В свободном поиске

В свободном поиске

Во второй половине 1944 года в Заксенхаузен пожаловал сам шеф СС Генрих Гиммлер. Навестив Степана Андреевича, высокий гость сообщил многолетнему сидельцу: «Необходимость вашего вынужденного пребывания под мнимым арестом, вызванная обстоятельствами, временем и интересами дела, отпала. Отныне начинается новый этап сотрудничества, наша победа обеспечит и ваше будущее».

После отступления немцев с Украины держать Бандеру в лагере стало бессмысленно. 25 сентября 1944 года Бандера и другие видные оуновцы, в том числе Андрей Мельник, были освобождены.

Однако возвращаться на Украину Степан Андреевич не спешил. За просто так подставлять свою голову под «карающий меч революции» он не собирался. Какой смысл? Он же не самоубийца. Близкий к руководству Организации Иво Полулач отмечал, что Бандеру «нельзя было переспорить, он не слушал никакие доводы. Всегда оставался при своём мнении. И одним из его минусов было то, что он фактичеки не знал, что творится на Украине, где он не был со времён первого ареста, с 1934 года. Он мыслил революционными фразами…»

Конечно, его впереди ждали большие дела. Необходимо было не мешкая заниматься внутренними проблемами Организации, руководство которой стройными колоннами перебиралось в Германию.

Сам Степан Андреевич, воспользовавшись гостеприимным «приглашением» оберштурмбаннфюрера Вольфа, нашёл приют под Берлином, на даче отдела 4Д гестапо. После непродолжительного отдыха и акклиматизации Проводника в январе 1945 года его командировали в Краков в расположение абверкоманды-202. Ему предстояло провести инструктаж и напутствовать готовившегося к заброске в тыл Красной армии старого знакомого Юрия Лопатинского с группой. По случаю приезда Бандеры командир абверкоманды капитан Кирн устроил маленький банкет на вилле на Гратенштрассе.

Праздники быстро сменились буднями. Подзадержавшемуся в Кракове Бандере нужно было спешно уносить ноги, иначе он рисковал угодить в лапы Смерша, чьи лазутчики уже рыскали по городу. Спасение Проводника было поручено главному диверсанту рейха, любимцу самого Гитлера Отто Скорцени, имевшему немалый опыт в проведении подобных операций.

«Это был трудный рейс, — скупо вспоминал те дни верный «солдат фюрера», избегая лишних подробностей. — Я вёл Бандеру по радиомаякам, оставленным в Чехословакии и Австрии, в тылу советских войск. Бандера был нам нужен. Мы ему верили. Гитлер приказал мне спасти его, доставив в рейх для продолжения работы. Я выполнил это задание».

После благополучного возвращения в Германию Бандера был привлечён к созданию Украинского национального комитета (УНК), о котором гитлеровцы, правда, вспомнили только тогда, когда сам рейх уже находился на грани катастрофы. Накануне решительного штурма Берлина частями маршала Жукова немцы приказали подвернувшемуся под горячую руку Бандере наскоро сколотить боевые отряды из уцелевших оуновцев и бросить их под гусеницы советских танков. Степан Андреевич приказ выполнил, а сам от греха подальше покинул пылающий Берлин и укрылся в Веймаре.

Уже после мая 1945 года Бандера, говоря о причинах, которые побудили немцев освободить его из концлагеря, туманно намекал, что они, дескать, старались расположить его к себе, но от сотрудничества он решительно отказался и бежал из-под полицейского надзора в самом начале 1945 года. Как всегда, Степан Андреевич искренне верил в каждое произнесённое им слово.

Оказавшиеся в американской и английской зонах оккупации бандеровцы, вопреки всем опасениям и ожиданиям, преследованиям не подвергались. Только в Баварии насчитывалось более трёх десятков лагерей, в которых на какое-то время укрылись вчерашние каратели и кадровые вояки УПА. 31 октября 1945 года в Ашаффенбурге с согласия Главного штаба американской армии было создано Центральное представительство украинской эмиграции в Германии, которое успешно контактировало с украинскими националистическими организациями в США и Канаде.

Первое время после войны Бандера был вынужден скитаться, перебираясь с места на место — Веймар сменяли трущобы берлинских предместий, разрушенных артиллерией союзников, затем следовали уютные тирольские курорты — Инсбрук, Зеенфельд, потом Хильдесхайме в Нижней Саксонии… Для охраны вождя главнокомандующий УПА Роман Шухевич отправил в Германию старшин службы безопасности, которые, кроме выполнения своих непосредственных обязанностей, занимались решением чисто житейских проблем Бандеры. Его личный охранник Василий Шушко вспоминал, что, перемещаясь по Австрии и Германии, они со Степаном Андреевичем лишь однажды позволили себе остановиться в какой-то захудалой гостинице. В основном же довольствовались ночлегом в палатке, которая постоянно находилась в багажнике автомобиля. И конспиративно, и экономно.

Над семьёй Бандеры тем временем сгущались тучи. С чужими документами они сначала ютились в лагере для беженцев вблизи Миттенвальда. Потом им подыскали уединённый лесной домик под Штарнбергом, правда без тепла, света и элементарных бытовых удобств. Малолетней Наталке приходилось ежедневно проходить по 6 километров, чтобы добраться до школы.

