Глава 5 Тонущий финансовый корабль

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 5

Тонущий финансовый корабль

« Неожиданная отставка О’Нила превратила Merrill Lynch в тонущий финансовый корабль с расширяющейся пробоиной в его борту, без капитана на мостике и в самый худший шторм из когда-либо виденных на Уолл-стрит »

«Сегодня в историю Merrill Lynch будет вписано новое имя – Грег Флеминг», – громко объявил ведущий одной из нью-йоркских новостных радиостанций. Было 4:55 утра, и это объявление сильно удивило только одного слушателя, того, кому меньше других следовало удивляться, – Грега Флеминга, который принимал душ, готовясь к первому дню на высшем посту в Merrill Lynch.

Сидя на заднем сиденье своего автомобиля, пока тот в предрассветной мгле мчался по пустынному Вестчестерскому хайвею – по пути от его дома к штаб-квартире Merrill Lynch в Южном Манхэттене, Флеминг размышлял о закономерности того, что, даже покидая компанию, О’Нил отравил то единственное, ради чего он, Флеминг, работал и к чему стремился на протяжении 15-летней карьеры в банке на Уолл-стрит.

С тех пор как в 1992 году он ушел из мира управленческого консультирования, чтобы работать в Merrill Lynch, стремление Флеминга получить место руководителя в известной брокерской фирме было побудительным мотивом для его карьерного роста.

Merrill Lynch занимала лидирующие позиции благодаря сети финансовых консультантов, брокеров, которые управляли активами самых богатых граждан Америки в каждом большом городе и в маленьких городках по всей стране. Из рядов этих брокеров выходили генеральные директора и другие руководители высшего звена.

К тому времени основа, откуда взрастали гендиректора и руководители высшего звена, менялась. Merrill Lynch теперь стала могущественным инвестиционным банком и торговой компанией. Компании не было равных в выводе на рынок и размещении всех видов ценных бумаг среди индивидуальных инвесторов и крупных институциональных покупателей. Это давало ей стратегическое преимущество перед инвестиционными банками, такими как Goldman Sachs и Morgan Stanley, и помогало пережить спады, которые периодически охватывали Уолл-стрит.

Merrill Lynch не было равных в выводе на рынок и размещении всех видов ценных бумаг среди индивидуальных инвесторов и крупных институциональных покупателей

Когда Флеминг пришел на работу в отдел инвестиционно-банковской деятельности в 1990-х годах, это направление деятельности компании находилось на подъеме. Большинство инвестиционных банкиров имели степень MBA (магистра делового администрирования), и это позволяло им разбираться в финансовых составляющих проводимых ими сделок. Поначалу Флеминг со своей степенью по юриспруденции просто выделялся среди них, но потом его живая натура и умение налаживать тесные отношения вывели его в первые ряды представителей избранной профессии.

Прошло почти десять лет, прежде чем Флеминг стал руководителем FIG-банкиров в Merrill (группы по работе с финансовыми организациями в составе инвестиционно-банковского отдела). В 2003 году О’Нил назначил Флеминга, которому только что исполнилось 40, главой отдела по инвестиционно-банковской деятельности Merrill.

Для молодого оптимистичного банкира с ясным взглядом, который подчеркивал свое скромное происхождение, будучи сыном двух учителей из городка Хоупвелл-Джанкшн в штате Нью-Йорк это продвижение подтвердило то, во что он верил: Merrill Lynch – организация с безграничными возможностями для роста. То, что О’Нил работал в отделе банковской деятельности, прежде чем стать генеральным директором, лишь усиливало стремление Флеминга занять этот высокий пост.

В 2003 году О’Нил назначил Флеминга главой отдела по инвестиционно-банковской деятельности Merrill

В течение следующих трех лет Флеминг учился решать сложную задачу, которую поставил перед ним О’Нил, – управлять развитием инвестиционно-банковского бизнеса и улучшать положение Merrill Lynch в рейтингах слияний и поглощений. И когда он уже добился успеха на этом посту, ему постепенно стала открываться правда о его повышении. О’Нил устранил из компании всех руководителей высшего звена, которые могли составить ему конкуренцию, одного за другим, полностью заменив их новым поколением более молодых людей, таких как Флеминг, которые не смели бросить вызов мнению и авторитету генерального директора.

До тех пор пока Флеминг был послушен О’Нилу, он оставался у гендиректора на хорошем счету. Но в феврале 2006 года Флеминг оказался на перепутье. Он вел переговоры об инвестициях Merrill Lynch в компанию BlackRock с Лари Финком – генеральным директором крупной компании, занимающейся управлением активами. Флеминга с Лари Финком связывали прочные отношения, начавшиеся с проведения первоначальной открытой подписки на бумаги BlackRock – сделки, которую проводил Флеминг.

О’Нил согласился с планом передачи подразделения компании по управлению активами с заниженной оценочной стоимостью в обмен на 49 % акций BlackRock, но они с Лари Финком не смогли прийти к согласию относительно количества акций, которые следовало обменять. Вся сделка оценивалась в 10 миллиардов долларов, но генеральный директор никак не мог принять решение о том, должна ли Merrill Lynch получить 68 миллионов акций за свое подразделение по управлению активами или 65 миллионов – разница составляла несколько сотен миллионов долларов. О’Нил, который мог быть упрямым, когда не получал желаемого, отказывался сдвинуться с места.

Флеминг и Эрик Хитон, возглавлявший отдел стратегического планирования в Merrill Lynch, провели с О’Нилом конференцию по телефону, пытаясь убедить его поделить разницу пополам с Финком.

– Ваш подход неправильный, – заявил О’Нил по громкой связи, перед тем как резко повесить трубку.

