ХОЛОДНЫЙ И ЖЕСТОКИЙ ЧЕЛОВЕК

ХОЛОДНЫЙ И ЖЕСТОКИЙ ЧЕЛОВЕК

Внедряемые сверху «движение за новую жизнь», «движение за спасение нации» не могли компенсировать отсутствия объективных, цементирующих общество факторов гражданской жизни. Чан Кайши, спекулируя на интересах различных социальных сил в китайском обществе, пытался, как это нередко делали и другие лидеры на Востоке, решить политическими и идеологическими методами проблемы объединения страны. Военно-политические и идеологические методы могли вести к упрочению диктатуры, но в то же время и обостряли существующие в обществе противоречия.

В это время Чан Кайши все больше опирался на советскую помощь. Постепенно увеличивались ряды легиона советских добровольцев; советские пилоты прибывали из различных районов своей страны; в трудных условиях, сталкиваясь порой с непреодолимыми препятствиями, они перегоняли самолеты и необходимую технику через безлюдные монгольские степи. Для многих советских людей — советников в китайской авиации — подвиги в схватках с воздушным агрессором стали логическим продолжением их суровой борьбы с фашизмом и милитаризмом, которую они начали в Испании.

Чан Кайши, хотя и говорил публично о большой роли советских советников, на деле ограничивал их деятельность. Генералы, окружавшие генералиссимуса, были обеспокоены прежде всего своей личной судьбой, их заботили привилегии, которые они стремились во что бы то ни стало сохранить. Влияние же людей, приехавших из Советского Союза и воспитанных в духе иных человеческих ценностей, вызывало в их среде лишь подозрительность и недоверие. Но среди советских советников нашелся и такой, кому бонапартизм Чан Кайши пришелся по вкусу. Полковник Власов благословил издание плаката, на котором были запечатлены его собственное изображение и образ милитариста Ян Сишаня — вожди вели за собой войска в сражениях с японцами.

Претендент в полководцы был отозван. Да, это тот Власов, который, будучи уже генералом, перешел на службу к фашистскому рейху.

К 40-летию разгрома милитаристской Японии политическая академия ВМС Китая опубликовала материалы о советской помощи Китаю во время антияпонской войны. Согласно этим материалам, СССР с 1938 года по 1940 год предоставил Китаю кредиты на сумму 450 млн. долларов в виде оружия; с октября 1937 года по сентябрь 1939 года из СССР было поставлено в Китай 980 самолетов, более 80 танков и 1300 орудий. В Китай для подготовки китайских офицеров прибыло 3600 советских военных специалистов.

У генералиссимуса складывалась своя собственная система управления в партии и государстве. Он пользовался неограниченным правом диктовать свою волю. В верхах процветала братская порука, виднейшие представители режима не тонули, а оставались на поверхности, какие бы преступления ни числились за ними.

Американский генерал Стилуэлл, находившийся в Китае в годы войны на Тихом океане, признавал невозможность состязаться со сворой паразитов и подхалимов из окружения Чан Кайши. Генералиссимус не имел представления о том, что происходит. Он подписывал тысячи приказов, в ответ слышал лишь «есть», «есть» и никогда не ведал, что все же сделано.

В мрачных тонах описывал генерал политику гоминьдановцев, ведь это «банда головорезов» с одной лишь идеей обеспечить себя и своих приближенных вечной рентой. Деньги, влияние, накопление чинов, должностей — единственная забота лидеров, интриги, двойная игра, отчаянное желание урвать от других то; что плывет к ним в руки, главное желание — позволить другим сражаться на фронтах. В то же время повсюду фальшивая пропаганда их «героической борьбы», индифферентность «лидеров» к своему народу. Генералы проявляли, казалось, не превзойденные никем способности, когда исполняли перед начальством трусливую стойку на задних лапах, важно надувались перед подчиненными. Стоящие на вершине правительственной пирамиды вожаки говорили о долге, но своими практическими действиями демонстрировали примеры изощренного мошенничества, способствовали процветанию шарлатанов, скользких приспособленцев. И в низшем звене в партии и в администрации — молодая поросль — считали для себя более привлекательным следовать примерам, а не абстрактным призывам к долгу и справедливости. И все это имело место в условиях торжества колоссального невежества, неприкрытой глупости кадрового состава, полной неспособности сверху контролировать фракции и клики, обирающие народ.

Чан Кайши никогда не одобрял право на существование оппозиции, хотя бы в рамках, определяемых законом. Если он встречал сопротивление со стороны провинциальных правителей — будь то Ли Цзунжэнь, Фэн Юйсян, Ян Сишань или кто-либо другой,— то сразу же объявлял своих противников милитаристами, мыслящими феодальными категориями. Генералиссимус доверял лишь своим родственникам и находящимся в большой зависимости от них высокопоставленным коррумпированным бюрократам. На парламент он смотрел как на инструмент в своих руках, годный для манипуляций во внутренней и внешней политике. Правительство становилось «личным» органом, конституция служила прежде всего обеспечению его, Чан Кайши, личной власти.