Данте (Дуранте) Алигьери

Данте (Дуранте) Алигьери

«Любовь» – слово, объясняющее все в творчестве Данте. Вот слово, которое он видит даже на вратах Ада и которое направляет его в его странствиях через открывающиеся перед ним три мира. Это оно, как нам и объясняет поэт в стихах чудодейственных и волшебных, создает секрет того Нового искусства, из которого прорастает его повествование, секрет меры торжественной и упоительной, поступки очаровывающей, для царственной и трогательной невесомости которой неопасны даже самые чудовищные видения. Любовь для Данте – это любовь абсолютная, стремление к великому Добру, которое с детства пробудило в нем свет невинных глаз той, которая была Беатриче».

П. Клодель. «Введение к поэме о Данте»

«Данте – один из тех поэтов, кто достоин звания всемирного, или кафолического, и чье творчество отмечено тремя следующими особенностями, – так говорит о Данте П. Клодель {21}. – Это вдохновение, которое можно сравнить с тем пророческим духом, отличие которого от святости с такой тщательностью подчеркивается в Священном Писании. Но для появления истинного поэта только вдохновения недостаточно: высокий разум, разборчивость и дар критики – это негатив творческого дара. И наконец, третий дар – кафолический. Я хочу сказать, что выдающиеся поэты получали гигантскую задачу выразить столь многое, что для ее выполнения им был необходим целый мир. Цель поэзии – погружение не в «глубь бесконечного, для того чтобы найти новое», как говорил Бодлер, а в глубь конечного для того, чтобы найти неисчерпаемое. Именно такой поэзией оказывается поэзия Данте».

Данте не просто создал одно из величайших произведений мировой литературы – «Божественную комедию», – он положил начало итальянскому литературному языку, стал последним поэтом Средневековья и первым поэтом нового времени, канонизировал стихотворную форму терцин {22}. «Данте был поэтом для поэтов, – писал X. Блум в своей книге «Западный канон». – Он универсален, но с той оговоркой, что Данте не предназначается для галерки. <…> Данте был поэтом самосознания и стремился оставить после себя некую поэтическую форму, чьей смерти будущность не пожелает допустить. Стать центром канона – такова была уникальная роль Данте для других поэтов».

Почти все, что известно о жизни Данте Алигьери, известно с его слов – точнее из автобиографических отсылок в «Божественной комедии». Вот, к примеру, информация о дате рождения поэта, над которой ломало голову не одно поколение интерпретаторов и исследователей его творчества:

О пламенные звезды, о родник

Высоких сил, который возлелеял

Мой гений, будь он мал или велик!

Всходил меж вас, меж вас к закату реял

Отец всего, в чем смертна жизнь, когда

Тосканский воздух на меня повеял.

Перевод М. Лозинского

Предполагается, что эти слова указывают на рождение под знаком Близнецов – согласно древнейшим комментариям к «Божественной комедии» (Оттимо) именно это созвездие благоприятствовало занятиям наукой и искусством. В XIII веке еще не велись записи о рождении флорентийских граждан, поэтому астрономическое свидетельство самого Данте особенно важно.

Однако стихи не указывают точную дату; из них можно лишь заключить, что автор «Божественной комедии» появился на свет между 21 мая и 20 июня 1265 года, когда солнце находилось в созвездии Близнецов. Более точные сведения можно извлечь из заслуживающих доверия слов нотариуса Пьеро Джардини, сообщившего Боккаччо {23}, что Данте родился в мае. Год рождения поэта (1265) подтверждается «Хроникой» Виллани, поскольку Данте по флорентийскому обычаю был крещен в баптистерии Сан Джованни в первую страстную субботу после рождения, которая пришлась на 25 марта 1266 года. Имя, данное ему при крещении, – Дуранте, впоследствии в обиходе было сокращено до Данте.

По семейному преданию, семья Алигьери происходила от римского рода Элизеев – одних из основателей Флоренции. Поэт не раз слышал и рассказ о своем прапрадеде, рыцаре Каччагвида, сопровождавшем в походах на сарацин императора Конрада III (1138–1152) и павшем в бою с мусульманами во Втором крестовом походе в 1147 году. Каччагвида (первый документально установленный предок поэта) женился на девушке по имени Альдигьера из ломбардской семьи да Фонтана, в честь которой назвал своего сына. Прадед Данте «имя роду дал»: во Флоренции Альдигьери трансформировалось в Аллигьери (с двумя «л»), затем в Алигьери (по-латыни – Алагьер) и превратилось в фамилию.

Интересно, что Данте в «Божественной комедии» называет «отцом» именно Каччагвиду (песнь XVI «Рая»), нигде не упоминая своего настоящего отца – Алагьеро де Алигьери. Данте унаследовал от знаменитого предка воинственность и непримиримость; к этому следует добавить политический пыл, доставшийся поэту от деда, ярого гвельфа {24} (во Флоренции каждый младенец, не успев родиться, уже становился приверженцем одной из партий, и Алигьери в XIII веке были гвельфами).

Приверженность гвельфам наиболее влиятельных граждан Флоренции – крупных купцов, промышленников, банкиров, влиятельных юристов – объясняется прежде всего их стремлением отстоять свою финансовую, а следовательно, и политическую независимость. Флорентийские гвельфы искали опору в папском Риме, а с 1266 года – в Неаполе, где воцарилась Анжуйская династия, враждебная Священной Римской империи. Флорентийское купечество, имеющее финансовые интересы во Франции, где скрещивались торговые пути во Фландрию, Бургундию и Англию, стремилось также поддерживать самые лучшие отношения с французскими королями.