Тем же вечером Флеминг отправил ему письмо по электронной почте, но ответа от О’Нила он не получил. На следующее утро после завтрака с Комански, бывшим генеральным директором, который был в совете директоров BlackRock, Флеминг позвонил О’Нилу, но его секретарь Мэриан Брукс вежливо его отшила, сказав, что О’Нил не может ему ответить.

– Он должен со мной встретиться! – умолял Флеминг, но Брукс сказала, что ничем помочь ему не может.

В отчаянии Флеминг позвонил Хитону и попросил его прийти на 32-й этаж, где они могут встретиться лицом к лицу с О’Нилом.

– Грег, ты этого не сделаешь, – сказал Хитон.

– Встретимся наверху. И если кто-нибудь спросит, почему ты пошел наверх, сошлешься на меня.

Флеминг поднялся на 32-й этаж с Хитоном и ворвался в кабинет О’Нила.

– Вы должны со мной поговорить, – заявил он дерзко.

О’Нил редко терял самообладание, даже когда ставил кого-нибудь на место:

– Хорошо. Присаживайтесь.

– Вот как мы можем разрешить эту ситуацию, – сказал Флеминг, после того как изложил свой подход. Несмотря на все властолюбие и любовь к подобострастию, О’Нил был в высшей степени рациональным руководителем. После того как он выслушал Флеминга, он согласился завершить сделку. В середине февраля было объявлено о заключении сделки между Merrill Lynch и BlackRock. Эта новость была с радостью встречена инвесторами и СМИ, которые считали сделку выгодной комбинацией, и вызвала появление хвалебных статей в The New York Times и The Wall Street Journal, в них подчеркивалась роль Флеминга в этом деле.

Начиная с этого дня и до тех пор, пока О’Нил почти через 19 месяцев не обратился к нему за помощью по переговорам с Wachovia, характер отношений Флеминга с руководителем никогда уже не был прежним. В апреле 2006 года во время одного из их обычных совместных обедов в любимом заведении О’Нила – итальянском ресторане в Верхнем Ист-Сайде Флеминг стал оспаривать решение генерального директора о переводе небольшого подразделения из его банковского отдела в торговый отдел Доу Кима. О’Нил не стал его слушать, но Флеминг настаивал, пока генеральному это не надоело.

– Хватит с меня этих обедов, – сказал О’Нил своему подчиненному. В конце концов, работа Флеминга не в том, чтобы задавать вопросы, но в том, чтобы слушать и выполнять. – Мне это очень неприятно. Я больше не стану с вами обедать, – сказал генеральный директор. Несколько месяцев спустя О’Нил проигнорировал предупреждение Флеминга и вынудил Доу Кима назначить Семерджи главой FICC-отдела.

О’Нил проигнорировал предупреждение Флеминга и вынудил Доу Кима назначить Семерджи главой FICC-отдела

Теперь, 31 октября, в Хэллоуин (очень символично!), Флеминг наконец-то получил работу, к которой стремился 15 лет. Или, лучше сказать, на время получил обязанности, связанные с этой работой, а не саму должность, и при этом в самой худшей из всех возможных ситуаций. Неожиданная отставка О’Нила превратила Merrill Lynch в тонущий финансовый корабль с расширяющейся пробоиной в его борту, без капитана на мостике и в самый худший шторм из когда-либо виденных на Уолл-стрит.

И в довершение всего компенсационный пакет О’Нила, включавший 161 миллион долларов в ценных бумагах и опционы, которые создавались годами, стал причиной скандала, разразившегося в средствах массовой информации. Возмущенные инвесторы хотели знать, как человек, ответственный за столь значительный ущерб, нанесенный компании, может запросто ее покинуть, получив при этом столь значительное вознаграждение.

Флеминг ничего не мог с этим поделать. Его работа заключалась в том, чтобы стоять на капитанском мостике до тех пор, пока не наймут нового генерального директора. И удерживать корабль на плаву.

Уже на второй день работы на новом посту финансовый корабль столкнулся с еще одним айсбергом. Когда Флеминг сел на заднее сиденье автомобиля, чтобы ехать на работу и открыл утренний выпуск The Wall Street Journal, его ошеломила передовица, которая занимала всю первую страницу.

« Неожиданная отставка О’Нила превратила Merrill Lynch в тонущий финансовый корабль с расширяющейся пробоиной в его борту, без капитана на мостике и в самый худший шторм из когда-либо виденных на Уолл-стрит »

В статье говорилось, что Merrill Lynch скрывает убытки от активов, связанных с субстандартными ипотечными кредитами, при помощи хитроумных, а возможно, незаконных бухгалтерских операций, проведенных с хеджевыми фондами в этом году. В публикации была описана одна сделка, которую Merrill Lynch якобы заключила с одним хеджевым фондом, по условиям сделки фонд должен был получить коммерческие бумаги, обеспеченные закладными со снижающейся стоимостью, под гарантию их обратной покупки через год по цене выше продажной. Автор статьи ссылался на «источник, близкий к ситуации». Для Флеминга, который был дипломированным юристом, это показалось недостаточным основанием для обвинений такого масштаба.

Эта сделка могла быть вымышленной, а не настоящей, придуманной, чтобы вывести убыточные активы из бухгалтерских книг компании на ближайшее будущее. Флеминга тревожило то, что эта предполагаемая сделка очень напоминала те сомнительные сделки, в проведении которых Merrill Lynch помогала несколько лет назад компании Enron Engineer. Сделки с Enron, связанные с фиктивной покупкой барж-электростанций, пришвартованных у берегов Нигерии, вылились в уголовное преследование ряда должностных лиц Merrill. Получив доказательства того, что Merrill Lynch помогла Enron укрыть некоторые ее активы на несколько месяцев в обмен на 17 миллионов долларов комиссионных, О’Нил уволил Дэна Бейли – банковского сотрудника Merrill, замешанного в сделке. Компания отказалась открыть адвокату Бейли доступ к документации, связанной с этой сделкой, что могло бы помочь его защите. Когда Бейли осудили и водворили в тюрьму за обман работодателя, его давние коллеги из Merrill Lynch были оскорблены тем, что О’Нил бросил одного из них на произвол судьбы. Бывший генеральный директор Дэн Талли организовал фонд в защиту Бейли, чтобы оплатить услуги его адвокатов. Впоследствии обвинение с него сняли, но Бейли уже успел отсидеть в тюрьме и потратить свои личные сбережения на оплату услуг адвокатов.

