ЛЮДМИЛА ПАХОМОВА И АЛЕКСАНДР ГОРШКОВ
ЛЮДМИЛА ПАХОМОВА И АЛЕКСАНДР ГОРШКОВ
Став мужем и женой, эти прославленные фигуристы мечтали «прожить одну жизнь на двоих». Но судьба распорядилась иначе…
Когда в 1966 г. Людмила и Александр впервые вместе попробовали свои силы на льду, мало кто верил в то, что когда-нибудь именно эта пара сможет стать лучшей из лучших. «Начало было так далеко, так робок первый интерес…» – эти слова поэта абсолютно точно отражают ситуацию тех лет. Пахомова была уже, правда, чемпионкой СССР, зато Горшкова, воспитанника армейского клуба, не знал никто: он был скромным перворазрядником без всяких перспектив.
Однако молодая пара верила в свои силы. Как верила в них и молодой тренер Елена Чайковская, с которой вместе они и начали создавать совершенно новый – русский – стиль спортивных танцев на льду. Именно нестандартный, абсолютно оригинальный подход к ледовой танцевальной теме, основанный на достижениях русской и советской балетной школы, русской классической и народной музыки, позволил дебютантам всего за три года сделать головокружительную спортивную карьеру.
За вклад в развитие танцев на льду и спортивные достижения они были избраны почетными членами «Музея Славы Федерации фигурного катания США», а как шестикратные чемпионы мира (1970–1974, 1976 гг.) и Европы (1970–1971, 1973–1976 гг.) – вписаны в Книгу рекордов Гиннесса. Оригинальный номер «Танго Романтика», подготовленный супругами вместе с тренером в 1973 г., исполняется до сих пор в качестве обязательного элемента на всех соревнованиях по спортивным танцам на льду.
Они были любимцами если не всего мира, то 1/6 его части уж точно. Многие помнят те времена, когда вся страна, затаив дыхание, следила за телевизионной трансляцией очередного чемпионата СССР по фигурному катанию, любовалась показательными выступлениями победителей, с восторгом смотрела чемпионат Европы и показательные после него, потом – чемпионат мира и соответственно показательные… В олимпийский год – то же самое с Олимпийскими играми… А вот в то, что Пахомова и Горшков поначалу считались «неперспективными» спортсменами, сейчас уже верится с трудом.
Появившись на свет 31 декабря 1946 г. в семье военного летчика, Героя Советского Союза Алексея Константиновича Пахомова, Людмила с детства занималась фигурным катанием на московском Стадионе юных пионеров. Ее первым наставником был Виктор Иванович Рыжкин. Впоследствии он вспоминал, как однажды встретил в метро маму своей бывшей подопечной, Людмилу Ивановну, и та ему сказала: «Мы закончили, успехов в фигурном катании нет. Папа забирает Милочку в парашютный спорт».
В то время Рыжкин был уже тренером сборной СССР и подумывал о том, чтобы вернуться на лед и взяться за новое направление в фигурном катании – спортивные танцы: «И конечно, я не забыл Милочку (ее не только родители, все так называли) – ее пластику, артистизм…» Так появился танцевальный дуэт Рыжкин – Пахомова, который исполнял произвольную программу под непривычную музыку. Они использовали «Очи черные», «Коробейников», «Светит месяц» и, наконец, «Бублики» в эмигрантском исполнении, что вызывало недовольство и страх у чиновников из Федерации фигурного катания. Поэтому на первый чемпионат страны по спортивным танцам, который состоялся в 1964 г. в Кирове, их упорно не хотели пускать. Генерал Пахомов ходил к руководству, пробивал, чтобы дочери с партнером разрешили выступить в личном зачете. Телеграмма пришла в тот момент, когда пара уже выходила на лед. Так они стали первыми чемпионами СССР в новом виде спорта.
