Глава 13. Франция

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 13. Франция

Ярко-красный паспорт с гербом СССР открыл Владимиру Высоцкому дорогу во Францию. Вскоре эта страна стала одной из его любимейших стран, здесь он бывал не один раз и каждый раз открывал для себя что-то новое. Начиная с 1973 года он приезжал во Францию ежегодно, иногда и по несколько раз в год, и жил подолгу — неделями и месяцами. Там состоялось первое его официальное выступление за пределами стран социалистического лагеря, там были выпущены лучшие его пластинки.

Франция — это удивительная страна, край разнообразных и прекрасных пейзажей. Это маленькие детали, из которых, как из маленьких разноцветных стеклышек мозаики, складывается яркая и необыкновенная, как витражи Нотр-Дам, картина страны. Лиможский фарфор и лионский шелк, шампанское из Шампани и коньяк из замка в Коньяке, Каннский фестиваль и показы Высокой моды в Париже, устрицы на льду и трюфеля из Перигора, Венера Милосская в Лувре и кельтские мегалиты Карнака. Удивительная страна смогла совместить в себе старину с молодостью и энергией современного поколения. Что и говорить — это масса впечатлений, новых эмоций, это то, чего никогда раньше не видел Владимир. Когда он впервые приехал во Францию, то был очень удивлен. Вдохнуть воздух Парижа… Как он пахнет? Как-то особенно или как все города?.. Прогуляться по сказочным улочкам Монмартра, увидеть незабываемый район Ла Дефанс — маленький Нью Йорк в Париже! Еще недавно об этом Владимир мог только мечтать, а сейчас он был здесь — в другой, такой далекой и такой родной стране, которая принимала его.

Марина и Владимир жили в доме в Мезон-Лаффите, вечерами гуляли по городу, держась за руки. Владимира все приводило в восторг: стройные ряды величественных сооружений, возвышающихся над одетой в камень Сеной, словно огромные великаны, рядом с которыми он ощущал себя лилипутом, крошечной частицей этого строгого, грандиозного города. Впервые попав в Париж, Владимир ощутил необъяснимое чувство тепла и радости. Может быть, потому, что в этом городе все веселое — солнце, воздух, люди, витрины. Парижский воздух наполнен запахом надежды. Вдыхаешь его и ощущаешь радость бытия. Париж красив, сияя в лазурных красках осеннего настроения туристов, посещающих его, наверное, в самое романтическое время, когда город одет осенним багрянцем. Наполненный теплыми красками величественных зданий он становится родным и привычным.

— Париж — «это не город, это целый мир», — повторял Высоцкий слова Карла V.

Конечно, пребывание в Париже не обошлось для Марины и Владимира без забавных курьезов, которые приключаются со многими иностранцами. Например, однажды приехав к дому, они увидели, что запарковать машину негде. Влади вышла и пошла в дом, а Владимир, который с упоением управлял иностранными автомобилями, найдя наконец место для парковки и встав, начал снимать «дворники» и зеркало, как это делали в России. За этим занятием и застал его полицейский.

— Что вы делаете? Немедленно отойдите от автомобиля! — произнес он.

— Что? — только и мог спросить Высоцкий. Он не мог ничего толком объяснить, ведь его французский был в то время еще очень плох.

Конечно же, страж порядка сделал свои выводы, взял Владимира за локоть и повел в полицию.

— Марина! Марина! — закричал Владимир беспомощно.

Подоспевшая на крики Влади увидела эту картину и залилась смехом.

— Он снимал зеркало и «дворники», — отрапортовал полицейский хозяйке автомобиля, который только что, на его глазах, пытались угнать.

— Месье, он не пытался угнать машину. Он из России. Из Москвы.

Владимир только вертел головой, он не понимал, о чем речь. А вот страж порядка быстро все понял. Он извинился перед незадачливым туристом:

— Excusez-moi, monsieur! Je ne savais pas que vous etes russe. Je pensait, que vous l’avez retire.

Высоцкий только сдержанно кивнул в ответ, а Влади сквозь смех перевела:

— Он сказал: «Извините, мсье! Я не знал, что вы русский. Я думал, вы хотите украсть…»

Конечно, этот случай был не единственным. Все-таки русские и французы очень разные — когда в Москве в своей квартире с тонкими стенами Высоцкий пел, никто не возмущался и не кричал. Наоборот, люди затихали, слушая его голос. Во Франции все было совершенно иначе!

Однажды они сидели в парижской квартире Влади, и Высоцкий пел. Потревоженные соседи стали стучать в двери, тогда вся компания вышла на улицу, и Высоцкий запел снова. Тут ему со смехом показали надпись на заборе: «Chantier interdit!» (игра слов: «chantier interdit» — «строить запрещено»; «chanter interdit» — «петь запрещено»). Высоцкий уже понимал немного по-французски, знал, что слово «chanter» значит «петь». Он застеснялся и замолчал. Как водится у русских: запрещено — значит запрещено. Вероятно, на секунду поверил, что у этого забора французы запрещают петь…

Впрочем, положительных впечатлений от первых поездок было конечно же больше! Например, в мае 1973 года Высоцкий получил возможность присутствовать на открытии Каннского кинофестиваля. А когда Владимир приехал во Францию в третий раз (в 1975 году), у него уже были планы на работу в кино. Правда, дальше планов дело не пошло, но первый шаг в этом направлении уже был сделан. Ну, подумаешь, кто-то с кем-то никак не может договориться — такое и в России сплошь и рядом!!!

