Направление атаки - угол дома

Направление атаки - угол дома

0 часов 45 минут, 23 июня. Второй день войны. Вокруг взлетают ракеты. Нельзя определить расстояние. На взлете кажется далеко, ослепляет яркий свет, затем горизонт надвигается, рукой подать.

Раздался слева впереди выстрел, простучала короткая пулеметная очередь. Слышатся возгласы, топот бегущих людей. Оба взвода 3-й батареи разворачиваются в цепь, принимали влево уступом за 2-й батареей. Росистая густая рожь выше плеча, стебли лезут в лица.

— ...В цепь!

Минуту назад я принял 1-й огневой взвод. Нужно ускорить бег, чтобы сохранялась связь со взводом управления. Короткие свистки командира батареи позволяли кое-как ориентироваться в темноте. Доносятся выкрики людей взвода управления. Я узнал голос телефониста. Позади бежал Проценко, еще кто-то с ручным пулеметом. Всего их в 3-й батарее три, по одному в каждом взводе. «Свои, свои»,— слышались возгласы.

— Кто там еще? — раздался окрик командира батареи.— Никаких своих... только пароль... иначе стрелять! Командиры взводов, слышите?

Лейтенант Величко бежал дальше, за ним еще два-три человека.

— Внимание, всем занять места в колонне... продолжать движение.

Повод для тревоги подала боковая застава от 2-й батареи. Она обнаружила во ржи группу людей — пехотинцы и пограничники. Не отвечали на пароль. За первой группой встретилась другая. Снова выкрики. Пехотинцы не соблюдают походный порядок: отстают, разбредаются. Колонна топталась на месте раз за разом.

Время 1 час 45 минут. Перестроение в цепь, опять остановка. На пути река, кажется, Луга. Командир батареи передо мной шагнул в воду. Слышатся всплески. Ил, водоросли путаются по ногам, холодная вода поднимается к поясу, выше, к подбородку. Подхватило течение, я не чувствовал дно. Добрался вплавь до берега.

— «Мария», «Ольга», не задерживаться, не отставать,— называл позывные батарей громкий голос,— «Татьяна», отзовитесь.

В прибрежных зарослях испуганно взлетают птицы. Под ногами болотце, начинается твердая почва, снова поле.

Все более светлеет небосвод. Близится рассвет. Перед собой вижу замыкающие шеренги 2-й батареи, позади на склоне тыльная походная застава — взвод Гаранина.

Три-четыре сотни людей оставляют во ржи широкую утоптанную полосу. Потрескивают под ногами сочные стебли. Голова колонны скрылась в овраге. Справа на буграх деревья, крыши каких-то строений. Вдали купола церкви. По-видимому, северо-восточная окраина Владимира-Волынского. 1-й огневой взвод поднимался к гребню. Сколько же подразделений в колонне? Штабная батарея, она впереди, примерно в километре за ней 1-я, следом 2-я, нет, не похоже. И не тылы... Да, оба смешанных подразделения: пехотинцы, пограничники, уровцы. Одно — двигалось за 1-й батареей, другое — после дивизионных тылов. 2-я батарея снова натолкнулась на людей. Кажется, это пехотинцы, не более десяти-пятнадцати.

3-я батарея перевалила через гребень, вслед за колонной втягивалась в лощину. На склонах — рожь, пшеница. Цепь со стороны боковой заставы мало заметна, а назад взглянуть — как на ладони. Выдают следы, оставленные множеством людей.

Явился командир батареи. Наша задача — перейти козельскую дорогу. Дальше — в лес на другой стороне. Соблюдать осторожность, на виду окраина занятого немцами Владимира-Волынского.

Поступили дополнительные сведения. Связной командира батареи сообщил, что дозоры батареи управления обнаружили немецкие танки. Нужно оповестить тыльную походую заставу.

Удастся ли войти в лес? Сколько людей... подразделения растянулись более чем на километр. Бежит связной...

— Внимание, приготовиться к атаке! Направление 1-му огневому взводу... угол красного кирпичного дома. Стрелять только в том случае, когда начнет батарея управления.

Красный кирпичный дом... расстояние шагов 600. Под забором танк, позади еще один, и еще. Всего около десятка, как шли, так и остановились в колонне. Машины с крытыми брезентом кузовами. Где люди?

