Дочь анархиста Кропоткина

Дочь анархиста Кропоткина

— Ниночка Ивановна, с вами хочет познакомиться дочь Петра Александровича Кропоткина.

— Александр Федорович, вот не ожидала, но я с огромным удовольствием. А скажите, она очень глубоко разделяет точку зрения и анархические идеи своего отца, Петра Александровича Кропоткина? Вы знаете, об анархизме я кое-что слышала еще в детстве, а моя семья имела какое-то косвенное отношение к знаменитому анархическому движению батьки Махно на Украине. Да не смотрите на меня так, как-нибудь расскажу.

— Да нет, я лично даже думаю, что она скорее сочувствует Советскому Союзу.

Так мы очутились на 5-й авеню в районе д90-ой улицы в очень скромной квартирке, нас встретила очень милая, симпатичная пожилая дама, Мария Петровна Кропоткина.

За годы моего пребывания за границей я уже успела повстречать довольно много таких маститых князей и княгинь, графов и графинь: Голицыных, Оболенских, Мусиных-Пушкиных, Урусовых, Белосельских-Белозерских и многих других. Всегда было странно видеть обыкновенных людей, которых в автобусе, в метро, на улице ничем не выделишь из окружающей их толпы. Никто из них не был похож на тех князей, графов и графинь, которых все, и я в том числе, видели только в кино или на сцене, от чего создавалось впечатление, что в прошлом вся жизнь в России была какая-то особенная и все эти люди были людьми особой касты, к которым страшно было даже прикоснуться.

А вот здесь мы сидели, пили чай, так же как в любой семье в Москве. Только это была не Москва, а 5-я авеню в Нью-Йорке, и с нами сидела княгиня Мария Петровна Кропоткина, женщина, смертельно уставшая от эмиграции с 19-го года. И весь разговор крутился вокруг вопроса, насколько опасно или безопасно возвращаться сейчас в Россию и что многие эмигранты после войны, истосковавшись по родному краю, готовы бросить все и вернуться к себе на Родину. И мне до боли обидно было слушать, что война образумила Сталина, что после войны все изменилось к лучшему и все могут спокойно вернуться в родные пенаты. Во время войны, когда у Сталина была более важная задача — отправлять на убой миллионы людей — и он немного отвлекся от гражданского населения, у многих советских граждан появилось чувство, что можно более свободно общаться даже с иностранцами. И старые эмигранты также воспрянули духом в надежде на перемены и на возможность скорого возвращения к себе на родину. Они стали оббивать пороги советских консульств даже уже во время войны, бросали все и возвращались, но Сталин не был бы Сталиным, если бы не остался верен себе, и многие из них горько заплатили за свою доверчивость. Почему не могут люди спокойно вернуться без боязни к себе на родину?

Не знаю, осуществила ли дочь князя Петра Александровича Кропоткина свое желание или осталась здесь где-нибудь на Ново-Деевом, но ее платок, подаренный мне, я храню как реликвию, полученную из рук дочери легендарного лидера анархического движения у нас в России. Но, к сожалению, здесь же я очень хорошо поняла, что существует глубокая пропасть, которую трудно перешагнуть. Мы тепло с ней попрощались.