Операция «Искра»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Операция «Искра»

Новый план операции по прорыву ленинградской блокады стал созревать сразу после окончания Синявинской. Нужно было любой ценой проделать расширенный сухопутный проход в блокадном кольце, по которому срочно наладить снабжение города и войск Ленинградского фронта всем необходимым.

Маршал Василевский в своих мемуарах писал: «Сегодня у Вагановского спуска к Ладожскому озеру высится монумент в виде двух несмыкающихся полуарок, которые символизируют блокадное кольцо с просветом автомобильной трассы, названной ленинградцами "Дорогой жизни".

"Дорога жизни" не имеет прецедента в военной истории. Ее создание явилось одним из наиважнейших мероприятий, призванных облегчить положение города и его населения, обеспечить войска и силы флота всем необходимым для ведения боевых действий. Днем и ночью непрерывным потоком, нередко под бомбежкой и артиллерийским обстрелом, шли в Ленинград автомашины, груженные продуктами питания, медикаментами, топливом, техникой, боеприпасами, а обратными рейсами увозили женщин, детей, стариков, раненых и больных…»

Но этой сезонной автотрассы было мало для того, чтобы поддерживать жизненные силы ленинградцев.

Ф. Гальдер, отмечая в своем дневнике трудности фашистских войск под Ленинградом, выражал надежду, что «положение здесь будет напряженным до тех пор, пока не даст себя знать наш союзник — голод». Гитлеровцам казалось, что еще немного — и город падет.

* * *

К концу декабря для войск Ленинградского и Волховского фронтов сложилась относительно выгодная в оперативном отношении обстановка. Как вспоминает Мерецков, его фронт активно готовился к прорыву блокады, накапливал силы для предстоящих боев.

Руководство фронтом к тому времени претерпело некоторые изменения: членом Военного совета фронта был назначен генерал-лейтенант Л.3. Мехлис (перед этим он был представителем Ставки на Крымском фронте и не оправдал возлагавшихся на него надежд), вместо Г.Д. Стельмаха начальником штаба стал генерал-лейтенант М.Н. Шарохин.

Мерецков и члены Военного совета фронта раздумывали над тем, где лучше всего нанести удар по врагу. Снова у Синявина? Или пробиваться к Чудову? А может, обойти противника с юга, от Новгорода?..

День и ночь проводилась разведка. Допрашивались пленные, изучались документы, добытые во вражеских штабах. Обобщались сведения, полученные от партизан.

«Чуть западнее места впадения Вишеры в Волхов вросло в землю наше небольшое предмостное укрепление, — вспоминал Мерецков. — Южнее по обе стороны 250-метровой реки раскинулся Новгород. В воде отражались его древние строения. Дома стояли с бесформенными зубчатыми проемами. Городские улицы перепоясаны вражескими окопами. На колокольнях установлены пулеметные точки и оборудованы наблюдательные пункты. С обратных скатов холмов, на которых стоит город, в нашу сторону то и дело с визгом неслись фашистские мины».

Важным опорным пунктом обороны противника на северной стороне был 40-метровый Банковский холм. Даже в самое сильное половодье вершина его оставалась сухой. Гитлеровцы превратили его в мощную артиллерийско-минометную цитадель, холм изрыгал огонь и свинец, на многие километры вокруг сея разрушения.

Недалеко от пересечения Волхова шоссейной дорогой из Будогощи в Чудово стояло селение Грузино. Через него шел передний край фашистского укрепления. Разбитое артиллерийскими снарядами, селение служило вражеской авиации одним из наземных ориентиров: здесь фашистские самолеты делали поворот от реки к железной дороге Москва — Ленинград, в сторону Горнешно и Малой Вишеры…

Еще зимой 1941 года удалось захватить на левом берегу Волхова, между устьями рек Оскуи и Тигоды, плацдарм, требовавший постоянного внимания. Линия фронта тянулась здесь через покрытые буреломом болота и островки, выглядевшие как плавучие рощи. Передвижение было возможно только по настилам. Дождливыми ночами колонны подносчиков тащили на себе патроны, снаряды и продовольствие, а возвращаясь, выносили раненых. После дождя настилы скрывались под водой. Тогда люди передвигались в болотной жиже иногда по пояс, толкая перед собой плоты, проваливались в воронки, обходили пни, кусты и затопленные проволочные заграждения.

