Пролог Чудо из чудес

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Пролог

Чудо из чудес

« Чтобы донести масштаб сделки до совета директоров и подчеркнуть те особые возможности, что открывались перед ними, Льюис назвал презентацию «Merrill Lynch – чудо из чудес» »

Стэну О’Нилу, генеральному директору Merrill Lynch – компании с Уолл-стрит, оказавшейся на грани катастрофы, оставалось винить лишь самого себя, подсчитывая нанесенный компании ущерб. Он обдумывал допущенные им ошибки, стратегические просчеты, ошибочные решения и пренебрежение рисками – всё, что он делал неправильно. Конечно, это была не только его вина, поскольку он полагался на советы одного человека, которому следовало быть более осмотрительным, – своего кедди[1].

О’Нил закончил партию в гольф с результатом 88 очков – на один результативный удар больше, чем было за день до того, но этот результат был лучше тех 80 очков, которые он набрал за неделю до этого в Ваккабуке, рядом с собственным домом на окраине округа Вестчестер на севере Нью-Йорк-Сити. Это был воскресный вечер в последних числах сентября 2007 года. День был ничем не примечательный, такой же, как и партия в гольф, сыгранная в Country Club of Purchase. Но она по крайней мере была приятным событием по сравнению с той встречей, которая произошла в тот же день в городе и где он сделал то, о чем и помыслить было нельзя.

Всего несколько часов назад О’Нил ерзал на заднем сиденье своего Аudi A8, пока водитель прокладывал путь через поток машин по воскресному Манхэттену, где автомобиль мог только ползти, квартал за кварталом, останавливаясь на каждом светофоре, по направлению к своей цели – к Time Warner Center на юго-западном углу Центрального парка.

Как это обычно бывало, когда генеральный директор Merrill Lynch задумывал нечто значительное – от увольнения кого-нибудь из руководителей высшего ранга до прямой продажи компании, что и стало причиной его визита в тот день, – он всегда полагался на советы единственного человека, которому полностью и безраздельно доверял, – себя самого.

История восхождения О’Нила на вершину Уолл-стрит стала легендой

На протяжении всей карьеры это доверие себя оправдывало. История восхождения О’Нила на вершину Уолл-стрит к тому времени стала легендой. Этот 57-летний афроамериканец из штата Алабама родился в Роанок и вырос в нищем городке Уидоуи. Внук человека, который родился рабом в 60-е годы ХIХ века, совершил невозможное, используя всё для преодоления препятствий на своем пути к посту генерального директора Merrill Lynch, который он занял в конце 2002 года.

За следующие пять лет он преобразил компанию. Становым хребтом Merrill Lynch всегда были финансовые консультанты – 16 000 мужчин и женщин, рассредоточенных по всем Соединенным Штатам, которые управляли не только портфелями богатейших людей в Филадельфии, Чикаго, Сан-Франциско, Лос-Анджелесе и других крупных городах, но и менее солидными портфелями трудолюбивых граждан во второстепенных городах, таких как Цинциннати, Уичито, Лансинг и Спокан.

Большая часть банков и брокерских контор на Уолл-стрит занималась обслуживанием институциональных инвесторов – пенсионных фондов с миллиардными активами – и влиятельных владельцев гигантских состояний. Именно гений Чарли Меррилла, основателя Merrill Lynch, позволил взглянуть на ситуацию глубже и построить бизнес на предоставлении услуг финансовых консультаций рядовым гражданам, привлекая их «скромные сбережения», как он писал в самом начале своей карьеры.

Merrill Lynch превратилась во влиятельную организацию благодаря своей уникальной сети финансовых брокеров, действовавших по всей стране

Начиная с 40-х годов ХХ века, когда в памяти большинства американцев были все еще свежи воспоминания о биржевом крахе 1929 года и последовавшей за ним Великой депрессии, Меррилл продолжал развивать свои идеи. И через несколько десятилетий Merrill Lynch превратилась во влиятельную организацию благодаря своей уникальной сети финансовых брокеров, действовавших по всей стране, которая объединяла Уолл-стрит и Mейн-стрит[2].