Если информация, приведенная в публикации, окажется правдивой, то она будет иметь ужасные, а возможно, и фатальные последствия для компании. Комиссия по ценным бумагам и биржам почти наверняка подаст гражданский иск – выдвинет против высшего руководства обвинения в мошенничестве, а за ними могут также последовать уголовные дела. На фоне объявленного Merrill в октябре резкого увеличения убытков и внезапного увольнения О’Нила статья, опубликованная в The Wall Street Journal, обвиняла компанию в махинациях с финансовой отчетностью.

Комиссия по ценным бумагам и биржам почти наверняка подаст гражданский иск – выдвинет против высшего руководства обвинения в мошенничестве

Уже в 5 утра, в предрассветной мгле, Флеминг знал, что это будет худший день в его карьере.

Публикация застала его врасплох. Никто из отдела по связям с общественностью Merrill ни о чем его не предупредил. Он отправил по электронной почте письмо Розмари Беркери – главному юрисконсульту компании. Она немедленно ответила на него. Она была согласна с тем, что им придется заняться этим в первую очередь.

Флеминг чувствовал себя так, словно получил удар под дых. Он не мог сказать, что было хуже – публикация, занявшая всю первую полосу влиятельного делового издания, или отсутствие у него информации о том, были ли факты, заявленные в газетной статье, правдивыми.

Он позвонил Питу Келли – юристу, отвечавшему за сопровождение сделок, и разбудил его.

– Примите душ и приезжайте ко мне в офис как можно скорее, – сказал он.

Флеминг обзвонил нескольких человек, которых знал и которым доверял, с той же просьбой – как можно скорее явиться в его кабинет. Помимо Келли, он позвонил Хитону, ставшему казначеем компании, Эндрю Берри, сопровождавшему сложные сделки и торговые операции, Лизе Конрой, руководителю направления рынков акционерного капитала, и ее шефу Рохиту Д’Cуза, отвечавшему за проведение сделок с акциями.

Флеминг также связался с двумя старшими инвестиционными банкирами – Андрэ Орселем, руководившим банковской деятельностью в Европе и на Ближнем Востоке и работавшим за пределами Лондона, и Полом Вецелем, руководившим банковской деятельностью в Японии, который последний раз был в Нью-Йорке за две недели до этого, на совете директоров. Он сказал, что им обоим придется надолго задержаться в Нью-Йорке.

Он созвонился также с двумя сотрудниками PR-отдела Merrill – Сарой Фербер, ответственной за связи с инвесторами, которая уже принимала звонки от крупнейших акционеров компании, и Майклом О’Луни, осуществлявшего связь с полицейским управлением Нью-Йорка во время и после нападения 11 сентября.

Большинство этих сотрудников под предводительством Келли появились в кабинете Флеминга к 7:30 утра, и Флеминг в общих чертах рассказал о проблеме, которую создавала публикация в The Wall Street Journal. Основное утверждение в статье состояло в том, что компания была замешана в фиктивной сделке, которая произошла несколько месяцев назад и помогла скрыть убытки на миллиарды долларов. Ни редакторы издания, ни репортер, написавший статью, не сообщат сотрудникам отдела по связям с общественностью, кто участвовал в сделке, но будут утверждать, что издание уверено в ее проведении.

Флеминг сказал Келли и остальным членам команды, что им придется поднять каждую сделку за последние несколько месяцев, чтобы найти ту, которая совпадала бы с описанной в издании, просмотреть каждый, связанный с ней документ, и найти нечто похожее на махинации с отчетностью, которые, если верить статье, действительно происходили.

– Ты должен их уличить, – сказал Флеминг Келли. – Если не сообщат нам название хеджевого фонда, мы не сможем утверждать, что они не правы, пока мы их не уличим.

После встречи Флеминг стал разбираться с откликом на статью. Члены совета директоров, высшие руководители и даже бывший генеральный директор Merrill звонили ему и пытались выяснить, что происходит.

Руководители нескольких отделов убеждали Флеминга в необходимости немедленного и безоговорочного опровержения опубликованных изданием обвинений. Из всех голосов, требовавших к себе внимания в то беспокойное утро и настаивавших на опровержении, только один предлагал разумное решение. Это был Джон Финнеган, генеральный директор Chubb Insurance. Он предостерег Флеминга от скорого и категоричного опровержения, пока у него не будет на руках всех фактов.

Флеминг прекрасно понял его.

– Мы не можем отрицать это, пока не получим подтверждения, что это не так, – сказал он своим ближайшим помощникам, когда они потребовали от него сделать заявление.

Он попросил Сару Фербер, отвечающую за отношения с инвесторами, доводить до сведения инвесторов, которые звонят в компанию, что Merrill Lynch придерживается высоких этических норм и во многих случаях стремится делать то, что лучше для клиентов, и так изо дня в день.

В ответ на публикацию Merrill Lynch выпустила обращение, в котором говорилось, что компании ничего не известно о проведении сделок для сокрытия убытков, подобных схеме, описанной в газете. «У нас нет оснований полагать, что подобная сделка имела место, – заявили представители компании.