«Семья недоедала, дети росли болезненными, — повзрослев, рассказывала она. — Мы жили без нашего отца. Отец лишь несколько раз навещал нас. Я вспоминаю, как однажды, тяжело болея воспалением среднего уха, я спрашивала маму, кто этот чужой пан, который склонился ко мне и гладит. Я совершенно забыла своего отца… Потом мы жили в маленьком селе Брайтбрун над Аммерзее, и мой отец посещал нас уже чаще, а потом бывал дома почти каждый день. Но моя мама постоянно боялась за жизнь отца, на которого охотились большевики: её преследовала мысль, что он может погибнуть при несчастном случае во время поездки домой. И всё-таки эти годы были для нас самыми спокойными и самыми счастливыми в жизни моей матери, которая хорошо себя чувствовала среди жителей села и сдружилась с ними… Все эти годы мы были полностью оторваны от украинцев, а это угрожало нам, детям, полным отчуждением от украинства. Но мой отец, несмотря на свою ответственную и изнурительную работу, находил ещё время для того, чтобы учить меня украинской истории, географии и литературе, заставлял меня читать украинские книжки… В то время я не знала, кем был мой отец. И я не могла себе объяснить, почему мы сменили нашу фамилию…»

Но более всего в послевоенный период Степана Андреевича, безусловно, тревожила неопределённость своего положения в родной Организации. Во время «почётной ссылки» в Заксенхаузене обязанности «правящего Проводника» исполнял Мыкола Лебедь. Затем участники III чрезвычайного Большого собрания ОУН в 1943 году решили вообще отказаться от института Проводника. Вместо этого было создано бюро Провода в составе Романа Шухевича, Ростислава Волошина и Дмитра Маевского.

Но самые стойкие последователи Бандеры считали, что его ещё в 1940 году в Кракове избрали пожизненным Проводником. Выйдя из лагеря, Степан Андреевич потребовал подтверждения своих властных полномочий.

А как иначе, если некоторые командиры УПА, к примеру Тарас Бульба-Боровец, уже поднимали головы и высказывали откровенное недовольство методами «борьбы за независимость», которые применяли бойцы, прикрывавшиеся именем Проводника:

«Пошли в ход топоры и верёвки. Вырубаются и вешаются целые семьи. Топорники вырубают и вешают… беззащитных женщин и детей… Может ли революционер-государственник подчиняться проводу партии, которая начинает построение своего государства с вырезания национальных меньшинств? При ваших методах отстрела украинцев в Красной Армии, бывших украинских коммунистов, комсомольцев и уничтожения украинского актива, как это было на Житомирщине, удушения лучших людей, вы не сумеете мобилизовать вашей армии… За что вы боретесь? За Украину или за вашу ОУН? За Украинское государство или за диктатуру в этом государстве? За украинский народ или только за свою партию?.. Существовала ли когда-то на Украине такая революционная организация, которой украинский народ боялся больше, чем самого лютого врага, а её членов называл не иначе как вешателями и топорниками?..

Что общего имеют с освобождением Украины бандеровские попытки теперь подчинить украинские народные массы своей партийной диктатуре и фашистской идеологии, которая отвратительна украинскому народу… А сколько жертв террора, запугиваний или позорно замученных председателей сельских советов, бульбовцев, мельниковцев, радикалов, старых петлюровцев, комсомольцев, беспартийных честных и сознательных украинцев, которые погибли только потому, что у них были другие убеждения, что они осуждали преступную бандеровскую деятельность!.. Кровь павших и раненных от вашей руки революционеров и слёзы уже сегодня угнетённого вашей „властью” населения станут вечным позором ОУН Бандеры…»

В феврале 1945 года конференция ОУН избрала новое бюро в составе Бандера — Шухевич — Стецько. Степан Андреевич был определён Проводником всей ОУН, а Роман Шухевич его заместителем и руководителем Провода на украинских землях. Однако проблемы оставались.

Зимой 1946 года создаётся Зарубежная часть (34) ОУН, что позволило раскольникам утверждать, дескать, в послевоенные годы Бандера утратил полномочия Проводника всей Организации, подчиняя себе лишь эмигрантские силы.

История повторялась. С той лишь разницей, что если в 1940 году Степан Андреевич обвинял Мельника, что тот, находясь за рубежом, оторвался от реальной жизни на Украине, то теперь уже ретивые супруги Ребет, Зенон Матла и некоторые другие влиятельные члены ОУН выдвигали аналогичные претензии к «пожизненному вождю».

В ближайшем окружении Бандеры полагали, что смутьяны играли на руку врагу, словно умышленно выжидая подходящий политический момент. Именно в эти дни на первой сессии Организации Объединённых Наций Москва устами «письмэнника» Мыколы Бажана потребовала от мировой общественности привлечь к ответственности украинских националистов во главе со Степаном Бандерой как военных преступников.

Отвечая своим оппонентам, Проводник (под псевдонимом С. А. Серый) предпринял ловкий ход. В своей программной статье «К основам нашей освободительной политики» он, излагая идеи и ценности, «определяющие содержание и форму жизни и развития народа и личности на всех участках, их созидательную роль…», в очередной раз подтвердил свою приверженность идеям свободы, самобытности и свободного развития народов, социальной справедливости, равенства и братства всех людей и народов. И тут же впервые заговорил о «толерантности в отношении к иным, различным культурным и социальным ценностям», о свободе религии, сознания, мысли и слова.

При этом позволил себе неожиданный пассаж:

«По политико-мировоззренческой сущности ОУН — монопартийная система в государственной жизни и не может отвечать потребностям полного и здорового национального развития. В государственной организации народа должно быть место для политической дифференциации, кристаллизации и свободного развития политических групп, и для здорового творческого состязания между ними. Государственные же органы в исполнении своих функций должны стоять на позициях внепартийности: прежде всего, заботиться о единстве, защищать интересы всех позитивных составных частей… Мы отбрасываем тоталитарно-механистические методы…

Словом, панове, ОУН — открытая трибуна, я принимаю любую критику, мы уважаем любое мнение, лишь бы оно служило достижению великой цели — построению Украинской Независимой Соборной Державы».

