1 мая, вторник

1 мая, вторник

<...> О праздниках. Судя по сообщениям по радио — оно включается у меня на участке утром и развлекает меня весь день,— наш народ снова стал ходить на демонстрации. В Москве было 14 разнообразных демонстраций и шествий. Единые профсоюзы (Шмаков) и «Единая Россия» (Путин и Медведев) объединились в Москве в огромное шествие, которое шло от Белорусского вокзала по Тверской улице. Дальше уже цитирую «Российскую газету»: «Медведев и Путин возглавили колонну на перекрёстке Тверской улицы и Манежной площади и прошлись по Моховой». Шли недолго и «влились» почти у места их работы. Дальше газета бережно, как Священное Писание, приводит слова и того, и другого, которыми они перебросились с людьми, шедшими впереди колонны. Допускаю, что люди были не специально подобранные, но уж впереди, конечно, шли проверенные. Смысловая необязательность этих реплик и с той, и с другой стороны в колонне профсоюзов изумляет! «Как вам, при вашей занятости, так удаётся держать себя в форме?» — народ. Ответ: «Больше надо работать!» — власть и т. д.

Совершив короткую пешую прогулку, Медведев и Путин, как простые парни, поехали в пивной бар «Жигули на Новом Арбате». «Как обычные люди, они подошли к стойке раздачи, где Дмитрий Медведев выбрал отварной картофель с треской, а Владимир Путин — жареную картошку и колбаски из баранины». Надо сказать, что, судя по меню, Путин роль простого парня играет лучше. На радостном большом фото в газете — Путин и Медведев чокаются кружками с пивом. «Поднимем бокалы, содвинем их разом...» «Эхо» довольно подробно рассказало, как этот бар был подготовлен к визиту и какие снайперы и где стояли. <...>

6 мая, воскресенье

Ну, как говорится, и денёк. Радио до сих пор, а уже одиннадцатый час ночи, говорит о событиях на Болотной площади, возле «Ударника» и на Каменном мосту. А начиналось всё очень ясно и солнечно.

Вчера, уже под вечер, началась гроза. Попутно отмечу, что моя новая крыша вынесла — её не снесло, и течь она не дала. Молния полыхала вовсю, и дождь лил, будто отменили счётчик на воду. Даже телевизор, испугавшись стихий, отключился. Но утро оказалось на редкость тёплым и ясным. Я выглянул в окно и долго смотрел на совершенно белые сливы — они зацвели. Но расслабляться особенно было некогда.

Ближайшие три дня полны, как обещали власть и пресса, любопытных событий. Во-первых, сегодня нам обещают «Марш миллионов» — шествие и митинг оппозиции, недовольной властью, выборами и, в основном, Путиным. Путин, конечно, выборы выиграл, никто не хочет, чтобы нами управлял Немцов, но ведь выборы прошли с большим количеством нарушений. Всё это противно, как любой обман, размышляющий народ кипит. Но сегодня же, как объявляется,— правда, чуть позже и не связанный с «Маршем миллионов» — состоится другой митинг, замаскированный под культурную программу, а на неё не требуется разрешения и согласований, на Поклонной горе. Это уже те, кто доволен властью и выражает доверие Путину. Этот митинг — по телевизору показали — знамёна с портретом Путина, другие знамёна. Здесь есть, вернее, этому митингу имеется формальный повод — год существования пропутинского Народного фронта — этой счастливой затеи власти.

Ах, как было бы всё просто, если бы только эти два митинга! Но ведь на следующий день, т. е. завтра, мы увидим инаугурацию вновь избранного президента, а после этого, но уже послезавтра, на параде по случаю Дня Победы, мы снова увидим, уже облечённого почти царской властью, всё того же человека, из-за которого тысячи людей противостоят друг другу. И это ещё на фоне выборов во Франции, когда нынешний президент Николя Саркози, скорее всего, потеряет свой пост. Здесь всё имеет символическое значение. Франция, судя по всему, движется к социализации власти, мы ещё раз присягаем на верность капитализму. Я уже научился отличать риторику от денежного пафоса сегодняшней российской власти.

