Что должно было случиться — случилось

Что должно было случиться — случилось

Военным советником при Чан Кайши в Нанкине состоял майор японской разведки Еремити Судзуки, входивший в «исследовательскую группу по Китаю». Находясь в Токио осенью 1927 г., Чан Кайши установил с его помощью тесные связи с начальником японской военной разведки генералом Иванэ Мацуи.

В состоявшихся беседах с Чан Кайши Е. Судзуки и И. Мацуи предлагали гостю содействие в противоборстве с КПК. Взамен они хотели заручиться его одобрением идеи японской аннексии Маньчжурии и Монголии.

Чан Кайши, отвечая Судзуки, поддержал, по существу, японскую позицию. «Да, действительно, — говорил он, — в правительстве и руководстве Гоминьдана имеются противники политики Японии в Маньчжурии и Северном Китае. Недовольны действиями Японии и другие страны, заинтересованные в сотрудничестве с Китаем. Антияпонские настроения в народе также растут. В этих условиях Япония должна действовать осмотрительно. Однако у китайского правительства, учитывая угрожающее положение, создавшееся в связи с активностью Коминтерна, коммунистов и их вооруженных банд, нет иного выбора, как расширить рамки сотрудничества с Японией»[46]. Японские стратеги рассчитывали на содействие Чана в «мирной» колонизации северных районов Китая.

Члены «исследовательской группы по Китаю» имели тесные связи с премьер-министром Танака. Японские друзья устроили встречу Чан Кайши с Танака. В ходе беседы они прежде всего затронули тему китайско-японских отношений.

Чан Кайши. Процветание или бедствие для Восточной Азии будет в основном зависеть от будущих китайско-японских отношений. Согласно ли Ваше превосходительство со мной?

Танака. Я предпочитал бы познакомиться прежде всего со взглядами Вашего превосходительства.

Чан Кайши. Я хочу представить на Ваше рассмотрение, Ваше превосходительство, три проблемы, которые я считаю чрезвычайно важными. Во-первых, если Китай и Япония смогут сотрудничать друг с другом искренне и на основе действительного равноправия, тогда будет иметь место сосуществование и сопроцветание. Это будет зависеть от того, улучшит ли Япония свою политику в отношении Китая. Япония, вместо того чтобы иметь дело с коррумпированными милитаристами, должна обратить свое внимание на Гоминьдан, который старается создать свободный и независимый Китай. Иными словами, Япония должна прекратить осуществление политики порабощения китайского народа, а вместо этого должна стремиться выявлять по-настоящему патриотически настроенных китайцев и налаживать с ними дружественные отношения. Таков единственный путь, который приведет к истинному сотрудничеству между двумя странами. Во-вторых, китайская Национально-революционная армия полна решимости развивать и дальше свою кампанию против северных милитаристов и завершить выполнение задачи национального объединения. Японское правительство, я надеюсь, вместо того чтобы вмешиваться в наши дела, поможет нам. В-третьих, японское правительство должно отказаться от применения силы в своих отношениях с Китаем. Я думаю, что мы сможем сотрудничать в сфере экономики, и горю желанием обменяться мнениями, Ваше превосходительство, пока нахожусь здесь, по вопросам китайско-японского сотрудничества. Я надеюсь, что за нашей беседой последуют конкретные дела.

Танака. Ваше превосходительство должно прежде всего консолидировать Вашу базу в Нанкине и объединить райоцы южнее Янцзы. Почему, Ваше превосходительство, Вы показали бессилие в отношении завершения Северного похода?

Чан Кайши. Цель китайской революции — добиться объединения всей страны. Мы не можем позволить повторить ошибки тайпинов в XIX в. Завершение Северного похода чрезвычайно важно для нас. Без единого Китая не может быть мира в Азии. Для Китая подобная ситуация весьма опасна, не может она быть выгодной и для Японии…[47]

Чан Кайши остался недоволен встречей с Танака. Его вряд ли могло удовлетворить отношение к нему японского премьера, который не скрывал сомнений относительно возможности Чана объединить Китай, да и просто утвердить прочную власть даже на юге страны.