Рыжкин был намного старше Пахомовой. Эту пару так и называли – Мила и Виктор Иванович. Он был абсолютно другим по своему характеру и темпераменту человеком, совсем не таким, как Людмила. Будучи партнером-тренером (при том, что был еще один тренер – Станислав Жук), Рыжкин постоянно диктовал свое видение программы… Наконец психологическая несовместимость перешла все границы, и дуэт распался.
Вторым и последним партнером Милы в спортивных танцах на льду и любимым человеком в жизни стал Александр Горшков. Он родился 8 октября 1946 г. в обычной московской семье Георгия Ивановича и Марии Сергеевны Горшковых. В 1952 г. мама впервые привела Сашу в группу фигурного катания в парк Сокольники, а когда после года занятий тренер перевел его в группу самых слабых, Мария Сергеевна посчитала, что с ее сыном поступили несправедливо. Она испугалась, что его вообще вскоре отчислят, потому что из этой группы дальше дороги не было. Тогда она решила перехитрить тренера: однажды пришла с Сашей на тренировку сильнейших и незаметно втолкнула его в группу ребят.
«Я был ни жив ни мертв. Страшно и стыдно будет, если обнаружат, что я незаконно стою в строю, ребята меня засмеют, и ничего горше в жизни нет, чем такой смех. И, о чудо! – тренер останавливается передо мной, смотрит внимательно, а потом, когда я уже чуть было слезу не пустил, спрашивает: “Где ты был целых две недели? Болел, что ли?” – вспоминал в своей автобиографической книге Александр Горшков. – Потом махнул рукой и сказал, чтобы я оставался. Так я попал в число перспективных».
Окончив среднюю школу в 1963 г., он пытался поступить в Институт тонкой химической технологии, но не прошел по конкурсу. Поэтому весь следующий год усердно штудировал учебники, однако занятия фигурным катанием не бросал. Тогда-то и пришла в голову мысль: «А собственно говоря, для чего поступать в менделеевский, если есть институт физкультуры». Так Александр изменил свою дальнейшую жизнь и никогда впоследствии об этом не жалел.
В 1966 г., когда будущие супруги стали кататься вместе, Пахомова уже была чемпионкой СССР, которую не устраивал ее предыдущий партнер, а студент Саша Горшков – обыкновенным молодым разгильдяем. Она выбрала его случайно: как-то покатались для пробы, и Чайковская заметила, что они хорошо смотрятся. А когда Людмила предложила тренироваться вместе, он от изумления сказал, что ему требуется время, чтобы подумать. Три часа приходил в себя, а потом позвонил и дал согласие.
Он даже не подозревал, на что себя обрекает. Как-то раз, после майских праздников, проведенных с друзьями, Александр пришел на тренировку с гудящей головой. Мила посмотрела, ничего не сказала, но все поняла. Вышли на лед. Стали отрабатывать что-то, какой-то совершеннейший пустяк… Три раза повторили, семь раз, двадцать семь раз… У него уже темные круги в глазах плывут. А она говорит: «Ну, сейчас еще раз десять – и хватит!» После сто третьего повторения он про себя поклялся, что больше ничего крепче кваса никогда в рот не возьмет. А она спросила насмешливо: «Ну? Ты понял, дружок, что в таком состоянии на лед выходить нельзя?» Тогда ее авторитет был таким, что возразить он ей не мог.
А тем более влюбиться! В строгих начальников, как известно, не влюбляются. Им внимают беспрекословно и боятся не оправдать доверия. Года три он внимал и боялся. А потом сделал ей предложение и услышал в ответ: «Нет, сначала мы станем чемпионами мира!» Завоевав в 1970 г. золотые медали, Александр и Людмила поженились. На все свадебные хлопоты у них было два дня, потому что на третий день молодая жена уже должна была ехать в Минск, где она ставила свою институтскую дипломную работу.