Дед Данте, Беллинчоне, неоднократно изгонялся из Флоренции из-за своих политических пристрастий. Он смог вернуться на родину лишь в 1266 году, когда в Неаполе при поддержке папы воцарился Карл Анжуйский. Беллинчоне изучил «трудное искусство возвращаться во Флоренцию», которое его великий потомок так и не постиг. Дома он с удовлетворением наблюдал, как гвельфы разрушают дома гибеллинов, осужденных на изгнание. Власть во Флоренции окончательно перешла в руки гвельфов, но Данте это не помогло – в свое время он был изгнан из родного города, и так и не получил возможности вернуться.

Алигьери (Алагьеро), отец Данте, человек ничем не примечательный, по-видимому, оставался во Флоренции и в период владычества гибеллинов, поскольку не принимал участия в политической борьбе. Именно поэтому Данте родился во Флоренции, а не в чужом городе, как впоследствии это случилось с сыном флорентийца-изгнанника Франческо Петраркой.

Из сохранившихся в архивах документов о семье Алигьери известно, что они владели домами и участками земли во Флоренции и окрестностях и были людьми среднего достатка. Отец Данте был, вероятно, юристом, но не брезговал и ростовщичеством. Он был женат дважды. Мать Данте, Белла (вероятно, Изабелла), умерла достаточно рано, когда поэт и его сестра, имя которой неизвестно, были еще детьми. После ее смерти отец женился на Лапе ди Кьяриссимо Кьялуффи, и в этом браке родились сын Франческо и дочь Гаэтана (Тана). Около 1283 года Алагьеро умер, оставив детям скромное имение во Флоренции и загородный домик.

Одна из сестер Данте вышла замуж, и ее сын Андреа был очень похож на своего знаменитого дядю. Именно с Андреа был знаком Боккаччо, получивший от него некоторые сведения о семье Алигьери и донесший их до современников. Данте воспел одну из своих сестер в поэме «Новая жизнь» в образе молодой дамы, склонившейся над ложем больного поэта.

Франческо, брату Данте, в декабре 1297 года было не менее 18 лет; этим временем датирован документ, из которого следует, что вместе с Данте он взял взаймы 480 золотых флоринов. В 1302 году Франческо изгнали из Флоренции, но он смог вернуться на родину; враждебная партия Черных гвельфов его не преследовала, и он оказал Данте и его семье некоторую помощь. В 1332 году Франческо купил участок земли возле города, где и жил до самой смерти.

Жизнь самого Данте также зависела от затяжного конфликта императора и папы. В 1285 году он принимал участие в небольшом походе против Монтеварки. В 1287 году, по-видимому, был в Болонье. В июне 1289 года бился с аретинцами при Кампальдино (эта битва несколько раз упоминается в «Божественной комедии»), а через два месяца участвовал во взятии замка Капроны.

После смерти отца, восемнадцати лет от роду Данте стал старшим в семье. Он безапелляционно заявлял, что умеет в совершенстве писать стихи и что этим «ремеслом» он овладел самостоятельно. Последнее утверждение полностью соответствовало истине: школа дала Данте начатки знаний в рамках средневековых школьных программ, т. е. почти никаких, университета во Флоренции в то время еще не было. Так что закладывать настоящие основы знаний Данте приходилось самому: он читал все, что попадало под руку, и перед ним понемногу начинал рисоваться его собственный путь мыслителя и поэта.

Среди поэтов Данте сознательно выбрал в качестве образца Вергилия {25}, который вскоре стал его «вождем, господином и учителем». Он изучил французский и провансальский языки (именно провансальские поэты дали ему первые образцы стихов), стал в огромном количестве читать поэмы о Трое и Фивах, об Александре Македонском и Цезаре, о Карле Великом и его паладинах, а в рифмованных французских энциклопедиях и дидактических поэмах находил недостающие знания.

Есть основания утверждать, что Данте некоторое время учился в школе правоведения в Болонье, где познакомился с поэтом и знаменитым юристом Чино да Пистойя[7] и поэтом Гвидо Гвиницелли, которого позднее назвал в «Божественной комедии» своим отцом в искусстве песен любви. Гвиницелли был основоположником «сладостного нового стиля» («дольче стиль нуово» {26}), который позднее развила флорентийская поэтическая школа во главе с Гвидо Кавальканти {27} – прямым вдохновителем Данте.

В честь Кавальканти Данте написал много стихов, прославляя его удивительный талант; поэту посвящены отдельные части в поэме «Новая жизнь». Тем не менее, отношения Данте и Кавальканти были достаточно сложны (в свое время, несмотря на дружбу, Данте был вынужден голосовать за изгнание Гвидо из Флоренции).

Огромную роль во Флоренции в то время играл бывший изгнанник, писатель, переводчик и правовед Брунетто Латини {28}, который стал другом и учителем Данте (его он тоже назвал в «Божественной комедии» отцом). Именно Латини наиболее сильно повлиял на его интеллектуальное и духовное развитие, на формирование идей о светском государстве, независимом от церкви и справедливом обществе на земле. Сам о себе Латини говорил, что он человек светский, да и автор флорентийской хроники Джованни Виллани прямо называет его «человеком вполне мирским».

Латини обладал энциклопедическими знаниями, приобретенными во Франции, где он жил как изгнанник (изгнание было почти обязательной главой в биографиях едва ли не всех писателей и поэтов Флоренции того времени), помимо Библии он цитировал Цицерона, Сенеку, Аристотеля, Цезаря, Вергилия, Овидия, Ювенала, Платона, Демосфена. Среди наук Латини на первое место ставил политику и риторику; он, по словам современника, «впервые освободил флорентийцев от неотесанности, обучив их красноречию и великому искусству руководить политикой сообразно с наукой». Вероятно, именно у него Данте изучал ars dictamini, искусство сочинять письма и трактаты как на латыни, так и на volgare (народном языке).