В глазах Танака Чан Кайши был один из многих. Кто только не претендовал на власть в центральном правительстве! Группировки Гуанси и Гуандуна — на Юге, Фэн Юйсян и Янь Сишань — в Северо-Западном Китае. Премьеру было хорошо известно, что группировка Ван Цзинвэя — Тан Шэнчжи вкупе с гуандунцами стремилась найти опору так же, как Чан, в Японии.

Японцы рассматривали основные районы Северо-Востока (Маньчжурию) как свои сферы влияния. И неспособность Чжан Цзолиня осуществлять угодную для Японии политику, попытки последнего заигрывать с США привели японских милитаристов к решению устранить маньчжурского диктатора. Чан Кайши выступал в глазах японцев пока еще как фигура резервная, которая может быть использована в будущих маневрах. Гость не сумел, согласно его же воспоминаниям, изменить японскую политику агрессии по отношению к Китаю.

Возвратившись на пост главнокомандующего, Чан Кайши заявляет о решимости закончить Северный поход. С Фэн Юйсяном он обсуждает планы этого похода. Сошлись на том, что Чан поведет 1-ю группу армии численностью 100 тыс. человек, 2-ю — Фэн, а 3-ю — Янь Си-шань, губернатор Шаньси.

7 апреля 1-я группа двинулась к главному городу провинции Шаньдун — Цзинань. Но как поведут себя японцы? В Шаньдуне чувствовалось заметное влияние Японии. В Цзинани проживало более 2200 японцев.

В реверансах в сторону Токио не было недостатка: Япония-де лучше, нежели иные государства, понимает характер китайской революции, и китайцы ожидают от этой страны содействия в успешном ее завершении. Цели нового Северного похода связывались с «благополучием Азии».

Призывы Чан Кайши не могли ослабить аппетит японских милитаристов. В ночь на 2 апреля первый контингент японских войск (около 460 человек) прибыл в Цзинань из Тяньцзиня. Офицеры получили приказ гарантировать «безопасность» японским интересам в Шаньдуне. Министерство иностранных дел Нанкинского правительства заявило протест в связи с нарушением суверенитета Китайской республики. В заявлении содержались и ссылки на международное право, ответственность за последствия агрессии возлагалась на японское правительство.

Утром 1 мая первые отряды армии Чан Кайши вступили в Цзинань. Прибывший туда Чан встретил успех с двойственным чувством. Радовали глаз появившиеся повсюду гоминьдановские флаги, символизировавшие торжество политики объединения страны. Но вести о вступлении в Цзинань 6-й японской дивизии настораживали. Вооруженные до зубов японские солдаты появились во всех районах города, хотя дивизия во главе с генералом Фукуда и была расквартирована в торговом центре, где пребывали японские резиденты. Цзинань стал одним из первых китайских городов, познавших трагедию японской оккупации. Чан Кайши обратился к генералу Нисита Китчи с просьбой о посредничестве, имея в виду вывод японских войск и открытие торгового района. Ответ исключал какие-либо возражения: «Мы здесь по приказу правительства».

Утром 3 мая японские представители появились во временном штабе Чан Кайши. Успокаивающие заверения, милые улыбки незваных пришельцев сопровождались пулеметной стрельбой. Узнав о начавшихся стычках между китайскими и японскими частями, Чан Кайши приказал китайским отрядам немедленно возвратиться в казармы. За просьбой прислать японских представителей для решения проблемы мирным путем последовал ответ: китайский представитель должен явиться в штаб генерала Фукуда. Деликатная миссия была возложена на генерала Сянь Шиюя, в свое время закончившего академию в Японии и знающего японский язык. Однако расчеты Чан Кайши не оправдались: японцы выдвинули унизительные требования:

— ни один китаец не должен появляться на улицах нового торгового района;

— никаким китайским войскам не разрешается пользоваться железными дорогами Циндао — Цзинань, Тяньцзинь — Пукоу;

— все китайские войска должны быть отведены на 20 ли от Цзинаня.