Укрепляя плацдарм, командование заботилось о быте бойцов в этих суровых природных условиях, которые тоже надо было победить. Вколотив в болото сваи, бойцы крепили к ним настил. Через несколько дней он, как правило, уходил под воду. Тогда строился новый, внутри блиндажа, под самым потолком, настилали полати, на которых лежали солдаты, ведя огонь через амбразуры. После дождя приходилось перебираться на крышу. Блиндаж превращался в островок, на котором воины несли боевую службу…

На фронт прибыли представители Ставки Ворошилов и Жуков. Они внимательно изучили обстановку и приняли решение прорывать блокаду возле Ладоги, чтобы соединить Большую землю и осажденный Ленинград прочным приозерным коридором.

Непосредственно вдоль Новоладожского канала боевые операции не велись с тех пор, как сюда прорвались через Мгу дивизии 18-й немецкой армии и сомкнули клещи блокады. Здесь было самое маленькое расстояние между Шлиссельбургом и Липками, но эта полоса была буквально забита мощными оборонительными укреплениями.

28 декабря Ставка утвердила план проведения прорывной операции, условно названной «Искра». Замысел ее сводился к тому, чтобы встречными ударами двух фронтов — Ленинградского и Волховского — разгромить вражескую группировку на шлиссельбургско-синявинском выступе, прорвать блокаду и восстановить сухопутную связь Ленинграда с центральными районами страны. Время начала операции было установлено на середину января 1943 года. Лучше бы на февраль, чтобы как следует подготовиться. Однако Ленинград не мог столько ждать.

Перед бойцами и командирами Волховского фронта вставали сложные задачи, решая которые необходимо было преодолеть влияние морально-психологического фактора: здесь, в районе шлиссельбургско-синявинского выступа, только что закончились бои, не давшие желаемого результата.

Мерецков понимал, что предстоящая операция увенчается успехом лишь в том случае, если действия Ленинградского и Волховского фронтов будут строго согласованы. В связи со сложностью ситуации в Ленинграде он вылетел в осажденный город, где была организована встреча командующих.

Встреча была недолгой, прошла в деловой обстановке.

— Какое участие сможете вы принять в предстоящей операции? — спросил Мерецков Говорова.

— Мы можем нанести встречный удар, но в том месте, где ваши войска находятся близко к Ленинграду. На глубокую операцию у нас сил не хватит, — ответил он.

Обсудили некоторые детали. Согласовали, где должны встретиться передовые части двух фронтов, — примерно в районе железнодорожной ветки, что шла через Рабочие поселки № 5 и № 1.

По решению Ставки для прорыва блокады были образованы две ударные группировки. Первая состояла из войск 67-й армии (командующий — генерал-майор М.Н. Духанов) Ленинградского фронта, которая должна была форсировать Неву, прорвать оборону врага на участке Московская Дубровка — Шлиссельбург и соединиться с войсками Волховского фронта. Во вторую входила переформированная и пополненная 2-я ударная армия (командующий — генерал-лейтенант В. 3. Романовский[92]) Волховского фронта. Ей предстояло при содействии части сил 8-й армии (командующий — генерал-лейтенант Ф.Н. Стариков) наступать на участке Гайталово, Липки, разгромить неприятеля в восточной части шлиссельбургско-синявинского выступа и соединиться с войсками 67-й армии.

Ленинград осаждала 18-я армия вермахта (командующий — генерал-полковник Г. Линдеман), имевшая почти 26 дивизий и занимавшая полосу протяженностью до 450 километров от Балтийского моря до озера Ильмень. Наиболее плотная и сильная группировка войск находилась в «бутылочном горле» — «Flaschenhals» (так немцы называли шлиссельбургско-синявинский выступ между Ладожским озером и городом Мга; ширина его у берега Ладоги — 12 километров, у основания — 16—17 и от основания до озера — 15 километров). Фашисты здесь сконцентрировали около пяти дивизий, численность каждой достигала 10—12 тысяч человек, обученных действовать в лесисто-болотистой местности. В составе группировки насчитывалось до 450 орудий и 250 минометов различных калибров (плотность — около 28 орудий и минометов на километр), до 50 танков и штурмовых орудий. Действия сухопутных войск поддерживали несколько эскадрилий 1-го воздушного флота люфтваффе (до 450 самолетов).

Противник был готов к отражению атак как с западной, так и с восточной стороны. К югу от Шлиссельбурга перед войсками Ленинградского фронта передний край его обороны проходил по левому берегу Невы. Там был создан земляной вал шириной до одного и высотой до полутора метров с крутыми скатами и минными полями. Река хорошо просматривалась.