И тут же Проводник обращает «Слово к украинским националистам-революционерам за границей», своим соратникам:

«Главнейшим принципом всей украинской политики является и должно быть восстановление Украинского Самостоятельного Соборного Государства путём ликвидации большевистской оккупации и расчленения Российской империи на самостоятельные национальные государства. Только тогда может иметь место объединение этих самостоятельных национальных государств в блоки или союзы по принципу геополитических, хозяйственных, оборонных и культурных интересов… Концепции эволюционной перестройки (!) или превращения СССР в союз свободных государств (!), но так же объединённых, в том же составе, с преимущественным или центральным положением России — такие концепции противоречат идее освобождения Украины, их надо до конца изъять из украинской политики (!).

Самостоятельного государства украинский народ сумеет добиться только путём борьбы и труда. Благоприятное развитие международной ситуации может значительно способствовать расширению и успеху нашей освободительной борьбы, но оно может сыграть только вспомогательную, хотя и очень полезную роль. Без активного сопротивления борьбы украинского народа даже самая благоприятная ситуация никогда не предоставит нам государственной независимости, а только заменит одно рабство другим. Россия со своим глубоко укоренившимся, а ныне ещё более усилившимся захватническим империализмом, всеми силами, ожесточённо будет бороться за Украину, чтобы удержать её в составе своей империи или заново поработить. Как освобождение, так и защита самостоятельности Украины может опираться только на собственные украинские силы, на собственную борьбу и постоянную готовность к самозащите».

Политическая стратегия Бандеры не блистала новизной. Дмитрий Донцов ещё в начале XX века твердил о том, что нет и быть не может никаких реальных предпосылок для общего пути украинского и российского народов и что россияне всегда будут стремиться держать Украину на коротком поводке, Донцов был уверен, что «светлое будущее Украины и украинского народа будет решаться не в сотрудничестве с Россией, а в борьбе с ней».

Вслед за учителем Бандера повторял: «Борьба за государственную независимость Украины — это борьба против России, не только против большевизма, но против захватнического российского империализма, который присущ российскому народу, как в прошлом, так и ныне. Если завтра на смену большевизму придёт другая форма российского империализма, то это тоже обернётся, прежде всего, против самостоятельности Украины… В них живёт крайняя враждебность к идее государственной самостоятельности, суверенности Украины. Стало быть, борьба Украины за свою свободу, за государственную независимость — это, прежде всего, борьба против наступления империалистической Москвы».

Этим он оправдывал свою приязнь к гитлеровскому рейху: «Когда Германия пошла войной на Россию, нашего врага, то Украина не могла этого не одобрить… Поэтому наша линия поведения была чёткой: готовность к дружескому сотрудничеству и общей войне против большевистской России».

Однако падение Третьего рейха вынудило Степана Бандеру радикально изменить свои ориентиры во внешней политике.

«Всюду расширяется братство между украинцами и союзниками. Это имеет серьёзное политическое значение и приносит хорошие плоды, — подсказывал он Роману Шухевичу. — Поляки выдвигали свою концепцию общего союза государств между Балтикой, Чёрным и Адриатическим морями (без народов Кавказа и далее на Востоке)… Теперь выступили с предложениями договориться с нами… Мы будем отстаивать те же позиции, что и в предыдущих переговорах. Всё-таки необходимо договариваться с ними. Трудности будут те же самые, что и раньше, — по поводу спорных территорий. Возможно, было бы целесообразно вместо этнографического принципа согласиться на свободное самоопределение с проведением частичного переселения народов, которое обязаны будут провести оккупационные державы. У некоторых наших людей есть опасения, что это вызовет негативную реакцию. Но по-моему, такая формула, по сути, ничего не меняет, поскольку наша территория самоопределяется на Украине. Полякам трудно будет возражать…

Одно ясно, что сегодня налицо политико-диплома-тический конфликт между СССР, с одной стороны, и союзниками — с другой. Союзники представляют себе дело так, что время работает на большевиков, требуют сделать всё, чтобы заставить их отступить на границы 1939 года.

Непоколебимая позиция большевиков может привести к войне».

Осознавая, что в одиночку вести борьбу против Советского Союза бессмысленно и даже гибельно для всего движения, Бандера в том же 1946 году прилагает все силы для создания Антибольшевистского блока народов. При этом бразды правления АБН он вручает своему верному оруженосцу Ярославу Стецько, несостоявшемуся премьеру Украины.

Причины самоустранения были очевидны. Некоторые ветераны движения высказывали недовольство возможным присоединением инородцев к ОУН и последующим «разжижением» великой национальной идеи. При этом в адрес Проводника выдвигались совершенно несуразные обвинения, будто бы Бандера стремится превратить ОУН в некую неокоммунистическую организацию по образцу и подобию Коммунистического интернационала.

Увы, но путь к свободе пролегал через Польшу. Низовые отряды УПА получили приказ: «Среди польского населения проводить организованные рейды, распространять литературу, вести мощную пропаганду на предмет общего освобождения всех порабощённых и угнетаемых большевистско-московским империализмом народов».

