Заклятие Венеции

Заклятие Венеции

Проследив за намёками из письма Тритемия, мы не нашли указаний на его местонахождение. Его не было ни в Париже, ни в Праге, и он не мог следить за публикацией своих книг: несмотря на прозвучавшие в них заявления, эти книги ещё долго не будут опубликованы. Возможно, Франц фон Зиккинген, бывший патрон Фауста, втянул его в бурные события войны? Конечно, как разумный человек, Фауст мог сидеть дома, позволив наёмным ландскнехтам{115} и князьям проливать кровь на бранных полях, но ведь война была источником богатства и славы. Фауста, всегда искавшего приключений, могло увлечь водоворотом событий – и его более поздние заявления указывают, что в этом есть доля правды. Перерывы в исторических свидетельствах о жизни Фаусте определённо совпадают с периодами вооружённой борьбы в Италии того времени. Так же как Парацельс, он мог заняться хирургией – или записаться в солдаты, как Агриппа.

Мог ли Фауст пройти мимо такого города? Одна из жемчужин Европы, центр торговли и промышленности, за обладание которым боролись все крупные державы, Венеция уже в XVI веке была легендой, заставлявшей другие легенды, в том числе легенду о Фаусте, вращаться по своей орбите. В 1592 году автор, подписавшийся инициалами P.F., со вкусом описывал красоты города, по которому предположительно бродил Фауст: улицы из воды и относительная дешевизна продуктов, «чистота» площади Сан-Марко и красота собора Святого Марка. У Фауста, позаимствовавшего псевдоним у Марка Антония Сабеллико, одно время служившего в Венеции префектом библиотеки Сан-Марко, имелись веские причины посетить город. Это было паломничеством гуманиста. В 1486 году, при жизни Сабеллико, аналогичное путешествие предпринял Конрад Цельтис. Возможно, до Фауста ещё не дошло известие о смерти Цельтиса – или этим он отдавал долг его памяти.

Хотя в «народной книге» о Фаусте маг приезжает в Венецию, решив полюбоваться красотами города, другие источники придерживаются мнения, что у него имелись свои нечестивые цели. Один из ближайших учеников Лютера, Меланхтон, оставил кое-какие замечания о пребывании Фауста в Венеции. Меланхтон не оставил даты предполагаемого события, но эту историю он рассказал в комментариях к Священному Писанию, вышедших в промежутке с 1549 по 1560 год: «Там [в присутствии Нерона] Симон-маг вознамерился взлететь на небо, но Петр вознес моления, чтобы он низвергся на землю. Полагаю, что апостолам много раз приходилось вступать в необычайные состязания, хотя и не все это записано. Фауст также пытался в Венеции взлететь на небо, но жестоко расшибся, упав на землю»{116}.

Если процитировать лекции Меланхтона 1563 года, его бывший студент Иоганн Манлий написал то же самое, однако в его изложении присутствует дьявол: «Приехав в Венецию и желая поразить людей невиданным зрелищем, он [Фауст] объявил, что взлетит в небо. Стараниями дьявола он поднялся в воздух, но столь стремительно низвергся на землю, что едва не испустил дух, однако остался жив»{117}.

В конце XVI века историю Меланхтона пересказывали множество раз. В ранних рукописных вариантах «народной книги» о Фаусте его визит в Венецию был частью волшебного путешествия по всему миру, причём в первых книгах не было сюжета о неудачном полёте. Обращаясь к теме Фауста, Марло также упомянул о путешествии Фауста «в дальние края», в том числе в Венецию. Но Марло ни словом не обмолвился об инциденте с падением, что, вероятно, обусловлено имевшимися у него источниками. Интересно, что история Меланхтона не вошла в «народную книгу» о Фаусте. Либо эту оплошность сделали более поздние переписчики, либо, что более вероятно, этот случай (как и некоторые другие) действительно не вписывался в историю о человеке, заключившем соглашение с дьяволом: повесть, сюжет которой мог служить политике, направленной против папы римского. Также есть вероятность, что составители книги не были уверены в реальности происшествия.

Мы не можем утверждать, что Фауст не заявлял о способности летать по воздуху. В магических текстах немало примеров, доказывающих, что маги искали возможностей для подобных подвигов. Разумеется, тема полётов периодически возникала в легендах о Фаусте – и мы видим мага, использующего для этой цели дьявольского коня, плащ и волшебную палочку. Листая руководства по магии, мы можем найти описание полётов в одном из старейших сочинений – в «Ключе Соломона»; в рукописях «Лемегетона» сказано, что демон по имени Гаап мог очень быстро перенести человека в другое царство, а затем вернуть его назад{118}.

Такое впечатление, что полёты по воздуху были для некромантов обычным делом. В «Молоте ведьм» Генрих Крамер (латинизированное имя – Генрих Инститорис) и Яков Шпренгер риторически вопрошали: «Что сказать о тех чародеях, которых мы обычно называем чернокнижниками, которые переносятся по воздуху демонами часто в отдаленные местности?»{119} Крамер и Шпренгер даже утверждали, что были знакомы с такими сверхъестественными «авиаторами».