В ответ на публикацию Merrill Lynch выпустила обращение, в котором говорилось, что компании ничего не известно о проведении сделок для сокрытия убытков

Когда в 9:30 утра открылись рынки, стоимость акций Merrill достигала 54 доллара за штуку, опустившись на 4 доллара по сравнению с закрытием торгов вечером предыдущего дня. И цена продолжала падать. Это вызвало беспокойство у тысяч сотрудников: пенсионные сбережения многих из них были привязаны к акциям Merrill. Членам «громадного стада» финансовых консультантов по всей стране пришлось отвечать на вопросы клиентов о том, знают ли в компании, как управлять собственными деньгами.

Некоторые консультанты звонили в штаб-квартиру, желая узнать, что, в конце концов, происходит, крупнейшие клиенты Merrill – корпорации мирового уровня, годами сотрудничавшие с ней, также хотели получить ответы на свои вопросы.

Потом звонили бывшие генеральные директора Merrill: Билл Шрейер, Дэн Талли и Дэйв Комански – те, кого уважали все сотрудники компании. В кабинете на 32-м этаже секретарь сообщила Флемингу, что на первой линии его ждет Шрейер, а на второй – Талли. Она не могла просто принять у них сообщение, сказав, что Грег занят и скоро перезвонит им. Флеминг взял трубку и поговорил с ними по очереди.

– Какого черта там происходит? – орал Комански.

– Грег, ты должен взять это в свои руки, – настаивал Шрейер. – Ты понимаешь, насколько это серьезно?

Флеминг ответил, что он уже собрал команду, которая этим занимается.

Одна-единственная газетная статья наделала в компании такой переполох, что Флемингу стало казаться, что трясется само здание. Цена акций Merrill продолжала падать до и после обеда. Это падение производило тягостное впечатление и казалось бесконечным.

Падение стоимости акций инвестиционного банка – это не просто способ измерения личного благосостояния его служащих и критерий, который используют руководители, когда хотят узнать, в какой момент им можно уходить на пенсию. Когда у банка начинаются трудные времена, у них нет заводов, которые можно было бы продать, или материального имущества, которое можно было бы использовать в качестве гарантийного обеспечения, чтобы взять кредит. Активами инвестиционного банка являются выданные им кредиты, обязательства по финансированию и ценные бумаги, держателем которых он является. Цена акций показывает избыток капитала, который банк может использовать в качестве резерва для покрытия потерь. В самый наихудший период за всю историю существования Merrill Lynch, когда на ее балансе находилось более 35 миллиардов «токсичных» активов – количество, достаточное, чтобы уничтожить компанию, – резкое падение стоимости акций сокращало собственные средства компании. И это было еще одной дырой в корпусе судна.

« В самый наихудший период за всю историю существования Merrill Lynch резкое падение стоимости акций сокращало собственные средства компании. И это было еще одной дырой в корпусе судна »

Флеминг знал, что должен что-либо предпринять, чтобы вселить уверенность в 60 000 служащих Merrill. Он назначил общее собрание коллектива (town hall meeting) на 4 часа дня, после закрытия торгов. Оно должно было пройти в конференц-зале на третьем этаже и транслироваться в офисы Merrill по всему миру.

Несколько членов руководства компании предостерегали его против живого общения, предупреждая Флеминга, что это может оказаться рискованной затеей и что ему лучше записать обращение и передать для всех служащих – лучше избегать вопросов и ответов в живом общении, которое может вылиться в непредсказуемую и гневно-эмоциональную дискуссию.

Всего две недели назад в ответ на первоначальный шок, вызванный многомиллиардными списаниями активов, О’Нил записал выступление в форме вопросов и ответов с помощью О’Луни, который раньше был тележурналистом. Цель той записи состояла в том, чтобы создать впечатление, что О’Нила подвергли жесткому допросу о проблемах Merrill, но то, что допрос вел пресс-секретарь компании, смазало желаемое впечатление.

Учитывая неопределенность, связанную с убытками Merrill и отсутствием лидера во главе, Флеминг настаивал на общем собрании

Учитывая неопределенность, связанную с убытками Merrill и отсутствием лидера во главе, Флеминг настаивал на общем собрании и живом общении.

– Я делаю это потому, – сказал он, – что наши служащие заслуживают того, чтобы им кто-то сказал: у нас все под контролем, продолжайте работать – мы великая компания.

В 4 часа дня рынки закрылись в конце недели, стоимость акций Merrill равнялась 52 долларам за штуку, что было на 10 % меньше цены, которая установилась накануне, и на 31 % меньше той, что была в прошлом месяце, когда они торговались по 76 долларов за штуку.

Флеминга мутило, пока он шел, чтобы встать перед огромным залом с низким потолком, напоминающим цокольный этаж церкви. Он окинул взглядом несколько сотен служащих, занявших все стулья и стоявших у задней стены зала. Первый ряд занимали руководители высшего звена: Джефф Эдвардс, Боб Макканн, управлявший работой «громадного стада», и Крибиори.

Флеминг хотел рассказать всем, что он не имеет ничего общего с CDO, которые съели чистую прибыль компании в прошлом месяце. Он бы с удовольствием рассказал всем, что накопление «токсичных» активов на балансе Merrill было организовано Семерджи – бывшим главой подразделения по продажам и трейдингу. Ему хотелось категорически отрицать необоснованные утверждения, напечатанные сегодня в The Wall Street Journal.

Но ничего этого он сделать не мог. Он был временным руководителем компании и теперь представлял все ее руководство. Он будет руководителем, пока не назначат нового генерального директора. Флеминг злился на О’Нила на протяжении последних нескольких месяцев, по мере того как начал проявляться масштаб проблем Merrill. Теперь же он еще больше злился на то бедственное положение, которое досталось ему в наследство от О’Нила.