Латини умер в 1294 году, и о воображаемой встрече с ним Данте рассказывает в XV песне «Ада», вкладывая в уста своего учителя предсказание своей судьбы и изгнания, а также просьбу позаботиться о его «Сокровище».

В юношеском произведении «Новая жизнь» («Vita nuova»; по другим толкованиям – «Молодость»), написанном в начале 90-х годов XIII века, Данте почти ничего не говорит о событиях своего времени. Его «малая книга памяти» (так называет Данте «Новую жизнь») написана в стихах и прозе. Каждое из стихотворений, входящих в эту книжку (24 сонета, 5 канцон {29} и одна баллада), сопровождается прозаическими вставками, объясняющими, как появилось то или иное произведение. В целом – это поэтическая история любви Данте, первая в новой литературе автобиография ликующей и страдающей души. «Новая жизнь» – первый психологический роман в Европе после античной цивилизации и вместе с тем лучший сборник лирических стихов Высокого Средневековья.

«В этом произведении, – пишет И. Голенищев-Кутузов, – Данте развивает теорию куртуазной любви {30} к женщине, примиряя ее с христианской любовью к Богу». В «Новой жизни» Данте воспел свою первую любовь – Беатриче; и с тех пор Данте и Беатриче стали таким же символом любовной пары, как Петрарка и Лаура, Тристан и Изольда, Ромео и Джульетта. Как все поэты «нового сладостного стиля», Данте соединил восхваление избранной им героини с мистическим толкованием любви как стремления к божеству. Сложная символика образа возлюбленной Данте вызвала к жизни огромное количество литературы по этому вопросу, причем часть исследователей склонна была видеть в Беатриче лишь поэтическую фикцию – аллегорическое выражение политических или философских идеалов и устремлений автора.

Реальное существование Беатриче можно считать установленным с тех пор, как в архивах было найдено завещание Фолько ди Портинари, в котором упоминается имя его дочери Беатриче, с которой биографы и идентифицируют возлюбленную Данте. Боккаччо писал, что она была дочерью богатого и уважаемого гражданина Флоренции Фолько Портинари (умершего в 1289 году) и женой влиятельного банкира Симоне де Барди. Беатриче умерла в 1290 году, когда ей было 25 лет.

В начале повествования выясняется, что автор впервые увидел Беатриче, когда ему было девять лет, а ей – почти девять. «Числа «девять» и «три» во всех произведениях Данте многозначимы и неизменно предвосхищают появление Беатриче, – утверждает исследователь творчества поэта И. Голенищев-Кутузов. – Числом «девять» отмечено ее младенческое явление отроку Данте. Беатриче умерла, когда совершенное число «десять» повторилось девять раз, т. е. в 1290 году».

От провансальцев и их последователей в Италии Данте перенял обычай таить имя своей дамы. В честь «дамы защиты», подменяющей настоящую владычицу сердца, он пишет стихи, не вошедшие в «Новую жизнь». К ним относится сонет, посвященный Гвидо Кавальканти, о трех Прекрасных Дамах, которые вместе со своими возлюбленными плывут по морю в ладье, зачарованной волшебником Мерлином.

Данте так преуспел в своей выдумке, что в городе стали сплетничать о его увлечении. Тогда Беатриче «отказала ему в спасительном своем приветствии» и повергла в отчаяние:

И в этот миг мне Бог любви вещает:

«Беги отсель иль в пламени сгори!»

Лицо мое цвет сердца отражает.

Ищу опоры, потрясен внутри;

И опьяненье трепет порождает.

Мне камни, кажется, кричат: «Умри!»

Перевод И. Н. Голенищева-Кутузова

Любовные стихи Данте были исполнены горечи и ощущения обреченности; автор «Новой жизни» в это время воспринимал власть любви трагически, как и его первый друг, еретик Гвидо Кавальканти. Однако светское влияние заставило Данте изменить свой поэтический стиль, и он начал цикл стихов, прославляющих Беатриче и должных поведать недостойному миру о чудесном явлении благороднейшей дамы:

В ее очах Амора откровенье,

Преображает всех ее привет.

Там, где проходит, каждый смотрит вслед;

Ее поклон – земным благословенье.

Перевод И. Н. Голенищева-Кутузова

Или:

Приветствие владычицы благой

Столь величаво, что никто не смеет

Поднять очей. Язык людской немеет,

Дрожа, и все покорно ей одной.

Сопровождаемая похвалой,

Она идет; смиренья ветер веет.

Узрев небесное, благоговеет,

Как перед чудом, этот мир земной.

Перевод И. Н. Голенищева-Кутузова

Образ юной красавицы, полной любви и сожаления к тоскующему Данте, все более овладевал его сердцем. Далее мы узнаем о возврате поэта к былой любви, о его раскаянии, о чудесном видении, ему представшем. Беатриче является в тех кроваво-красных одеяниях, в которых он увидел ее впервые в детстве. Данте кажется, что весь город охвачен великой скорбью, которую ощущают и пилигримы из дальних стран, проходящие по улицам горестной Флоренции. Он мысленно возносится в Эмпирей, и там – «за сферою предельного движенья» – видит свою любовь,

Покинувшую плен земных тревог,

Достойную похвал и удивленья.

Перевод И. Н. Голенищева-Кутузова

На последней странице «Новой жизни» Данте обещает, что скажет о Беатриче, если только продлится его жизнь, то, что никогда не было сказано ни об одной женщине. И это обещание было выполнено, когда Данте написал свою «Божественную комедию».

Восхваляя Прекрасную Даму, Данте предчувствовал ее смерть, и вторая часть «Новой жизни» посвящена роковым предзнаменованиям. После смерти Беатриче Данте оплакивал ее в стихах, но не пожелал сообщить о подробностях горестного события в прозе своей «книги памяти», поэтому подробности смерти дамы сердца Данте неизвестны. В конце «Новой жизни» повествуется о некой «сострадательной даме», взгляды которой утешали Данте. Сам поэт утверждает, что эта «сострадательная дама» была «достойнейшей дочерью Повелителя вселенной, которую Пифагор именовал Философией».

