Вердикт «генералитета»
Вердикт «генералитета»
Одна из столичных газет, как бы подводя итог вспыхнувшей полемики, привела ещё одно высказывание Чезаре Ломброзо:
«… настоящие помешанные отличаются иногда таким выдающимся умом и часто такой необыкновенной энергией, которая невольно заставляет приравнивать их, по крайней мере на время, к гениальным личностям, а в простом народе вызывает сначала изумление, а потом благоговение перед ними».
Прочитав эти слова своим товарищам, Давид Бурлюк сказал, что теперь им остаётся только проверить на практике отношение к футуризму простого народа.
В начале второй декады декабря 1913 года гастролёры вернулись в Москву и сразу узнали, что педагогический совет Училища живописи, ваяния и зодчества категорически запретил воспитанникам публичные выступления.
Газета «Утро России» сообщила, что будущим художникам даже предложили провести сходку и обсудить на ней…
«… как оградить доброе имя училища от выступлений его воспитанников Маяковского и Бурлюка».
В «Я сам» об этом сказано так:
«Генералитет искусства ощерился. Князь Львов. Директор училища. Предложил прекратить критику и агитацию».
Князь Алексей Евгеньевич Львов был по профессии юристом, Училище возглавлял с 1896 года. Его предложение «прекратить критику и агитацию» было изложено вполне корректно и демократично. В «Хронике жизни и деятельности Маяковского» сказано:
«Сообщения об этом постановлении совета были напечатаны во многих столичных и провинциальных газетах под заголовками: «Борьба с футуризмом», «Мальчиков секут» и т. д.»».
Чем ответили футуристы?
«Ватага» Давида Бурлюка тут же написала очередной манифест, который был назван весьма решительно: «Идите к чёрту!». В нём, в частности, говорилось:
«Появление Новых поэзии подействовало на ещё ползающих старичков русской литературочки, как мраморный Пушкин, танцующий танго.
Коммерческие старики тупо угадали раньше одурачиваемой ими публики ценность нового и «по привычке» посмотрели на нас карманом.
К.Чуковский (тоже не дурак!) развозил по всем ярмарочным городам ходкий товар: имена Кручёных, Бурлюков, Хлебникова…
Василий Брюсов привычно жевал страницами «Русской мысли» поэзию Маяковского и Лившица.
Брось, Вася, это тебе не пробка!..»
Текст манифеста переполняли неджентельменские выражения. Даже поэт Валерий Брюсов был назван «Василием» и «Васей», и ему было рекомендовано не путать поэзию с пробкой.
Бенедикт Лившиц, потом писал:
«Действительно, ни одна из наших деклараций ещё не вызывала в литературной среде такого возмущения, как этот плод нашего совместного творчества. Каждое слово в нём как будто было рассчитано на то, чтобы кого-нибудь оскорбить.
Василий – не опечатка, а озорство: поэт любил своё имя, вводил его в стихи, злоупотреблял его благозвучием…
Пробка – тоже неспроста; это – намёк на принадлежащий Валерию Яковлевичу, а может быть, и никогда не существовавший пробковый завод».
Завершался манифест так:
«Сегодня мы выплёвываем навязшее на наших зубах прошлое, заявляя:
1) Все футуристы объединены только нашей группой.
2) Мы отбросили наши случайные клички «эго» и «кубо» и объединились в единую литературную компанию футуристов:
Давид Бурлюк, Алексей Кручёных, Бенедикт Лившиц, Владимир Маяковский, Игорь Северянин, Виктор Хлебников».
Манифест предназначался для сборника «Рыкающий Парнас», который должен был выйти в начале следующего года.
Кроме шести футуристов, подписавших манифест, был ещё и седьмой, чьей фамилии под ним не было. Об этом – Бенедикт Лившиц:
«Николай Бурлюк отказался присоединить свою подпись, резонно заявив, что нельзя даже метафорически посылать к чёрту людей, которым через час будешь пожимать руку».
Впрочем, рвавшимся к всеобщему признанию футуристам было уже не до этих мелочей – они энергично готовили свою агитационную поездку по городам России, чтобы узнать как к их авангардистским выходкам относится простой народ.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.