<...> Уже с утра «Эхо», которое гремит над нашим участком и сельскохозяйственными работами, обещает подробную трансляцию и интервью с участниками митинга на Болотной. Но какова власть: потихонечку сдаётся, несмотря на близкую инаугурацию и репетиции парада — разрешила! В пять прекращаю копать, поливать, пересаживать и сажусь перед приёмником. Уже заранее предвкушаю речи по этому поводу телевизионных каналов. Кстати, сегодня «Эхо Москвы» между делом обмолвилось, что их слушает до двух с половиной миллионов человек.

Удивительная вещь — политические новости, они слушаются с жадностью, но немедленно забываются. Кажется, у наших оппозиционеров не всё получилось так ладно, как планировалось. Разрешить — это не значит со всеми согласиться и пойти навстречу. Планировалось, видимо, и у властей, и здесь наработанный опыт борьбы с народом большой. Потом оппозиция скажет, что полиция всё время чинила препятствия во время прохода колонн. Искусственно замедлялся контроль каждого под рамочными миноискателями. Можно только себе представить, сколько здесь возникало раздражения. Полиция сошлётся на нарушение демонстрантами условий. Что тоже справедливо. В тактику оппозиции, наверное, входило вызвать скандал, в фигуру умолчания — жертвы. Возле кинотеатра «Ударник» оппозиционеры вдруг решили устроить незапланированную сидячую забастовку. Полиция, похоже, начала их теснить, тогда самые решительные пошли на прорыв. Утверждают, что в сторону полиции (такого количества ОМОНа, как утверждают, на улицах в Москве ещё не видели; омоновцы в полной экипировке были похожи на космонавтов в открытом космосе) полетели бутылки с зажигательной смесью.

Вечером довольно иронично НТВ показало демократическое происходящее. Двое постоянных ведущих своим загадочным видом как бы демонстрировали, что не очень согласны с возмутителями общественного спокойствия. Любопытно, что на освещение событий послали не кого-нибудь из зубров журналистики, а совсем молодого корреспондента Малозёмова. Впрочем, вёл он себя довольно уверенно.

Параллельно было показано и партийно-культурное гуляние на Поклонной горе сторонников Путина. Ах, как много было флагов с профилем и анфасом нашего завтрашнего президента! Сколько же денег было потрачено на этот временный политический антураж! <...>

7 мая, понедельник

Ранняя утренняя новость — это победа во Франции после 17-ти лет господства консерваторов социалиста Олланда. У нас — свыше четырёхсот арестованных после вчерашнего «Марша миллионов». Чуть ли не тридцать полицейских пострадало, четверо госпитализированы. Выступивший по «Эху» депутат Гудков скажет о радикализации протеста, который может привести к дальнейшим обострениям. Власть не хочет пойти на малые уступки, молодые люди озлобляются. Тут же, в утренних новостях, радио сообщило меню приёма, который состоится по случаю инаугурации президента. В меню будет «русский» акцент: крабы и икра. И почти до двенадцати часов радио будет говорить о зачистках на улицах Москвы. С восьми часов весь путь следования кортежа будущего президента был, как говорится, «зачищен». Потом, когда телевидение начало всё это показывать, беря довольно крупно, на улицах — практически ни одного человека. По совершенно пустой Москве, словно эскадрилья истребителей в небе, мчится кортеж. Один длинный лимузин, два роскошных внедорожника с охраной, звено мотоциклистов. Красота необыкновенная. Правда, здесь нет ни одной отечественной машины. Наши генсеки всё-таки ездили на лимузинах отечественного производства. Какова власть, такова и промышленность. Зато мы пока делаем ракеты, заливаем нефтью Ангару.

Абсолютно пустой Новый Арбат. В восемь часов в здание «Эха», которое именно в высотке на Новом Арбате, уже не пускали даже корреспондентов. Я невольно вспомнил коронацию Николая Второго. Более естественно было бы, если бы по пути праздничного кортежа стоял ликующий народ.