Заместитель проводника ОУН Василь Галаса по поручению Бандеры уточнил некоторые нюансы пропагандистской работы: «Поднять на максимальный уровень антибольшевистские настроения в польской среде и подтолкнуть к активизации бескомпромиссной революционной борьбы против Москвы и её варшавской агентуры в самых масштабных размерах. Проводить идеи польско-украинского взаимопонимания на антибольшевистской платформе и общего отстаивания суверенитета народов, с одновременной пропагандой идей Антибольшевистского Блока Народов».

Каждый боец должен был уяснить прежде всего сам, а затем уже внушить полякам следующее: «Мы, Украинские Повстанцы, приходим к Вам как друзья и союзники. Целью нашего прибытия является широкое ознакомление польского населения с фактами угнетения Москвой подневольных народов, поделиться с ними опытом борьбы с большевизмом… Обращаемся ко всем полякам, чтобы помогли нам информацией и всем, что будет необходимым для нас. Ибо мы воюем против Вашего врага — Москвы и являемся воинами антибольшевистского фронта, который решает также и судьбу Вашего отечества».

Всё было понятно. Разве что тезис «Помогли всем, что будет необходимым для нас…» вызывал некоторые опасения и вопросы у местного населения.

Каждому поляку уповцы вручали обращение «Наш ответ»: «Польская пресса, подчиняясь инструкциям и приказам большевистской пропаганды, часто публикует статьи и информации, переполненные наветами на УПА и в целом на украинское освободительное движение… Будто бы украинское освободительное движение является „фашистивским”, будто бы оно было сориентировано на гитлеровскую Германию и на сотрудничество с ней, будто бы нынешними военными операциями УПА руководят немецкие старшины, будто бы украинцы помогали душить варшавское восстание, будто бы украинские повстанцы убивают поляков, сжигают польские деревни, угнетают польское гражданское население…»

Это не так, возражали авторы «Ответа» и проводили «ликбез»:

«1. Украинское освободительное движение не является и никогда не было движением фашистивского типа. Оно по своей идеологии, политической и социальной структуре, в своей деятельности есть национально-освободительное, социально-прогрессивное, антиимпериалистическое, антидиктаторское, и потому — антибольшевистское.

2. Украинское освободительное движение никогда не ориентировалось на гитлеровскую Германию. С самого начала немецкой оккупации Украины оно боролось против гитлеризма. Уже 30 июня 1941 г. украинское освободительное движение продекларировало возрождение Украинского Независимого Государства и создало правительство с г. Я. Стецько во главе. Это был явный анти-немецкий акт, который положил начало трёхлетней героической борьбы украинского народа против немецкой оккупации… Немецкие оккупанты, в свою очередь, преследовали украинское освободительное движение. Самого выдающегося его руководителя С. Бандеру заключили немцы в концлагерь, а двух его братьев замучили в немецком концлагере Освенцим, они расстреляли десятки тысяч украинских патриотов…

<…>

4. Не соответствуют действительности и сообщения большевистской пропаганды, что якобы немецкие старшины руководят ныне частями УПА. Ни один немецкий офицер не был и не является командиром какого-либо подразделения УПА. Большевистским, как и некоторым польским, руководителям стыдно, что в боях против УПА они терпят бесславные поражения; потому и пытаются оправдать свои неудачи надуманным присутствием хорошо обученных немецких офицеров в рядах УПА.

5. Версия о фиктивном участии украинских подразделений в удушении варшавского восстания не отвечает реальным фактам и не опирается на конкретные доказательства… Никому из украинских политических деятелей не известно о каком-либо участии украинцев в этой позорной акции… В августе и сентябре 1944 г., когда Варшава была залита кровью участников восстания (целью которого было нанесение политического удара советской оккупации), УПА почти целиком уже боролась против своего нового, теперь уже красного оккупанта. Место подлинных патриотов было там, на своей земле, среди борцов за свободу родного края. А не в Варшаве или где-то на немецкой службе.

6. Самая распространённая большевистская ложь есть сообщения советской пропаганды, будто бы украинские повстанцы жгут польские деревни, убивают гражданское население, даже женщин и детей… В этом нет ни крохи правды. УПА, хотя и является формацией повстанческого характера, стремится соблюдать все правила цивилизованного ведения войны как с вражескими вооружёнными силами, так и в отношении гражданского населения. Поэтому УПА освобождает всех пленных воинов Красной Армии и Войска Польского, которых не обвиняет в совершении актов насилия или убийств. УПА прежде всего борется с большевистской партией и её террористическими полицейскими формированиями… Что же до гражданского населения, то УПА придерживается принципов максимальной толерантности и гуманизма, если даже в некоторых случаях оно относится враждебно к УПА.

Таким образом, все обвинения большевистской пропаганды являются безосновательными и фальшивыми.

Нет сомнений, что во время боёв с большевиками, красной милицией иногда и гражданское население, как польское, так и украинское, несёт потери. Это неумышленные, но неизбежные последствия борьбы, которые невозможно избежать. Бывали случаи, когда наши подразделения наказывают некоторых лиц за бандитизм, грабежи или убийства украинского населения. В некоторых посёлках польское население помогало красным разорять и убивать украинцев. В таких случаях применялись защитные меры, и после предупреждений и исчерпывающих способов избежания противоукрайнского террора виновных наказывали. Однако это были единичные случаи…

Между украинским и польским народами были в прошлом многочисленные недоразумения, шла нелёгкая борьба с захватнической политикой Польши против Украины. Сегодня перед лицом общего врага, московского империализма в его крайней большевистской форме, польско-украинский конфликт должен отойти на второй план, а после и вовсе исчезнуть…

С группами власовцев украинское освободительное движение не имело и не имеет ничего общего. Власовцы являются российским освободительным движением, которое сотрудничало с немцами и до сих пор не проявило своего положительного отношения к вопросу о самостоятельности Украины и других порабощённых Москвой народов.

