Ключ к психологической загадке

Ключ к психологической загадке

Резонансная, на грани фола, с уклоном в скандал, запретная книга Владимира Соловьева о Бродском «POST MORTEM» написана от лица юной особы, которая, благодаря родителям (художник & критикесса), с младых ногтей вращалась среди великих мира сего от литературы и искусства, а после отвала за кордон снова оказалась в том же – плюс-минус – кругу. Здесь, в Америке, она определилась как профессиональный фотограф («фотографиня», как она сама себя величает), и к ее услугам частенько прибегают русско-американские випы – Барышников, Довлатов, Ростропович, Шемякин и другие. Она у них – а иногда между ними – мальчик на побегушках (несмотря на гендерное отличие от последнего). Самый близкий ей из этой разношерстной компании – семейный друг, по ее подозрениям, бывший чичисбей ее матери, мнимотаинственный персонаж, обозначенный в этом доку-романе, ему посвященном, буквой «О»: поэт, изгнанник, нобелевец и прочее. Секрет Полишинеля, а после двух изданий этой запретной, а теперь уже заветной книги секрет – на весь свет. Вот почему в настоящем издании автор впервые декодирует, точнее, раскодирует этого литературного персонажа: Иосиф Бродский. Однако автор снимает с себя ответственность за высказывания рассказчицы, которая не совсем его altra ega, хотя «горячо».

Сюжетный и концептуальный стержень – любовная драма Бродского, кормовая база его поэзии. Психоаналитический парадокс: скажи мне, с кем ты спишь, и я скажу, кто ты. Бродский сам дал ключ в руки биографа, посвятив бессчетное число стихотворений своей «снежной красавице», измена которой стала причиной катастрофы, пустившей его жизнь под эмоциональный откос. Недаром он в качестве постскриптума к своей любовной лирике сочинил антилюбовный стих, который ему не могут простить многие женщины. Собственно, потому и роман-исследование, чтобы прозвучал пронзительно-болевой камертон жизни, поэзии и судьбы Бродского.

Название первого питерского издания – «POST MORTEM. ИСТОРИЯ ОДНОЙ ИЗМЕНЫ НА ФОНЕ ЖИЗНИ И СМЕРТИ». Увы, это издание так и не состоялось – книга была запрещена литературно-мафиозным истеблишментом города, а потому на обложку московского издания был вынесен подзаголовок «ЗАПРЕТНАЯ КНИГА О БРОДСКОМ», которое теперь, наверное, стоит переименовать: «ЗАВЕТНАЯ КНИГА О БРОДСКОМ».

Многое из сказанного про книгу о Бродском можно отнести и к книге «БЫТЬ СЕРГЕЕМ ДОВЛАТОВЫМ. ТРАГЕДИЯ ВЕСЕЛОГО ЧЕЛОВЕКА», цель которой – дать не анкетную биографию, а портрет писателя на интимно-личностном уровне.

Публикуемые фрагменты напрямую связаны с Довлатовым – соблазн их тиснуть сюда был слишком велик, чтобы пытаться с ним совладать.

Авторы и не пытались.

Вместо того чтобы искусственно извлекать довлатовский портрет из книги о Бродском – резать пришлось бы по живому! – даны три главы, так или иначе связанные с Довлатовым в культурном контексте того времени. Единственно, пришлось отказаться от объемистого автокомментария, который служит громоотводом и заземляет художество ссылками на документы, как в предыдущих полных изданиях запретно-заветной книги о Бродском. В случае с Довлатовым необходимости в таких доказательствах нет: Сережа Довлатов списан с натуры как есть.

С подлинным верно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.