Сама инаугурация — ассоциации не приходят случайно — напоминала по своей пышности именно коронацию. Пришёл — и надолго. Весь в золоте Кремлёвский Дворец, три тысячи ликующих приглашённых, стоящих по обе стороны пурпурной дорожки, по которой идёт новый президент. Красное крыльцо, Кремлёвский полк, конный эскорт, потом молебен с участием Патриарха. Речь Медведева, речь Путина — всё та же привычная риторика о величии России и благоденствии. Под аналогичные песнопения пол-России уже разворовали. Самое интересное — это лица трёх женщин: жены Медведева, жены Путина и жены покойного Ельцина. Мне показалось, что на лице Светланы, жены Медведева, был какой-то отблеск трагизма. <...>

9 мая, среда

Посмотрел Парад Победы и уехал из Обнинска. Парады эти, волнуясь и гордясь Отечеством, я уже смотрю всю жизнь. Но что-то в моей душе истончилось, а может быть, и исчезло. На фоне какой-то огромной ширмы, стыдливо закрывающей Мавзолей Ленина, стоят рядышком Путин и Медведев. Потом к ним присоединился упитанный министр обороны, которого так не любит армия. Что касается самого содержания парада, то он был почти как всегда. Но очевидно только одно: форма на солдатах, особенно в элитных частях, становится всё более затейливой, а выправка приближается к балетной. Во всей обстановке наших всенародных торжеств с участием правительства я всё время ощущаю мнимый имперский блеск. Правда, блеск этот чуть мешается с роскошью костюмерных Большого театра. О театре молвил не случайно, завтра вечером иду туда смотреть «Драгоценности» Баланчина.

В Москве сварил суп из привезённого с дачи щавеля и плов из морепродуктов. Вечером был салют.

<...>

12 мая, суббота

<...> На своём семинаре я довольно быстро провёл «телевизионный» опрос: вы комментатор, и вам дана минута высказаться перед камерой. Занятно, что далеко не все сосредоточились на том, что видели на праздники по телевидению. Маша Поливанова рассказала, как 9 мая она с сестрой и детьми пошла в магазин, чтобы купить продуктов и ехать на дачу, а попали в дождь, ливневая канализация не работала, и они, счастливые, шли домой по лужам. <...>

Я также узнал, что на праздники в Рязани почти не было на дорогах полиции, потому что перед праздниками чуть ли не весь состав этих разбойников провинциальных дорог посадили. Всё за то же.

Был комментарий и об инаугурации Путина. Ребятишки оказались зоркими: об одном из приглашённых гостей, который четыре раза протягивал Путину руку, поздравляя, а Влад. Влад. всё его не замечал.

Одна из девочек сделала комментарий об открывшемся бутике женской обуви, в котором пара дамских туфель стоит 40 тысяч рублей.

Следующий семинар у меня через два дня. Не знаю, успею ли съездить на дачу. Вдобавок ко всему идут весенние холода, но огурцы у меня на даче без поливки погибнут.

Дома, когда вернулся из института, нарезал окрошку и принялся слушать радио и смотреть телевизор. «Эхо» и федеральные каналы по-разному говорят о последних выступлениях оппозиции. Приводился замечательный факт, когда вроде бы омоновец бил сапогом в живот беременную женщину. Когда беременную женщину рассмотрели поподробнее, она оказалась мужчиной. В движении оппозиции, которая хочет только смены управленцев, а не режима, много неискреннего. Вчера политолог Хазин высказал мысль, которая уже давно посетила и меня: Путин уже не может управлять, опираясь только на олигархическую элиту. Что-то придётся дать и народу, но всё роздано, значит, надо будет у кого-то отнять. Но ощущение какой-то паники у власти не покидает. В последние дни своего правления Медведев что-то кинул той интеллигенции, которая чувствует себя обделённой, а вот теперь Дума панически пытается провести закон, ужесточающий проведение каких-либо митингов и демонстраций. <...>

