О Серго Орджоникидзе

О Серго Орджоникидзе

Иногда тяжело писать и вспоминать даже об очень близком человеке. Для меня это Серго Орджоникидзе. В моей судьбе самое большое значение имел товарищ Сталин. Он меня оценил, поверил и поднял. А если тебе товарищ Сталин поручает, разбейся, а сделай. Но тот, кто хочет работать и помогать товарищу Сталину, никогда не разобьется, он только крепче становится.

А второй человек, который меня поднимал, это товарищ Серго. Один сын у меня, и тоже Серго. Иначе я не мог, тем более, что товарищ Киров тоже Сергей, а товарищу Кирову я тоже многим обязан.

Товарищ Серго был для меня и старшим товарищем, и дорогим другом, я ему очень обязан и всегда это помню.

Товарищ Серго и в судьбе Кавказа сыграл второе значение после товарища Сталина. Товарищ Сталин в гражданскую войну работал уже по всей России, по Кавказу мы работали, имея его директивы и директивы товарища Ленина. А практически, на месте, больше всего работали два Серго – Киров и Орджоникидзе. Горячий был человек, это его и погубило, верил людям, а его подводили. А он все равно верил. И братьям верил, а они его тоже подводили, особенно Папулия (Орджоникидзе застрелился 18.2.1937 г., а его брат Папулия был расстрелян 9.11.1937 г., братья Вано и Котэ тоже арестовывались. – С.К.).

Товарищ Серго много сделал для всего Кавказа, советизация Кавказа – это его первая главная заслуга перед Кавказом. Об этом знают все, это уже история. Но когда он стал секретарем Заккрайкома (Орджоникидзе был 1-м секретарём Закавказского крайкома ВКП(б) с февраля 1922 по сентябрь 1926 г. – С.К.) уже начались сложности.

У Серго было два главных недостатка. Во-первых, он был больше политиком, чем хозяйственником. Он много сделал для индустриализации, а мог бы сделать еще больше, если бы правильно выбирал кадры. Второй его недостаток был в том, что он плохо разбирался в кадрах. Верил всем, а получалось так, что одним он верил с основанием, и они дело двигали вперед и очень крепко. А другие или прямо вредили, или были болтунами, и они делу вредили. А Серго от них не мог избавиться.

Серго был для меня большой фигурой, но учителем он мне не стал. Кто мне был всегда учителем, это товарищ Сталин. Он Серго очень любил, но под конец его уже не очень уважал. Серго был честный, горячий человек, а время наступило такое, что надо было холодным стать. Дзержинский говорил, что у чекиста должны быть горячее сердце, холодный ум и чистые руки. У Серго было горячее сердце и чистые руки, а ум тоже был горячий. Увлекался и под конец пошел не туда. Это его и погубило, не мог все оценить холодным умом.

Но я его любил и люблю.

Комментарий Сергея Кремлёва

Выше приведена не просто интересная и неожиданная, но, на мой взгляд, ещё и психологически и исторически точная характеристика Серго Орджоникидзе (1886–1937).

В дореволюционной партии большевиков Орджоникидзе был не просто яркой и крупной фигурой. Фактически этот грузинский дворянин стал одним из основателей РСДРП(б), уже в 17 лет, в 1903 г., придя в революционное движение именно как большевик. Однако Орджоникидзе всю жизнь был человеком прежде всего с горячим сердцем, а ум – хотя ума у него хватало с избытком – не был его подлинной путеводной звездой. Орджоникидзе был на своём месте тогда, когда надо было убеждать и переубеждать, когда надо было намечать контуры нового.

К рутинной повседневной работе он был склонен менее, и поэтому в кадрах знаменитого советского Наркомтяжпрома – Наркомата тяжёлой промышленности, созданного Орджоникидзе, имелось как немало подлинных «звёзд» социалистической реконструкции России, так и прямых врагов этой реконструкции.

Орджоникидзе умом понимал правоту Сталина и только Сталина, а сердце не могло принять жёсткие формулы эпохи: «Кто не с нами, тот против нас», и «Если враг не сдаётся, его уничтожают». Разрываясь между правотой Сталина и жесткостью Сталина, Орджоникидзе и пал – от собственной руки, а точнее – жертвой собственной горячности. Он жил как большевик, а умер как дворянин и интеллигент. И Берия, как видим, это понимал.

Понимал это и Сталин, для которого Серго был частью судьбы и жизни. Но – частью противоречивой. Очевидно, недаром Сталин вначале переименовал – ещё при жизни Серго, в 1932 г. – Владикавказ в Орджоникидзе, но в 1944 г. город Орджоникидзе был переименовал в Дзауджикау. В томе 1 Энциклопедического словаря, подписанного к печати 9 сентября 1953 г., имелась следующая статья:

«ДЗАУДЖИКАУ (б. Владикавказ), город, столица Сев. – Осетинской АССР, ж.-д. станция. 127 т. жителей (1939). Расположен у сев. подножья Гл. Кавказского хребта, является начальным пунктом Военно-Грузинской дороги. Цветная металлургия, металлобр. и пиш. пром-сть, 5 высших уч. заведений. Осн. в 1784 (как русская крепость Владикавказ. – С.К.).».

Как видим, о том, что Дзауджикау-Владикавказ одно время носил имя Орджоникидзе, ни слова (хотя в статье о Дзауджикау в подписанном к печати 19 июля 1952 г. томе 14-м 2-го издания БСЭ сообщается, что в 1932–1944 г. город назывался Орджоникидзе).

Думаю, всё это было не случайно, и в этой малоизвестной детали советской истории отразилась двойственность отношения Сталина к Серго. Он и любил его как друга и человека, и не мог простить ему политической слабости.

Показательно, что после убийства Сталина и Берии, в 1954 г., Дзауджикау был вновь переименован в Орджоникидзе. Хрущёвцы создавали видимость «возврата к ленинским нормам партийной и общественной жизни», уже замышляя будущее ниспровержение этих норм.