После смерти Беатриче Данте начал поиск истины, которую «как бы в сновидении» он прозревал в «Новой жизни»; поэт натолкнулся на трактат Боэция {31} «Об утешении в философии», и чистое умозрение увлекло его. Вообразив Мадонну Философию в облике благородной дамы, поэт стал ходить туда, «где она истинно проявляла себя, – в монастырские школы и на диспуты философствующих». Эти занятия имели огромное значение для всего дальнейшего поэтического пути Данте, поскольку именно тогда он углубился в изучение средневековой философии, начиная от блаженного Августина и заканчивая схоластами. Естественным образом изучение философов сопровождалось углубленными экскурсами в область римской литературы: Данте значительно расширил свое знакомство с классиками, проштудировав Овидия, Лукана, Горация, Ювенала, Сенеку, Цицерона и Вергилия. В это же время Данте увлекся астрономией.

Надо заметить, что по мнению И. Голенищева-Кутузова «заключительный аккорд «Новой жизни» противостоит всему замыслу следующего произведения Данте, «Пира» («Il Convivio»), написанного в изгнании, между 1304 и 1307 годах, и оставшегося незаконченным. «Можно предположить с достаточной вероятностью, – продолжает исследователь, – что «Новая жизнь» имела две редакции и что до нас дошла вторая, в которой конец был переделан и дополнен самим Данте».

«Пир», как впоследствии и «Божественная комедия», написан по-итальянски. В то время как шла работа над трактатом и зарождалась поэма, Данте уже решил вопрос о том, на каком языке ему нужно обращаться к читателям. С помощью народного языка, предназначенного для поэзии любви, Данте отобразил сложную систему философских и моральных взглядов его времени – при том, что языком науки была латынь. Данте видел, что если писатель хочет быть интересен читателю и влиять на сограждан, он должен отбросить язык школы и ученых кругов, заговорить на том языке, который всем понятен и доступен. Данте стал первым, кто изложил научные взгляды на «простом наречии»; он «углублялся в лес абстракций – эксперимент чрезвычайно опасный, который был бы гибелен для тех, кто не обладал его гением, но для него открыл новые пути. Он покорял стихию итальянского языка, расширял его границы, предъявляя к нему те требования, удовлетворить которые в ту эпоху мог только латинский. Сознавая все яснее требования подлинно философского языка, Данте утомился аллегорической системой выражения».

Моральные и аллегорические канцоны в честь Мадонны Философии в большей степени соответствовали зрелому возрасту поэта, чем стихи «Новой жизни». В I главе I трактата «Пира» Данте пишет: «Если в настоящем сочинении, которое называется "Пиром"… изложение окажется более зрелым, чем в "Новой жизни", я этим ни в коей мере не собирался умалить первоначальное мое творение, но лишь как можно больше помочь ему, видя, насколько разумно то, что "Новой жизни" подобает быть пламенной и исполненной страстей, а "Пиру" – умеренным и мужественным. В самом деле, одно надлежит говорить и делать в одном возрасте, а другое – в другом. <…> В прежнем моем произведении я повествовал, будучи на рубеже молодости, а в этом – уже миновав его».

Некоторые исследователи полагают, что смена «сердечного увлечения» Данте была – помимо творческих причин – обусловлена весьма прозаическим фактом. Вскоре после смерти Беатриче Данте женился на Джемме (Гемме) Донати, происходящей из влиятельной флорентийской семьи. Джемма, ни разу не упомянутая в сочинениях Данте, была дочерью двоюродного брата Корсо Донати, – злейшего врага Данте и партии Белых гвельфов. Этот брак был оговорен родителями жениха и невесты в 1277 году, когда будущие супруги были еще детьми. У Данте и Джеммы родились три сына – Пьетро, Якопо и Иоанн (имя третьего, правда, встречается всего один раз, в документе от 1308 года), и дочь Антония.

Из родственников моны Джеммы следует назвать брата Корсо Донати – Форезе (умер в 1296 году); с ним Данте дружил в юности (о близости их отношений свидетельствует тот факт, что в «Божественной комедии» Форезе помещен не в Ад, а в Чистилище). Друзья обменивались сатирическими сонетами, построенными на грубой насмешке и разного рода оскорбительных намеках. Переписка – препирательство с Форезе – разительно отличалась от произведений «сладостного нового стиля»; в ней Данте как бы отдыхает от изысканной и утонченной фразеологии стихов периода «Новой жизни». Таким образом, уже в самом начале творчество Данте вышло за пределы одного литературного направления, обнаруживая широту дарования. Поэт пробовал силы в разных жанрах и стилях, используя опыт всех поэтических школ своего времени.

В 1295 году началась политическая деятельность Данте во Флоренции, продолжавшаяся семь лет. Он вошел в цех врачей и аптекарей, что открыло ему дорогу в политику. Этот цех включал в себя, кроме двух «титульных» профессий, еще книгопродавцев и художников и принадлежал к семи старшим (судьи и нотариусы, Калимала (производители грубых сукон и импортеры тканей), менялы, Лана (шерстяники), врачи и аптекари, Сета (шелкоткачи и галантерейщики), меховщики) цехам.

Шестого июля того года были пересмотрены так называемые «Ordinamenti di giustizia» (1293) – «Постановления справедливости» (несмотря на колебания флорентийской политики, они оставались неизменной основой управления республики). Согласно им пять наиболее бедных младших цехов (мелкие торговцы (торговцы обрезками флорентийских тканей, чулочники, тряпичники и старьевщики), сапожники, каменотесы, плотники, кузнецы и слесари) были уравнены в правах с семью старшими, а магнатам и рыцарям запрещалась всякая политическая деятельность. Была образована народная милиция во главе со «знаменосцем справедливости».