15 мая, вторник

<...> Обедал с Мишей и ректором, говорили о молодых, недовольных выборами и Путиным сидельцах, которые разбили свой бивуак на Чистопрудном бульваре. Моё домашнее радио о нём гудит не умолкая. Ректор с его очень структурированным умом формулирует все политические слухи и мнения очень отчётливо, с гораздо большей убеждённостью, нежели я. Сошлись на том, что вся эта весёлая летняя команда не представляет, чего хочет, и не формулирует никакой позитивной программы. До трёх с половиной часов, когда мне надо было уезжать из института, подготовил ещё к отсылке «Дневник-9» для Юры Беликова и книги о Вале — это для Гриши Заславского и Екатерины Барабаш. А в четыре часа в мужской пошивочной мастерской Малого театра состоялась первая примерка костюмов. Я продолжаю пасти постановку «Пиковой дамы». Всё это вёл Зайцев, костюмы получались умопомрачительные, я ловил каждое его слово и каждый жест. Всё обрастало деталями и почти невидимыми уточнениями, которые превращали обычный театральный костюм в произведение искусства. <...> Дома смотрел телевизор, слушал радио и одновременно сначала готовил фарш из индейки, а потом и жарил котлеты. Уже перед сном уткнулся в «Литературную Россию», которую мне прислал Максим. Много, кстати, интересного. Во-первых, конечно, Павлов из Армавира, за которым я уже давно слежу и которого читаю. Он разбирает две книжки эссе и публицистики Дмитрия Быкова. Ругать-то ругаем, но ведь и внимательно читаем и анализируем. Когда художественный запал у писателя заканчивается, он идёт в публицистику и политику. Порадовала меня, конечно, занятная статейка в газете о так называемой «Русской премии». Вот начало: «Эту премию для авторов, живущих за границей, но пишущих на русском,— существуй она лет восемьдесят тому назад, могли бы с помпой вручить Владимиру Набоков (когда он ещё писал по-русски и верил в будущее литературы на родном языке), певцу роз и мемуаристу-фантазёру Георгию Иванову или, на худой конец, затворившемуся в Эстонии Игорю Лотарёву-Северянину». Вот, так сказать, нынешний премиальный, вместо гипотетического, урожай. Газета делает вполне очевидный акцент: «поощрили сразу десятерых: прозаиков Юза Алешковского (США), Марию Рыбакову (США), Дмитрия Вачедина (Германия) Дарью Вильке (Австрия), Сухбата Афлатуни (Узбекистан), Лену Элтанг (Литва),— и поэтов Илью Риссенберга (Украина), Алексея Цветкова (США), Феликса Ченчика (Израиль)». Феликс, как я помню, определённо наш, литинститутовский!

16 мая, среда

Утром опять пришлось ехать в Малый театр. Сегодня примерка у Веры Кузьминичны Васильевой. Ожидая Зайцева, встретил её у подъезда. Моложавая, подтянутая, элегантная. Примерка шла часа два — четыре платья, все роскоши и элегантности необыкновенной. Зайцев мне признался, что примерка — это его любимый процесс. Я наблюдал, как платья обрастали деталями. Здесь во время примерки, конечно, надо обращать внимание на удивительного персонажа — Елену Игоревну Евстратову, начальницу мастерской. Именно она ставит булавки, отыскивает из своих запасов кружева и ленты, ловит на лету пожелания мэтра. Глаз и вкус у Зайцева поразительные. Я уже не говорю о бестрепетной руке. Он кромсает рукава и полы туалетов прямо на живом человеке. Когда раздаётся характерный скрип разрезаемой ткани, мне становится плохо. Особенно много об этом в дневнике не распространяюсь, обо всём этом напишу очерк, но заметки, фиксируя детали, заносил в записную книжку.

После примерки попили чайку в артистическом буфете с артистическим пирожком с капустой. О ценах ничего не знаю, каждый раз платил мэтр. Забыл описать его сегодняшний туалет. Это был пиджак, надетый поверх похожей на тельняшку маечки, довольно коротенькие шорты, которые, словно у шотландца, оставляли голыми коленки. Но были ещё довольно длинные гетры с широкой алой окантовкой и, под её цвет, уже на голой шее, такой же по цвету алый галстук-бабочка. Кстати, у мэтра, оказывается, мускулистые ноги футболиста. <...>

17 мая, четверг

Так важно читать «свои» газеты и слушать «своё» радио. Главная новость на «Эхе» — это оппозиционеры. Ну наконец-то у нас стало как в Америке тридцать лет назад! У Белого дома, как у них, пикетов ещё нет, но вот с лагерями, палатками, спальными мешками и гитарами мы план выполнили. На Чистых прудах, где ликующая молодёжь испортила газоны и всё подзас...ла, лагерь вчера утром полиция по решению суда закрыла. Адвокат Михаил Барщевский, который талантливо играет сразу за все команды, вчера же разъяснял, что он думает по повестке дня вечернего собрания чистопрудных оппозиционеров. Надо ли выполнять решение суда? Так много о судах говорили, призывая к правовому государству, что, оказывается, надо! Но, тем не менее, осознать это помогали вчера утром полицейские и ОМОН. Вчера же самые последовательные несогласные перенесли свой лагерь к высотному зданию на площади Восстания. Тоже возле метро — «Баррикадная»: символично. Сегодня утром по радио один из корреспондентов рассказывал, как прошла сегодняшняя ночь у подножья высотки. Народа утром было не очень много — почти дословно цитирую: представители творческой интеллигенции и студенты — около 60 человек. Если уж пишу эпоху, то надо писать добросовестно.

