«Сын» Иван?

«Сын» Иван?

Николай Васильевич Берг (1823–1884), поэт и переводчик:

В Москве жил в это время (1851 г. – Сост.) дядя Ивана Сергеевича, Петр Николаевич Тургенев <…>. Недурное имение давало ему возможность жить довольно открыто и собирать к себе по вечерам, в иные дни, кружок знакомых, – более всего видной и хорошо устроенной молодежи. Делалось это для двух взрослых дочерей. <…> На этих вечерах иногда присутствовала его племянница, Елизавета Алексеевна Тургенева, девушка 15–16 лет, сирота. <…> В числе прислуги Елизаветы Алексеевны находилась дворовая девушка Феоктиста, которую все по тогдашним обычаям называли Фетисткой. В первую минуту в ней не усматривалось ничего ровно: сухощавая, недурная собою брюнетка – и только. Но чем более на нее глядели, тем более отыскивалось в чертах ее продолговатого, немного смуглого личика чего-то невыразимо привлекательного и симпатичного. Иногда она так взглядывала, что не оторвался бы… Стройности она была поразительной, руки и ноги у нее были маленькие; походка гордая, величественная. <…>

В один из своих приездов в Москву Иван Сергеевич Тургенев заглянул как-то к кузине, от нечего делать. Фетистка произвела на него сразу очень сильное впечатление. Он сделал в скором времени еще визит Елизавете Алексеевне. Фетистка еще больше ему понравилась. Он стал бывать у кузины часто – и влюбился в ее горничную по уши. <…> Немного нужно было думать тогдашнему богатому помещику, чтобы додуматься до прозаической мысли: «А что, если я куплю эту девочку?» Теперь это звучит как-то странно и дико; тогда не звучало… никак; не казалось диким даже и образованному русскому человеку, знакомому с Европой и ее условиями жизни. Не было дико и для изящного поклонника и друга Виардо-Гарсиа; а если и было то, то все-таки не до такой степени, чтобы он в те страстные минуты отказался от своих прав. Довольно скоро Иван Сергеевич повел с кузиной «прозаический» разговор, которого она с часу на час ожидала и потому достаточно к нему приготовилась. Кузен услышал от нее такой куш, что, несмотря на свою влюбленность, был несколько озадачен. <…> Потолковали еще немного, и дело кончилось на семистах рублях: цена большая, так как дворовые девки продавались тогда рублей по 25, 30 и не шли далее 50. Последняя цифра даже считалась «сумасшествием»… Деньги были тут же отданы, а на другой или на третий день Фетистка, обливаясь слезами, перебралась на квартиру Ивана Сергеевича, который ей признался тут же, что «очень ее любит и постарается сделать счастливой». Что он ее любит, Фетистка давно знала, но в счастье с ним не верила. Ей, как рабе, надо было примириться поскорее со всеми охлаждающими мыслями и делать то, что прикажет «новый барин». А новый барин накупил ей сейчас же всяких богатых материй, одежд, украшений, белья из тонкого полотна, посадил ее в карету и отправил в Спасское; а потом поехал туда и сам.

Прошел идиллический год… может, и меньше… новый барин Фетистки начал сильно скучать. В предмете его страсти оказались большие недостатки; прежде всего страшная неразвитость. Она ничего не знала из того, что не худо было бы знать, находясь в таких условиях жизни, в какие она нечаянно попала. С нею не было никакой возможности говорить ни о чем другом, как только о соседских дрязгах и сплетнях. Она была даже безграмотна! Иван Сергеевич пробовал было в первые медовые месяцы (когда с нею почти не расставался) поучить ее читать и писать, но увы! Это далеко не пошло: ученица его смертельно скучала за уроками, сердилась… Потом явились на сцену обыкновенные припадки «замужних женщин», а вслед затем произошло на свет прелестное дитя.

Иван Сергеевич Тургенев. Из письма к И. И. Маслову. Спасское-Лутовиново, 18 июня 1865 г.:

У меня в 1851, 2 и 3 годах, в Петербурге и здесь жила девушка, по имени Феоктиста, с которой я имел связь. Ты, может быть, слыхал о ней. Я впоследствии времени помог ей выйти замуж за маленького чиновника Морского Министерства – и она теперь благоденствует в Петербурге. Отъезжав от меня в 53 г., она была беременна и у ней в Москве родился сын Иван, которого она отдала в Воспитательный дом. Я имею достаточной причины предполагать, что этот сын не от меня; однако с уверенностью ручаться за это не могу. Он, пожалуй, может быть мое произведение.

Сын этот, по имени Иван, попал в деревню к мужику, которому был отдан на прокормление. Феоктиста, которая ездила к нему в прошлом году, тайком от мужа, не умела мне сказать, где лежит эта деревня и какого она ведомства. Она знает только, что до этой деревни было верст 50 и что зовут ее Прудище. Имеет она также причины предполагать, что какая-то дама взяла ребенка к себе – которому в деревне житье было кое, и что эта дама попала в больницу. Из этого всего ты можешь заключить, что голова у этой Феоктисты слабая. Теперь она опять едет в Москву (заехала она сюда, чтоб на меня посмотреть – муж ее отпустил на месяц в Богородицкий уезд) – и я направил ее к тебе с тем, чтоб ты помог ей в ее разысканиях. Если этот Иван жив и отыщется, то я б готов был поместить его в ремесленную школу – и платить за него.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.