14. Триумф Южной группы
14. Триумф Южной группы
После изнурительных переходов и тяжелых боев у Монастырища войска нуждались в длительном отдыхе. Однако дневка, восстановив силы бойцов, могла бы ослабить их боевой порыв, вызванный победой над галицийскими сечевиками. Поэтому Реввоенсовет решил не устраивать дневки.
Якир, прибыв в расположение авангарда, обратился к бойцам:
— Ну что, Бессарабия, здесь будем зализывать раны или повезем раненых в киевские лазареты?
— А сколько еще до Киева? — послышалось из задних рядов.
— Смотря для кого. Для иных вся тысяча верст, для вас, орлы, двести.
— Даешь Киев! — грянул дружный ответ.
Полки авангарда выступили на рассвете после короткого сна, а к вечеру 10 сентября заняли Пятигоры, где разгромили штаб повстанческого полка. Голодные, босые, изможденные, люди за день сделали переход в сорок верст.
Переночевав в Пятигорах, авангард снова устремился на север. К вечеру 11 сентября конники вошли в притихшую, находившуюся во власти безвластия Сквиру. Местные коммунисты сообщили командованию авангарда, что в тридцати верстах к востоку от Сквиры, в Белой Церкви, хозяйничают деникинцы, а в тридцати верстах к северу, в Попельне, орудуют петлюровцы. Ежедневно доносится со стороны железной дороги гул артиллерийской канонады: на перегоне Кожанка — Попельня идет поединок между бронепоездами Петлюры и Деникина. О том, где Красная Армия, с кем она ведет бои, никто в Сквире не знал.
Вскоре к Морозовке и Молчановке подтянулись главные силы 45-й дивизии. Вышли на линию Сквиры, в двадцати верстах к востоку от нее, и колонны 58-й дивизии. Штаб группы остановился в небольшой деревушке Рубченки, в стороне от шляха Володарка — Сквира. Реввоенсовет обсуждал только что полученные сведения о противнике. Якир с Немитцем наносили новую обстановку на карту, а Затонский с Гамарником решали, как лучше сообщить людям не очень-то веселую весть о том, что впереди мощные заслоны врага.
В штабную хату, широко раскрыв дверь, влетел рыжий морзист Борис Церковный. Лицо его сияло, глаза сверкали радостью. Тяжело дыша, он выпалил:
— Товарищ командующий, сорок четвертая… Наши радисты намацали… Скорее, скорее… Пока в лампах есть накал. Вас ждет начдив Дубовой.
Якир, Затонский, Гамарник выскочили, из хаты, устремились к развесистой яблоне, в тени которой, прильнув к походной рации, сидел дежурный радист. На панели детектора зажигались и тухли красные лампочки. В наушниках что-то глухо потрескивало.
На всех стоянках радисты, лишая себя сна и отдыха, посылали в эфир позывные. И все зря. Не раз в их головы закрадывалось сомнение: не напрасны ли эти старания? Может, и отвечать-то вовсе некому? И вот в этой глухой деревушке Рубченки, когда были потеряны все надежды, радистам повезло — найден контакт. Но Якир думал и другое: может, это враг, готовясь потуже сомкнуть кольцо, подделывается под своих? Может, войска группы ждет какой-то новый подвох?
Словно угадывая сомнения друга, Иван Дубовой, начдив 44-й, с затерянной где-то в глухом Полесье стоянки спрашивал:
— Хорошо. Ты — Якир. А скажи, Иона, как зовут жену «деда»?
И Дубовой и Якир хорошо знали, кого в прошлом году под Воронежем звали «дедом». Начдив 45-й дал правильный ответ.
Переговорив с Дубовым, Якир обнял и поцеловал Бориса Церковного за радостную весть. Расцеловали его и члены Реввоенсовета — Затонский и Гамарник. Теперь есть что сказать бойцам. Якир подошел к старшему связисту:
— От лица службы объявляю вам благодарность. Вам и всем связистам! Родина этого никогда не забудет! То, что вы сделали, равно по значению монастырищенскому бою, быть может и больше, намного больше.