После поправок 1295 года власть в городе фактически стала принадлежать старшим цехам, т. е. промышленной, торговой и финансовой буржуазии. Младшие, ремесленные цехи, правившие два предшествующих года, были оттеснены, а в группе старших видную роль стали играть дворяне: разрешение записываться в цехи снова открыло им путь к власти. Коалиция дворян с крупной торговой, банкирской и промышленной буржуазией стала основой господства гвельфской партии, которое длилось почти весь следующий век. Вскоре в пределах гвельфской партии возник раздор. Экономические группы: «банкирские дома», торговые компании вырастали быстро, и доходов на всех не хватало. Партия разбилась на две группы: Черных, которые стали называть себя просто гвельфами, и Белых. Город снова разделился на две противоборствующие группировки – Черных гвельфов во главе с Корсо Донати и Белых, к которым принадлежал Данте. В этот раз победу одержали Белые, и их противники были изгнаны из города.

Не следует ни преувеличивать, ни преуменьшать политическое значение Данте. Боккаччо, а за ним литературоведы-романтики приписывали ему одну из главных ролей в общественной жизни Флоренции, однако это не совсем так, хотя он действительно занимал достаточно высокие посты. С 1 ноября 1295 года до 30 апреля 1296 года Данте участвовал в Особом народном совещании при капитане народа. 14 декабря 1295 года его избрали одним из старшин (savi – «мудрые люди») из sestiero (округа) Сан Пьетро для совещания по поводу предстоящих выборов приоров (глав цеха, входивших в правительство города). С мая до сентября 1296 года он состоял членом Совета ста, ведавшего финансами республики и другими важными делами. В городских совещаниях он участвовал и в 1297-м. Его политическая деятельность между 1298 и 1301 годами недостаточно ясна, так как документы этого периода не сохранились. Известно, впрочем, о посольстве Данте в городок Сан-Джиминьяно по делам гвельфской лиги Тосканы. В течение двух месяцев (с 15 июня до 15 августа 1300 года) он был одним из семи приоров Флоренции. Именно этот приорат стал, по собственным словам поэта, «началом всех его бедствий».

В конце XIII века флорентийские гвельфы окончательно разделились на две враждебные партии: Белых и Черных. По существу, разница между двумя фракциями гвельфов была не так уж велика, но среди Белых нашлись граждане, склонные энергично поддерживать ту часть «Постановлений справедливости», в которой гарантировались демократические права и привилегии младших цехов (к ней, в частности, принадлежал Данте). В то же время к Белым примыкали богатые патриции, ставшие аристократами, как, например, Кавальканти.

Началом «упадка города» стало майское празднество 1300 года, когда народное веселье закончилось кровавой схваткой враждующих партий гвельфов. В канун праздника святого Иоанна, покровителя Флоренции (23 июня), в том же году произошло новое столкновение между Черными и Белыми. Приоры, среди которых был Данте, приняли соломоново решение, удалив из города вожаков обеих групп. Среди высланных были Корсо Донати и Гвидо Кавальканти, лучший друг Данте (это решение Харольд Блум, американский литературовед и критик, назвал иронической прелюдией к ожидавшему самого Данте изгнанию). 26 августа 1300 года Гвидо Кавальканти умер, возвратившись вскоре во Флоренцию из малярийной местности Тосканы, где он должен был проживать.

Приорат Данте кончился 15 августа 1300 года, и до февраля 1301-го документов о его политической деятельности не найдено. 15 марта он участвовал в одном из городских советов, на котором было решено не поддерживать притязания короля Карла Неаполитанского на Сицилию. 14 апреля Данте был на совещании по поводу подготовки выборов приоров. С 1 апреля до 30 сентября он состоял членом Совета ста; 19 июня он дважды голосовал против предложения оказать помощь «господину папе» в его междоусобной войне с феодальными соседями.

К тому времени «черные» активизировали свою деятельность, ворвались в город и устроили очередной погром. Утром 5 ноября 1301 года с небольшим отрядом конников во Флоренцию проник высланный Корсо Донати, которому было оказано слабое и неорганизованное сопротивление. Корсо Донати приказал взломать ворота тюрьмы и выпустил своих сторонников. Шесть дней продолжались грабежи и насилия. Белая синьория пала, и 8 ноября были избраны новые приоры из числа богатых купцов и банкиров, принадлежавших к партии Черных.

27 января 1302 года Данте вместе с другими Белыми был обвинен в «baratteria», т. е. в присвоении государственных денег, вымогательстве и употреблении полученных средств «против верховного первосвященника и против господина Карла, дабы воспрепятствовать его прибытию, а также против мирного благоденствия города Флоренции и партии гвельфов».

По всем шести частям города звучала серебряная труба городского герольда, призывавшая разрушить дома изгнанных государственных преступников и врагов народа. Данте в это время в городе не было. Его дом был разрушен, но жена поэта, близкая родственница Корсо Донати, не подверглась преследованиям и ей удалось спасти часть имущества.

10 марта 1302 года Данте и еще 14 «белых» были заочно приговорены к смертной казни; решение суда было таким: если Данте Алигьери вернется во Флоренцию, то пусть его «жгут огнем, пока не умрет».

Изгнание поэта из родной Флоренции сыграло решающую роль в его судьбе и дальнейшем творчестве. Покинув родину не по своей воле, он из тосканского поэта и муниципального политика стал политическим деятелем Италии, отцом ее литературного языка, поэтом не только итальянским, но и европейским, одним из гениев, творчество которого является достоянием всего человечества. Флорентийские Черные, с позором изгнав Данте из родного города, как бы предопределили его тяжкий путь восхождения к мировой славе.

