ПОСОЛ ДЖОН КВИНСИ АДАМС

ПОСОЛ ДЖОН КВИНСИ АДАМС

С этим посланником Августин де Бетанкур встречался уже не раз. Первая встреча состоялась год назад у Ааваля, французского эмигранта, потерявшего во время революции всё своё состояние, но удачно женившегося на русской княгине Козицкой, принадлежавшей к одной из самых богатых семей России, и таким образом с лихвой вернувшего утраченное богатство. Господин Лаваль, в прошлом принц де Лаваль-Монморанси, был тонким знатоком литературы и изящных искусств. Чета Бетанкур любила бывать у него в гостях — там собиралось образованное общество Петербурга.

В последний раз господин Лаваль хвастался перед Адамсом и Бетанкуром своими новыми приобретениями — картиной «Рисская зарисовка» итальянского живописца Джованни Гверчино и футляром, расписанным фламандским художником Давидом Тенирсом-младшим, за него он выложил неслыханную по тем временам сумму — четыреста дукатов.

Постепенно Бетанкур и друг Лаваля — американский посланник Адаме сблизились. Этому прежде всего поспособствовали их супруги — обе, несмотря на домашнюю занятость и светский образ жизни, чувствовали себя в России весьма одиноко. При встрече с Адамсами жена Бетанкура любила повторять шутку: познакомившись с Бетанкуром во Франции, Томас Джефферсон стал президентом Соединенных Штатов. Поэтому, с легкой руки Августина, по возвращении домой Джон Квинси Адаме также обязательно станет президентом.

Истории неизвестно, вспоминал ли Джон Квинси Адаме 4 марта 1825 года заснеженный Петербург и Анну Джордейн, когда, положив правую руку на Библию, давал присягу, вступая в должность американского президента. Однако доподлинно известно, что Джон Квинси Адаме, бывший посланник Америки в России, стал шестым президентом Соединенных Штатов.

А пока, в 1811 году, жены Августина де Бетанкура и Джона Адамса дружат и часто ездят друг к другу в гости. Госпожа Адаме никому не поверяла душевных тайн, кроме мадам Бетанкур, а та, в свою очередь, в свете держалась так, будто знала обо всём намного больше, чем все остальные.

Весной 1812 года Джон Квинси Адаме оставил в своём дневнике следующую запись:

«20 мая. Мы получили печатные приглашения от генерала Бетанкура присутствовать при аттестации студентов Института путей и сообщений, иными словами, Школы инженеров, сегодня и завтра с 10 до 14 часов, а между 10 и 11 утра я пришёл с мистером Смитом.

Экзамен касался в первую очередь математических дисциплин — арифметики, алгебры, теории количественных отношений и прогрессий с построением логарифмов при использовании таблиц, элементарной геометрии, планиметрии, таблиц синусов и объяснения принципа действия необходимых средств.

Пришедшим студентам было, как мне показалось, от 14 до 19—20 лет, а экзамен был настоящим и достаточно суровым. Задачи, предложенные для решения, были для них совершенно неожиданными. Ряд их, требовавших долгого и с ложного решения, предлагались присутствовавшими гостями, а не собственными преподавателями. Они подключились к решению с готовностью и усердием — при весьма небольшой помощи своих учителей, при этом достигалась наибольшая точность. Я говорю “приблизительно”, потому что большая часть экзаменационных вопросов была вне моей компетенции, и потому я не мог следить за скоростью решений, которая удавалась им.

21 мая. Этим утром я был в Школе инженеров на второй день экзаменов. Экзаменовали старших — 19—20 лет. Думаю, они готовились к окончанию Школы. Их спрашивали по широкому кругу вопросов — от вычисления конусов до бесконечных рядов чисел. В основном все отвечали быстро и уверенно, хотя встречались и ошибки, вызванные, видимо, смущением от необычной обстановки.

Главными экзаменаторами были четыре французских офицера, приглашенные в школу, а теперь собиравшиеся вернуться во Францию. Всем заведением управлял генерал Бетанкур, испанский офицер, всего три года проведший на русской службе. Экзаменовались четыре или пять молодых людей. К двум часам дня экзамен был окончен. Г-н Безерра был единственным французским посланником, который сидел рядом со мной. В его распоряжении было не более получаса. Экзаменовали их хорошо. К рисункам прилагались фамилии профессоров и экзаменуемого. Среди профессоров — Тома де Томон, которому принадлежали все эскизы.

Великолепное здание, где находилась школа, и прилегавший к нему большой и элегантный парк были приобретены князем Юсуповым. Просторный зал, где проходил экзамен, предназначался для библиотеки, но книг пока не было. Вдоль стен размещались книжные шкафы, а в восьми—десяти футах выше находилась галерея, к которой примыкали учебные помещения, иногда высотой в два этажа, в алфавитном порядке и по отраслям науки. Почти все шкафы были пустыми, на дверях, ведущих в зал, были лишь изображения книг. Зал, таким образом, служил своеобразной эмблемой обучения. Впрочем, для этого учебного заведения не требовалось слишком много книг, так как упор делался исключительно на математику.

Впрочем, князь Юсупов, владелец дома, располагал великолепной библиотекой, которую, полагаю, он здесь и разместил. Всё сохранилось в первозданном виде. Расходы на содержание школы были немалыми, тем более что занятия вели иностранцы. Среди девяти или десяти профессоров, проводивших экзамен, только один мне показался похожим на русского: он постоянно вмешивался в ход решения, иногда пытаясь помочь и тем, кто в этом не нуждался, а иногда и смущая их вместо того, чтобы просто помочь. Генерал Бетанкур при этом высказывал взглядами и жестами своё неудовольствие и, наконец, потребовал, чтобы молодым людям не мешали делать своё дело».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.