духовно и оккультно подготовлена и получила такой глубокий опыт в этих областях, что ее саму можно было считать истинной йогиней. В ходе своих встреч с учителями Востока и Запада и собственных опытов ей стало ясно, что человечество движется к созданию нового мира, и чтобы помочь этому движению, необходимо осуществить новый синтез духовного знания. Ее мировоззрение имело много общего с идеями Шри Ауробиндо, о которых ей рассказал Поль Ришар. Она согласилась сопровождать Ришара в его поездке в Пондичери, не подозревая, что ждало ее там. Они прибыли в Пондичери 29 марта 1914 года. Ришар поспешил к своему йогину из Бенгалии, но Мирра пошла туда лишь после полудня того воскресного дня. Она желала встретиться с ним один на один, чтобы самой понять, что он из себя представляет. Эта встреча имела решающее значение. В своем дневнике 1 апреля она записала: «Начался новый этап».

Избирательские потуги Ришара потерпели полное фиаско; в гангстерском мире пондичерской политики того времени он был наивным ягненком среди волков. Он добился большего успеха на другом фронте – убедил Шри Ауробиндо рассказать о своем революционном видении в философском журнале. Ежемесячник был назван «Арья», и на его обложке впервые было напечатано имя «Шри[28] Ауробиндо» Гхоша, вместе с именами двух других редакторов – Поля и Мирры Ришар. Именно в этом журнале Шри Ауробиндо с 1914 по 1921 год опубликует все свои основные работы. Месяц за месяцем он одновременно писал главы «Жизни Божественной», «Синтеза йоги», «Идеала человеческого единства», «Человеческого цикла», «Тайны Вед» и других работ, каждый раз в самый последний момент успевая сдать рукописи в типографию. Прежде чем большая часть этих работ появится в форме книг, пройдет еще двадцать лет.

Очень скоро все хлопоты по изданию и наполнению ежемесячника содержанием легли на плечи одного Шри Ауробиндо – Поля выслали из французской Индии за контакты с этим «ужасным» Ауробиндо Гхошем. Всякий раз, когда совершался новый теракт против колониальных властей, подозревали, что его тайным вдохновителем, несмотря на славу ученого и йогина, является Гхош, хотя в то время он вовсе не был вовлечен в действия такого рода.

Поль и Мирра Ришар отплыли в охваченную войной Европу. В 1916 году Полю удалось добиться места торгового представителя в Японии, и Ришары вновь поплыли на восток, на этот раз опасными, из-за немецких подводных лодок, водами. Япония навсегда запомнится Мирре своей красотой, но также и ментальной скованностью ее жителей.

После четырех лет пребывания в Японии Ришары вновь, под пристальным наблюдением британской полиции, вернулись в Индию. Мирра больше не покинет Пондичери. Однако Поль, как он ни ценил познания Шри Ауробиндо, не смог признать его духовного превосходства. У него были свои амбиции. Позже он станет профессором в одном американском университете.

Первые годы в Пондичери Мирра вела уединенную жизнь, ограничиваясь созданием подходящего материального окружения, в котором Шри Ауробиндо мог бы развивать свою йогу. Когда же в 1926 году его йога достигла критической точки и для ее продолжения он должен был полностью отойти от внешней активности, Мирра взялась за организацию жизни в общине, которая к тому времени выросла вокруг Шри Ауробиндо. За неимением лучшего, эту общину назвали традиционным словом «ашрам». (Ашрам – это духовная община вокруг гуру.) Однако ашрам Шри Ауробиндо не был задуман как замкнутое общество, об этом свидетельствует присутствие женщин на равных правах с мужчинами, а позже и детей. Он задумывался как питомник новой жизни для создания нового мира – поэтому он должен был столкнуться со всеми проблемами этого мира, чтобы найти их решения. Символически он был расположен в центре города.

Теперь Мирра – Шри Ауробиндо стал называть ее Мать – стала «Матерью ашрама Шри Ауробиндо». Шри Ауробиндо больше не принимал посетителей и продолжал свою работу невидимо. О ее деталях мы знаем очень мало. Даже если он и вел в те дни «дневники йоги», до нас они не дошли. Единственные указания на эту работу можно найти в некоторых мельком оброненных упоминаниях в письмах к ученикам (которых становилось все больше) и в его стихотворениях. После высокой литературной, йогической и философской активности периода «Арьи» он не писал новых книг – лишь продолжал постоянно переписывать и расширять эпическую поэму «Савитри», начатую еще в Бароде и законченную в последние дни его жизни. Мать постоянно была с учениками. Она создала образцовую общину, ставшую словно миром в миниатюре. Во время Второй мировой войны она даже создаст школу для детей связанных с ашрамом семей беженцев, спасавшихся от японского вторжения.

В то же время под руководством Матери была построена Голконда – дом для гостей неподалеку от главного здания ашрама. На Всемирном солнечном конгрессе (1983 г.) в городе Перт, Австралия, о Голконде было сказано следующее: «В одном из самых отсталых районов Индии было построено одно из самых передовых зданий в мире. Что касается материалов и рабочих, условия были самыми неблагоприятными. Это железобетонное строение было создано главным образом добровольцами-непрофессионалами [ашрамитами] в условиях очень ненадежных поставок материалов [работа была прервана на время Второй мировой войны, так как цены на строительные материалы возросли в десять раз], причем практически каждая арматурная деталь изготовлялась на заказ. Однако в результате было создано красивое здание, которое как в архитектурном смысле, так и по своей приспособленности к тропическому климату (13° к северу от экватора) отвечает самым высоким мировым стандартам»²²¹.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.