Во второй половине ХХ столетия большинство крупных компаний, продававших свои акции частным инвесторам, хотели пользоваться услугами Merrill Lynch как продавца, который может охватить инвесторов не только крупных городов, но и средних городков в американской глубинке. Телевизионная реклама 1970-х годов, показывая несущиеся стада лонгхорнов, заявляла о том, что Merrill Lynch «играет на повышение Америки» (bullish on America), – с этого момента бык стал прочно ассоциироваться с компанией, а брокеры компании, занимавшиеся розничной продажей, стали называться «громадным стадом Меррилла» (Merrill’s thundering herd).

По всей территории США, в каждом городе, где они открывали свои конторы, члены «громадного стада Меррилла» входили в число наиболее именитых граждан, сторонников местных клубов «Ротари», людей, которые могли охотно жертвовать деньги на благотворительные цели. Они были столпами местного общества.

К 2000 году рынок капитала изменился. И чтобы развиваться дальше, Merrill Lynch учредила свой собственный инвестиционный банк – он должен был стать источником эмиссии ценных бумаг, распространяемых и продаваемых затем через сеть брокеров. Компания также организовала проведение торговых операций мирового уровня, что позволило ей не только покупать и продавать ценные бумаги непосредственно для своих клиентов, но и выйти в прибыльную сферу производных инструментов с фиксированным доходом – рынок, в который компания могла вкладывать значительные суммы денег для получения быстрого дохода.

В 2001 году Стэн О’Нил опередил своих конкурентов и занял высший пост в компании – отчасти благодаря тому, что убедил совет директоров в своей способности устранить разобщенность бизнеса компании, отягощенную раздутой сетью финансовых консультантов, и превратить компанию в более прибыльный инвестиционный банк, предоставляющий полный спектр услуг.

Начиная с 2002 по 2006 год он выполнял свое обещание: понижал значимость сети брокерских фирм, занимающихся розничной продажей услуг, и наращивал продажи и торговые операции, которые приносили миллиардные прибыли каждый год. На протяжении первых двух кварталов 2007 года Merrill Lynch продолжала бить рекорды по прибылям, став колоссом Уолл-стрит и бросив вызов Goldman Sachs – самой совершенной денежной машине на Уолл-стрит.

В 2001 году Стэн О’Нил опередил своих конкурентов и занял высший пост в компании

Это было воскресенье 30 сентября 2007 года. О’Нил собирался встретиться с Кеном Льюисом, генеральным директором Bank of America, который был готов в качестве предварительного условия встречи сделать предложение о покупке Merrill Lynch напрямую по 90 долларов за акцию. В пятницу торги на фондовой бирже закрылись при цене 71,28 доллара за акцию. У Merrill Lynch оставалось еще 853 миллиона акций, так что при цене 90 долларов за акцию Льюис собирался заплатить за компанию без малого 77 миллиардов долларов. Исходя из стоимости собственных акций Bank of America, его рыночная капитализация равнялась 223 миллиардам долларов, что только в три раза превышало сумму, которую Льюис был готов выложить за Merrill Lynch.

О’Нил не рассказывал о предстоящей встрече директорам компании и кому бы то ни было еще в Merrill Lynch, за исключением главного юрисконсульта Розмари Беркери и казначея Эрика Хитона, от которого ему нужна была определенная информация для подготовки к переговорам. С обоих он взял слово держать это дело в тайне.

Генеральный директор Merrill Lynch хранил еще один секрет, о котором, помимо совета директоров и высшего руководства компании, никто не знал. В бюджете компании была брешь, которая могла съесть большую часть прибылей банка за квартал и грозила окончательно уничтожить компанию.

После более чем пяти лет дешевых денег в банковской системе – что аналогично хорошей погоде и благоприятному ветру в открытом море мировой финансовой системы – все изменилось за одно лето. Большой пузырь на рынке недвижимости, который был основой роста на финансовом рынке почти десятилетие, лопнул в начале 2007 года. Компании, занимавшиеся субстандартным ипотечным кредитованием (subprime mortgages), попали в серьезное затруднение, если вообще не стали банкротами, о чем можно было судить по возросшему числу случаев отчуждения недвижимости за долги. Банки, которые охотно предоставляли друг другу сверхкраткосрочные (overnight) кредиты на выгодных условиях, неожиданно закрыли автоматические кредитные линии.