Никогда и нигде украинские повстанцы не принимали участия в антижидовских акциях. В украинской подпольной прессе… нет ни слова, направленного против жидов. Народ, который ведёт освободительную борьбу, не может включать в свою идеологию безумные гитлеровские расистские теории. Общеизвестен факт, что во время немецкой оккупации в рядах УПА боролись рядом украинцы и жиды, в большинстве врачи.

Враг, против которого мы боремся сегодня, — это террористическая большевистская клика… Мы боремся за прогрессивные идеалы гуманности, за свободу для всех народов и каждого человека».

Только напрасно оуновцы пытались установить добрососедские отношения с поляками. Население встречало «рейдовиков» недоверчиво и с опаской. Штабисты Войска польского немало потрудились, разрабатывая «Тактику борьбы с бандами» для особых партизанских отрядов.

Отряды состояли в основном из партийных активистов, рабочих, солдат и офицеров, но непременно переодетых в цивильные одежды. На бандеровский террор они должны были немедленно реагировать по специальной методике:

а) материальное наказание (конфискация имущества);

б) массовые аресты; в) переселение жителей сёл в западные территории; г) немедленный расстрел на месте пойманных с оружием; <…> е) в крайних случаях при коллективном сопротивлении деревень — сожжение их.

«Распоряжение № 001 штаба оперативной группы войскового округа № 5 по вопросу создания разведывательных подразделений польской армии, действующих под видом солдат УПА. Жешув. 1 августа 1947 года.

Совершенно секретно.

…Остатки боевых подразделений УПА блуждают до сих пор в районе Жешувского воеводства в небольших количествах, избегая столкновений с армией и действуя мелкими группами от 2 до 4 человек в основном с целью добычи продуктов питания… Для полной ликвидации остатков банд и районной управы УПА командир оперативной группы 5-го военного округа приказывает командирам дивизий и бригад сформировать:

1. В каждой дивизии по 5 и в каждой бригаде по 3 разведывательных подразделения в составе от 20 до 30 человек. Вооружение и организационные указания в прилагаемой инструкции.

2. Среди личного состава разведывательных подразделений выбрать в каждой дивизии по 2 и в каждой бригаде по 1 разведподразделению, которые следует переодеть в бандеровскую форму, внешне уподобив их членам банд. Действовать они будут партизанским методом, стараясь вступить в самый близкий контакт с бандой, выдавая себя за бандеровские подразделения с целью максимально быстрой и наиболее успешной ликвидации бандитских групп.

3. Каждому из разведподразделений выделить особый, чётко очерченный район деятельности, по которому имеются точные данные, что в нём действуют банды.

4. На период деятельности подразделений освободить районы от присутствия других военных подразделений, отрядов гражданской милиции, добровольного резерва гражданской милиции, а также обратить особое внимание на организацию связи, которая бы исключала всякую возможность взаимных недоразумений и огневого контакта между разведподразделениями и другими войсковыми частями и милицией.

5. Руководство подразделениями централизовать.

6. Разведподразделения должны всегда находиться на своей строго очерченной территории.

7. Связь с вышестоящим руководством разведподразделения должны поддерживать исключительно при помощи шифровки.

Начальник разведотдела опергруппы

5-го военного округа подполковник

ЕВЧЕНКО».

Позже тот же подполковник разработал особую инструкцию по организации и методам деятельности разведывательных подразделений оперативной группы:

«Разведывательные подразделения сформировать из наилучших представителей частей дивизии. Обеспечить самыми лучшими унтер-офицерскими и офицерскими кадрами с целью интенсивного обучения. В кратчайший срок подразделения должны начать разведдеятельность на территории.

Вооружить каждое подразделение двумя-тремя ручными пулемётами, 70 % автоматами, 30 % карабинами, гранатами. По возможности обеспечить подразделение радиостанциями короткого радиуса действия. Промежуточные пункты снабжения содержать в строгом секрете. Подразделения обеспечить сухим пайком.

Методы деятельности в разведывательной акции: всеми имеющимися и возможными средствами организовать сотрудничество с органами безопасности и милицией, а также со своими „соседями”. По мере возможности использовать собак, которых с этой целью необходимо получить в гражданской милиции.

Любое встреченное подозрительное или вооружённое лицо должно считаться бандитом. Необходимо в первую очередь попытаться взять его живым, а при отсутствии такой возможности — уничтожить».

Напряжённость в Польше усилилась после убийства боевиками-повстанцами легендарного генерала Кароля Сверчевского 28 марта 1947 года. «Сверчевский погиб от руки „украинского фашиста”, — тут же откликнулась на смерть героя газета „Жиче Варашва”. — Мы знаем эту руку. Это рука дивизии СС „Галичина” и первой бригады Каминского. Это рука, которая уничтожила 200 тысяч поляков на Волыни, которая убила детей и женщин во время Варшавского восстания…»

Гибель Сверчевского стала катализатором вспышки ненависти к УПА и окончательного разрешения «украинского вопроса». В конце апреля 1947 года была начата операция под кодовым названием «Висла», которая стала финалом трагической широкомасштабной депортации украинцев из Лемковщины, Холмщины и других этнических украинских земель, которые после войны отошли к Польше. Перекрыв границы на востоке и юге Польши, украинские сёла там заблокировались, жителям давалось два часа на сборы, а затем всех строем гнали к железке, откуда переправляли в Освенцим на «фильтрацию».