В первые годы изгнания Данте, по-видимому, находился в Ареццо и в Сьене – апеннинских замках предводителей гибеллинов, с которыми сблизились Белые гвельфы в борьбе против Черных. Одним из них был Угуччоне делла Фаджуола, гибеллин незнатного происхождения, опытный военачальник, захвативший власть в Ареццо. Он сначала ласково принял флорентийских изгнанников, но вскоре правитель Ареццо пошел на примирение с папой Бонифацием, обещавшим сделать его сына кардиналом и обманувшим его. Тогда Угуччоне выдал одну из своих дочерей за овдовевшего к тому времени Корсо Донати. Белые гвельфы оказались в опале и ушли в горы, к замкам в истоках Арно.

Данте в это время находился в окружении Черки во владениях синьоров Убальдини (плоскогорье Муджело северо-восточнее Флоренции). 8 июня 1302 года он вместе с 18 предводителями флорентийцев присутствовал в церкви Сан Годенцо при заключении договора между Белыми гвельфами и старшим в роде Убальдини – Уголино. Для феодальных союзников Белых особенно важна была подпись Виера Черки, который своими богатствами гарантировал возмещение военных убытков. Подпись Данте Алигьери, бывшего приора, имела только морально-политическое значение.

Убальдини поддержали Белых, и в июне 1302 года началась первая муджеланская война и стычки с Черными. Вторжения Убальдини во владения Флорентийской республики сопровождались насилием и грабежами; рыцари и наемники поджигали дома, в которых заживо сгорали мирные жители. Черные перешли в контрнаступление, им удалось за большие деньги подкупить Карлино де Пацци, который сдал им 15 июля замок Пьянтравинье вместе со всем гарнизоном, среди солдат которого было немало Белых (за что Данте в «Комедии» осудил Карлино – еще до смерти – на вечные муки во льдах Коцита как предателя).

Войска Черных опустошили владения Убальдини и осадили крепость Монтеччанико. Однако флорентийские Белые оказали Черным жестокое сопротивление; им удалось удержать в своих руках этот важный опорный пункт. В отместку Черные приступили к казням пленных и сторонников Белых во Флоренции. Изгнанники успешно обороняли также замок Филиччоне, однако исход этой войны был неясен. Успехи Белых были незначительны. Следовало готовиться к походу следующего года.

Вероятно, среди организаторов первой муджеланской войны был и Данте. Осенью 1302 года он отправился в Форли (на границе Апеннин и Романьи), где с 1296 года правил гибеллин Скарпетта дельи Орделаффи, ставший предводителем Белых изгнанников и местных гибеллинов, выступавших против «черной» Флоренции. По сообщению Флавио Биондо, Данте был секретарем нового вождя Белых, однако более поздние биографы считают это маловероятным – скорее всего Данте помогал в канцелярии Орделаффи готовить вторую муджеланскую войну. Зимой 1302 года, а потом и весной 1303-го он отправился в Верону, чтобы просить помощи этого города.

Тогда же, перестав принимать участие в гражданских распрях между Белыми и Черными, поэт стал «сам для себя своей партией». Уже зимой 1302/03 года он советовал не пускаться в опасные и плохо подготовленные военные действия, чем, по свидетельству Оттимо, одного из старейших комментаторов «Божественной комедии», вызвал раздражение вождей Белых. В стихах Данте, посвященных этому времени, звучат жалобы на тягость изгнания и горькие обвинения по адресу его бывших единомышленников:

Ты будешь знать, как горестен устам

Чужой ломоть, как трудно на чужбине

Сходить и восходить по ступеням.

Но худшим гнетом для тебя отныне

Общенье будет глупых и дурных,

Поверженных с тобою в той долине.

Безумство, злость, неблагодарность их

Ты сам познаешь; но виски при этом

Не у тебя зардеют, а у них.

Перевод М. Лозинского

Весной 1303 года, когда Белые начали кровавые походы, Данте среди них не было – он на долгие годы покинул Тоскану. Борьба между гвельфами казалась ему бессмысленной, и поэт с нетерпением ждал часа примирения. На это указывает одна из лучших его канцон, написанная в то время, – «Мое три дамы сердце окружили». Эти аллегорические дамы – Справедливость, Щедрость и Умеренность – облачены в лохмотья, всеми гонимы и напрасно ищут пристанища в раздираемой смутами Италии. Поэт говорит, что стремится к примирению и верит, что «прощенье – наилучший лавр войны».

Данте не участвовал в собрании Белых в Болонье, и его имени нет среди 131 подписи флорентийских изгнанников под декларацией о союзе и военной помощи 18 июня 1303 года.

В это время Данте жил в Вероне при Бартоломео делла Скала, тиране этого ломбардского города, и внимательно следил за событиями на родине. После смерти Великого Ломбардца (7 марта 1304 года) Данте оставался в Вероне еще некоторое время, вероятно, до конца 1304-го или начала 1305 года. Он не очень ладил с братом и наследником делла Скала Альбуином, о котором пренебрежительно отозвался в «Пире». Данте враждовал и с побочным сыном Альберта делла Скала – Джузеппе, аббатом монастыря Сан Дзено – «с душой еще уродливей, чем тело». Затем мы находим следы Данте в разных городах и областях Италии – об этом же свидетельствует знакомство поэта со всеми диалектами Италии.

Есть недостоверные сведения Леонардо Бруни о том, что Данте был в 1304 года в Ареццо среди 12 советников партии Белых при генеральном капитане графе Алессандро Гвиди да Ромена. В то же время известно, что поэт отрицательно относился к графам да Ромена, которые пользовались услугами фальшивомонетчика магистра Адамо, сожженного во Флоренции. Так что, по-видимому, в это время в Ареццо находился не Данте, а его брат Франческо Алигьери, вскоре вернувшийся на родину.