В Цзинань выехал министр иностранных дел Хуан Фу. Прибыв на место, он обнаружил, что окружен плотным кольцом японских солдат. Хуан, полагавшийся на свой японский язык, решил, что сумеет все же договориться с Фукуда. В ответ на вежливую просьбу о встрече с ним Хуан получил документ. Из него явствовало: основная причина конфликта в Цзинани — нападение китайцев на японских резидентов. Министр отказался поставить свою подпись, как он считал, под фальшивкой. Раздался грубый окрик: «Мы прикончим тебя!» Восемнадцать часов его продержали в японском штабе и только после того, как он написал на документе «читал», отпустили.

Двадцать японских солдат появились в департаменте специального уполномоченного по иностранным делам провинции Шаньдун. Они предъявили тяжкое обвинение: два солдата японской армии были якобы убиты из окна этого здания. Начался настоящий погром. Шестнадцать чиновников оказались пленниками распоясавшейся солдатни. Японский офицер приказал уполномоченному по иностранным делам Цай Гунши стать на колени и рассказать, кто все же стрелял. Чиновник отказался подчиниться грубому насилию. Офицер на его глазах застрелил одного из чиновников. Затем оккупанты начали глумиться над несчастными жертвами: отрезали им носы, уши. Вскоре все служащие пали под пулями убийц. Цай робко попытался протестовать, но удар приклада свалил его, а пуля в голову довершила трагедию.

Японцы явно провоцировали столкновение. Окружавшие Чан Кайши политики требовали принятия решительных мер против агрессора, но он упорствовал. В ночь на 4 мая Чан Кайши отдает приказ основным частям отойти на северный берег Янцзы. Войска потянулись на юг, а им вдогонку устремились японские самолеты, на отступавших в панике солдат обрушились бомбовые удары с воздуха. Чан основал свою резиденцию в 17 км от Цзинани. В городе еще оставались части во главе с полковником Ли. Вскоре Фукуда проинформировал Ли — оставшиеся здесь китайские подразделения могут беспрепятственно покинуть город через восточные ворота, у которых нет охраны. Полковник Ли, доверившись японскому командованию, повел свои части в 9 часов вечера к восточным воротам. У выхода из города его части встретил шквал огня атакующих японских подразделений. Во время инцидента погибло 3254 китайца, 1450 получили тяжелые ранения. Японские потери составили 15 убитых и 15 раненых.

Токио направило в Цзинань генерал-лейтенанта Мацуи Иванэ из разведки генштаба. Соглашение, подписанное между китайскими и японскими представителями, предусматривало полный вывод японских войск из провинции Шаньдун. Специальной комиссии поручалось определить ущерб, нанесенный местному населению. Но в документе даже не упоминалось об ответственности за конфликт, за убийство китайских чиновников. Одна из главных забот Чан Кайши заключалась в том, чтобы китайцы поверили: единственно разумное решение в этих условиях — только курс на компромисс, но никак не борьба.

По мере приближения войск Нанкинского правительства к Пекину правительство Танака все больше опасалось за интересы Японии в Маньчжурии. Японская сторона склоняла маньчжурского милитариста Чжан Цзо-линя к поиску, конечно на приемлемой для Японии основе, общего языка с Гоминьданом.

Япония была практически готова к прямому вмешательству в гражданскую войну. «Война в настоящее время распространилась на районы Пекин — Тяньцзинь, — сообщил Чан Кайши японский представитель в Пекине. — Если она распространится и на Маньчжурию, императорское правительство Японии вынуждено будет ради обеспечения мира и безопасности Маньчжурии предпринять соответствующие и эффективные меры». 18 мая командующий Квантунской армией отдал приказ разоружать любые китайские части, вступившие на территорию Маньчжурии.