– Сегодня я хотел поговорить с вами напрямую, потому что для нашей компании наступили трудные времена, – начал Флеминг, – я не хотел откладывать разговор на понедельник или на более поздний срок – на следующей неделе. Я хотел поговорить с вами сегодня, прежде чем вы пойдете домой.

Начав таким образом, Флеминг напомнил сотрудникам компании о том, что основной бизнес компании остается устойчивым. Он сказал, что в истории, рассказанной в утренней газете, нет конкретных деталей и она основывается на неопределенных источниках информации. Он показал на Крибиоре и заверил всех, что поиски нового генерального директора продолжаются и что делается это быстро и тщательно.

Наша компания приняла новую стратегию, чтобы стать по-настоящему глобальной диверсифицированной финансовой компанией

– Это не первый раз, когда наша компания переживает трудные времена, – продолжал Флеминг, – крах 1987 года, кредитный кризис 1998-го, лопнувший пузырь технологических компаний в 2000 году и нападение террористов 11 сентября. Во многих отношениях мы можем с меньшими потерями пережить эти трудности, потому что они не требуют от нас пересмотра стратегии или смены формата нашей компании. Мы многого добились за последние пять лет. После того, как лопнул пузырь технологических компаний, и после событий 11 сентября наша компания стала более сплоченной и приняла новую стратегию, чтобы стать по-настоящему глобальной диверсифицированной финансовой компанией. Мы сделали это. Вы сделали это… Мы работаем в великой компании и можем заслуженно ею гордиться. Все вы и те, кто был до вас, и множество тех, кто работал в компании на протяжении почти ста лет, превратили Merrill Lynch в одну из прекраснейших компаний на свете. Вместе – именно вместе – мы продолжим эту традицию.

Потом Флеминг предложил задавать вопросы, которые непрерывным потоком поступали по телефонным линиям и от людей, присутствовавших в зале.

– Меня зовут Билл, я звоню из Нью-Йорка. Раз вы теперь несете ответственность за риски, можете ли вы заверить нас в том, что управление рисками будет осуществляться по-новому? Сформирована ли новая команда руководителей и можем ли мы быть уверены в том, что этот провал и азартные игры в будущем больше не повторятся?

Флеминг заверил его, что Merrill Lynch уже усилила свои возможности по управлению рисками под руководством Эда Мориарти III, которого не допускали к управлению рисками при сделках с CDO.

К микрофону в большом конференц-зале подошел сотрудник:

– Не говорят ли последние события о наличии другой проблемы, такой как неспособность совета директоров исполнять свои обязанности, и не следует ли разделить функции председателя и генерального директора?

Флеминг мастерски уклонился от прямого ответа, сказав, что совет делает все от него зависящее, чтобы найти нового руководителя.

На линии финансовый консультант Том из Форта Ли в Нью-Джерси:

– Грег, у меня есть пара слов, которые бы я хотел сказать, прежде чем задам вопросы. Во-первых, относительно вашего комментария о событиях, которые фирма пережила за последние годы: крах 1987 года, разорение Long Term Capital в 1998 году, нападение террористов, технологический пузырь и т. д. и т. п. Разница между этими событиями и последним состоит в том, что наша ситуация сейчас – результат естественного процесса, и именно это меня очень сильно беспокоит. Либо люди наверху скрывали то, что происходит, или не знали того, что происходит, – ни один из вариантов меня не успокаивает. Итак, у меня два вопроса в связи с тем, что я сказал. Первый такой: помимо О’Нила, кто в конечном счете несет ответственность за то, что компания пошла на такую невыгодную сделку? И если это относится к членам совета директоров и ответственным лицам, следует избавиться от всех, кто позволил этому случиться. Это первый вопрос. Номер два: появилось сообщение о дополнительных 10 миллиардах долларов, которые, возможно, придется списать. И знаете, тогда, в июле, нам говорили, что компания полностью контролирует риски, а через два месяца происходят списания невероятных сумм, а две недели спустя еще дополнительные списания, и я думаю, что результатом этого станет отсутствие доверия в отношении ваших ответов. Итак, по крайней мере я был бы вам очень признателен, если бы вы смогли высказаться относительно этих двух моментов.

Наконец-то кто-то задал вопрос, который Флеминг ожидал, но страшился услышать. Флеминг был еще одним помощником О’Нила, не так ли? Этот золотой мальчик из отдела инвестиционно-банковской деятельности, поднявшийся до поста сопрезидента. Почему кто-то должен поверить тому, что он говорит? Флеминг знал, что ему следовало выступить против О’Нила после повышения Семерджи. Он должен был сказать, что уйдет из компании. Но ему не хватило мудрости или смелости, и он никогда себе этого не простит.

Том возмущался тем, что руководители компании позволили кому-то из отдела фиксированного дохода поставить под удар всю организацию. Это бесило всех, кто работал в сфере управления частными капиталами.

– Том, – начал Флеминг, – я даже передать вам не могу, как больно слышать об отсутствии доверия, учитывая то, что я сделал со своей карьерой. Но именно так все и обстоит, по крайней мере с вашей точки зрения. Я хотел бы сказать сейчас пару слов. Стэн О’Нил – не единственный руководитель, потерявший работу в результате этих событий. Люди, отвечавшие за это направление и эти действия, больше также не работают в компании.

И еще я бы сказал, Том, что ошибки точно были допущены здесь. И я вчера говорил об этом в Чикаго. Я имею в виду Джима Коллинза, который написал несколько книг об эффективном управлении. И в одной из тех, что я прочел, есть очень хорошие рассуждения об автобусе и о том, как сделать, чтобы ненужные люди сошли с автобуса, и при этом быть уверенным, что нужные люди находятся в автобусе. Правда в том, что в этих отделах у нас было несколько ненужных людей в автобусе и они приняли несколько очень неправильных решений. И вот мы оказались в этой ситуации.