Потом основную часть подлежащих переселению отправляли на «историческую родину» — в Галичину и на Волынь, а подозреваемых в симпатиях к УПА, священников-униатов, представителей интеллигенции — в лагерь Явошно под Краковом, который при немцах являлся филиалом Освенцима.

— А выселяли нас так, — вспоминал своё детство «польский украинец» Чеслав Поленик. — Село окружили 500–600 жолнёров[21]. Но нас о выселении успели предупредить… Поэтому те, кто не хотел переселяться, убежали в лес… Расскажу анекдот… Как-то советские солдаты пришли к одному деду и говорят: «Езжай на Украину, ты ведь украинец». А дед: «Пойду старуху спрошу». Возвращается из хаты: «Я остаюсь в Польше». — «Почему?» — «В Польше теплее». — «Почему теплее, на Украине климат точно такой же». А дед отвечает: «Нет, с Украины к Сибири ближе»… Мы не хотели ехать на Украину, так как боялись колхозов, Сибири и советского режима… В общем, окружили наше село жолнёры и прежде всего принялись бить…

Всего за три месяца операции «Висла» из западных и северных воеводств Польши совместными усилиями было выселено около 150 тысяч этнических украинцев.

Говоря о «соседях», начальник разведотдела подполковник Евченко имел в виду конкретных «старших товарищей», коллег из Смерша. Вот уж у кого польским контрразведчикам было чему поучиться!

По подсчётам исследователей, зачисткой освобождённых от фашистов западноукраинских районов занималось около 585 тысяч военнослужащих, преимущественно приписанных к НКВД.

Чрезвычайными полномочиями были наделены особые истребительные отряды — «ястребки», группы содействия им и так называемые отряды самообороны, которые формировались из бывших партизан, молодёжи призывного возраста, смышлёных селян, обиженных прежними бандитскими разбоями, и, собственно, самих экс-бандеровцев. Задумка чекистов — уничтожать бандеровцев силами «ястребков», прекрасно ориентировавшихся на местности, знающих повадки боевиков УПА, — оказалась весьма плодотворной.

Нарком внутренних дел НКВД УССР Рясный в спец-донесении на имя Л. П. Берии от 26 июля 1945 года под № 8/156451 «Об организации и результатах работы специальных групп для борьбы с оуновским бандитизмом в западных областях Украины» докладывал о первых успехах:

«Часть бандитов УПА, которые явились с повинной, используют сначала как отдельных агентов-боевиков, а позже в боевых группах особого назначения, названных нами специальными группами. В тех случаях, когда агент-боевик, который влился в банду или в подполье ОУН, не имел возможности физического уничтожения или захвата руководителя-вожака, его задачей становилась дискредитация вожака банды или местного подполья для усиления и активизации разложения банды или местной организации ОУН…

Комплектование спецгрупп при оперативных группах НКВД УССР проводилось по принципу подбора агентов-боевиков, которые были проверены на выполнении заданий по ликвидации оуновского бандитизма (в том числе убийства населения, которое сочувствовало ОУН — УПА). В Ровенской и Волынской областях в состав специальных групп вливались также бывшие партизаны-ковпаковцы, хорошо знающие местные условия, имеющие большой опыт борьбы с оуновским бандитизмом. По своему внешнему виду и вооружению, знанию местных бытовых особенностей и языка и конспиративным способам действий личный состав специальных групп ничем не отличался от бандитов УПА, что вводило в заблуждение аппарат живой связи и вожаков УПА и оуновского подполья.

При угрозе дешифровки или невозможности осуществления захвата определённых по плану вожаков ОУН — УПА участники спецгрупп уничтожают последних, к тому же во многих случаях создавая впечатление, что уничтожение руководителей ОУН — УПА осуществлено бандитами СБ. В состав каждой спецгруппы входит от 3 до 50 и более лиц, в зависимости от легенды и задания… По состоянию на 20 июня 1945 г. всего в западных областях Украины действует 156 спецгрупп с общей численностью участников в них 1783 человек».

На созванном в Москве экстренном совещании с участием руководства Украинского НКВД союзный министр госбезопасности Виктор Абакумов объявил о начале операции «Берлога», цель которой было полное искоренение бандеровского подполья на западе Украины. Кроме регулярных армейских частей ключевую роль в её проведении должны были сыграть небольшие мобильные группы, каждой из которых придавалось подразделение внутренних войск по 50–70 бойцов. С помощью агентуры эти опергруппы предварительно отслеживали конкретного главаря подпольного отряда, находили его схрон и превращали личную крыивку в могилу.

— У нас нет ни времени, ни желания, ни сил на всякие судебные проволочки, — инструктировал командиров министр. — Живыми врагов не брать. Ну и самим бойцам в плен бандеровцам лучше не попадаться. Ясно?

— Так точно.

Так начался планомерный и безжалостный отстрел главарей бандеровского подполья.

12 февраля 1945 года оперативно-разыскная группа Клеванского райотдела МГБ и 233-й бригады внутренних войск возле хутора Оржив обнаружила на снегу свежие следы и пепелище недавнего костра. Через 5 километров преследователи наткнулись на трёх бандеровцев. Один из них (как оказалось впоследствии — Клячковский (Клим Савур), один из основателей УПА) сразу кинулся бежать, а его «подельники» залегли и прикрыли его огнём. Но в завязавшейся перестрелке они были уничтожены, а командиру группы — молоденькому сержанту удалось снайперским выстрелом из карабина завалить самого Савура.