В июне 1928 года войска Янь Сишаня овладели Пекином, что способствовало упрочению позиций Чан Кайши в политической жизни страны. Попытки маньчжурского милитариста Чжан Цзолиня проявить самостоятельность в отношениях с Японией обошлись ему слишком дорого. Диверсионная группа японской разведки взорвала вагон, в котором ехал Чжан Цзолинь. Когда войска Чан Кайши совершали триумфальный марш по улицам Пекина, сын погибшего Чжан Цзолиня Чжан Сюэлян направил своих эмиссаров в ставку Чан Кайши. Молодой маршал — а Чжан Сюэлян унаследовал это звание, — памятуя о виновниках смерти своего отца, стал искать поддержки у Чан Кайши.

20 июня лидеры Гоминьдана изменили название Пекина (Северная столица) на Бэйпин (Северный мир). Это было отнюдь не новое название: до XIV в. Пекин был известен как Бэйпин. Решение должно было символизировать успех в борьбе за спокойствие в «Поднебесной».

Чан Кайши получает пост председателя Государственного совета в Нанкинском правительстве. Это почетно. Но реальная власть у него, как у главнокомандующего вооруженными силами. В прессе Чана величают не иначе как президент Китайской республики.

Чан Кайши не мог не понимать, что любые его шаги, направленные на объединение страны, будут с подозрительностью восприняты правящими кругами Японии, даже декларируемое в Нанкине намерение добиться единства нации в Токио встретят с нескрываемым раздражением. Вскоре после того как гоминьдановские войска вошли в Пекин, Чан Кайши обратился к соратникам по партии: «Будет ли закончена наша революция или нет, зависит полностью от дипломатической активности, от того, будут ли отменены неравноправные договоры». В этом направлении и последовала дипломатическая активность. Все представители иностранных государств узнали из специального заявления китайского правительства (7 июля 1928 г.), что для Китая нет более важной задачи, чем разрушение системы неравноправных договоров.

Чан, требовавший ликвидации системы неравноправных договоров, учитывал подъем антиимпериалистического движения в стране. В то же время эти шаги вписывались и в усилия по втягиванию в конфликт с Японией других капиталистических держав. Сможет ли Нанкинское правительство противостоять революционным силам в Китае? Сумеет ли оно устоять перед усилившимся давлением Японии? Положительный ответ на эти вопросы связывался в политических кругах США и других государствах Запада с поддержкой этого правительства. Чан Кайши вскоре ощутил последствия своей женитьбы как акции, укрепившей его внешнеполитические позиции. США, а вслед за ними и другие государства пошли на ряд уступок Нанкинскому правительству, что должно было способствовать росту авторитета Гоминьдана и самого Чана. За Китаем было признано право на «таможенную автономию». Был заключен договор с США о новых таможенных тарифах (25 июля 1928 г.).

Призывы же Чан Кайши к отказу от неравноправных договоров, прежде всего от права экстерриториальности, не встретили понимания среди ведущих государств капиталистического мира.

Чан пытался создать впечатление, будто он глубоко предан заветам Сунь Ятсена. ЦИК одобрил его предложения об учреждении законодательного, исполнительного и контрольного органов власти. Он демонстрировал желание к сотрудничеству и с левыми и с правыми силами, от него шли телеграммы к Ван Цзинвэю, Сун Цинлин, хотя Чан, видимо, знал, что на эти послания в то время ответа не будет.

Из 18 членов Госсовета, возглавляемого Чан Кайши, семь были милитаристами, в их числе Фэн Юйсян, Янь Сишань, Чжан Сюэлян.

Для Чан Кайши оказалось не таким уж легким делом установить взаимопонимание с Чжан Сюэляном: ведь любые действия в этом направлении могли встретить и встречали недовольство в Японии. В то время как эмиссары молодого маршала сидели за столом переговоров в Пекине, Танака дал указание своему генеральному консулу в Мукдене Кидзиро Хаяси пригрозить Чжан Сюэляну, что «нет никакой необходимости стремиться ответить на пожелания южан». Хаяси, понимая уязвимость с международно-политической точки зрения подобного подхода, советовал Танака занять более гибкую позицию: «Если мы будем продолжать придерживать Чжана от достижения соглашения с Нанкином, мы можем навлечь на себя критику со стороны других держав». Военные, однако, в отличие от дипломатов, предпочитали в оценках ситуации в Китае основываться на привычных для себя категориях силы. Настало наконец время, полагали они, оторвать Маньчжурию от Китая.