— Первый огневой взвод, принять вправо, бегом... марш! — крикнул командир батареи.

Орудийные номера растянулись. «Сократить интервалы... Шире шаг!»

2-я батарея заняла весь склон, перестраивалась, 1-я залегла. Почему?

— Ложись, по-пластунски...— поступила команда.

В нескольких шагах справа, подминая рожь, полз Проценко, слева — орудийный номер, он поминутно оглядывается.

— Товарищ лейтенант... а если немцы заметят... экипажи в танках? — спрашивал взволнованно.

— Сейчас выясним... не бойтесь,— появился командир батареи и пошел дальше по цепи,— ну-ну... корпус от земли не отрывать, не задерживаться... Вот там лес...

Рожь лезет в лицо, ломаются стебли. Опять связной! Приказано не стрелять левее высоких деревьев. Там штабная батарея. Наш взвод управления будет бросать гранаты. По танкам и машинам стрелять только по сигналу. Если танки двинутся, бежать повзводно через дорогу напрямик. 1-му огневому взводу на опушке леса занять позицию и обеспечивать прикрытие со стороны крайних хат.

Удастся ли атака? Поздняков говорил, во взводе всего несколько гранат... К опушке не более трехсот шагов через дорогу.

Я приподнялся. Людей возле танков не видно. Спят или притаились? В створе с четвертым танком красный дом. Далее вершины деревьев, целый ряд. 1-я батарея еще на месте, 2-я продвигалась в огороды.

Связной принес еще один пулемет. Передать старшему сержанту Проценко? Нет, оставлю себе. Не нужно отвлекать командира орудия. Я стрелял в училище два-три раза. С меня достаточно второго номера, управлюсь. Совмещение обязанностей пулеметчика и своих собственных.

Расстояние сокращалось. Уже пришли в движение цепи 1-й батареи. И вдруг выкрики, топот. Что такое? Позади люди, валят толпой, обгоняя друг друга. Кажется, те, что присоединились ночью. Они должны переходить дорогу позже, одновременно с 3-й батареей.

— Аларм, аларм!..— в ближнем дворе немцы, стучат крышки люков.

Штабная батарея начала стрелять.

— Огонь!

Выстрелы раздаются со всех сторон. Оба пулемета 1-го огневого взвода молчат. Стрелять через головы своих я не решался. — Третье батарея, встать! — лейтенант Величко поднялся. —За мной, бегом... ложись!

Треск выстрелов, возгласы. 1-я батарея поворачивала пороге. Следом 2-я батарея. Близко, не более двухсот шагов. Штабная батарея отходит, она ближе всех к танкам.

— Огонь... целиться лучше,— ободрял кого-то лейтенант Величко,— огонь... не бойтесь, успеем добраться. Вслед за другими я прыгнул через кювет. Под ногами серый угловатый булыжник, кто-то споткнулся, упал. Часто щелкают, визжат пули. Пулемет из танка посылал одну очередь за другой.

Опушка близко. Взвод управления уже скрылся меж деревьев. Орудийные номера рассыпались под соснами. 10—15 немецких пехотинцев двигались перебежками в огородах, стреляли. Я нажал спуск, пулемета. Мой помощник укрылся под деревом, перевел дыхание. Диск пулемета опустел, помощник поставил новый. Диск не садится в гнездо, затвор не захватит патрон. Танки ведут огонь с места, два-три пятились — открыть остальным секторы для стрельбы? На улице все больше немцев. Нет, опушка немецких пехотинцев не интересовала, бегут, направляются наперерез к дороге, строчат из автоматов. — Огонь!

Стрелял Проценко, орудийные номера. Наконец, диск подчинился, щелкнул. Толчком отдавались в плечо короткие очереди. Слева часто стреляли люди, кажется, 2-й огневой взвод. Возле машин большая группа немцев. И эти повернули к опушке. Немцы строчат из автоматов, ложатся, вскакивают.

Со стороны домов рассеивал длинные очереди пулемет МГ. Звонко щелкают пули. В лицо ударил ком земли, под локтем образовалась выемка. Разрывная пуля? Одна... еще одна воткнулась в дерево, дымится. Кусочек сплюснутого свинца на выходе застрял, взбугрилась кора. Обыкновенные пули в земле оставляли воронки.

