М. Шолохов об опере «Тихий Дон»

М. Шолохов об опере «Тихий Дон»

31 мая на премьере «Тихого Дона» в театре имени Немировича-Данченко присутствовал автор романа, послужившего основой оперного либретто, Михаил Шолохов. В беседе с нашим сотрудником тов. Шолохов поделился своими впечатлениями.

– Я еще не имел возможности продумать все впечатления, полученные мной на первом спектакле. Поэтому мой отзыв о постановке сейчас ни в коем случае не следует понимать как развернутое и окончательное суждение о большой работе, проделанной театром.

Спектакль, осуществленный под непосредственным руководством Владимира Ивановича Немировича-Данченко¹, меня обрадовал своей высокой сценической культурой.

Меньшие размеры сценической площадки в театре имени Немировича-Данченко способствовали тому, что весь спектакль стал более сжатым, более четким, более реалистичным, более доказательным, чем спектакль в Большом театре. Большая площадка с огромным количеством исполнителей рассеивает внимание зрителя, мешает получению целостного впечатления. Наиболее сильное впечатление на меня произвели в постановке театра им. Немировича-Данченко сцена с сумасшедшим в третьем акте и финальная сцена этого же действия – отъезд казаков на крышах вагонов на родину. Первая сцена свидетельствует о том, что и постановщик и актеры-исполнители ставили перед собой не только зрелищные и вокальные задачи, но и сумели психологически раскрыть содержание отдельных образов и всей создавшейся в ту пору исторической ситуации.

Заключительная сцена третьего акта разработана с большим режиссерским мастерством. Казаки в момент демобилизации показаны не дикой массой, стихийно рвущейся к своим домашним очагам, а частью вооруженного народа, превратившего войну империалистическую в войну гражданскую.

Интересной мне кажется работа художника Волкова. Ему удалось воссоздать на сценической площадке свежий и впечатляющий колорит донского пейзажа, правильно передать местами черты казацкого быта. К сожалению, я этого не могу сказать о мелодиях и плясках в некоторых массовых сценах спектакля. Сцена свадьбы (первый акт) с этой точки зрения буквально меня огорчила. Артистки совсем не умеют носить одежды донских казачек. Совершенно некстати и без всякого чувства меры они трясут во время плясок подолами юбок, очевидно, в погоне за мнимым этнографическим эффектом. Подлинные казачки к этому жесту во время пляски прибегают очень редко и чрезвычайно умеренно. Впрочем, в этом грехе – совершенного неумения передать характер и подлинный колорит казачьих плясок и песен – повинны также и актеры и актрисы Большого театра. И вообще все мелодии и пляски в спектаклях ничего общего не имеют с плясками и песнями донских казаков.

Есть в спектакле и еще несколько погрешностей незначительных, но все же досадных на фоне удачных в общем сцен. Например, в первой сцене второго акта Аксинья развешивает на плетне сухой бредень. Это неверно: сушат бредень, вытащенный из воды.

Я не могу входить в подробную оценку вокального исполнения отдельных ролей. Это дело более компетентных специалистов. Но и здесь я, за исключением отдельных моментов, почувствовал большую работу всего театрального коллектива.