Чжан Сюэлян был приглашен для участия в высших органах гоминьдановского правительства. Чан Кайши просил его поднять 10 октября 1928 г. над своей резиденцией гоминьдановский флаг. Чжан принял предложение о своем участии в Госсовете, но поначалу медлил с ответом по поводу подъема флага. 29 декабря маршал объявил о своей приверженности трем принципам Сунь Ятсена и признал власть гоминьдановского правительства. В трех провинциях, находящихся под его контролем, взвился гоминьдановский флаг.

Чан Кайши ощущал себя героем, вознесшим нацию на гребень славы. Распространялись слухи о силе его армии. Подтверждалась давно известная в военных кругах страны истина: «Винтовка рождает власть». Численность армии к концу 1928 г. выросла до 2 млн. Это была самая большая по численности армия в мире, и командовал ею Чан Кайши. Милитаристы, ранее не скрывавшие свою ненависть к Гоминьдану, теперь считали для себя честью вступить в эту партию. Главнокомандующему, теперь его именовали генералиссимусом, шел 41-й год.

В середине января 1929 г. Чан Кайши собирает своих генералов на конференцию в Нанкине. На повестке дня вопрос о сокращении личного состава армии. Чан Кай Ши намеревался ослабить бремя содержания армии, естественно без ущерба своим собственным интересам. Первостепенное значение приобрел вопрос о демобилизации в армиях милитаристов. Покинувших военную службу предполагалось использовать на строительстве дорог, в шахтах, на других общественных работах, ведь генералы командовали довольно значительными подразделениями: Фэн Юйсян, например, имел в своем распоряжении 220 тыс., Янь Сишань — 200 тыс. штыков. Под командованием Чан Кайши находилось 420 тыс. В основу своего плана Чан положил обычный расчет на ослабление других.

Амбициозным планам Чан Кайши, стремившегося упрочить свои позиции за счет ослабления соперников, не суждено было осуществиться. Не помог в этом и дух с горы Чжуншань. Генералы Фэн Юйсян и Янь Сишань не хотели уступать Чан Кайши. Конференция была прервана.

Генерал Янь Сишань, как и Фэн Юйсян, к этому времени имел довольно яркую биографию. Родился он в семье разорившегося менялы и торговца в провинции Шаньси и, как многие его сверстники, оказался в армии. Учился в Японии, где в 1909 г. закончил военное учебное заведение. Как и Чан Кайши, он сошелся с представителями суньятсеновской организации «Тунмэнхуэй». Военный диплом, полученный в Японии, обеспечил для него место начальника военной школы, а связи с «Тунмэнхуэй» помогли сделать дальнейшую карьеру: после Синьхайской революции Янь Сишань стал губернатором родной провинции.

Чан Кайши, понимая, что Фэн попытается укрепить свои форпосты в провинции Шандунь, откуда должны были быть выведены в результате длительных переговоров японские войска, решил прежде всего договориться с японцами — вместо их войск предполагалось разместить подразделения не Фэна, а Чан Кайши. Фэн стал концентрировать свои силы в Хэнани. Чан Кайши с тревогой наблюдал за действиями своего «единоверца». Среди ближайших соратников Фэна неограниченным, казалось, доверием пользовался Хан Фучжу. Солидная взятка сделала свое дело. Хан вместе с тремя командирами дивизий, с лучшими частями из армии Фэна (100 тыс. человек) перешел на сторону Чан Кайши.

Позиции соперника значительно ослабли. Последовала и новая победа. Генералы гуандун-гуансийской группировки в результате войны (апрель — июнь 1928 г.) вынуждены были признать нанкинский режим.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.