2. Теория органических сил
2. Теория органических сил
В этой теории Гердера идея развития приобретает всеобщий характер. Зародившись первоначально как мысль о естественном происхождении поэзии, языка и мышления, она постепенно распространяется им на природу и общество. Конечно, это еще не научная теория, а лишь смелые догадки, заключенные подчас в богословскую и даже мистическую оболочку. Нас не должно, например, удивлять то обстоятельство, что мысли о развитии животного мира изложены Гердером в трактате «О переселении душ» (1782). Последняя написана в форме диалога Харикла, сторонника теории переселения душ, и его оппонента Феага, в уста которого Гердер вкладывает свои убеждения. Харикл говорит о трех видах переселения душ. Во-первых, это — движение по восходящей линии — от растения к животному, от животного к человеку. Во-вторых, обратное превращение, подобно тому как индийская религия обещает превратить доброго человека после смерти в слона или корову, а злого — в свинью или тигра. И, наконец, третий вариант — переселение душ «по кругу», т. е. в подобные же существа.
Феаг сразу отвергает последние два вида переселения душ. Нет ни одного человека, говорит он, который, прежде чем появиться на свет в качестве данного лица, уже некоторое количество раз побывал в материнском чреве. Уж если отстаивать подобные взгляды, лучше прямо назвать себя сторонником теории идей Платона[6].
Что касается первого вида переселения душ, то Феаг признает его, однако дает ему весьма своеобразное истолкование: «Я не стыжусь моих полубратьев — животных, наоборот, в отношении их я большой сторонник переселения душ… Вполне определенный, твердый, хитроумный и поучительный характер животного получает искру света, которую мы называем разумом, и человек готов… Мне кажется, это есть антропогенез и возрождение животного в человеке» (4, т. 5, стр. 71–72).
При всем при том перед нами верующий пастор. Он говорит и о боге, и о будущей жизни, но наряду с этим (что и представляет для нас интерес) он развивает идеи о единстве всего органического мира, об относительном характере классификации живых организмов, об эволюции живых существ и подводит читателя к мысли о естественном происхождении человека.
«Феаг. Ведь вы не думаете всерьез, мой друг, что внутреннее творчество, постоянное новое творчество[7] происходит в строгом соответствии с классификацией блаженного рыцаря Линнея?
Харикл. Я нет, но наш друг Гармодий дал умертвить себя, отстаивая это мнение.
Феаг. Тогда он погиб зря, так как наши классификации далеко не совершенны. Они служат лишь для наших чувств, для нашего познания, но не являются теми образцами, в соответствии с которыми действует природа, это не те границы, которые она сама установила, чтобы направлять каждое существо по вполне определенной ровной дороге. О, как взаимно проникают друг в друга классы живых существ! Как восходят и поднимаются организмы отовсюду и во все стороны, и в то же время остаются похожими друг на друга…
Харикл. Действительно, у самых несовершенных животных можно найти определенное сходство с высшими формами организмов.
Феаг. Во внутреннем строении еще больше, чем во внешнем облике. Даже у насекомых можно найти аналогию человеческим органам» (4, т. 5, стр. 74).
Таким образом, мистическая проблема переселения душ получает у Гердера совершенно неожиданную интерпретацию, за разговорами о метемпсихозе проглядывает глубокая естественнонаучная идея, далеко опережавшая его век.
Идея развития природы конкретизируется затем в основном философском труде Гердера «Идеи философии истории человечества». Анализу развития человеческого рода автор предпосылает историю нашей планеты. Характеризуя происхождение Земли и ее место в системе мироздания, Гердер ссылается на труд своего учителя Канта — «Всеобщая естественная история и теория неба». Далее он переходит к геологической истории Земли, ее флоре и фауне. Намеками, в очень туманной форме Гердер говорит о естественном возникновении жизни, которая, по его мнению, появилась в воде: «Под воздействием воздуха кремнезем мог превращаться в известняк, в котором образовались первые живые существа моря — панцирные» (9, т. XIII, стр. 48). Гердер делает крупный шаг вперед по сравнению с Кантом, который распространял принцип естественного развития только на небесные тела, а жизнь рассматривал как результат творческого акта божества.