В декабре того же года советские и чехословацкие спецслужбы выследили и пленили на территории Чехии заместителя Шухевича — Дмитра Грицая (Перебейниса). После короткого допроса его профессионально удавили в пражской тюрьме. Другой заместитель командующего УПА Олекса Гасин (Лыцарь) в январе 1949 года во Львове, недалеко от здания почтамта напоролся на засаду чекистов и был наповал сражён автоматной очередью.

В Подмосковье было организовано несколько баз подготовки кадров для борьбы с западноукраинскими «лесными братьями». По линии территориальных органов МГБ создавалась разветвлённая агентурная сеть. Выдавая себя за дезертиров, мирных жителей, «пострадавших от чекистов и сочувствующих идеям национализма», в редеющие отряды ОУН успешно внедрялись вчерашние курсанты. Они же под видом боевиков-бандеровцев, совершающих рейды и уходящих от преследований пограничников, вступали в контакт с формированиями УПА и становились «настоящими казаками». Затем, в зависимости от оперативной обстановки, пытались склонить боевиков к прекращению сопротивления, выходу из леса и явкам с повинной. Если это не удавалось, отряд полностью уничтожался.

Мало было физически истребить бандеровцев, не менее важной представлялась задача по дискредитации националистического движения в целом. Мудрецы из агитпропа ЦК ВКП(б) придумали универсальное клеймо для всех членов ОУН — «украинско-немецкие националисты». Первым применил это определение член политбюро ЦК компартии Украины Дмитрий Мануильский. Выступая в начале 1945 года перед учителями освобождённых областей, он перечислил кровных врагов Советской Украины: «наглые тевтонцы, алчные мадьяры, чванливая польская шляхта, татарские орды и турецкие янычары, украинско-немецкие националисты».

Успешно обезглавив подполье, эмгэбэшники почувствовали себя абсолютными хозяевами положения, в полной мере подтвердив наблюдение классика, что любая власть развращает, а абсолютная развращает абсолютно.

В своей докладной записке 15 февраля 1949 года на имя первого секретаря ЦК ВКБ(б)У товарища Н. С. Хрущёва военный прокурор войск МВД Украинского округа полковник Кошарский вынужден был указать на «факты грубого нарушения советской законности в деятельности т. н. спецгрупп МГБ»:

«Министерством госбезопасности Украинской ССР и его управлениями в западных областях Украины в целях выявления вражеского, украинско-националистического подполья широко применяются т. н. спецгруппы, действующие под видом бандитов УПА. Этот весьма острый метод оперативной работы, если бы он применялся умело, по-настоящему конспиративно и чекистски подготовленными людьми, несомненно, способствовал бы скорейшему выкорчёвыванию остатков бандитского подполья. Однако, как показывают факты, грубо-провокационная и неумная работа ряда спецгрупп и допускамые их участниками произвол и насилие над местным населением не только не облегчают борьбу, но, наоборот, усложняют её, подрывают авторитет советской законности и, бесспорно, наносят вред делу социалистического строительства в западных областях Украины.

Например:

— В марте 1948 г. спецгруппа, возглавляемая агентом МГБ Крылатым, дважды посещала дом жителя с. Грицки Дубровицкого р-на Ровенской обл. Паламарчука Гордея Сергеевича, 62 лет, и, выдавая себя за бандитов УПА, жестоко истязали Паламарчука Г. С. и его дочерей Паламарчук А. Г. и Паламарчук 3. Г., обвиняя их в том, что якобы они „выдавали органам МГБ украинских людей”… Подвешивали, вливали им воду в нос и тяжко избивали… На основании полученных таким провокационным путём „материалов” 18 июля 1948 г. Дубровицким РО МГБ Паламарчук 3. Г. и Паламарчук А. Г. были арестованы, причём, как заявили арестованные, сотрудники отдела МГБ во время допросов их также избивали и требовали, чтобы они дали показания о связи с бандитами…

— В ночь на 22 июля 1948 г. спецгруппой МГБ из с. Подвысоцкое Козинского р-на Ровенской области был уведён в лес местный житель Котловский Фёдор Леонтьевич, которого участники спецгруппы подвергали пыткам, обвиняя его в том, что у него в доме часто останавливаются работники из числа совпартактива и что он якобы выдавал органам Советской власти бандитов. В результате истязаний Котловский находился на излечении в больнице…

— В ночь на 23 июля 1948 г. этой же спецгруппой из с. Подвысоцкое была уведена в лес гр-ка Репницкая Нина Яковлевна, рожд. 1931 г. В лесу Репницкая была подвергнута пыткам. Допрашивая Репницкую, участники спецгруппы тяжко её избивали, подвешивали вверх ногами, вводили в половой орган палку, а потом поочередно изнасиловали. В беспомощном состоянии Репницкая была брошена в лесу, где её нашёл муж и доставил в больницу…

— 10 октября 1948 года Здолбуновским райотделом МГБ Ровенской области был арестован за пособничество бандитам житель хутора Загребля Здолбуновского района Дембицкий Пётр Устинович. Дембицкий обвинялся в том, что по заданию ОУН собирал для них зерно. Расследованием установлено, что в сентябре 1948 года к нему в дом явились вооружённые бандиты и потребовали, чтобы он среди жителей хутора собрал для них 30 центнеров зерна. Боясь репрессий за невыполнение этих требований, Дембицкий обратился к некоторым жителям хутора с просьбой собрать зерно, но в этом ему граждане отказали.