Они приводили историю одного бывшего ученика, позднее ставшего священником Фрейзингской епархии в Баварии, который однажды «телесно был поднят демоном на воздух и доставлен в отдаленную местность». При этом другой священник, живший в Обердорфе близ Ландсгута (также в Баварии), «бывший в то время его товарищем… собственными глазами видел полет, как тот с вытянутыми руками, взлетел на воздух, крича, но не плача»{120}.

Один старый болтливый монах по имени Цезарий Гейстербахский (ок. 1170 – ок. 1250) рассказывал свою сказку о дьявольских полётах, связанную с именем архиепископа Новгородского Иоанна: якобы Иоанн, заключив демона в бутыль с водой, приказал ему принять облик лошади и заставил перенести себя в Иерусалим. О способности к левитации заявляла также современница Фауста, святая Тереза Авильская (1515–1582). Впрочем, никто не осмелился утверждать, что святую поднимал в воздух демон. Кстати, когда в аналогичной способности признался Иосиф Купертинский (1603–1663), впоследствии причисленный к святым, «летучего монаха» перевели в удалённый монастырь.

Впрочем, Меланхтон оставил в стороне один неудобный вопрос: неужели Фауст совершил путешествие в Венецию только ради необдуманной демонстрации волшебного полёта?

Возможно, Меланхтон получил свою информацию, встретившись с Фаустом, но мы не должны исключать, что описанный полёт был фантазией или просто задумкой на будущее. Похоже, Меланхтон хотел связать давний пример с Симоном-магом с событием, более доступным пониманию его студентов, а заодно решил сопоставить идеологов Реформации с апостолами Иисуса Христа. Показывая Симона-мага как своего рода Фауста, он связывал Фауста с ересью и карой, постигшей Симона-мага. Сославшись на нигде не зафиксированные сведения о «битвах» апостолов, Меланхтон пришёл к мнению, что как в период своего зарождения, так и во времена Реформации христианству приходилось выдерживать столкновения с колдовством. В отличие от параллели с Симоном-магом, случай в Венеции добавлял правдоподобия всей истории – хотя бы потому, что в этот эпизод не было вложено иного смысла.

Если Симон-маг и апостол Пётр были вовлечены в магическую дуэль, определявшую будущее христианской веры, то Фауст в этой истории взмыл в воздух просто забавы ради. Если попытка Симона-мага состоялась в Риме, перед самим Нероном, то Фауст совершил свой предполагаемый полёт в совершенно другом месте, на глазах у никому не известной публики. Как и якобы совершённый полёт Фауста, рассказ Меланхтона банален и не служит определённой цели. Если Фауст был в Венеции, а, судя по его более поздним высказываниям, он мог участвовать в войне на территории Италии, тогда он шёл бы на юг в одном строю с тяжеловооружёнными ландскнехтами, чтобы овладеть «королевой Адриатики».

Едва альпийские горные перевалы освободились от снега, армии Камбрейской лиги: Папских государств, Священной Римской империи, Франции и Испании – двинулись в поход к Венеции. Венеция направляла дипломатические миссии и безнадёжно пыталась договориться с противниками, играя на «старых симпатиях». Но никакие мольбы и увещевания уже не действовали. Всё заглушало бренчание золота в венецианских сундуках. Мощная 30-тысячная армия Людовика XII выдвинулась из Милана и 15 апреля 1509 года вступила на территорию Венеции. В течение августа Максимилиан смог мобилизовать 35-тысячную армию, чтобы в середине сентября оказаться у стен Падуи в количестве, способном подавить всякое сопротивление венецианцев.

Осада началась с артиллерийского обстрела 15 сентября 1509 года. В следующие две недели артиллерия Лиги, насчитывавшая от 100 до 200 орудий, пробила бреши в городских стенах, но всякий раз, когда солдаты Максимилиана I пытались развить успех, стойкие защитники города отбрасывали их назад. По приблизительным оценкам, на Падую было обрушено от 5500 до 10 000 ядер. Ядра и порох стоили дорого, и уже к 30 сентября у Максимилиана закончились средства. Не имея возможности платить своим ландскнехтам, император был вынужден снять осаду. Оставив в Италии символические силы во главе с герцогом Анхальтским, он отступил – и, поджав хвост, убрался в Тироль.

Тем временем дипломатические переговоры венецианцев с папой римским Юлием II принесли неплохой результат. Хотя для Венеции результат оказался дорогостоящим и унизительным, такой исход был выгоден понтифику, с подозрением следившему за действиями Франции, – настолько выгоден, что до конца года он отвёл свою армию и вышел из Лиги. Юлий II никогда не чурался грязных барышей – в конце концов, своего высокого положения он добился благодаря подкупу и даже в те нелёгкие времена был известен похотливостью, пьянством, необузданным нравом, склонностью к предательству и кумовству.