«Дайте мне материю, — говорил Кант, — и я построю из нее мир, т. е. дайте мне материю, и я покажу вам, как из нее должен возникнуть мир» (16, т. 1, стр. 126). Кант действительно показал, как под воздействием чисто механических причин из первоначального хаоса материальных частиц, отличающихся друг от друга лишь своей плотностью, могла образоваться наша солнечная система. «Прошли, быть может, миллионы лет и веков, прежде чем та сфера сформировавшейся природы, в которой мы пребываем, достигла присущего ей теперь совершенства» (16, т. 1, стр. 208). Отрицая за богом роль зодчего Вселенной, Кант, однако, не мог обойтись без его помощи при объединении феномена органической материи. Разве допустимо, спрашивал он, сказать: дайте мне материю и я покажу вам, как из нее можно сделать гусеницу. Одной механики недостаточно для понимания сущности жизни. Высказав эту верную мысль, Кант не мог указать никаких путей для решения проблемы. Он всегда считал нелепым надеяться на появление нового Ньютона, который объяснил бы происхождение стебелька травы естественным путем.
И вот его ученик вознамерился это сделать. Конечно, то, что было достигнуто, не объяснение, а всего лишь догадки, высказанные к тому же в нарочито туманной, порой мистической форме. Но если отвлечься от последней, то можно увидеть идеи непрерывного развития природы от низших ступеней к высшим. Согласно Гердеру, только благодаря естественным силам, без постороннего вмешательства развитие природы приводило к возникновению все более сложных образований. Существовали различные соединения воды, воздуха, света, прежде чем возник первый растительный организм. «Множество растений возникло и погибло, прежде чем появился первый животный организм, причем насекомые, птицы, рыбы, обитатели воды и мглы предшествовали развитию форм наземных животных, среди которых наконец выступил человек как вершина организации на нашей Земле» (9, т. XIII, стр. 24).
Что это? Эволюционная точка зрения? Во всяком случае ее предвосхищение. Гердер сравнивает человека с наиболее близко стоящими к нему обезьянами. «Орангутанг похож на человека в своем внутреннем и внешнем строении. Его мозг имеет форму нашего, у него широкая грудь, гладкие плечи, похожее лицо, аналогично построенный череп» (9, т. XIII, стр. 115). Сознание обезьяны стоит на самой грани разума. И хотя Гердер прямо не говорит в своей книге о том, что человек произошел от животных в результате естественной эволюции, а иногда даже утверждает противоположное, но общая логика его рассуждений свидетельствует о том, что он все же склонялся к этой точке зрения. «Новое произведение Гердера, — писала одна из его читательниц, хорошо знавшая умонастроения автора, — дает возможность предполагать, что первоначально мы были растениями и животными; что из нас дальше сделает природа, нам, вероятно, останется неизвестным. Гёте размышляет сейчас над этими вещами, и все то, что он обдумал, в высшей степени интересно» (33, стр. 161)[8].
В «Идеях философии истории человечества» Гердер открыто солидаризировался с современными ему материалистами. «Пристли и другие, — писал он, — в противоположность спиритуалистам утверждают, что во всей природе нельзя найти никаких следов чистого сознания и что мы еще не настолько проникли во внутреннее состояние материи, чтобы отрицать за ней способность к мышлению и другие духовные силы; мне кажется, они правы и в том и в другом. Духа, который действовал бы без материи и вне ее, мы не знаем» (9, т. XIII, стр. 172).
Наивысший авторитет для Гердера — Спиноза. Но мировоззрение Гердера в отличие от взглядов голландского материалиста приобретает динамический характер. У Спинозы единая субстанция (природа) обладает извечно двумя неизменными атрибутами — протяженностью, т. е. материальностью, и мышлением. Основа всего сущего для Гердера — живые, органические силы, определяющие бытие материи и духа. Материя и дух находятся в состоянии непрерывного развития и (неразрывно связаны между собой.
Органические силы существуют объективно и носят естественный характер, но их природа Гердеру все же неясна. Мыслитель недвусмысленно отмежевывается от попыток объяснить развитие чисто духовными факторами. «Если я говорю, — писал он во введении к „Идеям…“, — об органических силах творчества, я не думаю, что их будут рассматривать как оккультные качества» (9, т. XIII, стр. 10). Душу, разум человека Гердер не считал простым, субстанциальным началом, наоборот, он исходил из того, что духовные потенции человека есть нечто сложное, результат развития органических сил. «Теоретически и практически разум человека есть нечто воспринятое; определенное соотношение и направление идей и сил, к которым пришел человек в соответствии с своей организацией и образом жизни. Разума ангелов мы не знаем» (9, т. XIII, стр. 144).