Спустя несколько дней к Дембицкому вновь явилось несколько вооружённых человек и, дав ему время один час, приказали собрать зерно и доставить его в указанное место. Боясь неизвестных, Дембицкий запряг свою лошадь, погрузил на повозку 3 мешка лично ему принадлежащего зерна и повёз их в указанное неизвестными место. Однако неизвестные, как оказалось, участники спецгруппы МГБ, доставили Дембицкого в райотдел МГБ… После ареста Дембицкого в Военную Прокуратуру явилась его жена, которая среди посетителей вела разговоры о том, что под видом бандитов действовали сотрудники МГБ, запугавшие и спровоцировавшие её мужа…

Не располагая достаточными материалами, т. н. спецгруппы МГБ действуют вслепую, в результате чего жертвой их произвола часто являются лица, непричастные к украинскому бандитскому националистическому подполью… Этот метод работы органов МГБ хорошо известен оуновскому подполью… Не являются также секретом подобные „операционные комбинации” и для тех лиц, над которыми участники спецгрупп чинили насилие… Подобные факты из деятельности спецгрупп МГБ, к сожалению, далеко не единичны… Выступая в роли бандитов УПА, участники спецбоёвок МГБ занимаются антисоветской пропагандой и агитацией, идут по линии искусственного провокационного создания антисоветского националистического подполья… Грабежи, как и другие нарушения советской законности, оправдываются также оперативными соображениями и не только рядовыми работниками МГБ и самим министром тов. Савченко, который в беседе со мной заявил: „Нельзя боёвки посылать в лес с консервами. Их сразу же расшифруют”. Таким образом, грабежи местного населения спецбоевиками рассматривают как неизбежное зло, и политические последствия подобных эксцессов явно недооцениваются. Насилия и грабежи, даже сам факт появления в населённом пункте спецбоёвок, действующих под видом банды, как и любое бандитское проявление, действуют на жителей устрашающе и, несомненно, мешают делу социалистического строительства в Западных областях УССР, создают у некоторой части населения ложное мнение о том, что бандитское подполье ещё сильно, что его следует бояться и т. п.

…Примеры из деятельности спецгрупп, повлёкших преступные результаты, можно бы было продолжить, но материалы, которыми располагает Военная прокуратура, конечно, не исчерпывают всех случаев нарушения советской законности, допускаемых спецгруппами… Не каждый случай нарушения советской законности находит своё отражение в следственных делах и расследуется. Мне кажется, что большинство фактов именно не расследуется. Больше того, если Военная прокуратура и ставит перед МГБ УССР вопросы о наказании преступников… то со стороны МГБ… выискиваются не столько доказательства преступной деятельности лиц, грубо нарушивших закон, сколько различные поводы для того, чтобы „опровергнуть” факты… и заволокитить следствие…

Органы МГБ под руководством партии проводят огромную работу по искоренению остатков украинско-националистического бандитского подполья, в борьбе с которым хороши все средства и нужны хитрость и изворотливость. Но нарушения партийных и советских законов недопустимо, на что Вы, Никита Сергеевич, неоднократно указывали. Поэтому, как коммунист, для которого партийные решения являются незыблемым законом жизни, я считаю своим долгом о приведённых выше фактах доложить Вам».

Впрочем, уже через год после обращения окружного военного прокурора к Хрущёву, в марте 1950 года, союзный министр внутренних дел Круглов браво рапортовал заместителю председателя Совета министров СССР Л. П. Берии о достигнутых успехах, а также излагал свои соображения на перспективу:

«…По решению правительства СССР с 1944 года органами МВД и МГБ проводится выселение из западных областей Украины в отдалённые районы страны… Направление на спецпереселение оуновцев проводилось в 1944–1946 гг. по решению Особого Совещания при НКВД СССР сроком на 5 лет, а в 1947–1949 гг. — по решению Особого Совещания при МГБ СССР сроком на 8—10 лет и на бессрочное поселение. По состоянию на 1.01.1949 г. всего на спецпоселении находится 112 633 чел. членов семей активных оуновцев, из них выселенных в 1944–1946 гг. сроком на 5 лет 24 730 чел., выселенных в 1947–1949 гг. сроком на 8—10 лет и на бессрочное поселение 87 903 чел. Некоторым из указанных лиц, выселенным в 1944–1945 гг., срок поселения окончится в конце 1949 г. или истекает в 1950 г.

Министерство внутренних дел СССР, исходя из нецелесообразности возвращения их к месту прежнего жительства и в целях укрепления режима в местах поселения членов семей оуновцев, считает необходимым: отменить сроки выселения членов семей украинских националистов, бандитов и бандпособников и установить, что они переселены в отдалённые районы СССР навечно и возвращению в места прежнего жительства не подлежат; распространить на этих лиц действие Указа Президиума Верховного Совета СССР от 28 ноября 1948 г. „Об уголовной ответственности за побег из мест обязательного и постоянного поселения лиц, выселенных в отдалённые районы Советского Союза в период Отечественной войны”. За самовольный выезд (побег) из мест обязательного поселения виновных привлекать к уголовной ответственности и определить меру наказания за это преступление 20 лет каторжных работ.

Проект постановления СМ прилагаю».

«Победоносное шествие советской власти» в этих краях всё же шло со скрипом. 23 мая 1953 года Президиум ЦК КПСС (уже возглавляемый Н. С. Хрущёвым) в своём постановлении «О политическом и хозяйственном состоянии западных областей Украинской ССР» признавал перегибы и недоработки:

«Из 311 руководящих работников областных, городских и районных партийных органов западных областей Украины только 18 человек из западноукраинского населения.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.