Огневики дружно стреляли из карабинов, татакал РПД [36]. Немецкие пехотинцы укрылись под бугром в песчаном карьере. А там, на дороге, что творится? Невероятно... толпа не успела рассеяться, танк въехал в гущу, утюжит шоссе.

Жив ли лейтенант Величко, и где 3-я батарея? Позади мелькали каски. Уходил 2-й огневой взвод. Гаранин так вел в касках людей от самого фольварка.

Танки, закончив на дороге свою страшную работу, поворачивали к опушке. Четыре танка стали преследовать метавшихся людей. Никто уже не перейдет ковельскую дорогу. Сохранившие способность двигаться, бежали назад, ища спасения в овраге. Оставаться 1-му огневому взводу на опушке? Нет, встать, Проценко старший, всем в глубь леса, марш!

Танки начали обстрел. В ветвях деревьев рвутся снаряды. Проценко кричал кому-то на ходу. Приближаются, бегут немецкие пехотинцы.

Мой пулемет стрелял короткими очередями. Я видел, кажется, пыль, поднятую пулями под ногами бежавших автоматчиков. Помощник сменил второй, третий диск. Прошла еще минута.

— Товарищ лейтенант... бежим? — помощник в двух шагах приткнулся у самого корневища головой.

Немцы слева уже на опушке. Шесть танков стояли за оврагом. На ржаном поле тащились несколько человек с поднятыми руками. Это те, кто уже лишен выбора. Им уготовлена участь пленных — дорогая цена, и ее должна платить личность за собственную слабость и еще больше за послабление дисциплины в военных звеньях общества, которому призван служить воин. Если бы люди, которые присоединились ночью, не подняли паники!

Диск опустел. Помощник снарядил новый, торопливо вернулся под сосну. Вовремя! Очередь МГ полоснула перед стволом РПД, подняв песок.

— Товарищ лейтенант...— опять слышен голос.

Не следует спешить, успеем... нас двое — он и я — уйдем.

— Еще диск?

— Так точно... один... последний...

Я не решался расходовать НЗ. Помощник может уходить. Пора уже. Я догоню.

Но он не ушел... зачем остался? И я не настоял.

Пехота все ближе и ближе. Я не мог прервать очередь. Толчки в плечо прекратились. Диск опустел. Все, теперь быстрей в лес. Ну?! Молчание. Второй номер не отвечал. Я к нему. Зажав руками окровавленную шею, орудийный номер не шевелился. Он был мертв.

Недалекая очередь МГ заставляла спешить. Я не мог бросить диски — снаряженный и пустые — взять хотя бы два-три. Как?

Немцы уже строчили сбоку, позади. Отсекают опушку! Я бежал, в одной руке пулемет, стопор не держал, и сошки болтались, цепляли ветки, в другой — диски плоские скользят, ни прижать, ни перехватить, бинокль, планшетка.

В глубь леса... от одного дерева к другому. Слева — ковельская дорога. Танки еще гонялись за людьми. Уйти подальше, немцы в лесу, преследуют ушедшие подразделения. Разорвался в ветвях снаряд, посланный наугад из танка. Гулко выстукивала дробь очередь МГ. В глубине леса деревья пониже, заросли. Удалось перехватить кое-как неудобную ношу. Можно убавить шаг, оглядеться.

Треснули ветки. Мелькнула за кустом тень. Старший сержант Проценко?!

— ...Товарищ лейтенант, живы? — он принял пулемет.— Вернул командир батареи... за вами, говорит... такая кутерьма...

На излете просвистела пулеметная очередь. Позади разорвался снаряд, потом еще два.

— Гонятся... бежим, товарищ лейтенант... сюда ушел командир батареи...— Проценко тычет стволом.

Вместе со старшим сержантом два орудийных номера. Они собрали в подсумках патроны, еще снарядить один диск. Я только отвернулся, вдруг — очередь. Стрелял Проценко. Зачем? Напрасная трата патронов.

— Виноват... пугнуть автоматчиков,— оправдывался Проценко,— не отстают, увязались... нахалы.

Поросшая лопухами и осокой поляна делалась топкой. И уже под ногами болото. Кочки, жидкая ржавая тина поднималась все выше, затекала в голенища.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.