В том же году Высоцкий впервые во Франции публично исполнял свои песни — для актеров театра Питера Брука. Там же состоялось его знакомство с Жераром Депардье. «Меня познакомила с Владимиром Марина Влади, — позднее вспоминал французский актер. — Он пел мне свои песни, и хотя я не понимал ни слова, но чувствовал всё. В Высоцком поражали открытость, щедрость души.»

С кино во Франции у Высоцкого не вышло, зато на студии «Le Chant Du Monde» был записан двойной альбом, 22 песни. Правда, выпущен в свет он был уже после смерти поэта, в 1981 году.

Когда Высоцкий захотел записать эту пластинку, советские власти возмутились. Как?! Не допустить выхода альбома его ранних песен, записанного во Франции. Впрочем, ограничить поэта им не удалось — Высоцкий выступал на французском радио и уже тогда полюбился местным слушателям. В тот визит во Францию его друг Михаил Шемякин познакомил Высоцкого с известными цыганскими певцами Володей Поляковым и Алешей Димитриевичем. Потом, из Москвы, Высоцкий послал Шемякину тексты старых песен. «Дорогой мой Миша! — писал Высоцкий. — Посылаю тебе кое-что для пластинки с Алешей. Может кое-что и пригодится. Здесь 20–30 годы. Не надеюсь, что Алеша выучит, ну так все равно может пойти в дело — глядишь, кто и споет в русских кабаках».

Тогда же, зимой 1975 года, Высоцкий встретился в Париже со своим преподавателем во время учебы в Школе-студии МХАТа Синявским на вручении тому литературной премии.

«Не знаю, может, напрасно я туда зашел, а с другой стороны, хорошо. Хожу свободно и вовсе их не чураюсь…» — записал Высоцкий на следующий день в своем дневнике.

Разумеется, о том, где Высоцкий провел вечер, «компетентным органам» стало известно моментально. Ночью незамедлительно последовал телефонный звонок.

— Ты из повиновения вышел? — строго спросил голос на другом конце провода.

— Я в нем и не был, — ответил Высоцкий.

Тем не менее было неприятно. Высоцкий занервничал, все переживал, насколько же местные шпионы оперативны. Сразу передали по телетайпу — мол, был на вручении премии. Однако никаких видимых последствий для Высоцкого та история не имела, запрещений или даже ограничений заграничных поездок не последовало. Летом 1976 года Высоцкий вновь приезжает во Францию.

В этот раз он записал в Париже 13 песен, но не для пластинки, а для трех передач радиостанции «Франс мюзик». Между песнями Высоцкий отвечал на вопросы ведущего, рассказывал о своей работе в театре, о песнях.

О самом себе он рассказал так, как оно и было на самом деле: «У меня нет официальных концертов, у нас не принято, чтобы авторская песня была на большой сцене. У нашего начальства, которое занимается культурой, нет привычки к авторской песне, хотя во всем мире авторы поют свои песни».

А отвечая на вопрос, почему он не выступает во Франции, Высоцкий сказал: «Петь я здесь не могу, потому что меня не приглашали официально через “Госконцерт”. У нас другая система — мы находимся на службе. Все четыре раза, которые я был во Франции, я находился здесь в гостях у своей жены, а не как самостоятельный человек.»

Тем же летом, вместе с Мишей Шемякиным, Высокий отправился лечиться от алкоголизма к тибетскому монаху, жившему под Парижем. Говорили, что этот монах — учитель самого далай-ламы. Мужчины сели в машину, поехали по вечерней дороге — город кончился, за окнами замелькали деревья, низенькие домики… В итоге автомобиль остановился у какого-то загородного особняка. Володя шепнул Мише:

— Сейчас будем от алкоголя лечиться.

— Где, у кого? — спросил Михаил.

— У учителя далай-ламы!

— Да ты чего, Володька, совсем что ли с ума сошел? Что еще за бабкины заговоры?!

— Нуууу… — протянул Высоцкий, — бабкины — не бабкины, а Тибет — это, Мишаня, не шутки. Многим, знаешь ли, помогло! Глядишь, и нам поможет.

В итоге они, словно дети, все переругивались, а потом, лукаво подмигнув, Володя подтолкнул Мишу к открытой двери дома. Чем кончилось это лечение, неизвестно. Правда потом Высоцкий все долго звонил своему другу, и неизменно диалог начинался с одних и тех же вопросов и ответов:

— Не пьешь?

— Нет, что ты, завязано. А ты?

— И я. У меня все отлично!

Жаль только, что и этот перерыв был не долгим — до конца победить свою зависимость Высоцкому так и не удалось.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.