Представитель Ставки Верховного главнокомандования
Представитель Ставки Верховного главнокомандования
В сентябре 1941 года Мерецков получил новое назначение. Непосредственно в кабинете Сталина. Лично от генсека. Ему было велено отбыть в качестве представителя Ставки Верховного главнокомандования на Северо-Западный фронт. Сталин сказал, что там возникла критическая обстановка. Командование фронтом потеряло связь с 34-й и 27-й армиями. «Отправляйтесь туда с Булганиным и Мехлисом, разберитесь на месте и, если понадобится, помогите советом».
9 сентября заместитель председателя СНК Н.А. Булганин и начальник Главного политического управления, заместитель наркома обороны Л. 3. Мехлис вылетели с Мерецковым на фронт.
* * *
…Уже больше месяца фашисты яростно рвались к Ленинграду. Советское командование принимало все возможные меры, чтобы остановить продвижение противника. В целях лучшей организации управления и сосредоточения усилий войск левого крыла Северного фронта прежде всего на обороне Ленинграда, 23 августа фронт был разделен на Карельский и Ленинградский. В состав Карельского фронта под командованием генерал-лейтенанта В.А. Фролова включались 14-я и 7-я армии, ему же был подчинен и Северный флот; в Ленинградский фронт, которым командовал генерал-лейтенант М.М. Попов, вошли 23, 8, 48-я армии. На линии Тихвин — Малая Вишера — Валдай — Осташков развертывалась 52-я отдельная армия, прибывшая из резерва Ставки и находившаяся в непосредственном ее подчинении.
К началу сентября положение под Ленинградом еще более обострилось. В условиях смертельной опасности, нависшей над городом, Ставка назначила командующим Ленинградским фронтом генерала армии Г.К. Жукова. В районе Новая Ладога—Волховстрой—Городище—Тихвин накапливались части формируемой 54-й армии. Они должны были перейти в наступление и развить его силами одной стрелковой дивизии и одной танковой бригады вдоль железной дороги Волховстрой — станция Мга, остальными силами выйти на рубеж Турышкино — разъезд Погостье — станция Сольцы. К сожалению, наступление успеха не имело.
54-я и 52-я армии заняли оборону на восточном берегу Волхова. Однако обстановка под Ленинградом продолжала осложняться. 8 сентября вражеские войска вышли к южному берегу Ладожского озера и захватили Шлиссельбург (Петрокрепость). Ленинград оказался блокированным с суши. Сообщение с ним стало осуществляться только через Ладожское озеро и по воздуху. Днем позже враг крупными силами пехоты и танков при поддержке авиации нанес удар из района западнее Красногвардейска на Красное Село, Урицк.
В сложном положении был и Северо-Западный фронт. Его 8, 11 и 27-я армии вели тяжелые оборонительные бои с гитлеровскими войсками. Для усиления фронта ему была передана 34-я армия под командованием генерал-майора К.М. Качанова…
Самолет с тремя представителями Ставки приземлился на прифронтовом аэродроме. Булганина, Мехлиса и Мерецкова уже ждал извещенный об их прилете генерал-лейтенант П.А. Курочкин, недавно сменивший командующего Северо-Западным фронтом генерал-майора П.П. Собенникова. На двух машинах в сопровождении охраны они двинулись в штаб, развернутый на берегу озера Велье к северу от Селигера.
По дороге Павел Алексеевич Курочкин рассказал о ситуации на фронте. Враг давит и давит, у него большое преимущество в танках, артиллерии и авиации. В упорных боях в августе войска фронта нанесли ему ощутимый урон, изматывая его основные силы. Особенно крепко потрепали противника под Сольцами и Старой Руссой. Но к 25 августа соединения армий фронта все же вынуждены были отойти за реку Ловать. С рубежа реки Полы фашисты силой до двух дивизий повели наступление на Демянск.
В штабе Курочкин уже более обстоятельно обрисовал общую обстановку на Северо-Западном фронте, резко обострившуюся в конце августа, когда дивизии 56-го моторизованного корпуса генерала Манштейна прорвались из района станции Дно во фланг и тыл 34-й армии, пытавшейся ударом с юга вернуть Старую Руссу. Одновременно с танками Манштейна перед фронтом появились части 3-й танковой группы генерал-полковника Гота. Они взломали оборону 27-й армии на стыке между Северо-Западным и Западным фронтами и вышли к Демянску. Связь с обеими армиями утрачена. Между тем на правом фланге фронт держится пока достаточно прочно. Новгородская группировка генерала И.Т. Коровникова, развернутая фронтом на запад за Волховом севернее озера Ильмень, также держится. За прочность ее позиций севернее Ильменя можно в ближайшее время не опасаться. Несколько хуже обстоят дела у 11-й армии (командарм В.И. Морозов) к югу от озера Ильмень. К.А. Мерецков в своих воспоминаниях описывает этапы действий прибывшей «тройки». Куда ехать сначала? Звонят в штаб 11-й армии генерал-лейтенанту Морозову. Он отвечает на вопросы спокойно, говорит уверенно, настроение бодрое. Значит, 11-я армия подождет. Звонят командующему Новгородской оперативной группой генерал-майору Коровникову. Там немцы большой активности не проявляли, обстановка устойчивая. Решили отправиться в 27-ю армию.
