25 мая 1987 года, 11 ч. 00 м
25 мая 1987 года, 11 ч. 00 м
— Р-р-о-т-а-а!.. Отставить! Р-р-о-т-а-а!.. Не слышу роты!.. Стой! Раз, два! Товарищи солдаты, я вам еще раз объясняю, то есть объясняю для особо тупых: по команде: «Р-рота!» переходи сразу на строевой шаг. Нога поднимается на 20–25 сантиметров. Печатаем шаг. Вопросы?!!
Строй гаркнул: «Никак нет!»
— Направо! Строевым! На ВДК (так называется воздушно-десантный комплекс, где проходят предпрыжковую подготовку) шаго-ом — марш! Земля задрожала под ногами гулко и синхронно. Нам тогда всем, по-моему, было немножко не по себе слышать, как гудит под ногами земля.
Так начались наши первые занятия в этом прославленном УДШП (в учебном десантно-штурмовом полку). Нас сразуже начали обучать, как отделяться с борта, как действовать в особых ситуациях в воздухе (при схождении, при частичном и полном отказе купола и т. д., и т. п.).
Жара стояла неимоверная. Наше отделение отрабатывало «действия в воздухе», я висел на подвесной системе и думал о том, как хорошо сейчас у нас: мама, наверное, сделала кумыс, и о том, что закончился ледоход, и ребята сидят на берегу, рыбачат с закидушками и рассказывают разные истории о шаманах и призраках.
А наверху, на песке, девчонки и мальчишки играют в лапту. Ведь на гражданке не проходило и дня, когда бы мы не играли по вечерам в волейбол, лапту или же не рыбачили. Ведь было очень хорошо, как же все-таки быстро летит время.
«Товарищ солдат!!! Не спи, а то замерзнешь!» — этими словами меня вернул в настоящее время от тех далеких счастливых дней сержант Лагутин и начал меня, так сказать, разносить не имеющимися в русском словаре словами; с его слов, я превращался то в мужские, то в женские половые органы, или же в птицу, обитающую, в основном, в Сибири, то есть в глухаря. После чего мне было предоставлено право сделать двадцать кругов почета вокруг ВДК (естественно, бегом и с ранцем).
По окончании накручиваний он подозвал меня к себе и как-бы извиняющимся тоном сказал: «Слушай, солдат! Я не хочу, чтобы ты при первых же прыжках «просвистел» до самой матушки земли и объяснять твоей матери, что ваш сын был дурак и ничего не слышал во время занятий, после чего разбился». Когда вернулись в казарму, ко мне подошёл Пашка Артемьев и попросил меня, чтобы ночью с ним вместе встал и помог написать план-конспект Лагутину. Так как он не успеет написать за ночь целых три конспекта.
Я согласился, затем подошел к Коле Вострикову, чтобы он тоже помог. (Впоследствии эти ребята стали самыми лучшими друзьями, с ними мы и попали в 217 полк под Кандагаром, — нас всех троих забросили в Гератскую заставу у моста через речку Герируд). В ту ночь мне снилось, как будто я нахожусь у себя дома и мы с ребятами купаемся на реке. И вдруг я понял, что уже переплыл реку, а ребята кричат мне: «Рома, побыстрей возвращайся, мы ждем тебя!»
Я проснулся от резкого толчка, открыл глаза и увидел, что надо мной стоят Вострик (Коля Востриков) и Пашка Артемьев. Сразу соскочил с кровати, и мы пошли в канцелярию вместе писать конспекты — нашему «замку». Коля во время писанины нам рассказывал, что он после дембеля будет поступать в сельхозинститут и что его призвание быть агрономом, и что землю в данное время используют неправильно и даже пагубно. Хотя его белиберда нам была не интересна, мы как все уважающие себя и друг друга культурные люди слушали его ахинею, ничего не понимая в этом, и все время кивали и поддакивали: «Да, конечно», или же — «Нда…». После того, как мы закончили писать, до подъема оставалось меньше получаса, и мы решили посвятить их пагубному для здоровья занятию, то есть глотанию никотина с помощью курения и пропуска этого самого никотина через дыхательные каналы к легким, и стали в туалете рассказывать друг другу о гражданке, о девочках, с которыми гуляли, а так-же травили анекдоты. Вот когда начали громко ржать, нас засек дежурный по роте младший сержант Кондратьев (прозвище Мандраж) и заставил передраить весь туалет, а заодно и умывальник.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.