Кен Льюис обо всем этом знал. Но он не знал того, что крах рынка субстандартного ипотечного кредитования нанес Merrill Lynch непоправимый ущерб, несмотря на то что компания в два раза увеличила свой баланс, а ее активы достигли 1 триллиона долларов за предшествующие два года. О’Нил узнал об этой проблеме лишь в конце июля, после закрытия двух хеджевых фондов, которыми управлял конкурент его компании – Bear Stearns. Фонды эти проворачивали колоссальные, многомиллиардные сделки с CDO (collateralized debt obligations – обеспеченные залогом долговые обязательства), то есть ценными бумагами, производными от субстандартных ипотечных кредитов. Вслед за разорением фондов, принадлежащих Bear Stearns, другие компании с Уолл-стрит, включая Merrill Lynch, тщательно изучили свой баланс на предмет рисков, связанных с рынком некачественных кредитов.

Тогда, 9 августа 2007 года, французский банк BNP Paribas заявил о том, что приостанавливает оценку стоимости трех инвестиционных фондов, действовавших на рынке субстандартных ипотечных кредитов, вследствие оттока ликвидности с этого рынка. То, что все операции на рынке, где действовали три этих фонда, прекратились, означало, что рынка больше не существует.

Объявление французского банка привело к тому, что выдача сверхкраткосрочных кредитов в Европе приостановилась, и это вынудило Европейский Центробанк выпустить в обращение 95 миллиардов евро в качестве превентивной меры.

Впервые за девять лет, с того момента, когда огромный хеджевый фонд Long Term Capital Management потерпел крах в 1998 году и чуть было не потянул за собой несколько инвестиционных банков, включая и Merrill Lynch, у О’Нила от страха сосало под ложечкой. В то время он был финансовым директором Merrill, и то, как на нее повлиял крах Long Term Capital Management, руководители которого неверно оценили процентные ставки, ставило под угрозу возможности Merrill Lynch получать доступ к сверхкраткосрочным кредитам.

Тогда, летом 1998-го, О’Нилу пришлось вернуться из отпуска, и в течение последующих трех месяцев он дни и ночи напролет был озабочен тем, как обеспечить финансирование компании. Консорциум банков, куда входила и Merrill Lynch, в конечном итоге начал совместную работу над решением проблем фонда Long Term Capital, но возможность потери компанией доступа к рынку сверхкраткосрочных кредитов пугала О’Нила, причиняя ему буквально физическую боль. Полученный опыт заставил его переориентировать банк – не полагаться на сверхкраткосрочное кредитование, а ориентироваться на долгосрочные кредиты.

« Генеральный директор Merrill Lynch хранил один секрет, о котором, помимо высшего руководства компании, никто не знал. В бюджете компании была брешь, которая грозила окончательно уничтожить компанию »

Крах рынка сверхкраткосрочных кредитов в Европе, несомненно, стал предвестником последующих событий. О’Нил поклялся себе, что ни в коем случае не допустит, чтобы эта проблема с CDO могла причинить ему ту же душевную боль и физические страдания, как это случилось в 1998 году.

О’Нил вызвал к себе Ахмасса Факахани, сопрезидента компании, и распорядился собрать команду и в августе заняться CDO-позициями. Он заявил, что хочет, чтобы к его возвращению из отпуска после Дня труда[3] бухгалтерия Merrill была чистой. И не важно, будет ли Факахани хеджировать эти позиции или приобретет страховку у сторонней организации. Единственное, что имело значение, – избавить компанию от этого риска.

Вскоре после этого летом 2007 года О’Нил уехал на каникулы на остров Мартас-Винъярд. Он целиком посвятил себя своему любимому гольфу, играя в него каждый день, часто в одиночку. Игра позволяла ему снять напряжение, вызванное той рискованной ситуацией, в которой оказалась компания. Но решение проблем компании нельзя было просто передать кому-то другому. В День труда О’Нил вернулся на работу и обнаружил, что CDO-позиции все еще оставались на балансе компании. Факахани не смог найти покупателей или тех, кто пожелал бы застраховать эти проблемные позиции.

У О’Нила было два варианта. Он мог снова погрузиться в управление компанией, то есть взять ситуацию в свои руки, как это было в 1998 году и после атаки террористов 11 сентября 2001 года, тогда компания оказывалась под угрозой и он держал ситуацию в своих руках. Или он мог подыскать потенциальных партнеров для слияния, крупные банки, способные покрыть убытки Merrill Lynch. Не мешало бы прозондировать рынок и узнать, чего стоит компания, сказал он себе.

