Станислав Савченко, «песочное» пирожное и «Наполеон»

Станислав Савченко, «песочное» пирожное и «Наполеон»

В космосе нет справочников, а в мое время интернета тоже не было. И нет других контактов с научным сообществом, кроме как на сеансах связи.

Когда ученые составляют программу полета, они еще не знают космонавт Иванов, Петров или Сидоров полетит. Ученый приходит: «Вот у меня потрясающей важности научный эксперимент». «Какая длительность?» «Три часа». «Извините, но трех часов на это нет в режиме». «Постойте, думаю, можно сделать за полтора». «Ну, тогда давайте». Вставляют в программу. А все равно же три часа на него в космосе уходит. И обед полетел и сон. Кто-то мог так: полтора часа отработал, пришло время обеда – конец. А я тянул, тянул и тянул лямку. Азарт исследователя захлестывал. Но разве я сумел бы работать эффективно, если бы мне не помогали на Земле?

А помогал мне Станислав Андреевич Савченко. Как-то одна бабушка сказала: «Умных сейчас мало, все больше ученые». Савченко был самым умным. Он являлся постановщиком многих астрофизических и геофизических программ, и мы друг друга понимали с полуслова. Станислав помогал мне выверять направление моей научной работы в космосе. Чтобы я не повторял чьи-то уже проведенные исследования, а открывал что-то новое.

Один мой коллега, боявшийся плагиата, ото всех скрывал свои исследования на орбите. Ни слова не говорил ЦУПу. А потом вернулся, написал диссертацию и оказалось, что добрая половина из установленных им фактов уже давно известна науке… У меня от Станислава Савченко научных секретов не было.

Для меня самое интересное в космосе – то новое, что до тебя никто не видел, а следовательно, нечто непознанное и непонятное. Хорошо, что на Земле находился Савченко. Я ему говорил, что именно наблюдаю, а он мне утром сообщал: это и это известно, а вот то – новое, нужно продолжать наблюдения.

Мне удалось найти тонкую слоистую структуру атмосферы. Упрощая, можно сказать так: до меня считалось, что атмосфера, как песочное пирожное, состоит из двух-трех «толстых» слоев. Я же в полете наблюдал за заходящими Солнцем, Луной, звездами. Замечал связанные с заходом явления, раскладывал по полочкам и доказал, что атмосфера как торт «Наполеон», состоит из многих тонких слоев.

С орбиты я сообщил, что озоновая дыра над Антарктидой не результат антропогенного воздействия, как это утверждали некоторые ученые. А природное явление, которое существовало до человечества, и будет существовать после. Лет через двадцать мои выводы были подтверждены.

И на этой основе США отказались подписать «Киотский протокол» ценой в миллиарды долларов.

Руководители полетом считали меня нарушителем дисциплины, «сумасшедшим ученым». Но для занятий наукой я выбирал «свободное» время, то есть выкраивал его за счет еды и сна. У нас там было трехразовое питание, восьмичасовой сон, но я никогда не спал восемь часов и не питался три раза.

Или чего там два часа заниматься физкультурой – на Земле врачи приведут в порядок. Лучше сделаю лишний эксперимент. За это меня ругали, дескать, мог бы сорваться и не выполнить программу. А я не мог отложить исследования! У меня есть железное правило: «Надо сделать – делай сейчас!» Откладывать на следующий раз нельзя. На это существует другое правило, в справедливости которого я сто раз убеждался: «Следующего раза не бывает!»

Ради науки я шел на хитрость. В частности, наблюдал серебристые облака ночью, а в дневнике записывал, что делал это в дневное время. Думал, что меня не поймают. Но в Центре управления все быстро поняли и запретили Савченко выходить на связь. Сказали ему, что я нарушаю режим работы и отдыха космонавта, что мне уже женские голоса слышатся… В общем, досталось ему из-за меня.

А у меня каждый день скапливались новые данные, никому не известные, и их становилось все больше. Я кипел, кипел и однажды на последнем сеансе – он обычно был «пустой» и мы его называли «Спокойной ночи, крепыши!» – категорически заявил, что прекращу полет, если врачи не вернут Савченко… Видимо, это прозвучало убедительно. На следующий день он вновь был в ЦУПе. А через десять лет мы вместе со Станиславом Андреевичем работали над научной программой моего полета на станции Салют-7.

Однажды я передавал в ЦУП данные по дополнительному наблюдению за звездами. Их следовало передать Савченко. А тут захотелось пошутить и, когда офицер связи спросил, кому передать эти данные, я сказал: «Передайте моей жене!» Когда на Земле я встретился с женой – оказалось, что они действительно передали ей эти данные. И она, конечно, удивилась и ничего не поняла в лямбдах и зетах, предназначенных для Савченко.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.