Руководители компании позволили кому-то из отдела фиксированного дохода поставить под удар всю организацию. Это бесило всех, кто работал в сфере управления частными капиталами

Том, это совсем не является результатом естественного процесса. Мы стали сильно зависеть от ситуации на рынке субстандартного ипотечного кредитования. Теперь никто не станет с этим спорить. Но это стало очевидным из-за сложного и неустойчивого кредитного рынка, без которого многие вещи, которые здесь всплыли, не проявились бы. Вот то, что я хотел по этому поводу сказать.

Боб Макканн, руководитель направления по управлению частными капиталами, поднялся, взял микрофон и сказал, что они с Флемингом понимают, что значительное число членов «громадного стада» возмущены последними событиями.

– Я понимаю это, – сказал Макканн. – И мы оба стараемся реагировать на это. Все мы, руководители, настроены искать конструктивное решение. Я считаю неприемлемой ситуацию, когда люди говорят про «другую часть компании». Мы – одна компания. Вот кто мы и что мы. Наша модель деловой активности оправдывает себя на протяжении многих лет: у нас есть подразделение по управлению частными капиталами мирового уровня, наши структуры, занимающиеся глобальными рынками и инвестиционно-банковской деятельностью, также мирового уровня и самая значительная на данный момент структура – управление инвестициями. В этом заключается сила Merrill Lynch. Это легко ощутить в такой день, как сегодня, в конце нелегкой недели и в конце нелегкого месяца. Мы будем и дальше отвечать вам теми способами, которые нам известны, и теми, которые мы считаем эффективными.

Мы – одна компания. Наша модель деловой активности оправдывает себя на протяжении многих лет

Потом Макканн поделился некоторыми наблюдениями за методами работы средств массовой информации.

– Мне бы хотелось сказать вам, что сегодня была последняя отрицательная статья, которую вы читали про Merrill Lynch, или что это будет последняя статья, которую вы читали и которая явилась результатом инсинуаций, сплетен и догадок, – сказал он, – но в жизни так не бывает. К сожалению, скорее всего, будет еще много таких статей на следующей неделе или в течение нескольких недель. Я полагаю, что очень важно, как бы тяжело это ни было (могу представить себе, как тяжело вам было сегодня!), чтобы вы как финансовые консультанты или институциональные продавцы защищали нашу компанию. Мы много узнаем о себе в такие моменты – когда мы стойко переносим трудности и стоим плечом к плечу. Это не «другая часть компании», это наша компания. Очень важно, чтобы мы все хорошо поработали над тем, чтобы узнать, что является правдой, а что – вымыслом, инсинуацией и сплетней.

– Спасибо, Боб. Очень хорошо сказано, – отозвался Флеминг.

Вопросы продолжали поступать, а Флеминг – отвечать. Пять тысяч телефонных линий, установленных для приема звонков, были постоянно заняты, вызывая мрачные предположения о том, что руководство хочет что-то скрыть, и поэтому расстроенные сотрудники не могут дозвониться.

К 5:30 вечера собрание закончилось. Это был мучительный опыт. Флеминг снова связался с Келли, чтобы узнать, как идет поиск информации по сомнительной сделке, о которой сообщалось в газете. На обратном пути в Вестчестер, откинувшись на заднем сиденье своего автомобиля, он смотрел, как ему приходили по электронной почте письма – что-то около 2300 со всех концов света, – и пытался ответить или перезвонить как можно большему количеству людей. Наконец, он приехал домой, пережив этот ужасный день.

На следующее утро, в субботу, Флеминг заехал в офис с Келли, чтобы узнать, как обстоят дела у рабочей группы, занятой поиском сделки с хеджевым фондом. Эта работа не предполагала выходных: им надо было докопаться до сути как можно скорее. Флеминг продолжал отвечать на вчерашние звонки и электронные письма, когда Орсель прибыл в Нью-Йорк.

Он попросил Орселя и Вецеля накупить побольше рубашек и нижнего белья, потому что они поживут некоторое время в Нью-Йорке. Флеминг рассказал, что финансовое положение компании пошатнулось из-за убытков, о которых они отчитались в октябре. Очевидно, Merrill Lynch надо будет привлекать новый капитал, и Орсель и Вецель стали предлагать потенциальных инвесторов.

Вецель знал, что Temasek – государственный инвестиционный фонд Сингапура – всегда искал возможности для крупных вложений на финансовом рынке США. Он также знал, что японский банк Mizuho мог бы стать выгодным инвестором для Merrill Lynch. Орсель полагал, что несколько государственных инвестиционных фондов с Ближнего Востока наряду с некоторыми крупными европейскими банками могут быть заинтересованы в инвестициях.

Они начали обрабатывать потенциальных инвесторов, сообщая им, что назначение следующего генерального директора компании станет великолепной возможностью для избранных крупных игроков приобрести акции компании по сравнительно невысокой цене. Другие руководители Merrill Lynch зондировали почву у управляющих глобальными фондами, подбрасывая идеи о том, что им, возможно, захочется приобрести акции крупного инвестиционного банка США в момент, когда те торгуются намного ниже своей обычной цены.

Это спецподразделение по привлечению капитала рассматривало также другие идеи по приобретению капитала. Наиболее очевидной была продажа 20 % акций – доли Merrill Lynch в Bloomberg – компании, созданной Майклом Блумбергом, мэром Нью-Йорка. Поскольку компания принадлежала частному лицу, невозможно было определить, на сколько потянут эти 20 %, но отраслевые эксперты оценивали стоимость этой компании приблизительно в 25–35 миллиардов долларов, предполагая, что доля Merrill Lynch стоила от 5 до 7 миллиардов долларов.