Тут же, собрав всех штабных командиров, Якир велел им немедленно скакать в бригады. Бутырский, Попа, дед Теслер и другие, кто на чем мог, выехали в войска, чтобы сообщить бойцам радостную весть об установлении связи с дивизией Дубового.
Никогда еще так не ликовали красноармейцы. Никто уже не вспоминал о голоде, лишениях, усталости. В эту ночь до самого рассвета трещали веселые костры, заливались гармошки, гремели на всех биваках русские, украинские, молдавские, венгерские, латышские песни.
Значит, не были напрасными тяжелые муки, не зря проливалась кровь под Кожанкой, Попелюхами, Монастырищем, Тальным, Звенигородкой. Красная Армия рядом! Ее 44-я дивизия идет на выручку Южной группе!
Пусть богунцы и таращанцы еще далеко, в двухстах верстах, где-то на линии реки Ирши, возле Ушомира — Чеповичей. Но они выполняют свой долг — идут к Житомиру, навстречу сорок пятой! Теперь не страшны бронепоезда белых и петлюровцев на линии Попельня — Фастов, не страшен окопавшийся на фронте Бровка — Попельня 3-й галицийский корпус. Не так уж опасны и деникинцы, засевшие у Фастова — Белой Церкви!
Так думали бойцы. Но не так думал командующий. Цель ясна — разорвать большое кольцо окружения и вывести из него войска Южной группы, установить локтевую связь с 44-й дивизией и дать заслуженный отдых бойцам, накормить, одеть, обуть их, залечить раны, восстановить потери и готовить людей к новых боям. Вот только как решить эту задачу, когда Дубовой где-то под Житомиром, а деникинцы и петлюровцы с бронепоездами под боком? Как достигнуть цели, если бойцы измучены, истощены, а кони едва волокут пушки, и неизвестно, каким чудом держат на своих спинах всадников? Ясно, что судьба боевой операции во многом зависит от способностей полководца и отваги воинов. Полководец, выслушав советы помощников, сам принимает решение. Он один назначает время, место, определяет задачу и силы для ее выполнения. Неправильная оценка одного из этих факторов срывает план операции, ведет к катастрофе.
Бойцы, выслушав радостную весть, потрясая винтовками, кричали: «Даешь Киев!» Но как раз на Киев-то Реввоенсовет Южной группы решил не идти.
— До столицы Украины столько же верст, сколько до той линии, где возможна встреча с 44-й дивизией, — говорил на срочно созванном заседании Якир. — Приближение к Киеву — это удаление от своих, от Дубового. Кроме того, добровольческие полки Деникина, опьяненные успехами на других фронтах, значительно сильнее галицийских частей Петлюры. Они захватили Курск, рвутся к Орлу. А дух петлюровцев подкошен потерей Киева. Когда имеешь дело с разношерстными дивизиями, надо бить по их стыкам. На севере кольцо нашего окружения замкнуто враждебными друг другу силами. Их стык находится где-то между Подельней и Кожанкой. Я полагаю так. Пусть начдив Федько со своей пятьдесят восьмой дивизией блокирует деникинцев, а сорок пятая навалится на гайдамаков и сечевиков у Попельни. Влево, в сторону Казатина, на линию Вчерайше — Ружин надо выдвинуть заслон. У Петлюры, как известно, кроме галицийского партнера имеется еще Волынский корпус, Запорожская, Синяя, Сечевая, Черноморская дивизии, железнодорожная бригада. Часть этих сил, прикрывая Житомир с севера, ведет бои с сорок четвертой дивизией Дубового на линии реки Ирша.
И снова на привалах и стоянках проводятся митинги. Члены Реввоенсовета, штабные командиры доводят до каждого бойца решение командующего: «Путь на Киев лежит через Житомир!»
