Глава 3 И плещет музыка в крови

Глава 3

И плещет музыка в крови

Мишель-Фердинанда-Полина Гарсиа родилась в Париже 18 июля 1821 года. Отец Полины находился тогда в зените славы. Мать — Хоакина Сичес — тоже ранее была артисткой и одно время «служила украшением мадридской сцены». Ее крестной матерью была княгиня Прасковья Андреевна Голицына, в честь которой и назвали девочку. Первым учителем для Полины стал отец. Для Полины он сочинил несколько экзерсисов, канонов и ариетт. От него Полина унаследовала любовь к музыке И. С. Баха. Мануэль Гарсиа говорил: «Настоящим певцом может стать только настоящий музыкант». За умение усердно и терпеливо заниматься музыкой Полина получила в семье прозвище «Муравей». В восемь лет Полина стала изучать гармонию и теорию композиции под руководством А. Рейхи. Затем начала брать уроки игры на фортепиано у Мейзенберг, а затем — как уже упоминалось — у Ференца Листа. До 15 лет Полина готовилась стать пианисткой и даже давала собственные вечера в брюссельском «Артистическом кружке». Жила она в то время у сестры. Еще в 1831 году Мария Малибран говорила Э. Легуве про свою сестру Полину: «Это дитя… затмит нас всех». На протяжении всей своей недолгой жизни Мария не только помогала сестре материально и советами, но и, не подозревая того сама, сыграла большую роль в ее судьбе.

Мужем Полины станет Луи Виардо, друг и советчик Малибран. А муж Марии, Шарль Берио, помог молодой певице преодолеть самые трудные первые шаги на артистическом пути. Имя Берио открывало перед ней двери концертных залов. С Берио она и впервые публично выступила с сольными номерами — в зале брюссельской ратуши, в так называемом концерте для бедных.

Летом 1838 года Полина и Берио отправились в концертную поездку по Германии. После концерта в Дрездене Полина получила свой первый ценный подарок — изумрудный фермуар. Успешно прошли выступления и в Берлине, в Лейпциге и во Франкфурте-на-Майне. Далее артистка пела в Италии.

Первое публичное выступление Полины в Париже состоялось 15 декабря 1838 года, в зале театра «Ренессанс». Публика тепло приняла исполнение молодой певицей несколько технически трудных пьес, требовавших подлинной виртуозности. Первого января 1839 года А. де Мюссе поместил в «Ревю де демонд» статью, в которой говорил о «голосе и душе», о том, что «Полина поет как дышит», закончив все стихами, посвященными дебютам Полины Гарсиа и Элизы Рашель.

Весной 1839 года Гарсиа дебютировала на сцене лондонского Королевского театра в партии Дездемоны в «Отелло» Россини. Русская газета «Северная пчела» писала, что она «возбудила живейшее участие в любителях музыки», «была принята с рукоплесканиями и вызвала в продолжение вечера два раза… Сначала она, казалось, робела, и голос ее при высоких нотах дрожал; но вскоре узнали ее необыкновенные музыкальные дарования, которые делают ее достойным членом семьи Гарсиа, известной в истории музыки с XVI столетия. Правда, ее голос не мог наполнить огромной залы, но надобно знать, что певица еще очень молода: ей только семнадцать лет. В игре драматической она показала себя сестрой Малибран: она обнаружила силу, которую может иметь только истинный гений!».

7 октября 1839 года прошел дебют Гарсиа в Итальянской опере в роли Дездемоны («Отелло» Россини). Писатель Теофиль Готье приветствовал в ней «звезду первой величины, звезду о семи лучах», представительницу славной артистической династии Гарсиа. Он отметил ее вкус в одежде, столь отличной от костюмов, обычных для итальянских артистов, «одевающихся, по-видимому, в гардеробе для ученых собак». Голос артистки Готье назвал «одним из самых великолепных инструментов, какие только можно услышать».