<...> Что касается всего происходящего вокруг, то лучшей добавочной иллюстрацией к этому могут быть одно письмо и одна СМС-ка. Начну с письма, которое из Перми прислал Юра Беликов. Всё всегда сходится и соединяется. Накануне я прочёл в Интернете большой материал о нём Е. А. Евтушенко. Если не забывать, что поэты редко хорошо говорят о собрате, то, наверное, этому мнению доверять стоит: Юра, конечно, и человек выдающийся, и поэт со своей речью, и журналист блестящий. Но вот его письмо.

«Добрый день, Сергей Николаевич! Спасибо за добрые слова. Я недавно прочёл вашу статью в «ЛГ» по поводу телевидения и его насельников. Я это племя называю «хлопальщики». Очень точно вы про всё это сказали. Но ещё я к этому бы добавил: люди перестали стыдиться собственных мерзостей. Благодаря ТВ — вываливают перед всем честным миром то, о чём надо говорить без свидетелей. А «свидетели»-то уж, конечно, все такие праведные! Малахов, иногда делая локальные добрые дела, между тем принёс вред пространству нравственности. А уж про его истошный голосок, когда пытается перекричать музыкальный фон, и говорить не приходится. С ТВ, впрочем, как и отовсюду, ушли породистые люди».

Теперь о необычной СМС-ке, которая пришла мне днём на телефон. Номер был мне незнакомый, но я довольно быстро по стилю и интересу понял, что это один из моих студентов-заочников, Лёша Рябинин. Прочитав очень занятный текст, я сразу по адресу отправителя послал такое сообщение: «Лёша Рябинин, это ты?» Довольно быстро получил ответ: «Да, Лёша Рябинин, скучающий на работе, читающий новости и от нечего делать, уж извините, надоедающий Вам...»

Ребёнка надо было успокоить, пишу: «Да что ты, Лёша, ты очень всё ладно пишешь, главное — думаешь. Писал ли я тебе, какое вкусное ты передал мне варенье? Скоро увидимся, не за горами сессия». Вспомнил, как, уезжая после зимней сессии, Лёша оставил у меня на кафедре на письменном столе баночку из-под майонеза или горчицы с вареньем из райских яблочек. Было очень вкусно.

Так что же, вправе теперь спросить любой читатель, такого написал мне милый мальчик Лёша Рябинин? Кстати, блестящий будет прозаик. Вот самый первый его текст — если хотите, субъективное мнение народа: «Всё же оппозиция правильные вещи делает, благодаря ей весь Тверской бульвар отреставрируют. Надо бы давно на территории института фестиваль Свободы провести. Институт тоже давно бы отреставрировали, реконструировали...» <...>

22 мая, вторник

<...> Как всегда, в час тридцать началась кафедра. Не было тех, кто никогда и не бывает. Волгина, Сегеня, Кострова, Барановой-Гонченко, Балашова. Кроме всех кафедральных историй, делал доклад о современной поэзии Геннадий Красников. Удивительно глубокий и знающий человек. По крайней мере, мне его доклад был очень интересен, я что-то даже записал. Но сегодня утром по радио слушал такую фразу о состоянии современной поэзии — говорил кто-то из зарубежных знаменитых поэтов: «Мы выпускаем сборники стихов тиражом сто — сто пятьдесят экземпляров, дарим их друг другу, ставим на полку и не читаем...» Но поэзия сейчас колыхается в Интернете: по подсчёту специалистов, что-то около миллиона людей выставляют в Интернете свои стихи. Во времена Пушкина подобных писателей, профессионалов и любителей, было около семи тысяч человек.

