Глава седьмая Рухнувшие надежды

Глава седьмая

Рухнувшие надежды

Ликвидация анархистов

4 апреля 1918 года, открывая IV съезд Советов Дальнего Востока, Александр Краснощёков сказал:

«Настало время строить из развалин старого мира новый – работа трудная, серьёзная, требующая напряжения сил и энергии».

Но в тот же день во Владивостоке было совершено нападение на японскую экспортно-импортную контору «Исидо». Двоих японцев убили, одного ранили. Это послужило поводом для высадки на следующий день во Владивостоке японского и английского десантов – для обеспечения безопасности своих граждан. На Дальнем Востоке началась интервенция иностранных держав.

В Петрограде тех, кто объявил о строительстве нового мира, «строителями» не называли. 4 апреля в газете «Новая жизнь» были напечатаны очередные «Несвоевременные мысли» Горького, в которых вновь с возмущением говорилось о большевиках и их делах:

«… угрозами нельзя заставить меня онеметь, и чем бы мне ни пригрозили, я всегда скажу, что скоты – суть скоты, а идиоты – суть идиоты, и что путём убийств, насилий и тому подобных приёмов нельзя добиться торжества социальной справедливости».

Гостивший в то же самое время у Горького английский писатель Герберт Уэллс чуть позднее написал:

«Октябрьская революция была могучим шагом вперёд в шествии человечества к мировому социализму, но, к сожалению, центр революционного движения оказался в руках полуидиотов и фанатиков».

Вожди большевиков все эти высказывания, вне сомнений, читали, обижались и поступали соответственно.

Враги большевизма тоже не сидели сложа руки. Всех их в тот момент до предела возмущал Брестский мир, подписанный большевиками. Видный анархист Петр Андреевич Аршинов (сидевший в своё время в Бутырках в одной камере с Серго Орджоникидзе, а на каторге близко познакомившийся с Нестором Махно) прямо заявлял:

«Анархисты рассматривали „похабный“ мир, как капитуляцию перед германским империализмом… В глазах анархистов этот мир был актом морального бессилия».

В пику создававшейся большевиками Красной армии «Федерация анархических групп Москвы» принялась формировать собственные вооружённые отряды. Был брошен призыв: «К оружию!» и началось создание вольных боевых дружин.

Газета «Анархия» в № 15 от 10 марта 1918 года извещала, что в эти отряды принимают далеко не каждого:

«Приём боевиков в ЧЁРНУЮ ГВАРДИЮ производится по рекомендации или:

1) местных групп;

2) трёх членов Федерации;

3) фабрично-заводских комитетов;

4) районных советов,

ежедневно с 10 до 2 часов дня, в помещении дома «Анархия», М. Дмитровка, 6».

А выходившая в Петрограде анархистская газета «Буревестник» писала:

«Жестоко те господа ошибаются, думая, что настоящая революция уже закончена, что теперь осталось только закрепить те паскудные завоевания, что достались трудовому народу. Нет! Настоящая революция, социальная революция, освободительница трудящихся всех стран, только начинается!»

К апрелю 1918 года в Москве было уже 50 отрядов Чёрной гвардии. Начав ещё с марта реквизировать московские особняки, анархисты захватили их более двух с половиной десятков. А ведь в новую советскую столицу нахлынули приехавшие из Петрограда большевики и левые эсеры, работники наркоматов и прочих организаций. Найти им подходящую жилплощадь было чрезвычайно трудно.

«Известия ВЦИК» опубликовали в апреле беседу корреспондента газеты с заместителем председателя ВЧК Яковом Христофоровичем Петерсом, который сказал, что анархистские организации в Москве…

«… представляли собой как бы вторую параллельную Советской власти власть: они выдавали ордера, имели чёрную гвардию и т. д.

Мы решили проникнуть в анархические коммуны, и, после обследования их, мы убедились, что громадное большинство членов этих коммун – обыкновенные бандиты, ничего общего с идейным анархизмом не имеющие. Тогда мы решили приступить к разоружению этих коммун».

Советскую власть анархисты не жаловали и терпеливо ждали подходящего момента, чтобы выступить против неё. По данным ВЧК, это выступление было назначено ими на 18 апреля. Большевики решили напасть первыми – в ночь с 11 на 12 апреля.

Подготовку операции «разоружения» Феликс Дзержинский поручил коменданту Московского кремля Павлу Дмитриевичу Малькову. Тот привлек латышских стрелков из четвертого Видземского полка, которым командовал Ян Карлович Берзин.

Газета «Известия ВЦИК» от 13 апреля 1918 года рассказала:

«С 12-ти часов ночи, согласно выработанному плану, отряды приступили к операции».

Латышские стрелки окружили все здания, в которых располагались анархисты. Начался штурм. Те, кто находился в «Доме Анархии» на Малой Дмитровке (там сейчас театр «Ленком»), оказали отчаянное сопротивление. Даже из горной пушки отстреливались. Но силы были неравные.

Павел Мальков в книге «Записки коменданта Московского Кремля» писал:

«… всего в результате перестрелки было убито и ранено с той и другой стороны около 40 человек. Из латышских стрелков не пострадал ни один…

К 2 часам дня всё было закончено, оружие отобрано и переписано, арестованные – около 400 человек – отправлены в Кремль, где Чрезвычайная комиссия приступила к допросу. Состав арестованных весьма разношёрстный – много женщин и подростков в форме различных учебных заведений. Отмечен ряд лиц с громким уголовным прошлым».

Феликс Дзержинский в интервью «Известиям ВЦИК», опубликованном 15 апреля, сказал:

«Мы ни в коем случае не имели в виду и не желали вести борьбу с идейными анархистами. И в настоящее время всех идейных анархистов, задержанных в ночь на 12 апреля, мы освобождаем… Идейных анархистов, задержанных нами, очень мало, среди сотен – единицы».

Еще короче высказался Лев Троцкий, заявивший:

«Наконец, Советская власть железной метлой избавляет Россию от анархизма».

Писательница Нина Николаевна Берберова в романе «Железная женщина» описала конец вольницы анархистов, сильно досаждавших Кремлю:

«11 апреля на них была произведена облава: ночью в один и тот же час на все их 18 центров налетели вооружённые до зубов военные части ВЧК, и в этом разгроме больше ста из них было убито и пятьсот арестовано. Их центры были подожжены и горели. Из их литературы были устроены костры на московских улицах. Это была плановая кровавая ликвидация целой „партии“, которая сама требовала убийств главарей в Кремле, расправы за то, что большевики предали революцию».

С анархистами было покончено, но газету «Анархия» издавать не запретили. Ей даже новое помещение выделили. И повезли туда видного теоретика анархизма (сподвижника самого Кропоткина) Александра Моисеевича Атабегяна. Он впоследствии написал:

«Узнал я… трамвайную линию до Анастасьинского переулка, где помещался комиссариат внутренних дел, а возле него (после разгрома Московских анархистов на Малой Дмитровке) большевистско-лево-эсеровская власть милостиво разрешила Московским анархистам занять себе, для нужд секретариата и редакции, помещение-сарай, в котором, до прихода анархистов, „упражнялись футуристы в своих футуристических занятиях“, – сказал мне комиссар».

Что за «помещение-сарай» большевики предоставили анархистам, угадать не трудно – это опустевшее «Кафе поэтов», в котором ещё совсем недавно «упражнялись футуристы». 14 апреля все свои «упражнения» они прекратили.