С октября 1839 по март 1840 года Полина — главная звезда Итальянской оперы, она «в зените моды». Об этом говорит тот факт, что стоило ей заболеть, как дирекция театра предлагала вернуть публике деньги, хотя в спектакле оставались Рубини, Тамбурини и Лаблаш.

В этом сезоне она пела в «Отелло», «Золушке», «Севильском цирюльнике», «Танкреде» Россини и «Дон Жуане» Моцарта. Кроме того, в концертах Полина исполняла сочинения Палестрины, Марчелло, Глюка, Шуберта.

Как ни странно, именно успех стал для певицы источником последующих неприятностей и огорчений. Их причина в том, что именитые певицы Гризи и Персиани «не допускали Полину Гарсиа до исполнения значительных партий». И хотя громадный, холодный зал Итальянской оперы большую часть вечеров пустовал, Гризи так и не пустила молодую конкурентку. Полине ничего не оставалось, как гастролировать за границей. В середине апреля она отправилась в Испанию. А 14 октября 1843 года супруги Полина и Луи Виардо прибыли в русскую столицу.

Итальянская опера начинала свой сезон в Петербурге. Для дебюта Виардо выбрала партию Розины в «Севильском цирюльнике». Успех был полным. Особенный восторг у петербургских меломанов вызывала сцена урока пения, куда артистка неожиданно включила алябьевского «Соловья». Показательно, что спустя много лет Глинка в своих «Записках» отметил: «Виардо была превосходна».

За Розиной последовали партии Дездемоны в «Отелло» Россини, Амины в «Сомнамбуле» Беллини, Лючии в «Лючии ди Ламмермур» Доницетти, Церлины в «Дон Жуане» Моцарта и, наконец, Ромео в «Монтекки и Капулетти» Беллини. Виардо вскоре завязала тесное знакомство с лучшими представителями русской художественной интеллигенции: часто бывала в доме Виельгорских, — на долгие годы одним из ее лучших друзей стал граф Матвей Юрьевич Виельгорский. На одном из спектаклей побывал и Иван Сергеевич Тургенев, вскоре представленный приезжей знаменитости. Как писал А. Ф. Кони, «в душу Тургенева восторг вошел до самой ее глубины и остался там навсегда, повлияв на всю личную жизнь этого однолюба».

Через год русские столицы вновь встречали Виардо. Она блистала и в знакомом репертуаре и завоевала новые триумфы в «Золушке» Россини, «Доне Паскуале» Доницетти и «Норме» Беллини. В одном из писем к своей подруге и наставнице Жорж Санд Виардо писала: «Видите, с какой превосходной публикой я соприкасаюсь. Именно она и заставляет меня делать огромные успехи».

Уже в то время певица проявляла интерес к русской музыке. К алябьевскому «Соловью» прибавился фрагмент из «Ивана Сусанина», который Виардо исполняла совместно с Петровым и Рубини.

«Расцвет ее вокального мастерства приходился на сезоны 1843–1845 годов, — пишет А. С. Розанов. — В этот период партии лирико-драматические и лирико-комические занимали доминирующее положение в репертуаре артистки. Из него выделялась партия Нормы, трагичностью исполнения намечавшая новый период в оперном творчестве певицы. «Злополучный коклюш» оставил неизгладимый след на ее голосе, вызвав преждевременное его увядание. Тем не менее, кульминационными пунктами в оперной деятельности Виардо, прежде всего, надо считать ее выступления в роли Фидес в «Пророке», где ей, уже зрелой певице, удалось достичь замечательной гармонии между совершенством вокального исполнения и мудростью драматического воплощения сценического образа, «второй кульминацией» явилась партия Орфея, сыгранная Виардо с гениальной убедительностью, но менее совершенно в вокальном отношении. Менее крупными вехами, но тоже большими художественными удачами были для Виардо партии Валентины, Сафо и Альцесты. Именно подобные, полные трагического психологизма, роли, при всем многообразии ее театрального дарования, более всего соответствовали эмоциональному складу Виардо и характеру ее яркого темпераментного таланта. Именно благодаря им Виардо — певица-актриса — заняла совершенно особое положение в оперном искусстве и артистическом мире XIX века».

