Левая верея

Левая верея

Наконец расстались с заснеженным льдом Волхова, свернули вправо, затем — влево. И опять следуем на юг, теперь — параллельно реке. Минуем деревни Бор, Костылево, Арефино, Ямно. Они выглядят еще более растоптанными войной, чем Папоротно и Селищенский Поселок.

Почти все время высоко в небе слышится гул немецких самолетов-разведчиков. Иногда пониже проносятся группы «мессеров» и «юнкерсов». Но нас пока не трогают. Видимо, не замечают. Маскхалаты себя вполне оправдывают. Значительно реже показываются наши «ястребки».

Мы уже научились различать самолеты не только по силуэтам, но и по звуку. У наших — гул однородный, у немецких — моторы исполняют дуэт. Ведущий голос размеренный, басовитый. Более чем на октаву выше ему вторит надсадно вибрирующий фальцет.

Я и Фунин пытались подобрать фальцету подходящее название: подзвук, подголосок, подпевала, вторичный звук…

Более удачно с этой задачей справился Философ. — Опять немец летит, — сказал он как-то Мусе.

— Почем знаешь, что немец? Может, и наш. За лесом не видать.

— Обязательно немец! У немца мотор с подвывом гудит.

Ну конечно — с подвывом!

Засветло пришли в Мясной Бор. Вот она, левая верея ворот, пробитых 2-й ударной в немецкой обороне. Станция и пристанционный поселок стерты с лица земли. Среди руин станционной водонапорки торчит конец стальной трубы, по которой вода из-под земли поступала в бак. У трубы выстроилась большая очередь солдат. Воду достают подвешенной на телефонном проводе артиллерийской гильзой.

У местного старичка выясняю, почему у поселка и станции такое название. По его словам, когда царь Петр стал прорубать окно в Европу, потребовалось много продовольствия, чтобы кормить десятки тысяч рабочих и армию. Из центральной России и южных степей через Новгород к Петрограду гнали огромные гурты скота. Здесь, в окрестных лесах, была устроена крупная перевалочная база: загоны, склады фуража, бойни. С тех пор и пошло — Мясной Бор.

В феврале сорок второго о кровопролитных боях у Мясного Бора уже знал каждый командир и боец Волховского фронта. Но главные ожесточенные сражения в этом районе еще впереди. Они прославят малоизвестную станцию и впишут ее название в историю Великой Отечественной войны рядом с Невской Дубровкой, Синявинскими болотами, Малой землей и другими пядями советской земли, особенно обильно политыми кровью защитников Родины.

А мы, лыжбатовцы, не помышляя о грядущей славе Мясного Бора, пока целиком поглощены будничными заботами. Стоим в очереди за водой, готовим ужин, ищем место для ночлега.

Попутно выясняем фронтовую обстановку. И она представляется нам еще более неясной и запутанной, чем рисовалась, скажем, в Малой Вишере или Селищенском Поселке.

Мясной Бор и небольшая деревенька Теремец Курляндский освобождены еще 24 января. А из соседних кучно расположенных деревень и поселков — Любцы, Любино Поле, Земтицы, Крутик, Большое Замошье — немцев до сих пор не удается полностью выбить. Вцепились в Приволховье, как клещи в живое тело.

Некоторые селения блокированы полностью, другие — наполовину, третьи — уже частично заняты нашими войсками, четвертые — по нескольку раз переходят из рук в руки…

Окруженным гарнизонам транспортные самолеты сбрасывают на парашютах продовольствие и боеприпасы. Немцы не собираются ни капитулировать, ни вырываться из окружения. С часу на час ждут подхода своих крупных сил.