Перед Волховским фронтом также был построен прочный оборонительный рубеж. Целая система мощных опорных пунктов, соединенных двумя дерево-земляными валами высотой до полутора и толщиной до двух метров. С наступлением морозов гитлеровцы облили валы водой, превратив их в ледяные. Рубеж плотно насыщен огневыми средствами: оборудовано свыше 400 пулеметных точек и площадок с артиллерийскими установками. Сооружена сплошная сеть проволочных заграждений.

Чтобы опрокинуть такую оборону гитлеровцев, советским войскам необходимо было иметь значительное превосходство сил. Командование обоих фронтов его обеспечило.

Ударная группировка Ленинградского фронта, усиленная артиллерией Балтийского флота, в своем составе имела более 103 тысяч человек (численность стрелковых дивизий составляла 7—9 тысяч, стрелковых бригад — 5 тысяч, лыжных бригад — 2,5 тысячи человек), 1873 орудия и миномета калибром от 76 до 406 мм, 222 танка.

В составе 2-й ударной армии Волховского фронта насчитывалось 165 тысяч человек. В группировку прорыва входили 12 стрелковых дивизий, насчитывавших от 6,5 до 7 тысяч человек в каждой, 2 лыжные, 4 танковые и 2 инженерно-саперные бригады, 37 артиллерийских и минометных полков, отдельный танковый полк прорыва и 4 танковых батальона — всего около 130 тысяч человек. Группировка имела 2100 орудий и минометов калибра 76 мм и выше, более 500 реактивных установок М-8 и М-13 и почти 300 танков и САУ, в том числе 30 тяжелых и 135 средних танков[93].

8-я армия обеспечивала левый фланг ударной группировки Волховского фронта и наносила удар частью своих сил: две стрелковые дивизии, стрелковая бригада, 679 орудий и минометов, 92 танка.

Наступающие войска поддерживала 14-я воздушная армия Волховского фронта во взаимодействии с 13-й воздушной армией Ленинградского фронта.

Таким образом, путем привлечения стратегических резервов и осуществления внутрифронтовых перегруппировок удалось создать перевес над противником: по дивизиям — 2:1 (двадцать против десяти), по артиллерии и минометам — 7:1 (около 5000 против 700), по танкам — 10,3:1 (539 против 50), по самолетам (с учетом авиации Балтийского флота) — 3,3:1 (829 против 250)[94].

Мерецков со своим штабом и командование 2-й ударной армии организовали и провели занятия и военные игры. Был обобщен боевой опыт ведения наступления в условиях лесисто-болотистой местности и суровой многоснежной зимы.

Войска наступающей группировки, прежде всего 2-й ударной армии, были построены в два эшелона с выделением резервов. В первом эшелоне восточнее населенного пункта Липки развертывалась 128-я стрелковая дивизия генерал-майора Ф.Н. Пархоменко. Ее командование хорошо знало это направление по предыдущим оборонительным и наступательным боям. На дивизию была возложена задача атаковать противника в секторе Рабочего поселка № 2 и обеспечить безопасность правого фланга армии со стороны Ладожского озера.

Южнее, на Рабочий поселок № 8, нацеливалась 372-я дивизия полковника П.И. Радыгина. Она находилась на Волховском фронте с момента его организации, участвовала в Любанской операции и имела большой опыт ведения наступательных боев в этой местности.

К югу от Рабочего поселка № 8 занимали позиции части 256-й стрелковой дивизии под командованием полковника Ф.К. Фетисова. Им предстояло наступать по равнинной торфяной местности, на которой гитлеровцы соорудили два дерево-земляных вала с большим количеством огневых точек.

В направлении рощи Круглая должна была действовать 327-я дивизия полковника Н.А. Полякова. В составе армии она с конца декабря 1941 года также участвовала в Любанской, а затем в Синявинской операциях, личный состав ее во всех боях проявил большую стойкость и упорство.

На левом фланге армии между рощей Круглая и деревней Гайтолово — 376-я стрелковая дивизия генерал-майора Н.Е. Аргунова. Она также принадлежала к соединениям-ветеранам Волховского фронта. Здесь же, на левом фланге армии, находилась и 314-я дивизия полковника И.М. Алиева. С переходом армии в наступление ее задачей являлось обеспечение левого фланга армии (со стороны рощи Круглая, Гайтолово) и стыка с 8-й армией.