Он решил позвонить Эду Херлихи из юридической конторы Wachtell, Lipton, адвокату, который консультировал Кена Льюиса и Bank of America по всем крупным приобретениям. Пути О’Нила и Эда Херлихи постоянно пересекались: это происходило на деловых мероприятиях или на курсах игры в гольф. При каждой встрече у О’Нила всегда создавалось ощущение, что если когда-нибудь Merrill Lynch потребуется стратегический партнер, то это заинтересует Bank of America.

– Эд, я много раз подумывал об объединении Bank of America и Merrill Lynch, – сказал О’Нил, – думаю, вы тоже.

– Да, так и есть, – ответил Херлихи, – Кен всегда был заинтересован в Merrill Lynch.

– Многим трудно будет принять эту сделку, потому что у Merrill есть своя история, наследие, деловая культура и бренд, а также потому что компания будет поглощена Bank of America, – заметил О’Нил. – Для того чтобы даже начать обсуждение этого вопроса, необходимо иметь очень веские основания.

Херлихи переспросил, что тот понимает под «вескими основаниями».

– Я думаю не менее 90 долларов за акцию, – сказал О’Нил, – и при наличии у вас заинтересованности я мог бы захотеть выслушать ваше предложение.

У Merrill есть своя история, наследие, деловая культура и бренд

На протяжении следующих нескольких недель, даже во время поездок в Лондон, Германию и Токио, О’Нил продолжал обсуждение с Херлихи предстоящей встречи. Херлихи стремился узнать как можно больше подробностей, которые он мог передать Кену Льюису в городе Шарлотт. И все время О’Нил придерживался четкой позиции: это не будут переговоры о продаже Merrill Lynch, а просто встреча, которая поможет ему определиться с тем, есть ли смысл продавать компанию. Мастер блефа и обмана, которые сопровождают большинство переговоров о слияниях и поглощениях, Херлихи заверил О’Нила в том, что они с Льюисом понимают основные правила игры.

По мере приближения дня встречи О’Нил предупредил Херлихи о том, что его компания объявит в октябре о значительном списании стоимости некоторых своих активов. Он заметил также, что не уверен в том, что 90 долларов за акцию является адекватной ценой. Херлихи пообещал передать эту информацию.

Кеннет Дойл Льюис, сдержанный и немногословный 59-летний уроженец Юга, пришел в непривычное для себя состояние возбуждения, когда услышал от Эда Херлихи, нью-йоркского адвоката, бывшего посредником в самых значительных поглощениях Bank of America, эту новость: Merrill Lynch стремится к продаже!

Масштаб операций, которые Merrill Lynch проводила на фондовом рынке, значительно превосходил аналогичный у Bank of America

На протяжении шести лет, в течение которых Льюис был генеральным директором, он укрепил свою репутацию хорошего руководителя – человека, знающего, как управлять крупнейшим в стране коммерческим и депозитарным банком. Но в качестве четвертого генерального директора банка в Шарлотте (известного как North Carolina National Bank, а затем как NationsBank перед слиянием в 1998 году с Bank of America, расположенного в Сан-Франциско) Льюису еще предстояло оставить в истории след, достойный его предшественников. Эддисон Рис создал этот банк в 1960-х годах путем серии слияний, Том Сторрз начал вести операции во Флориде, прежде чем была разрешена межштатная банковская деятельность, а Хью Макколл использовал появившиеся возможности для покупки банков по всей стране в течение двух десятилетий, пока был его главой. Он стал легендой в этом бизнесе.

За шесть лет на посту генерального директора Льюис отчасти справился с беспорядком в делах, который образовался, пока Макколл создавал империю. Тогда, в 2004-м, он сам провел поглощение: приобрел Fleet Financial из Бостона за 47 миллиардов долларов. В 2007 году он купил еще один банк – LaSalle Bank в Чикаго за 21 миллиард, но все эти сделки только способствовали росту прибылей Bank of America.

Льюис был значимым членом в команде Макколла, но сравнение с последним никогда не было в его пользу. Никто не стал бы использовать эпитет «легендарный» в одном предложении с именем Льюис, если только там каким-то образом не фигурировал Макколл.

