Сережа Максимов

Сережа Максимов

Знакомых у нас столько, что не успеваем двери закрывать, только что ушел Володя Петров, появились два друга: один хороший незаурядный писатель Сережа Максимов, просидевший у нас дома в тюрьме среди уголовников пять лет, и второй тоже писатель-журналист Слава Завалишин, оба горькие пропойцы, но, к нам когда заходят, оба клянутся, что ничего не пили — трезвые.

Сережка получил гонорар за книгу, принес и заставил меня принять на хранение, так как он боялся держать их у себя, чтобы не пропить все сразу. Дня два он выдержал данное мне обещание не пить, потом начал заходить и просить дать ему несколько долларов, постепенно его просьбы стали учащаться, пока я не выдержала и не сказала:

— Вот, Серега, конверт с твоим гонораром, и делай с ним что хочешь.

Кирилл вытаскивал его из пивнушек-баров, где он напивался до белой горячки. Мы вызывали скорую помощь и отправляли его в госпиталь на реабилитацию, посещали. После реабилитации отправили его в Калифорнию к брату. Перед отъездом он зашел к нам и заявил:

— Я даже без вина могу быть веселым!

Обещал нам, что теперь все будет хорошо, и он чувствует себя вполне здоровым. Но очень скоро Завалишин сказал, что Сережка вернулся и стесняется зайти к нам.

Зашел Туркубей — чеченец, три года просидел в концлагере на Соловках за растрату или за какие-то другие махинации, так как до этого был начальником какого-то продовольственного комбината. Но то, что рассказывал он нам, как они спекулировали и распродавали в лагере вместе с начальством вагоны продовольствия, предназначенного для заключенных, это уже другая история: «Денег, — сказал Туркубей, — припрятано у меня там столько, что здесь я мог бы замок себе купить. Но все это было там, когда я был „зеком“, — грустно закончил он. — Вы знаете, там легче можно было заработать миллионы — конечно, кто умел, чем здесь, ведь там, по существу, никакого контроля и в помине не было».

Он сообщил нам, что в дрезину пьяный Сергей Максимов ходит и клянчит у прохожих деньги: «Попросил у меня 5 долларов, потом 3 доллара, потом 1 доллар, я ничего ему не дал, ведь все равно все пропьет».

До чего же горько и больно смотреть на него: молодой талантливый писатель, уже пять лет успел посидеть на Колыме, и так губит себя.

Наша последняя встреча с ним была очень печальная. Часов в 10 вечера мы подошли к магазину на углу 110-й улицы и Бродвея, хозяин вытолкнул из магазина на улицу какого-то бродягу, в нем с трудом можно было узнать Сережку. До сих пор помню его остекленевший взгляд, и вдруг он бросился бежать через улицу, видно, узнал нас. Кирилл пытался перехватить его, но он ускользнул.

Это было не вино, а уже наркотики.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.