Два ветерана Merrill Lynch – Виктор Неси и Тодд Каплан – связались с Марти Геллером, бухгалтером, бывшим внештатным финансовым директором Bloomberg L.P., чтобы проверить некоторые договорные обязательства, касающиеся изъятия инвестиций Merrill Lynch.

« Орсель и Вецель начали обрабатывать потенциальных инвесторов, сообщая им, что назначение следующего генерального директора компании станет великолепной возможностью для избранных крупных игроков приобрести акции компании по сравнительно невысокой цене »

Для того чтобы лучше разобраться в трудных для понимания сделках с хеджевыми фондами, которые повлекли за собой публикацию в The Wall Street Journal, Пит Келли нанял Джеффа Кронталя, трейдера по облигациям с фиксированным доходом, которого уволили за год до этого, чтобы освободить место в FICC-отделе для Семерджи. Флеминг хотел, чтобы Кронталь был под рукой в тот момент, когда понадобится обратиться к нему за советом по CDO, зная, какое влияние он оказывал на бухгалтерский баланс Merrill Lynch. Он предложил ему шестимесячный консалтинговый контракт, чтобы помочь компании распутать эти позиции.

Флеминг следил за своей рабочей группой по хеджевому фонду – встречался с ними дважды в день: в 7 утра и 5 вечера. Через неделю после появления публикации в The Wall Street Journal Келли доложил, что группа добилась некоторых результатов: изучила десятки сделок, связанных с CDO, но не нашла ни одной, где бы Merrill давала обещание выкупить что-либо обратно по более высокой цене в следующем квартале.

Флеминг поддерживал также тесную связь с Финнеганом – членом совета, который рекомендовал ему не торопиться с заявлениями в ответ на статью в The Wall Street Journal. Будучи главой крупной компании по оказанию финансовых услуг, Финнеган был знаком с проблемами и сложностями, с которыми столкнулся Флеминг, и совет более зрелого человека оказался полезным в этот бурный период неопределенности.

К 9 ноября, через неделю после начала истории и после полных семи дней прочесывания каждой CDO-трансакции с участием хеджевых фондов, Келли сообщил Флемингу то, что они оба хотели услышать, – сделки не было. Из сотен сделок, которые компания заключила с хеджевыми фондами, начиная с лета, не было ни одной, по условиям которой Merrill Lynch была бы обязана выкупить пакет CDO по цене, приносящей гарантированную прибыль хеджевому фонду. Теперь они могли отправляться в The Wall Street Journal и требовать напечатать опровержение, а в случае отказа они смогут представить суду убедительные доказательства. Но, по всей видимости, до этого дело не дойдет.

Флеминга беспокоило и раздражало то, что Альберто Крибиоре – председатель совета директоров без исполнительных полномочий – проводил время, прогуливаясь по офисам компании, располагавшимся в Four World Financial Center. Флеминг постоянно докучал ему вопросами о том, как продвигаются поиски генерального директора, спрашивал о том, как идут дела и сможет ли совет найти кого-нибудь в ближайшее время. Крибиоре с беззаботным видом отмахивался от его вопросов, говоря, что все находится под контролем, но Флеминг начал думать, что Крибиоре слишком уж понравилось занимать высокий пост в Merrill Lynch. Может быть, это просто была паранойя, но Флеминг опасался, что Крибиоре может нанять какого-нибудь игрока из университетской спортивной команды на должность генерального директора Merrill, чтобы сохранить за собой кресло председателя и все связанные с ним внешние атрибуты.

Чтобы найти следующего генерального директора Merrill Lynch, Крибиоре действовал сразу в двух направлениях

Эти опасения оказались напрасными. Чтобы найти следующего генерального директора Merrill Lynch, Крибиоре действовал сразу в двух направлениях. Он привлек компанию Спенсера Стюарта, одну из лучших компаний по подбору персонала в стране, и воспользовался услугами самого Тома Неффа – лучшего специалиста этой компании по поиску банкиров.

Нефф и его команда в Spencer Stuart быстро составили список из почти десяти управленцев в сфере финансовых услуг, чьи характеристики можно было представить совету директоров Merrill. Список возглавлял Лари Финк из BlackRock. Из вежливости команда Неффа также включила в список Флеминга и Боба Макканна – руководителя направления по обслуживанию частных лиц.

В то же самое время Крибиоре начал параллельный поиск, не обращаясь за помощью к специалисту по подбору персонала, мегазвезды – кандидата, который мог бы сразу вернуть доверие к пошатнувшемуся авторитету Merrill. Он был убежден, что Джон Тейн – бывший топ-менеджер Goldman Sachs, который блестяще спланировал и осуществил реструктуризацию Нью-Йоркской фондовой биржи (New York Stock Exchange, NYSE), – прекрасно подошел бы для должности генерального директора.

Крибиоре восхищался Goldman Sachs, ее потрясающей способностью получать гигантские прибыли каждый год

Крибиоре долгое время восхищался Goldman Sachs, ее потрясающей способностью получать гигантские прибыли каждый год и такими же потрясающими бонусами, которые получали ее топ-менеджеры. Когда О’Нил заходил в его офис в Brera на чашку кофе, они часто думали о том, как можно было бы превратить способ ведения дел в Merrill Lynch в нечто похожее на Goldman Sachs.

Крибиоре связался с Джоном Вайнбергом – вице-председателем Goldman Sachs и другом Тейна – и попросил его позвонить главе NYSE от имени совета директоров Merrill Lynch. Тейн проявил интерес к началу переговоров.