<...> Теперь несколько слов о Международном фестивале балета. Было, как и в прошлом году, невероятно скучно, пока хорошо подготовленные девочки и мальчики катались по полу и что-то коряво изображали. Кризис балета — это ещё и кризис масштабной балетной музыки. Всё, повторяю, было невероятно скучно — до тех пор, пока в конце первого отделения не грянуло па-де-де из «Лебединого озера». Здесь двое «нидерландцев», причём дама — с русской фамилией Анна Цыганкова, а вот кавалер натуральный — Мэттью Голдинг. Второе отделение концерта было повеселее, модерна было здесь поменьше. Естественно, лучший номер всей программы — это гран-па из «Дон Кихота» с очень точной Евгенией Образцовой и просто невероятно техничным и артистичным Александром Волчковым. Это что-то было потрясающее.

Русские теперь в любом балете. Занятно, что в антракте ко мне подошла дама, которую я не мог вспомнить, назвала меня по имени-отчеству и спросила, не моя ли дочь танцевала в только что промелькнувшем на сцене фрагменте из балета «Мария-Антуанетта». Это Венский государственный балет, но в нём основной солисткой, балериной — некая Ольга Есина.

Что-то в антракте наговорил телевидению. И относительно русских имён в мировом балете, и относительно модернизма; зритель в балете его не приемлет. Русскому всегда и во всём нужен смысл, и если его нет, мы его выскребаем из собственной фантазии. Кстати, вот что я не сказал, вернее, не смог доказательно вписать, но тогда просто сформулирую как мнение: даже в разных модернистских фокусах зарубежных новаторов мне всегда чудятся находки Григоровича. Я слишком давно смотрю его балеты. Мировой балет успешно усваивает «Спартака», «Щелкунчика» и «Легенду о любви».

После длинного спектакля был ещё и фуршет. Самой интересной для меня на нём фигурой был мой сосед Слава Бэлза. Он рассказывал, как всегда, удивительные истории. Например, когда праздновали 90-летие Игоря Моисеева, Ельцин вышел на сцену и, обращаясь к юбиляру, назвал его Игорем Моисеевичем. И тогда Ельцин сказал вещую фразу: «На сцене Большого театра даже президент может ошибиться».

<...>

24 мая, четверг

<...> Приходил Олег Павлов, мой старый недруг, которого я пытаюсь взять в институт. Наше неприятие друг друга рассеялось, как дым. Написал заявление, которое я в понедельник отнесу ректору. Долго и невероятно сладко говорили о нашей писательской жизни, об истоках нашего конфликта, о современной ситуации в литературе. Но у нас есть старый договор — никаких сведений ни в дневниках, ни в публичности. Ощущение у меня удивительной зрелости Олега и его волчьей интуиции. Говорили что-то часов пять, как иногда знания делают нас свободными. У Олега есть две интересные идеи, связанные с тем, что я пишу; по своему обыкновению и в отличие от моих студентов, слово «творчество» не произношу. Во-первых, я об этом уже писал,— книгу зарубежных путешествий: после Гончарова, по словам Олега, с его «Фрегатом „Паллада“», такой книги не было. И второе, не менее для меня интересное,— из выписок из дневников и «Сезона засолки огурцов» сделать новую «педагогическую» книгу.

Вечером не утерпел и влез в малаховскую «Пусть говорят». Здесь разбиралась очень интересная коллизия. Сын начальника республиканского ГАИ в Адыгее, 20-летний Аскер Чернозиров, на дорогой иномарке на скорости в 130 км/час протаранил скромные «Жигули». Сразу погибло двое мальчишек 17-ти и 20-ти лет. Лихой сын начальника, по специальности фельдшер, сразу после столкновения, вместо того чтобы помочь истекающим кровью мальчишкам, бросился звонить папе. Дело возбудили только через 10 дней, когда весь Интернет оказался полон комментариев. Приехал защищать племянника дядя, тоже, кажется, полицейский. Папа, сославшись на служебную командировку, не рискнул. Боже мой, какая дерзкая попытка всем заткнуть рот и вытащить родственника! Максим Шевченко, участвовавший в передаче, высказал приблизительно следующее: надо бы новому министру Колокольцеву, слава Богу, пришедшему наконец-то на смену Р. Нургалиеву, начать с того, чтобы посмотреть, кто у него работает. Папу, в звёздах ГАИ, на фото показали — занятная фигура. Занятные вопросы задавала публика: почему так летают по дорогам молодые люди? на чьи деньги куплены такие дорогие машины?