Второй эшелон составляли пять дивизий. В резерв были выделены стрелковая дивизия и две лыжные бригады.

На первый эшелон возлагалась задача прорвать главную полосу обороны противника и овладеть укрепленными опорными пунктами: Рабочими поселками № 2 и 8, рощей Круглая. На второй — развить наступление до соединения с войсками Ленинградского фронта, вместе с которыми занять на юге рубеж в районе Синявина.

* * *

Накануне операции «Искра» на Волховский фронт приехал генерал-майор Д.И. Ортенберг, главный редактор газеты «Красная звезда». В своей книге «Сорок третий: рассказ-хроника», изданной в 1988 году, он поместил краткие заметки о том, что увидел на фронте, и впечатления от встречи с Мерецковым.

«Эту операцию мне посчастливилось увидеть своими глазами. Поездка в Ленинград была мною задумана давно. Я бывал на многих фронтах, но как-то внутренне ощущал, что не съездить в Ленинград — значит не увидеть всей войны…

Наступление двух фронтов — Волховского и Ленинградского — намечалось на 12 января. Выехал я 10-го. Мой маршрут пролегал в объезд все еще занятых врагом районов. В памяти остались заметенные снегом полевые, а чаще всего лесные дороги. Стояли сильные, с колючим ветром и поземкой, морозы. Заночевали в деревушке, и чуть свет — дальше в путь. Неболчи, Тихвин, Волховстрой. На командный пункт Волховского фронта прибыли за день до наступления. Зашел к Мерецкову, командующему фронтом. Встретил меня человек выше среднего роста, широкоплечий, плотный. Серые глаза на его полном, со вздернутым носом, лице смотрели пронзительно, испытующе».

Далее Давид Иосифович рассказывает, что в это время комфронта как раз собирался в войска и посоветовал поехать вместе с ним.

Как гостеприимный хозяин, он предложил заправиться на дорогу и завел гостя в соседнюю комнату, где он жил. Принесли завтрак или обед, а быть может, и то и другое; время было предобеденное. На стол поставили чарки и «горючее», но комфронта к ним не притронулся. Ортенберг уже знал, что генерал Мерецков, отправляясь в войска, не позволял себе и капли в рот брать. И, конечно, он последовал его примеру.

Отправились в войска не на комфортабельной редакционной «эмке», на которой Ортенберг приехал из Москвы, а на открытом «виллисе». Гостя это не удивило. Он слышал и об этой привычке Кирилла Афанасьевича. Генерал требовал, чтобы командиры и политработники, в каких бы чинах они ни находились, ездили на фронт в открытых машинах. Если он встречал на дороге «виллис», на котором была надстроена «башня», останавливал и выговаривал:

— Почему прячетесь? Солдат должен вас видеть, а вы его…

Мерецков в открытой машине поеживался от пронизывающего ветра, то и дело прикрывая лицо рукавицами. Он терпел, и гостю пришлось показать свою выдержку.

В пути Ортенберг спросил командующего фронтом:

— Что, последняя проверка? Последние приготовления? Мерецков объяснил, что вплоть до 11 января, чтобы скрыть от вражеской разведки готовящуюся операцию, войскам было запрещено приближаться к исходным позициям. Вышли они только в эту ночь, надо посмотреть, как устроились, как готовятся к атаке.

Прибыли в 327-ю стрелковую дивизию полковника Полякова. Она стояла на главном направлении удара, восточнее рощи Круглая. Заехали на КП дивизии, потом на командный пункт полка — они были почти рядом. Там вовсю кипела подготовка к наступлению. Здесь надолго не задержались, торопились на передовую, в ротные и взводные блиндажи и землянки, где солдаты должны были провести ночь перед штурмом… В обратный путь отправились за полночь по запутанным лесным дорогам. Шофером руководил сидевший с ним рядом адъютант Мерецкова капитан Борода. Проехали немало, пора уже быть командному пункту, а его все нет. Остановились. Мерецков вылез из машины. Огляделся, спросил адъютанта:

— Борода! Правильно мы едем? Куда?

— Едем правильно! — бодрым голосом ответил капитан и после небольшой паузы добавил: — А куда — не знаю…

Громкий смех нарушил ночную темень лесной глухомани. Поняв, что заблудились, Мерецков поменялся с адъютантом местами.

