Парадоксов друг (Осень Пушкина)

Парадоксов друг

(Осень Пушкина)

О сколько нам открытий чудных

Готовят просвещенья дух

И Опыт, [сын] ошибок трудных,

И Гений, [парадоксов] друг,

[И Случай, бог изобретатель].

Пушкин, 1829

Писано и не дописано осенью 1829 года. Как легко, однако, Пушкин пренебрегал своим другом, бросая его на полпути… само по себе парадокс.

Парадоксов – это фамилия такая, а у него был друг… Ничего удивительного: у нас в школе был ученик по фамилии Феноменов.

Парадоксальность всем во всём понятного нашего Пушкина впервые доходила до советского школьника в его необъяснимой любви к осени. Что тут хорошего, когда каникулы кончились и опять в школу! Опять по цепи кругом.

Ох, лето красное! любил бы я тебя,

Когда б не зной, да пыль, да комары, да мухи…

Какие там мухи! Когда классные муки. Опять же:

Зима! Крестьянин торжествуя

Идет, держась за кончик…

Любовь поэта к 19 октября, куда ни шло: он школу закончил.

А чего же это крестьянин так уж торжествует?

А – пахать не надо. Можно торговать плодами летнего труда.

Близость барской и крестьянской жизни нами подзабыта.

Пушкин начинает пахать осенью, собирая свой урожай опыта ошибок трудных. Одному не под силу. Но тут на помощь приходит его друг.

Вот сидим мы в ЦДЛ с Владимиром Соколовым над рюмочкой.

– Никак не могу спиться! – то ли с горечью, то ли с гордостью изрекает он великую фразу.

Слово за слово, и – Пушкин!

– Вот, – говорит он уже умиротворенно, но сердито. – Все говорят «гармоничный»… Какое там! Всегда противоречие.

Октябрь уж наступил – уж роща отряхает

Последние листы с нагих своих ветвей…

Какие уж тут листья, если ветви нагие!

Вспомнил Володю и грустно стало: сколько нас уже облетело… За что же я держусь?

Выходит, зря я тогда убрал четверостишие из стихотворения, посвященного его смерти:

Поэма под названием «Сюжет»

Всё мучила его, но не писалась.

Сюжета, кроме смерти, нет как нет,

Особенно, когда в запасе старость.

Бабье лето опять же. Унылая пора, очей очарованье…

«Люблю я пышное природы увяданье». Петербург не Москва, но и Михайловское не Болдино. Правда еще и в том, где осень похуже.

Два бедных деревца, и то из них одно

Дождливой осенью совсем обнесено,

И листья на другом, размокнув и желтея,

Чтоб лужу засорить, лишь только ждут Борея.

И только. На дворе живой собаки нет.

«Скука, холод и гранит» – только в Петербурге осень бывает еще хуже. И это было еще одним, последним условием для написания «Медного всадника».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.