Из упоминаний в «Божественной комедии», а также в «Пире» и в «Народном красноречии», можно установить, что Данте некоторое время был гостем Гвидо да Кастелло, «простодушного ломбардца», отличавшегося щедростью. По-видимому, после этого он гостил у правителя области Тревизо (около Венеции); можно также предположить, что он некоторое время жил в Болонье и в Падуе.

Так прошло несколько лет, и следующие сведения о жизни поэта датированы 1306 годом, когда Верховный капитан гвельфской лиги (Черной) Тосканы маркиз Мороелло Маласпина стал покровителем Данте, который уже не различал гвельфов и гибеллинов, ища меценатов среди синьоров Италии, которые не слишком нарушали законы справедливости и прислушивались к голосу совести. Кроме Кан Гранде делла Скала, ставшего после Альбуина владыкой Вероны, ни одну семью итальянских синьоров Данте не хвалил так, как род маркизов Маласпина из Луниджаны.

Один сонет поэта этого периода написан от имени маркиза Мороелло Маласпина. В так называемой «Горной канцоне» («La Montanina») и в письме маркизу Данте говорит о новой страсти к прекрасной незнакомке. Эта канцона и письмо связаны с циклом стихов «О Каменной Даме» («Donna Pietrosa»), которую, вероятно, звали, Пьетра («камень»). Из игры слов в канцоне «К той ныне точке я пришел вращенья», а именно «I» amorosa spina» / «злой терн любви» – «malaspina» можно заключить, что она была из рода луниджанских маркизов. Страсть Данте, выраженную в секстинах и канцонах, обращенных к мадонне Пьетре, филологи долго принимали за аллегорию, за стремление превзойти любовные песни трубадуров.

Вероятно, еще в Вероне Данте начал комментировать канцоны «Пира», написанные во Флоренции в 90-х годах XIII века. Ему необходимо было прославить свое имя, чтобы оно громко прозвучало на всю Италию. Он уже не хотел быть поэтом любви, а стремился стать писателем, избравшим более возвышенные предметы – мораль, гражданскую доблесть, философию, науку, исправление нравов, поучения о том, что не аристократическое происхождение и богатство, а духовное совершенство и мудрость являются благородством. Данте предполагал написать пятнадцать трактатов и в них комментировать четырнадцать канцон философского содержания; написал же он только четыре трактата, в которых толкуются три доктринальные канцоны.

Духовный «пир» Данте был предназначен для всех стремящихся к знанию и совершенству. Он обращался не к ученым-латинистам, а к более широкому кругу читателей, жаждущих просвещения. Поэтому трактаты «Пира» были написаны не по-латыни, а на итальянском, volgare. Итальянский народный язык должен был стать, утверждал Данте, солнцем, которое осветит новые времена. Параллельно с «Пиром» Данте писал (но так и не завершил) по-латыни трактат «О народном красноречии» («De volgari eloquentia»), в котором разработал поэтику и риторику романских языков (прежде всего итальянского и провансальского).

В «Пире» и в «Народном красноречии» Данте защищал право итальянского поэта писать не только о любви, но также о войне и морали и других великих предметах на родном языке. Тем самым он теоретически оправдал свою будущую поэму о судьбах человечества и строении космоса, написанную на итальянском языке. «Пир» и трактат «О народном красноречии» подготовили «Божественную комедию».

В «Пире» он охватил современные ему проблемы этики, физики, астрономии, и в этой поэме, за триста лет до Галилея, появляются первые страницы итальянской научной прозы. Данте изучил Аристотеля и его арабских и западно-европейских комментаторов. Объективный идеализм «Пира» восходит к арабской философии; в нем имеет место отблеск идей неоплатоников, стоиков и толкования текстов средневековой философии. Стоическая философия утешала флорентийского изгнанника, давала ему силы переносить тяготы изгнания: бедность, унижения, вечные странствия. Центральным в его творчестве этого периода стал образ Катона Утического, защитника добродетели и свободы.

Данте полагал, что следует преодолеть феодальную раздробленность во имя единого государства, в котором восторжествует законность и наступит вечный мир на земле. Рядом с государем мировой империи станет философ, необходимый для доброго и совершенного правления. Он обращается в «Пире» к феодальным правителям: «О вы, несчастные, ныне правящие! И о вы, несчастнейшие, которыми управляют! Ибо нет философского авторитета, который сочетался бы с вашим правлением».

Боккаччо утверждал, что в 1307 или 1308 году Данте находился в Париже для усовершенствования своих знаний и выступал на диспутах, удивляя аудиторию начитанностью и находчивостью. В «Божественной комедии» мы находим данные, подтверждающие истинность этого свидетельства: упоминания городов на морском пути от Генуи к Марселю, подробности из жизни Латинского квартала в Париже. Данте был хорошо знаком с философской и теологической мыслью, центром которой был в это время Париж, где поэт, по всей видимости, изучал космогонию псевдо-Дионисия Ареопагита, повлиявшую на последнюю часть «Божественной комедии», и его комментатора Скотта Эриугену. По-видимому, именно в Париже познания Данте в области науки, богословия и философии стали энциклопедическими.

27 ноября 1308 года был избран «король римлян» – Генрих VII, граф Люксембургский, которого всячески поддерживал папа Климент V. Новый император был германским князем по происхождению, французом по воспитанию и образованию. Он свято верил в свою миссию примирителя всех враждующих и восстановителя римской монархии. В Ломбардии Генрих короновался железной короной Италии. Многие города – Милан, Генуя, Пиза – открыли ему свои ворота, но гвельфская лига в Центральной Италии не пожелала признать императора.

