ВЫБОР ПУТИ

ВЫБОР ПУТИ

Через месяц после внезапного возникновения и столь же быстрого исчезновения «Плоештской Республики», умер Лука Караджале. После похорон сын ни разу больше не явился на службу, выхлопотанную отцом. Нужно заметить, что юноша, не пожелавший больше тянуть лямку канцелярского чиновника, отнюдь не был лишен чувства ответственности. Став главой семьи, он храбро взял на себя заботу о ее благополучии. Но справедливо рассудил, что, оставаясь судейским писарем, вряд ли сможет обеспечить мать, уже старую немощную женщину, и сестру, который только исполнилось пятнадцать лет. Словом, восемнадцатилетний молодой человек, поставленный в трудное положение, показал себя не только храбрым, но и рассудительным. Этот молодой человек понимал, что после смерти Луки не имело больше смысла оставаться в Плоешти. И семья переехала в Бухарест, найдя на первых порах убежище в доме Клеопатры Лекка — двоюродной сестры Екатерины Караджале.

Итак, восемнадцатилетний Караджале, бывший писарь праховского суда и бывший ученик бухарестской театральной школы, снова в Бухаресте. Он теперь глава семьи. Как он будет выполнять свои обязанности? И какой путь изберет в жизни?

В Бухаресте все было трудным и сложным. Караджале беден, у него нет ни богатых родственников, ни знатных покровителей, у него нет никакой профессии. Еще в Плоешти он убедился, что у него не лежит сердце к службе в любой канцелярии: он жаждет самостоятельности. Осуществить мечту, которую он лелеял в шестнадцать лет, и стать актером? Но мечта эта уже потускнела. И перед его глазами несчастный опыт дядей. Костаке окончательно сломлен и ищет пристанища в адвокатской деятельности. Иоргу все еще разъезжает со своей труппой, но еле сводит концы с концами. А юному Караджале нужен заработок, чтобы уже сегодня прокормить семью. Какой же деятельности он посвятит себя в Бухаресте?

На первых порах все-таки театру. Театральный мир единственный, где у него есть знакомства. По рекомендации известного театрального деятеля Михаила Паскали, того самого, кто несколько лет назад покровительствовал юному Эминеску, Караджале получил должность суфлера и переписчика при Национальном театре. Именно эту должность занимал прежде Эминеску. Даже оклад Караджале тот же, что получал Эминеску, — 166 лей в месяц. Не богато, но жить уже можно. Конечно, без семьи. Ради ее благополучия юноше пришлось сразу же искать дополнительный заработок. Он стал корректором в большой типографии.

Как жилось молодому человеку, проводящему свои дневные часы в типографии среди газетных гранок и ящиков с шрифтами, отдающих тяжелым запахом свинца, а вечера в суфлерской будке, подсказывая вымазанным мукой и краской актерам сомнительные остроты какого-нибудь французского фарса? Судя по его позднейшим высказываниям об этом времени, Ион Лука не очень-то огорчался и не отчаивался. «Я, слава богу, здоров и умею тянуть лямку, — писал он много лет спустя, вспоминая свою бухарестскую юность, — доказательством этому служит тот факт, что я могу одновременно быть суфлером и переписчиком в театре, корректором в большой типографии, где печатаются две газеты, и еще давать частные уроки». Но он тут же признается, что его точит затаенный недуг: желание стать писателем.

Этот отрывок взят из письма Караджале к писателю Александру Влахуца, написанного в 1909 году. В нем он рассказал о реальной дилемме, перед которой он стоял в 1872 году. Читая это письмо, можно подумать, что его написал Караджале-отец. Удивительно трезво судил о своем житейском положении и своих перспективах юный Караджале.

«…Мне исполнилось двадцать лет. Я сын бедных и безвестных родителей. После смерти отца я остался единственным кормильцем своей матери и сестренки. У меня не очень-то серьезное воспитание, у моих родителей не было средств платить за мое обучение; но я обладаю некоторой долей здравого смысла и, как вы можете семи убедиться, не будучи особенно оригинальным, умею все же выражать свои мысли с достаточной ясностью и последовательностью».

Молодой человек отдает себе отчет, что мог бы сравнительно легко сделаться адвокатом. Он не считает себя глупее других, и если столько посредственностей добились успеха в адвокатуре и политике, то, надо полагать, он сумеет достичь не меньше их. Но в глубине души он давно знает, что не сможет все же сделаться ни адвокатом, ни судейским чиновником, ни профессиональным политиком. Его мальчишеские мечты о сцене потускнели. Их заменила другая страсть, которая не дает ему покоя. Он жадно вглядывается в окружающих его людей, и странная улыбка блуждает на его устах. Нет, он уже не собирается передразнивать их смешные жесты, как это делал некогда плоештский школьник. Но ведь можно о них написать. Мир полон смешных нелепостей. Сколько вокруг комедийных персонажей, которые так и просятся на сцену. О, они этого, конечно, не подозревают. Они бы обиделись, если бы узнали, что думает этот двадцатилетний молодой человек, готовый острить но любому, поводу и способный смеяться даже над самим собой.

И все ж в этом молодом человеке, чьи длинные черные волосы и блестящие глаза несколько напоминают юного Эминеску, а овал смуглого лица уводит мысль к Востоку, к его балканским предкам, нет и капли легкомыслия. Он знает, что путь в литературу долог и труден. «Мне говорят, что я ничего не заработаю, но я чувствую, что именно этой профессии я смог бы отдаться с большой любовью. Мать и сестра любят меня и никогда не станут упрекать за то, что я обрекаю их на постоянную бедность — лишь бы они были уверены, что я душевно удовлетворен своей работой».

Юный Караджале не строил воздушных замков. Он не принадлежал к той породе начинающих литераторов, которые верят, что их первые же произведения принесут им славу и богатство. Особый склад ума предохранял его от иллюзий. К самому себе он относился еще строже, чем к другим. Он даже не уверен в своем таланте. Ну, а что если его способности окажутся невелики? Тогда: «…я сделал бы все возможное, чтобы трудом и терпением восполнить недостающий талант».

Жаль, что Караджале-отец умер так рано. Он убедился бы, что его опасения не оправдались: сын, несмотря на свой неугомонный характер, вел себя отнюдь не легкомысленно. Хотя и поторопился отказаться от места писаря в трибунале города Плоешти.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.