Машины московских представителей сопровождали броневик разведки и мотоциклист для связи. По сведениям управления фронтом, штаб 27-й армии располагался где-то в районе деревни Филиппова Гора. Не успели отъехать несколько километров, как у совхоза «Никольский», возле командного пункта фронта (западный берег озера Велье), встретили идущего пешком полковника. Это был начальник штаба 34-й армии полковник Ф.П. Озеров, известный Мерецкову по совместной службе в Белорусском военном округе как хорошо подготовленный, толковый офицер. Из краткой беседы с ним выяснилось, что немцы нанесли несколько сильных ударов по армии. Он не знает, где в данный момент находятся его штаб и большинство дивизий, командарм Качанов также в неведении о местоположении войск.
Мехлис негодовал. Обложив Озерова отборной бранью, с досадой махнул на него рукой. Затем стал нервно выкрикивать угрозы в адрес командарма Качанова. Мерецков знал, что армейский комиссар отправлял командиров и политработников под трибунал и по менее серьезным основаниям, а в данном случае наверняка прибегнет к самым жестоким мерам.
Кирилл Афанасьевич подвел Озерова к мотоциклисту и поручил связному офицеру доставить полковника в штаб фронта. Мехлис, никак не отреагировав на действия Мерецкова, чернее тучи сел в машину.
Прибыли в штаб 27-й армии, располагавшийся возле Филипповой Горы. От передовой его отделяла цепочка малых озер, вытянувшихся на юг в сторону Селигера, и участки густого леса. Командарма генерала Н.Э. Берзарина представители Ставки застали в штабе. Он толком не мог ответить, где находились и какие рубежи занимали на данный период его войска. Ни у него, ни у начальника штаба никаких планов действий на ближайшие дни не было.
Мехлису хотелось немедленно арестовать генерала, однако он, видимо, за дорогу истратил весь свой гнев. К тому же необходимо было возвращаться в штаб фронта, а оставлять армию, изрядно потрепанную, без командования было нельзя. Замнаркома провел с командармом «воспитательную» беседу, красноречиво высказав ему все, что о нем думает. После этого дал Берзарину неделю, чтобы тот восстановил управление армией и был готов к нанесению контрудара в северо-западном направлении, который будет поддержан танковыми частями резерва Ставки. Эти части, возглавляемые лично начальником Главного управления бронетанковых войск генералом Я.Н. Федоренко, должны прибыть на Северо-Западный фронт в ближайшие дни.
Берзарин вышел из кабинета, где состоялась его проработка Мехлисом, в удрученном состоянии. Мерецков видел: командарм явно был не в себе. Кирилл Афанасьевич отвел его в сторону и, чтобы привести в чувство и успокоить, повел с ним товарищеский разговор, дал ему несколько дельных советов по организации войсковой разведки, сбору информации о движении войск, формированию резервов из подручных сил и средств для прикрытия участков вероятных прорывов противника. Берзарин постепенно пришел в себя и включился в работу, все еще не веря, что так легко отделался.
С 34-й армией было хуже. По обрывочным данным, ее части и соединения окружены и ведут автономные бои. Представители Ставки подняли всех на ноги для поиска и вывода их из окружения. Озеров приблизительно указал местоположение окруженных дивизий. По заданию Мерецкова один из штабных офицеров перелетел на самолете ПО-2 через немецкие боевые порядки и обнаружил в лесу трех комдивов этой армии — двух генералов и одного полковника. Движением отступающей армии по тылам противника руководил начальник оперативного отдела штаба армии полковник Юдинцев. Штаб фронта организовал вывод войск из вражеского кольца. Окруженные части были разделены на три колонны. Срочно составлялись маршруты прорыва. 11 сентября из западни вырвались 163-я мотострелковая дивизия, 257-я и 259-я стрелковые дивизии, 270-й корпусной артполк с материальной частью, а также остатки нескольких других частей и подразделений.
В тот же день неподалеку от деревни Заборовье был установлен контакт со вторым эшелоном штаба 34-й армии. Здесь пребывали в растерянности командарм Качанов и начальник артиллерии армии генерал-майор артиллерии В.С. Гончаров.
Они тут же были взяты под стражу.