<...>

27 мая, воскресенье

Утром передали письмо Ходорковского премьер-министру Англии с предложением не впускать во время Олимпиады в Англию 306 российских чиновников. Среди них, как я услышал, генеральный прокурор Юрий Чайка, Владислав Сурков, небезызвестный «глава молодёжи» Якименко и «главный волшебник», как его называет либеральная пресса, Владимир Чуров. Это всё персонажи, по мнению Ходорковского, причастные к нарушению прав человека. Ах, как хочется взглянуть на этот список полностью! Но почему такой аскетизм? Где наши прославленные воры, наши коррупционеры, наши депутаты с их заляпанной грязью депутатской неприкосновенностью? Петра Первого нет на эту неприкосновенность! Вечером объявили: никакого списка Ходорковский не предлагал и не писал. Клевета, дескать, западной прессы. Но как талантливо придумано!

<...> К шести поехал на премьеру «Пиковой дамы» в Малый театр. Ставил Андрей Житинкин, он же писал пьесу, т. е. дописывал Пушкина. Появились даже некоторые новые линии: служанка Маша, которая выходит замуж за дворецкого; получила новые дополнительные слова сама графиня; карточными терминами обогатился Чекалинский. Как я понимаю, задача Житинкина была показать: а что же происходило помимо жёсткой канвы действия у Пушкина? Если существовала такая история, то на каком «соре» лежал классический сюжет? В меру сил это и было показано, публика всё равно всех перипетий и текста не знает. Следили за знаменитым сюжетом с невероятным интересом. Житинкин всё это ещё оживил весёлой линией служанки и дворецкого. В самом конце спектакля были довольно продолжительная овация и крики восторга. Я тоже покричал, когда вышел А. Дривень, актёр, играющий Германна. Это бесспорный успех молодого актёра, и успех крупный; правда, по отношению к нему Пушкин проявил определённую щедрость — у актёра много подлинного пушкинского текста. Как ни странно, довольно успешно, не всегда определяясь и постоянно стараясь быть милой, красивой и аристократкой, сыграла графиню Вера Кузьминична Васильева, кое-где получалось даже неплохо. Я смотрел на всё это, одновременно разворачивая в своём сознании и спектакль, и то, чем я последний месяц занимался,— костюмы Зайцева. Костюмы, может быть, если говорить о деталях, были то лучшее, что в спектакле было. Было бы, бесспорно, получше, если бы режиссёр дал хотя бы мне поправить замечательный текст, который сам Житинкин написал. Но он тоже почти гений и молодец. Естественно, все лакуны и драматургии, и игры латала гениальная музыка Чайковского. Графиня даже спела знаменитый романс. Жалко, конечно, что сейчас совершенно нет времени, чтобы взяться за очередной очерк о Зайцеве, а потом многое забудется. Завтра защита, послезавтра семинар и защита. Как бы всё это выдержать, а у меня не читаны тексты к семинару и осталась одна дипломная работа. Надо сейчас её читать, а старые глазки слипаются. <...>

29 мая, вторник

<...> Из событий дня — выделить могу лишь одно. Утром передали, что было совершено покушение на Сергея Асланяна, корреспондента радио. Я смутно его помню, потому что в моё время он уже работал на радио или же мне о нём что-то говорила покойная Валя. Не смертельно, но довольно тяжело ранили ножом. Причину установили довольно быстро: несколько дней назад Асланян по одной из радиостанций делал автомобильный обзор и вдруг отвлёкся и довольно смело начал рассказывать историю пророка Магомета. Мне, не мусульманину, было ясно, что так и в таких выражениях о пророке даже чужой религии рассказывать нельзя. Я всё время помню толстовскую максиму: когда ты слышишь имена Магомета, Христа или Будды, стань и внемли. К концу дня, когда Асланяну сделали операцию в Склифе и он смог дать какие-то разъяснения, выяснилось следующее: кто-то по телефону его вызвонил на лестничную площадку и там со словами: «Ты недруг Магомета»,— нанёс несколько ножевых ударов. <...>