И вот совершенно неожиданно у Льюиса появилась возможность совершить нечто такое, чего не смог сделать великий Хью Макколл. В 1990-х гг. Макколл видел возможность объединения «громадного стада» финансовых консультантов из Merrill Lynch с огромной базой клиентов Bank of America по всей стране и создания сверхмощной в своей отрасли компании – возможность продемонстрировать явное преимущество банка из Шарлотта перед своими конкурентами.

Время этому не благоприятствовало, потому что Льюис должен был вскоре выплатить 21 миллиард наличными за покупку LaSalle и только что вложил 2 миллиарда в Countrywide Financial – крупное учреждение, занимающееся предоставлением ипотечных кредитов, чьи дела пошатнулись из-за спада на рынке недвижимости. Но Льюис был не в силах отказаться от приобретения Merrill Lynch. Он назначил Грега Керла, главу отдела стратегического планирования, ответственным за разработку планов, которые можно было представить совету директоров Bank of America.

Команда под руководством Керла на нескольких схемах показала, что объединение двух компаний могло бы значительно увеличить прибыль банка. Масштаб операций, которые Merrill Lynch проводила на фондовом рынке, значительно превосходил аналогичный у Bank of America, поэтому Льюис решил снизить расходы, объединив собственное подразделение – Bank of America Securities – со структурой Merrill Lynch. Объединение подразделений двух компаний, по расчетам Керла, могло сэкономить их банку 6 миллиардов за счет увольнения десятков тысяч наемных работников.

Чтобы донести масштаб сделки до совета директоров и подчеркнуть те особые возможности, что открывались перед ними, Льюис назвал презентацию «Merrill Lynch – чудо из чудес».

Чтобы подчеркнуть те особые возможности, что открывались перед ними, Льюис назвал презентацию «Merrill Lynch – чудо из чудес»

Когда его автомобиль наконец-то подъехал к Time Warner Center, где располагался офис Bank of America, ерзавший на сиденье О’Нил почувствовал некоторое облегчение. Эта поездка из его дома в округе Вестчестер длилась более часа, и он ужасно хотел в туалет.

После того как генерального директора Merrill Lynch провели в офис Bank of America, окна которого выходили на северо-восток, откуда открывался вид на Центральный парк, Льюис представил О’Нила Грегу Керлу – главе отдела стратегического планирования. О’Нил поздоровался с ним своим обычным спокойным, деловым тоном и, попросив прощения, направился прямо в туалет.

Керл и Льюис, которые полагали, что О’Нил приехал к ним из своей квартиры на Манхэттене, то и дело переглядывались, время шло, а О’Нил все никак не выходил. Наконец он появился и, как ни в чем не бывало, присоединился к ним.

В течение следующих 15 минут Керл ознакомил его с содержанием презентации, подготовленной для совета директоров Bank of America, в которой говорилось о том, как будет происходить объединение двух компаний. О’Нил сидел молча, слушая Керла, пока наконец не прервал свое молчание:

– Вам известно, что Merrill Lynch является невероятно ценным приобретением. И хотя предварительным условием для проведения этой встречи было ваше согласие заплатить 90 долларов за акцию, я полагаю, что она должна будет возрасти, скажем, до сотни.

Льюис сказал, что слышал об этой возможности, и достал небольшую книжечку – гроссбух, испещренный цифрами. Он отодвинулся так, чтобы О’Нил не смог рассмотреть ее содержимое, и сказал, что цена 100 долларов за акцию вполне возможна, но лишь при условии сокращения расходов еще на 2 миллиарда.

После этого Керл вышел из кабинета, чтобы Льюис с О’Нилом могли продолжить переговоры наедине.

– Чего вы хотите? – спросил Льюис О’Нила. – Вам надо подумать о том, чего вы хотите, чтобы это произошло.

Чего хотел Стэн О’Нил? Это было просто. Он хотел одного – того, чего Льюис никогда бы не смог ему дать. Он хотел получить второй шанс, повторить попытку. Он хотел, чтобы его мяч для гольфа не попадал в воду на 18-й лунке, хотел бы принести его обратно, поставить на подставку для мяча и без суеты нанести хороший удар, чтобы, почти не рискуя промахнуться, послать его прямо в лунку. Он понял, что все испортил. Все, чего он хотел, – это чтобы кто-нибудь перевел часы назад и дал ему второй шанс.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.