Ну а как обстоит дело с догматом о бессмертии души? В XVIII в. самые вульгарные материалистические представления порой сочетались с верой в индивидуальное бессмертие. Неудивительно, что Гердер для обоснования церковного догмата прибегает к естественнонаучному аргументу. Если гусеница может превратиться в бабочку, то почему человека после смерти не ждет какая-то новая, неведомая форма бытия? Ведь цепь превращений бесконечна и загадочна, а органические силы нерасторжимы[9].
Те же идеи динамического спинозизма Гердер развивает в полемической книге «Бог. Несколько диалогов» (1787). К оценке этой работы надо подходить с учетом исторической обстановки ее появления. Гердер писал в ней о Спинозе в то время, когда имя этого голландского мыслителя предавалось анафеме, когда его учение третировали, по словам Лессинга, как «мертвую собаку». В памяти современников были еще свежи жестокие гонения за приверженность к спинозизму. К тому же положение придворного проповедника в Веймаре обязывало Гердера придерживаться известных границ. Отсюда двойственное впечатление, которое возникает при чтении его работы «Бог. Несколько диалогов». Гердер поднимает на щит учение Спинозы, одновременно доказывая его совместимость с христианством. Именно здесь с наибольшей полнотой проявляется противоречие между религиозным догматизмом и творческой мыслью, которое проходит через всю философию Гердера.
Противоречивая по своему характеру работа Гердера о Спинозе вызвала и противоречивые оценки ее со стороны современников. Поэт Фридрих Шиллер, сторонник кантовской философии, отмечал, что Гердер в высшей степени склоняется к материализму. В то же время радикально и атеистически настроенный Векрлин нападал на Гердера за то, что тот затушевывал антирелигиозный характер философии Спинозы. Подобные упреки в адрес Гердера делал и революционный демократ Георг Форстер.
Гердер защищает Спинозу от обвинений в атеизме, однако сам все больше приближается к материализму. Весьма недвусмысленно отрицает он акт божественного творения мира из ничего. Бог, о котором идет речь в работе Гердера, не творец мира, а сам мир, состоящий из действующих сил. Принцип деятельности, которым Гердер дополняет учение Спинозы, — результат несомненного влияния Лейбница; однако Гердер не согласен с лейбницевской трактовкой проблемы материи. Для Лейбница материя есть порождение наших чувств, кажимость; для Гердера материя «существует как таковая вследствие своей природы и истины, вследствие внутренней связи действующих сил» (9, т. XVI, стр. 548). Не согласен Гердер и с Декартом, отождествившим материю с протяженностью. Почему, спрашивает он, материю следует отождествлять только с протяженностью? Ведь время наряду с пространством в равной степени «внешнее условие ее бытия». Спиноза, стремившийся преодолеть дуализм Декарта, сделал протяженность (материю) и дух атрибутами субстанции (бога, природы). Но для Гердера это недостаточно монистично. Свою субстанцию — органические силы — Гердер рассматривает как «промежуточное понятие (Mittelbegriff) между духом и материей» (9, т. XVI, стр. 451). Развиваясь, субстанциальные силы приобретают пространственную и временную определенность. Потенциально связанное с материей, мышление актуализируется лишь на высоких ступенях развития — в живом организме.
Мир раскрывается перед Гердером в виде единого, непрерывного процесса развития, закономерно проходящего вполне определенные, необходимые ступени. О том, как Гердер представлял себе эти ступени, говорит следующий его черновой набросок: «1. Организация материи — теплота, огонь, свет, воздух, вода, земля, пыль, Вселенная, электрические и магнитные силы. 2. Организация Земли по законам движения, всевозможные притяжения и отталкивания. 3. Организация неживых вещей — камни, соли. 4. Организация растений — корень, лист, цветок, силы. 5. Животные: тела, чувства. 6. Люди — рассудок, разум. 7. Мировая душа: все» (9, т. XIV, стр. 646).
Для Гердера эта схема означала не застывшую «лестницу существ», созданных богом, а непрерывно совершенствующуюся «цепь развития». В этом плане следует понимать и загадочную «мировую душу». Коль скоро развитие беспредельно, то надо задуматься над тем, во что выльется совершенствование человеческих форм. На Земле человек — предел развития, воображение Гердера переносит дальнейшее развитие в… сверхчувственный мир.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.