Что творится в нашем царстве-государстве?

Что творится в нашем царстве-государстве?

С Орджоникидзе я была уже знакома, когда мы были в Красноуральске на практике, он прибыл туда сразу после забастовки.

Возле нашего барака, где мы жили, было небольшое беленькое здание кинотеатра. У самого входа в этот кинотеатр подбежала ко мне секретарь директора завода:

— Пойдем, пойдем скорее, тебя там ждут.

Я была удивлена: кто меня ждет и зачем?

— Ты понимаешь, приехал Орджоникидзе, и директор хочет, чтобы ты пришла.

Пришлось вместо кино идти к директору. Оказывается, директор хотел, чтобы я рассказала Орджоникидзе все, что я рассказала ему в истерике во время забастовки.

Как только все ушли, ко мне подсел Гринев.

— Нина, я вас так давно не видел. Почти целую вечность. Несколько раз я пытался зайти к вам, и все не решался. Я хотел предупредить вас, будьте осторожны, прекратите звонить Олиной сестре, прекратите свидания с ней…

— А вы здесь причем?

Наташа, посмотрела на меня укоризненно:

— Нина это ребячество, если тебя Николай Васильевич просит, у него есть достаточно оснований для этого.

— Хватит, перестаньте. Как можно жить в своей стране, в стране которую я люблю больше жизни, и вечно бояться чего-то. Я не предатель, я не враг, я не совершила ни одного поступка, который причинил бы вред моей стране или мне было бы стыдно за него, ведь вы все знаете об этом, так против чего вы меня предупреждаете? Вы добивались свободы, завоевали власть героическими жертвами, не щадя своей жизни, а сегодня мне было грустно смотреть на вашу беспомощность. Разве такими я представляла себе вождей народных?

— Ты Нина, конечно права, но Николай Васильевич как друга предупреждает тебя, а не дай бог, попадешь ты на глаза какому-нибудь мерзавцу, а к сожалению их так много еще, и загремишь как Оля, ни за что.

— Вы знаете, вот я не представляла себе ни на одну секунду, чтобы в нашу советскую тюрьму могли попасть такие, как я или Оля, ни за что. И я, кажется, действительно так думала до сих пор, и мне казалось, даже интересно было бы узнать, чем же отличаются тюремные условия при нашей советской власти от тюрем царского режима?

И вдруг в эту минуту мне пришла в голову совершенно идиотская мысль:

— А что если я поступлю работать в ГПУ, я бы хотела стать просто следователем.

— Ты с ума сошла! Ты знаешь, что это за адская работа? И что за фантазия тебе в голову пришла! — заорал на меня почти с испугом Костя.

Гринев обрадовался:

— Не отговаривай, Костя, я считаю, это замечательная идея, я поговорю и устрою.

— Да ты что, в самом деле, всерьез принял? Бросьте — давайте лучше чайку попьем.

— Нет, Костя, я кроме шуток, хочу знать, что творится в нашем царстве-государстве и откуда все это идет. Может быть, оттуда виднее.

Эта мысль мне вдруг так понравилась, что я решила — может быть, и в самом деле стоит пожертвовать карьерой инженера ради этого. Ведь Оля сказала, что «только побывав там, становится все ясно».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.