«Визит» в Архимандритский сад

«Визит» в Архимандритский сад

Однажды Конон Рыжий предложил нам втроем совершить налет на яблоневый сад. Я, с моим авантюрным характером, согласился сразу. Миша, с его математическим складом ума, долго переминался с ноги на ногу, почесывая черную кудрявую шевелюру и взвешивая все за и против, и в глубокой задумчивости долго протирал абсолютно чистые очки. Наконец нехотя согласился с обреченным видом – и стал третьей спицей в нашей дружеской колеснице. Для Миши подобное развлечение было чем-то совершенно новым и пугающим. Хотя мы заметно повзрослели и все реже транжирили свободное время на бессмысленные проказы, но в этот раз желание полакомиться спелыми яблоками оказалось сильнее.

На следующий день в воскресенье мы собрались в условленном месте у одного из узких проломов в толстой стене Архимандритского сада. С трудом протиснув в него свои тощие тела, оказались внутри. Тишина настораживала. Сад посменно охранялся старенькими сторожами. Для острастки мелких воришек и просто проказников они были вооружены допотопными винтовками, заряженными бертолетовой солью. Как правило, поймав мелких нарушителей, они долго и нудно отчитывали их и затем отпускали с богом – после обещания больше здесь не появляться. Самым свирепым сторожем был дед Никанор. Он спуска никому не давал. Заряд бертолетовой соли навсегда отбивал охоту воровать яблоки и другие фрукты. Но опасение с ним встретиться нас не остановило. Мы облюбовали развесистое дерево, густо усыпанное крупными, сочными яблоками. Валера с ловкостью обезьяны взобрался почти на вершину яблони. Я – намного ниже. Миша был на шухере.

Процесс заполнения матерчатых сумок отборными яблоками завершался, когда, к нашему ужасу, появился дед Никанор. С диким визгом Миша бросился наутек, первым получив в зад изрядную дозу бертолетовой соли. Корчась от нестерпимой боли, он повалился на землю, вращаясь, как юла. Вторая доза угодила в зад Валере. Он свалился с дерева, сильными руками хватаясь за ветки, которые смягчили его падение с высоты. Я успел соскочить вниз, когда третья доза досталась мне. Дед Никанор очень метко целился исключительно в пятые точки. К тому времени подоспели мужички помоложе, и вместе они с позором выставили нас наружу. Каждый получил в дополнение по крепкому подзатыльнику. Перед расставанием дед предупредил, что в случае повторного визита в сад он отведет нас в милицию.

Оказавшись за пределами Архимандритского сада на Монастырской улице, мы стали думать, каким путем пойти домой и как оправдываться перед родителями. Дефицитные и дорогие штаны были сзади изодраны в клочья бертолетовой солью. Перекрестный осмотр показал, что их прикрывающая функция практически полностью нарушена. Распухшие, багрово-пятнистые пятые точки с глубоко сидящей солевой шрапнелью живописно выглядывали наружу. В воскресенье на улицах прогуливалось гораздо больше людей, чем в обычные дни. Поэтому было принято соломоново решение: домой возвращаться тихими окраинными улочками и переулками. Пройдя по мостику через узкую речку Тарапуньку, мы направились в сторону Крестовоздвиженского монастыря. Обойдя его по железнодорожной насыпи с кладбищем, через Подол каждый направился в отчий дом в состоянии страха и душевного самобичевания.

«Теплая» встреча с родителями не предвещала ничего хорошего. Но их реакция, как камертон, звучала на разных диапазонах. Валера на следующий день в школу пришел с заплывшим, в окружении зловещей синевы, глазом, с рассеченной губой и асимметрично распухшим носом. Нетрудно было догадаться, что его крепкой рабочей закалки отец урок перевоспитания усиливал прикосновениями увесистых кулаков. Миша поведал, что шокировал интеллигентных родителей своим «яблочным подвигом». Отец Шера, профессор в области медицины, вместе с мамой-акушеркой ювелирно очистили его тощий зад от солевой шрапнели. Посоветовали подальше держаться от таких порочных друзей, как Валера и я. Мой отец, представляющий средний класс новой социалистической формации, с трудом воздержался от кулачного перевоспитания. Но я чувствовал, что и он с превеликим удовольствием приложился бы к физиономии непутевого сына. Бедная мама с тяжелыми вздохами, вся в слезах отвела меня к соседу-врачу. Он, по аналогии с родителями Миши, очистил поврежденную часть тела. Затем мама до поздней ночи штопала злосчастные штаны.

Тяжкие воспоминания о яблочном набеге я на следующий же день в школе выразил в стихотворной форме:

В Архимандритский старый яблоневый сад

Залезли мы, как глупые и гадкие воришки.

Соль бертолетовую всем всадили в тощий зад,

Прожгли насквозь потертые штанишки!