Крибиоре был настолько убежден в том, что Тейн был подходящим кандидатом, что еще до того, как Стэн О’Нил официально покинул свой пост, итальянский финансист сообщил тому, что он собирается сделать предложение Тейну. Крибиоре навестил главу Нью-Йоркской фондовой биржи в его кабинете в знаменитом дворце капитализма на углу Брод-стрит и Уолл-стрит в Южном Манхэттене.

Этого момента Джон Тейн давно ждал. В Goldman Sachs он поднялся на головокружительную высоту – стал сопрезидентом легендарного инвестбанка, когда ему было едва за сорок. Но после нескольких лет ожидания своей очереди, чтобы занять пост генерального директора, в конце 2003 года он переметнулся на Нью-Йоркскую фондовую биржу. В тот момент «Большое табло»[11] оказалось замешанным в скандале, связанном с выплатой компенсационного пакета в размере 187 миллионов долларов бывшему генеральному директору Дику Грассо, и теперь, чтобы восстановить репутацию биржи, ей нужен был рыцарь на белом коне.

Благодаря опыту работы в Goldman Sachs Тейн хорошо понимал, что нельзя раскрывать свои карты и проявлять чрезмерный восторг от открывшейся перед ним возможности. Он заверил Крибиоре, что его вполне устраивает нынешнее положение.

– В самом деле? – спросил Крибиоре своим глубоким баритоном. – Вы собираетесь заключить вечный союз с Нью-Йоркской фондовой биржей?

«Большое табло» – выдающаяся организация, мировой бренд, символ капитализма, но с точки зрения бизнеса это небольшая компания. Тейн скучал по миру крупных, могущественных банков с Уолл-стрит.

– Меня это вполне устраивает, – настаивал Тейн, – и, кроме того, я преуспел в том, ради чего я сюда пришел. (Менее чем за четыре года Тейн провел модернизацию системы торгов NYSE до уровня эпохи компьютерных технологий и превратил ее в компанию мирового уровня с помощью слияний и поглощений.)

– Вот именно, – заметил Крибиоре.

Председатель совета Merrill Lynch сказал, что он хотел бы навестить Тейна на следующих выходных, чтобы обсудить вопрос более подробно. Тейн согласился.

В следующее воскресенье, 4 ноября Крибиоре поехал в роскошный пригород Рай в 25 милях от Манхэттена. Он заехал за своей коллегой Энн Рис – членом совета директоров, которая жила в Рай, прежде чем направиться к резиденции Тейна.

Даже по меркам этого пригорода, где были дома стоившие миллионы долларов, жилище Тейна явно выделялось: дворянское гнездо с особняком, расположившимся на самой высокой точке земельного участка площадью в 10 акров, отгороженного от посторонних глаз внушительной каменной оградой. Когда Крибиоре и Рис подъехали к воротам, они увидели огромный особняк. Он был похож на усадьбу английского землевладельца или европейского помещика, но не на большой дом в нью-йоркском пригороде.

Тейн поприветствовал двух директоров Merrill Lynch и провел их внутрь. До того как Стэн О’Нил пригласил их в совет директоров Merrill, Крибиоре и Рис работали на Clayton, Dubilier & Rice, фирму по управлению частными капиталами. Они вращались в кругу состоятельных людей, и все-таки на них произвело впечатление то, с каким изяществом и вкусом была отстроена резиденция Тейна.

Крибиоре изложил факты, касающиеся Merrill Lynch, описал ее сильные стороны как инвестиционного банка и брокерской фирмы и в большей степени компании по управлению капиталами частных клиентов. Сеть из 16 000 финансовых консультантов Merril была предметом зависти остальных участников рынка. Она управляла активами на 1,5 триллиона долларов, и доходы, которые эти активы ей приносили, позволяли Merrill Lynch оставаться на плаву во время спадов, чего другие банки были лишены.

« Сеть из 16 000 финансовых консультантов Merril была предметом зависти остальных участников рынка. Она управляла активами на 1,5 триллиона долларов, и доходы, которые эти активы ей приносили, позволяли Merrill Lynch оставаться на плаву во время спадов »

Крибиоре и Рис рассказали также о трудностях, перед лицом которых оказалась компания, о катастрофе, связанной с ипотечными ценными бумагами и другими долговыми инструментами. Крибиоре, как и О’Нил до него, был в восторге от успеха Goldman Sachs. Крибиоре знал, что в 1994 году, когда у Goldman Sachs началась полоса неудач, Джон Тейн – 38-летний финансовый директор – помог инвестбанку провести реорганизацию деятельности по управлению рисками, превратив ее в предмет зависти других участников рынка.

Когда Тейн изложил свои взгляды на то, что необходимо сделать, чтобы улучшить положение Merrill Lynch, директора смогли по достоинству оценить его. Было очевидно, что он знает и понимает те негативные и дестабилизирующие последствия, вызванные ухудшением ситуации с закладными. Его замечания экспромтом о положении Merrill были весьма точными.

Но было в нем что-то еще, чему невозможно было дать количественную оценку в резюме или оценить по его ответам на их вопросы. Он выглядел как человек, подходящий для этой работы. Высокий, с квадратной челюстью, прямой осанкой и фигурой атлета, он был способен вести в бой мужчин и женщин. Он был генералом среди солдат.

Тейн был одним из нескольких кандидатов, которых без экзаменов приняли в Гарвардскую школу бизнеса

Тейн носил очки, которые, казалось, лишь усиливали ярко-карий цвет его глаз. Они также усиливали образ Кларка Кента – Супермена, который сложился благодаря успешно проведенной им реструктуризации Нью-Йоркской фондовой биржи. Выступая за команду борцов Массачусетского технологического института, Тейн получил степень по электротехнике и был одним из нескольких кандидатов, которых без экзаменов приняли в Гарвардскую школу бизнеса. С таким прекрасным академическим образованием его приняли на работу в Goldman Sachs.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.