Данте, который в это время находился в замках графов Гвиди да Ромена и Батифолле, обратился с торжественным латинским письмом ко всем правителям Италии, призывая их подчиниться императору – «солнцу мира и справедливости». В Милане Данте склонился перед ним как перед символом всемирного государства, в котором воцарится мир и будет побеждено стяжательство. Для Данте Генрих был носителем высшей идеи справедливости; он должен был основать мировую монархию, не подчиненную власти церкви:

Воссядет дух державного средь вас

Арриго, что, Италию спасая,

Придет на помощь в слишком ранний час.

Перевод М. Лозинского

Однако обращение Данте пропало втуне: на севере Италии некоторые города оказали Генриху VII вооруженное сопротивление. Флорентийские банкиры и купцы встали во главе антиимператорской лиги, в которую вошли также Лукка, Сьена, Перуджа, Болонья, и заявили, что они «ни пред одним государем еще не склоняли рогов». Полный негодования, Данте отправил письмо «злодеям флорентийцам», датированное 1 марта 1311 года, в котором обозвал Флоренцию змеей, блудницей, проклял злобу и жадность своих сограждан, грозил им страшными казнями, исключая их из всеобщей амнистии, объявленной императором.

24 августа 1313 года Генрих VII внезапно скончался. Смерть императора вызвала радость во Флоренции и глубокую скорбь Данте и других изгнанников. Хотя он не участвовал в походе императора на Флоренцию, его резкие обличения так возмутили Черных, что поэт был исключен из числа амнистированных, ему и его сыновьям подтверждались все прежние наказания.

Через восемь месяцев после смерти Генриха VII скончался папа Климент V (20 апреля 1314 года), переселившийся в Авиньон. Данте обратился к итальянским кардиналам, которые были тогда в меньшинстве, призывая их выбрать папой итальянца, так как считал необходимым возвратить папский престол в Рим.

Затем следы Данте снова теряются. Известно все же, что он был в Ассизи; из Умбрии поэт направился в монастырь Санта Кроче ди Фонте Авеллано. На склонах Монте Катриа, около Губбио, где когда-то был приором Пьетро Дамьяни, Данте, по преданию, в одиночестве писал «Божественную комедию» – свое величайшее произведение, ставшее шедевром мировой литературы.

Пушкин говорил, что «единый план Дантовой "Комедии" есть уже плод высокого гения». Однако «заслуги Данте планом не ограничиваются, – пишет Е. Рейн в статье «Рай и Ад в мировой поэзии». – Он поместил Ад, Чистилище, Рай внутри каждого персонажа. Беспримерная сила фантазии и словесного искусства его проявились тысячи раз на протяжении "Комедии". По сути дела и сегодня дантовские терцины являются вершиной поэтического искусства».

Согласно одной из трактовок, Данте ставил перед собой цель помочь людям справиться со страхом смерти, что было в то время чрезвычайно актуальной задачей. Поэт советовал не забывать о грядущей смерти и не утверждал, как философы эпохи Просвещения, что ад выдумали церковники, – он верил в реальное существование ада и в то, что смелость, честь и любовь помогут человеку выйти из него невредимым.

«Божественная комедия» начинается с того, что автор, потрясенный смертью Беатриче, пытается излить горе в стихах, чтобы хотя бы в них спасти и сохранить чистый образ любимой. Но неожиданно понимает, что она неподвластна смерти и может спасти от гибели его самого. Беатриче с помощью Вергилия проводит живого Данте, а вместе с ним и читателей, через все ужасы ада. На вратах ада начертано «Оставь надежду всяк сюда входящий», но Вергилий советует Данте забыть страх, поскольку только с открытыми глазами человек может постичь корни зла. Борхес проводит аналогию между путешествием Данте и мытарствами Улисса, считая, что «Данте сам был Улиссом и в какой-то мере мог страшиться кары, постигшей Улисса».

По Данте, душа человека может попасть в ад и при жизни, поскольку это не место, а состояние, в которое впадает тот, кто оказывается во власти греха. Даже если это грех ненависти – жертва и палач будут низвергнуты в ад вместе, и пока жертва будет ненавидеть своего мучителя, она не сумеет вырваться из ада. Основной темой «Божественной комедии» можно назвать справедливость в земной и загробной жизни, и возможности ее восстановления самим человеком.

Есть, впрочем, и иные версии. Комментатор Озанам в статье «Данте и католическая философия» думает, что первичной темой «Комедии» был апофеоз Беатриче; Гвидо Витали спрашивает, не стремился ли Данте, воздвигая «Рай», создать прежде всего царство для своей дамы. Знаменитое место в «Vita nuova» («Надеюсь сказать о ней то, что еще ни о какой женщине не говорилось»), по мнению Х.-Л. Борхеса, подтверждает или допускает эту мысль: «Данте создал лучшую книгу в литературе, чтобы вставить в нее встречу с невозвратимой Беатриче. В начале "Vita nuova" читаем, что однажды поэт перечислил в письме 60 женских имен, чтобы тайком поместить меж ними имя Беатриче. Думаю, что в "Комедии" он повторил эту грустную игру».

Считается, что Данте принялся за «Божественную комедию» около 1307 года, прервав работу над трактатами «Пир» (1304–1307) и «О народном красноречии» (1304–1307). В те же годы Данте создавал и трактат «Монархия».

Свою поэму Данте назвал комедией, поскольку у нее мрачное начало (Ад) и радостный конец (Рай и созерцание Божественной сущности), и, кроме того, она написана простым стилем (в отличие от возвышенного стиля, присущего, в понимании Данте, трагедии), на народном языке. Эпитет «Божественная» в заглавии придуман не Данте – впервые он появился в издании, вышедшем в 1555 году в Венеции.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.