За два следующих дня 45-я дивизия продвинулась на тридцать верст и вышла на линию Паволочь — Андрушки, перегруппировалась, заняла исходное положение для атаки. Подрывники взорвали железнодорожные мосты на подходах со стороны Казатина и Фастова. 15 сентября вторая и третья бригады, Особый полк Анулова и отряд Гуляницкого повели наступление на Попельню — Бровки. Как ни яростно отбивались галицийские сечевики и гайдамаки, но не сумели сдержать натиска советских бойцов. Два петлюровских полка — Полтавский и Кубанский — сдались в плен.
Настала радостная минута, которой бойцы Южной группы ожидали много дней. Разжались тиски большого кольца окружения. С криками «Ура!», «Даешь Житомир!» войска перевалили через линию железной дороги Казатин — Фастов, вышли на просторы Житомирщины.
Двигаясь им навстречу, 44-я дивизия Дубового потеснила петлюровцев с линии реки Ирши, форсировала Тетерев, заняла Радомышль. Расстояние между обеими группами советских войск сразу сократилось до пятидесяти верст.
15 сентября героический поход войск Южной группы на север был успешно завершен.
Якир и Немитц не ошиблись, изменив маршрут движения войск Южной группы к столице Украины. Конечно, по прямой, через Белую Церковь, от Сквиры до Киева почти вдвое ближе, нежели через Житомир. Но известно: на войне прямая дорога не всегда самая короткая.
Прежде всего двигаться к Киеву ближайшим путем значило оставаться в пределах большого кольца окружения. Сознание того, что с шеи еще не полностью сброшен аркан, угнетало бы бойцов, снижало их боевой дух. Но самое главное, рассудил командующий, войско не может быть сильным там, где противник ждет нападения. А деникинское и петлюровское командование было уверено, что Якир поведет свои дивизии из Сквиры через Белую Церковь и Фастов. Там оно готовило мощный удар по войскам группы.
Блестяще решив задачу прорыва деникинско-петлюровского кольца, Якир приказал начальнику 45-й дивизии Гарькавому выдвинуться на линию Коростышев — Ивница, в Радомышле установить контакт с 44-й дивизией, 17 сентября выбить петлюровцев из Житомира. Одновременно начдиву 58-й Федько было приказано занять оборону по линии Ставище — Ходорков для отражения атак деникинцев с востока. Так было образовано своего рода каре — тридцать верст на тридцать. Причем восточному фасу каре вменялось в обязанность стоять на месте, обороняться, западному — стремительно продвигаться вперед, наступать. Это был смелый и дерзкий маневр.
Еще недавно разделенные огромным пространством в четыреста верст, 44-я и 45-я дивизии 17 сентября 1919 года сошлись в Житомире. Войска точно в намеченный срок выполнили приказ. Символичной и красочной была встреча на мосту через реку Гуйву двух боевых начдивов, двух замечательных сынов украинского народа: рыжебородого геркулеса Ивана Дубового и пышноусого коротыша Ильи Гарькавого.
Из Житомира дивизия Дубового погнала 3-й галицийский корпус генерала Микитки на юг, к Бердичеву. Дивизия Гарькавого, выполняя приказ командующего, двинулась на восток против деникинских войск — в район Ходорков — Корнин.
Петлюра с его гайдамацкими куренями и галицийскими бригадами занимал тогда всю Подолию и половину Волыни. Тем не менее значительно большую опасность для молодой Советской республики представляли деникинцы: ударная армия генерала Май-Маевского подходила уже к Орлу, угрожая главному арсеналу Красной Армии — Туле. Поэтому по плану Ленина у Воронежа усиливался 1-й конный корпус.
В. И. Ленин, трезво оценив угрозу со стороны деникинцев, еще в июне призвал все советские республики сплотить в единой Красной Армии их вооруженные силы. Это позволило создать на наиболее угрожаемом орловском направлении ударную группу войск из латышской дивизии, бригады кубанцев и украинской дивизии червонных казаков Виталия Примакова.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.