БОЛЬШИЕ АНТИЛЬСКИЕ ОСТРОВА
БОЛЬШИЕ АНТИЛЬСКИЕ ОСТРОВА
В письмах от кубинского сахарного промышленника Франсиско де Аранго-и-Парреньо (с ним Бетанкур находился в переписке несколько лет) он постоянно получал приглашения приехать на Антильские острова. Ещё в конце XVIII века по распоряжению Бетанкура из Кадиса в Гавану была отправлена паровая машина, предназначенная для перемалывания сахарного тростника. В это время в Вест-Индии с паровыми двигателями Джеймса Уатта никто ещё знаком не был. На сахарных заводах использовали только рабский труд и силу животных. Рабы на Кубе появились в ходе Семилетней войны, которую Уинстон Черчилль в своей классификации войн отнёс к «Первой мировой».
В 1762 году Гавану захватили англичане. И хотя английский гарнизон продержался всего одиннадцать месяцев, этого оказалось достаточно, чтобы остров начал жить по новым правилам. За это время из Африки было привезено большое количество рабов, увеличилась добыча и переработка сахара, товарооборот продуктов из сахарного тростника вырос в несколько раз. Кубинские промышленники, оторванные от метрополии, не только не разорились, а, наоборот, увеличили свои капиталы, так как Англия ввела режим свободной торговли.
По окончании Семилетней войны, согласно мирному договору, остров был возвращен испанской короне, но теперь она была вынуждена смягчить прежний жёсткий экономический режим на Кубе. Скотоводы и плантаторы получили большие привилегии по ведению внешней торговли.
После окончания Войны за независимость в США торговые отношения между Гаваной и Америкой многократно увеличились. При этом чем хуже складывались отношения между Великобританией и Испанией, тем интенсивнее развивалась торговля между Кубой и США. С 1793 по 1795 год испанцы полностью легализовали торговлю с США, что не могло не привести к резкому спросу на кубинский сахар, производство которого не поспевало за потребностями быстро растущего американского рынка. Кубинцы чувствовали, что им срочно нужно переоборудовать производство новейшими образцами науки и техники, хорошо зарекомендовавшими себя в Англии.
Для этой цели, по их мнению, лучше всего подходил Августин де Бетанкур; с ним в Лондоне и познакомился Франсиско де Аранго-и-Парреньо, игравший на Кубе ведущую роль в создании trapiches — сахарных заводов. Толчком к модернизации производства, как ни странно, стала и французская революция. На острове Гаити (восточная часть его принадлежала Франции, и там трудилось более шестисот тысяч невольников) вспыхнуло восстание, вследствие чего было уничтожено большое количество кофейных плантаций и сахарных заводов. Произошедшие кровавые события существенно повлияли на стоимость товара. Цены на кофе и сахар на мировом рынке стремительно поползли вверх.
Свалившейся удачей кубинские сахарозаводчики захотели воспользоваться в полной мере, поэтому Августин де Бетанкур, способный наладить сахарную промышленность и вывести её на новый уровень, им был крайне необходим. Паровой двигатель, прибывший из Кадиса на Кубу по распоряжению Бетанкура ещё в 1796 году, был установлен в имении Сейбабо и запущен 11 января 1797 года. К сожалению, машина проработала всего несколько недель. Сломалась. Починить её никто так и не смог. В Вест-Индии отсутствовали квалифицированные механики. На Кубе с нетерпением ждали Бетанкура, Ланца и Суреду, но они, по уже известным нам причинам, так до острова и не добрались[9].
В 1805 году Бетанкур начал снова подумывать о поездке на Кубу. Прежде всего это было связано с его финансовым положением: Испания вошла в полосу гиперинфляции. Во Франции совместное предприятие с Бреге терпело убытки, и Бетанкуру пришлось отказаться от своей доли. Августин никогда не мечтал о богатстве, но ему постоянно не хватало денег. И хотя у него были возможности заработать, он всегда на первое место ставил науку, а уж затем выгоду.
Поездка на Кубу давала уникальную возможность — крупно заработать на сахарном производстве и стать пионером по внедрению паровых машин в Вест-Индии. К тому же сам Мануэль Годой был заинтересован в этом — он имел там личные финансовые интересы. Более того, сама королевская семья подумывала о том, чтобы оставить Мадрид и на какое-то время перебраться в Мексику, как это сделает впоследствии португальский король, переехав в Бразилию.
Однако военно-морское сражение 21 октября 1805 года на атлантическом побережье Испании, около города Кадис, у мыса Трафальгар, между английскими и франко-испанскими вооруженными силами внесло заметные изменения в жизнь не только королевской семьи, но и всех испанцев. В этой решающей морской битве Франция и Испания потеряли двадцать два корабля, а Великобритания — ни одного, правда, в сражении погиб легендарный командующий английским флотом адмирал Нельсон. Победа Великобритании закрепила морское превосходство Лондона, установленное в Атлантике и в Средиземном море ещё в XVIII веке. Всем стало ясно, что из-за политики умиротворения Наполеона, проводимой Мануэлем Годоем («князем мира»), Испания окончательно потеряла Вест-Индию. И хотя де-юре это произойдёт на несколько лет позже, де-факто отделение Вест-Индии от Испании — неминуемо, как произошло, например, в 1776 году, когда Соединенные Штаты Америки объявили о своей независимости от Великобритании.
Ехать на Кубу не имело смысла. Испания потеряла военный флот и не могла контролировать и охранять торговые пути из метрополии в Новый Свет. Бетанкур снова вернулся к предложению русского посланника Ивана Матвеевича Муравьева-Апостола.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.