В мае 1845 года супруги Виардо покинули Россию, направляясь в Париж. С ними в Париж едет и Тургенев. А осенью вновь начался для певицы петербургский сезон. К ее излюбленным партиям добавились новые роли — в операх Доницетти и Николаи. И в этот приезд Виардо оставалась любимицей русской публики. К сожалению, северный климат подорвал здоровье артистки, и с той поры она вынуждена была отказаться от регулярных гастролей в России. Но это не могло прервать ее связей со «вторым отечеством». В одном из ее писем к Матвею Виельгорскому есть такие строки: «Каждый раз, когда я сажусь в карету и еду в Итальянский театр, я воображаю себя на дороге в Большой театр. И если на улицах немного туманно — иллюзия бывает полной. Но едва лишь карета останавливается, как она исчезает, и я глубоко вздыхаю».

В 1853 году Виардо — Розина еще раз покоряет петербургскую публику. И. И. Панаев сообщает Тургеневу, сосланному тогда в свое имение Спасское-Лутовино, что Виардо «производит фурор в Петербурге, когда она поет — нет мест». В «Пророке» Мейербера она исполняет одну из лучших своих ролей — Фидес. Один за другим следуют ее концерты, в которых она часто поет романсы Даргомыжского и Михаила Виельгорского. Это было последнее выступление певицы в России.

«С большой художественной убедительностью певица дважды воплотила образы библейских женщин, — пишет А. С. Розанов. — В середине 1850-х годов она выступила в партии Мэхалы, матери Самсона, в опере «Самсон» Ж. Дюпре (на сцене небольшого театра в помещении «Школы пения» знаменитого тенора) и, по словам автора, была «грандиозна и восхитительна». В 1874 году она стала первой исполнительницей партии Далилы в опере «Самсон и Далила» Сен-Санса. Исполнение партии леди Макбет в одноименной опере Дж. Верди относится к числу творческих достижений Полины Виардо».

Казалось, годы не властны над певицей: «В один из музыкальных «четвергов» в доме Виардо в 1879 году певица, которой было тогда уже под 60 лет, «сдалась» на просьбы петь и выбрала сцену лунатизма из «Макбета» Верди. Сен-Санс сел за рояль. Г-жа Виардо выступила на середину залы. Первые звуки ее голоса поражали странным гортанным тоном; звуки эти точно с трудом исторгались из какого-то заржавленного инструмента; но уже после нескольких тактов голос согрелся и все больше и больше овладевал слушателями… Все прониклись ни с чем не сравнимым исполнением, в котором гениальная певица так всецело сливалась с гениальной трагической актрисой. Ни один оттенок страшным злодеянием взволнованной женской души не пропал бесследно, а когда, понижая голос до нежного ласкательного пианиссимо, в котором слышались жалоба, и страх, и муки, певица пропела, потирая белые прекрасные руки, свою знаменитую фразу. «Никакие ароматы Аравии не сотрут запаха крови с этих маленьких ручек…» — дрожь восторга пробежала по всем слушателям. При этом — ни одного театрального жеста; мера во всем; изумительная дикция: каждое слово выговаривалось ясно; вдохновенное, пламенное исполнение в связи с творческой концепцией исполняемого довершали совершенство пения».

Значительную часть своей жизни она посвятила педагогике. Среди учениц и учеников Полины Виардо — знаменитая Дезирэ Арто-Падилья, Байлодз, Хассельман, Хольмсен, Шлиман, Шмейсер, Бильбо-Башлэ, Мейер, Роллант и другие. У нее прошли отличную вокальную школу многие русские певицы, в том числе Ф. Литвин, Е. Лавровская-Цертелева, Н. Ирецкая, Н. Штемберг.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.