Цвет «танго»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Цвет «танго»

Намеченное на начало февраля 1914 года выступление футуристов в городе Екатеринославе было запрещено. Но они спокойно отправились в Минск, где 11 февраля выступили в зале Купеческого собрания. Газета «Северо-западная жизнь» написала:

«Первым говорил Маяковский и, слушая его, нельзя отказать ему в талантливости оратора и логической последовательности развития мысли».

Газета «Минский голос»:

«Публика стала смеяться, когда В.Маяковский заявил, что он поэт нового направления и человек очень умный, но он был вправе сказать это, ибо он не только большой умница, но и, несомненно, очень талантливый человек. Его продолжительная речь-лекция, произнесённая с большим подъёмом и чувством, произвела на публику ошарашивающее действие: всё было так ново, так оригинально, так любопытно».

12 февраля футуристы вернулись в Москву, и уже вечером Маяковский принял участие в диспуте «Общество и молодёжь», который проходил в Политехническом музее. Газета «Русское слово» на следующий день написала:

«Г. Маяковский достаёт откуда-то огромный кнут и молча кладёт его перед собой на стол».

В это время в Москву приехал итальянский футурист Филиппе Томмазо Маринетти, и 13 февраля состоялась его встреча с москвичами. Газета «Голос Москвы» высказалась об этом событии так:

«Вчерашнее выступление г. Маринетти в „Обществе свободной эстетики“ не обошлось без инцидента… Г. Маринетти прочитал доклад о футуризме в искусстве вообще и в театре в частности… Желающим возразить было предложено сделать это на французском языке…

Встал Маяковский и громогласно заявил:

– Требование вести диспут на французском языке – это публичное надевание намордника на русских футуристов! В "Обществе свободной эстетики "можно свободно получать только кушанья по карточке…

Во избежание «осложнений» устроитель диспута объявил заседание закрытым».

На этом «инцидент» с итальянцем не завершился. 15 февраля в петербургской газете «Нева» было опубликовано письмо, подписанное Владимиром Маяковским, Константином Большаковым и Вадимом Шершеневичем, в котором категорически отрицалась «всякая преемственность» российских футуристов «от итало-футуристов». А в зале, где должен был выступать прибывший в Петербург Маринетти, распространялась листовка, написанная Виктором Хлебниковым и Бенедиктом Лившицем. В ней говорилось:

«Сегодня иные туземцы и итальянский посёлок на Неве из личных соображений припадают к ногам Маринетти, предавая первый шаг русского искусства по пути свободы и чести, и склоняют благородную выю Азии под ярмо Европы…».

Вечером было устроено торжественное застолье в честь итальянского гостя. Выступая на нем, Маринетти упрекнул россиян за то, что они продолжают восторгаться Пушкиным, и с гордостью заявил:

«Вот мы – мы разрушили синтаксис!.. Мы употребляем глагол только в неопределённом наклонении, мы упразднили прилагательные, уничтожили знаки препинания…».

Бенедикт Лившиц, сидевший рядом с итальянцем, на это сказал:

«У нас есть Хлебников. Для нашего поколения он – то же, что Пушкин для начала девятнадцатого века, то же, что Ломоносов для восемнадцатого».

Иными словами, российские футуристы не сдавались и выступали против энергичного вождя зарубежного футуризма единым фронтом.

17 февраля в Москве в Политехническом музее состоялась лекция, не имевшая отношения ни к поэзии, ни к футуризму. На афишах значилось: «Сказка и правда о женщине». Газета «Русское слово» на следующий день поведала читателям:

«В разгар лекции на эстраде среди оппонентов появился г. Маяковский. Одет он был в пёстрый костюм арлекина. Среди публики хохот. Устроители лекции, а за ними и представители администрации предложили г. Маяковскому уйти, т. к. своим видом он слишком возбуждает публику. Г-н Маяковский заявил, что он желает участвовать в прениях. Ему предложили поехать переодеться.

Через полчаса он снова появился в аудитории в розовом пиджаке».

Присутствовавший на той лекции видный социал-демократ Вацлав Вацлавович Боровский на следующий день написал жене:

«Вчера сделал непростительную глупость: пошёл слушать женскую лекцию о женском вопросе… Зря пропал вечер и 90 коп. кровных трудовых денег. Единственным развлечением в этой белиберде было появление футуриста Маяковского, который сначала явился в пиджаке какого-то ярко-пёстрого футуристического цвета, за что был выведен мерами устроителей и полицией. Через полчаса вернулся в пиджаке цвета танго и возражал ко всему общему удивлению толково и разумно».

Напомним, что выражение «цвет танго» пришло в Россию из Франции и Бельгии («couleur tango»), где оно означало ярко-оранжевый или красно-оранжевый цвет.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.