— Поехали, — сказал водителю и по каким-то заметным одному ему приметам вывел машину на верный путь…

Спустя много лет после войны Давид Иосифович навестил больного маршала Мерецкова на его даче. Он полулежал на диване и тихим голосом с грустью говорил о былом. Чтобы его развеселить, Ортенберг напомнил о той ночной поездке с Бородой. Маршал и впрямь развеселился. Он сказал, что с того времени фраза Бороды «Едем правильно, а куда — не знаю» стала на его фронте присловием, ее повторяли, плутая по тяжелым волховским дорогам…

* * *

12 января в 9 часов 30 минут около 2700 орудий и минометов Волховского и Ленинградского фронтов одновременно начали артиллерийскую подготовку. В ходе ее штурмовые группы и инженерные подразделения приступили к проделыванию проходов в заграждениях перед передним краем обороны гитлеровцев.

Через 1 час 45 минут под прикрытием огневого вала войска первого эшелона 2-й ударной и 8-й армий атаковали противника. Враг встретил наступающих сильным огнем. Стремительной атаки не получилось. Продвижение вперед частей волховчан проходило медленно и неравномерно. Несмотря на, казалось бы, мощную артподготовку, у фашистов сохранилось немало огневых средств и живой силы. Это из-за того, что в артподготовке участвовало большое количество 76-мм орудий и 82-мм минометов, которые не могли оказать эффективного воздействия на прочные дзоты.

Потребовалось дополнительно вести огонь по сохранившимся огневым средствам противника как массированным сосредоточением его, так и применением орудий прямой наводки, на что было затрачено много времени.

Немцы упорно сопротивлялись, особенно в опорных пунктах Липка, Рабочий поселок № 8, роща Круглая и Гайтолово. Однако постепенно упорство врага было сломлено. В течение первого дня бойцы 327-й дивизии овладели рощей Круглая, где гитлеровцы оставили убитыми и ранеными свыше тысячи солдат.

Войска 67-й армии Ленинградского фронта, преодолев заграждения на обрывистом обледеневшем южном берегу Невы между 2-м Городком и Шлиссельбургом, смогли вклиниться в гитлеровскую оборону на глубину до трех километров.

Во второй и третий дни в сражение были введены дивизии второго эшелона 2-й ударной армии. В ответ противник в ночь на 14 января перебросил сюда свой резерв — две дивизии из района Киришей. Немцы попытались контратаковать, но были отбиты.

К исходу 14 января войска Волховского и Ленинградского фронтов находились уже в двух километрах друг от друга. Части противника, оборонявшие Липки и Шлиссельбург, оказались, по существу, изолированными от остальных своих сил, действовавших в районах 1-го и 2-го Городков, Синявина и в лесу юго-восточнее от него.

15—17 января войска 2-й ударной и 67-й армий настойчиво продвигались навстречу друг другу.

Мерецков отдал приказ наступающим частям сосредоточить усилия в направлении Рабочих поселков № 1 и № 5, с тем чтобы соединиться там с войсками Ленинградского фронта.

Завязались ожесточенные бои за эти поселки, образующие коридор между 2-й ударной и 67-й армиями, который противник использовал для связи с группировкой, оставшейся на побережье Ладожского озера. Гитлеровцы дрались с остервенелым отчаянием. Однако их положение было уже безнадежным…

В полдень 18 января в районе Рабочих поселков № 5 и № 1 части Волховского и Ленинградского фронтов соединились. К концу дня южное побережье Ладожского озера было полностью очищено от немецко-фашистских войск.

Блокада Ленинграда на суше прорвана. Враг отброшен от Ладожского озера, освобожден Шлиссельбург. Правда, пока отвоеван лишь узкий коридор от Волховского фронта к Шлиссельбургу, полоска торфяного болота шириной от восьми до одиннадцати километров. Тем не менее с Ленинградом была восстановлена сухопутная связь, и, какой бы узкой она ни была, эта дорога заменила «Дорогу жизни», поскольку лед на Ладоге снова стал водой.

Это — победа! Очень значимая победа.

Эту победу советских вооруженных сил историки отнесут к числу выдающихся событий Великой Отечественной войны. Ее военно-политическое значение состояло прежде всего в том, что было разорвано кольцо, которым немецко-фашистские варвары пытались задушить ленинградцев. Для фашистов стало очевидным, что одна из главных целей наступления на советско-германском фронте — захват северной столицы СССР — недосягаемая цель.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.