Заместитель начальника отделения Особого отдела НКВД Северо-Западного фронта лейтенант госбезопасности Канер доложил начальнику Особого отдела НКВД Северо-Западного фронта Бочкову, что он, Канер, «12 сентября 1941 года в 01 ч. был вызван к заместителю председателя СНК СССР тов. Булганину и заместителю Наркома Обороны тов. Мехлису, от которых получил приказание взять под стражу и доставить в Валдай для дальнейшего этапирования в Москву — к тов. Абакумову — быв. командующего 34-й армией генерал-майора Качанова Кузьму Максимовича, арестованного по решению т.т. Мехлиса и Булганина как оставившего армию и покинувшего самовольно поле боя».
Что касается Гончарова, над ним на месте был устроен скорый суд. Мехлис приказал расстрелять его перед строем командиров и штабистов управления 34-й армии.
Есть свидетельство полковника в отставке В.П. Савельева, бывшего очевидцем казни генерала Гончарова: «По приказу Мехлиса работники штаба 34-й армии были выстроены в одну шеренгу. Уполномоченный Ставки быстрым, нервным шагом прошел вдоль строя. Остановившись перед начальником артиллерии, выкрикнул: "Где пушки?" Гончаров неопределенно махнул рукой в направлении, где были окружены наши части. "Где, я вас спрашиваю?" — вновь выкрикнул Мехлис и, сделав небольшую паузу, начал стандартную фразу: "В соответствии с приказом наркома обороны СССР…" Для исполнения "приговора" он вызвал правофлангового — рослого майора. Тот, рискуя, но не в силах преодолеть душевного волнения, отказался. Пришлось вызывать отделение солдат…»
На следующий день было заменено все руководство 34-й армии. Исполняющим обязанности командарма стал генерал-майор П.Ф. Алферьев, начальником штаба — генерал-майор М.Т. Романов, начальником артиллерии — генерал-майор артиллерии М.Н. Чистяков.
Полковника Озерова назначили — с большим понижением — командиром стрелкового полка. Впоследствии он показал себя с хорошей стороны, дослужился до генеральского звания, командовал армией и стал начальником штаба Волховского фронта.
Мехлис 12 сентября отправил от имени представителей Ставки доклад в Москву на имя Сталина. Затем составил приказ войскам фронта № 057 от 12 сентября 1941 года, в котором говорилось: «За проявленную трусость и личный уход с поля боя в тыл, за нарушение воинской дисциплины, выразившееся в прямом невыполнении приказа фронта о выходе на помощь наступающим с запада частям, за непринятие мер для спасения материальной части артиллерии, за потерю воинского облика и двухдневное пьянство в период боев армии генерал-майора артиллерии Гончарова, на основании приказа Ставки ВГК № 270, расстрелять публично перед строем командиров штаба 34-й армии».
Приказ являлся фальсификацией, так как был составлен задним числом: генерала Гончарова расстреляли днем раньше.
Судьбу командарма-34 Качанова решал военный трибунал Северо-Западного фронта. Он признал его виновным и 27 сентября вынес ему смертный приговор.
Отдадим дань справедливости и отметим, что войска 34-й армии сыграли важнейшую роль в начальной фазе сражения за Ленинград. Они своими боевыми действиями оттянули от Лужского рубежа соединения танковых групп вермахта.
Во второй половине сентября немецкая танковая гроза, пронесшаяся по тылам Северо-Западного фронта, стихла. Части Манштейна вернулись на станцию Дно, генерал-полковник Гот перебросил свои танки в район «бутылочного горла» под Ленинградом.
Положение на Северо-Западном фронте стабилизировалось.
Мехлис разъезжал по дивизиям, нагоняя страх на командиров. Булганин вернулся в Москву. А Мерецков днями просиживал в штабе фронта над картой, обдумывая предстоящие операции. У него зрела идея контрнаступления на флангах глубокого немецкого дефиле[74]. В случае успеха можно было обойти, окружить и уничтожить Демянский плацдарм противника восточнее реки Тудоть. Однако для столь масштабной операции не хватало сил, особенно на правом фланге. Хорошо бы, мыслилось Мерецкову, привлечь к участию в контрнаступлении часть войск 52-й и 54-й армий, развернутых по восточному берегу Волхова. Однако армии эти подчинялись непосредственно Ставке. Северо-Западное направление Ворошилова было к этому времени упразднено, и в воцарившейся штабной неразберихе было трудно координировать действия армий разных фронтов. Тем более что под Ленинградом разворачивалось крупное сражение. Командующий Ленинградским фронтом Жуков с полным основанием считал: главные оперативные цели армий, развернутых между Ленинградским и Северо-Западным фронтами, находились теперь в районе Мгинского коридора, того самого «бутылочного горла», упирающегося в Ладожское озеро в районе Шлиссельбурга.
Свои замыслы Мерецкову не суждено было осуществить: его вызвал в Москву Сталин. Вскоре он был направлен под Ленинград для решения новых сложных задач.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.