Семья купца Филимона

Семья купца Филимона

Брак Филимона Степановича с Парасковьей Фёдоровной Барашковой оказался удачным по многим критериям. Муж, оправдывая своё имя (Однолюб), был всю жизнь верен жене и семье. Помимо солидного приданого, составившего его основной купеческий капитал, супруг нашёл в избраннице друга, сподвижника и товарища, разделявшего и его взгляды на устои жизни, воспитание детей и, как показало время, на попечительство и благотворительность.

Роды в семье были часты. Но так как причинами младенческой смертности в Тюмени того времени были понос, родимец (болезненные припадки с судорогами и потерей сознания), корь и скарлатина, то из всех новорожденных наследников в живых остались только четверо сыновей[68]. Сохранившиеся метрические книги донесли до нас даже имена их восприемников (крёстных).

У Ивана, родившегося 20 августа 1852 года:

— мещанин Иван Степанович Колмогоров (брат Филимона),

— купеческая жена Пелагея Егоровна Решетникова.

У Фёдора, родившегося 11 августа 1855 года:

— мещанин Иван Степанович Колмогоров (брат Филимона),

— мещанская дочь Ольга Ивановна Прасолова.

У Григория, родившегося 13 ноября 1856 года:

— купеческий сын Евграф Алексеевич Шелковников,

— вдова купеческая Феофания Васильевна Барашкова (тёща Филимона).

У Александра, родившегося 9 марта 1858 года:

— 3-й гильдии купец Павел Александрович Рычков,

— купчиха Глафира Яковлевна Злобина.

По всей видимости, все сыновья Филимона окончили по его стопам приходское 3-классное уездное училище, а не Вознесенское, в котором их отец состоял почётным блюстителем с 15 февраля 1855 по 1890 годы, то есть в течение… 35 лет! Трое из братьев, кроме золотушного Ивана, отданного всецело на попечение набожных бабушек и тётушек из старообрядцев, выказали явные способности к учению. И тогда 42-летний состоявшийся купец решился на необъяснимый в городе поступок: дать детям классическое образование с латынью, греческим и французским языками.

Приняв решение, глава семейства в 1866 году определил 9-летнего Григория и 11-летнего Фёдора в… Первую императорскую Казанскую гимназию на полное родительское содержание, напутствуя их благословением: «Ум есть и рубль есть, нет ума — нет рубля!» На следующий год к братьям присоединился и 9-летний Александр. Конечно, дети, оторванные от родного дома и многочисленной родни, очень скучали, но ослушаться тятеньки и слёзно проситься домой не решался никто. Взрослея, они свыклись со своею участью, и единственными праздниками этих лет для них оставались летние каникулы в родной Тюмени.

Болезненный же от рождения и опекаемый богомольными (по линии матери) родственницами-староверками, Иван взрослел в мире восковых свечей, запаха ладана, суровых ликов святых угодников, постоянных постов, молитв и песнопений.

Богослужебный «Апостол» с таинственными текстами деяний и посланий учеников Сына Божьего, рано подаренный ему бабушкой, заронил в чистую детскую душу первые зёрна христианского вероучения. Любопытство и удивление вызывал уже сам внешний вид толстой и тяжёлой книги лилового бархата, обтягивающего деревянные обложки с тремя крупными металлическими застёжками. Украшала переплёт бронзовая накладка цветочного орнамента с вкраплёнными в неё пятью хрустальными камушками.

Но больше всего поражала воображение мальчика и побуждала его интерес к старославянским буквицам таинственная история самой книги, пересказанная бабушкой по записочкам на полях страниц:

7154 году от Рождества Христова (1646 г. — А. К.) августа в пятый день куплена сия книга апостол на Курмыше[69] из государевой церкви и великого князя Алексея Михайловича всея Руси казны при стольнике и воеводе Якове Никитиче Лихареве у Троицкого девичьего монастыря[70] у попа Козьмы Макавеева. Дана полтора рубли и отдана сия книга к государеву богомолью к ружной церкви к Николе Чудотворцу. Подписал Курмышской съезжей избы подъячей Карпунков Афонасьев. Продал сию книгу поп Козьма Макавеев и руку приложил.