Свое поступление в ГИТИС по окончании десятилетки Людмила считала подарком судьбы. Ведь ее даже к конкурсу не хотели допускать – у нее не было специального хореографического образования, а это считалось необходимым условием. Тогда она пошла прямо к народному артисту СССР Р. В. Захарову, который набирал курс. Пахомова заявила, что она фигуристка и что фигурному катанию уже сейчас нужны специалисты с балетмейстерским образованием. Видимо, она смогла убедить мэтра, и ее приняли. Приняли условно с годичным испытательным сроком, ради эксперимента.
«Мне было 17 лет, и я была самой младшей из всех. Девочка в школьном фартуке с комсомольским значком – и взрослые люди, профессионалы, которые знали наизусть множество партий, окончили училище, изучили партитуры классических балетов, все перетанцевали на сцене, – вспоминала Пахомова в книге «И вечно музыка звучит», написанной вместе с мужем и опубликованной спустя три года после ее смерти. – Меня спрашивали: “Мила, ты уже целовалась? Или еще нет?” Совершенно очевидно было, что я не доросла до этого института. Учиться было интересно, я была захвачена, но… не справлялась. Мудрено мне было справиться. На многих занятиях по режиссуре, по актерскому мастерству я не могла понять самые простые вещи, я не могла их пропустить через себя, прожить искусственно, потому что я не прожила их в своей жизни…»
Но быть звездой Пахомовой нравилось: «Разве не мечтает об этом каждая артистка? Я хотела кататься так, чтобы после меня и смотреть ни на кого не хотелось. Вот какая вершина была передо мной. Приблизилась ли я к ней? Нам ставили «шестерки», о нас писали, о нас сняли фильм, нас одаривали лестными эпитетами. Я знала себе цену как спортсменке, как фигуристке. Но что касается совершенства нашего танца, моего исполнительского мастерства, тут я не обольщалась». Решающее влияние на ее способность к трезвой самооценке оказал институт. Там Людмилу оценивали по совсем иным критериям: «У нас был преподаватель П. А. Пестов, он вел класс. Когда он меня видел, у него судорогой сводило лицо и портилось настроение на весь день. “Пахомова, – говорил он, – а у вас нет сейчас тренировки? Нет? А я так надеялся…” Он страдал: “Пахомова, что это у вас за позиция? Вы не на льду!”, “Пахомова, зачем вы руки раскрыли, как самолет?!” И так всегда, все годы… Я была без пяти минут чемпионкой мира, а ему в ответ на все эти обидные слова говорила только одно: “Большое спасибо”».
В 1970 г. Мила получила два диплома: в Москве – диплом об окончании ГИТИСа и в Любляне – диплом чемпионки мира. Спустя шесть лет, в победный олимпийский год, вышла книга «хореографического отца» Пахомовой Ростислава Захарова «Записки балетмейстера», в которой были такие строки: «Неоднократная чемпионка Европы по танцам на льду Людмила Пахомова и ее тренер Елена Чайковская – обе воспитанницы балетмейстерского отделения ГИТИСа. Высшее образование в области балетного искусства позволило им создать совершенно новые, оригинальные композиции. Исполнение их Пахомовой и Горшковым с необычайным техническим блеском и артистичностью приблизило спортивные танцы на льду к хореографическому искусству…»
Тогда на Олимпийских играх-76 в Инсбруке супруги опередили 18 участников из 9 стран и стали первыми чемпионами в новом виде состязаний – спортивных танцах на льду. В те дни «Таймс» писала: «Пахомова и Горшков стали главными виновниками появления танцев на Олимпиаде, которые, несомненно, украсили спортивные состязания, сблизив еще больше фигурное катание с искусством».
А за год до этого Горшков перенес тяжелейшую операцию – он практически остался с одним легким. Заболевание мужа проверило на прочность характер и выдержку его жены. Впоследствии Александр вспоминал: «Для меня лучшим лекарством были тренировка, музыка, танец. Я не должен был думать о перенесенной операции. Я должен был тренироваться так, как будто ее и не было. Мила помогла мне. Со стороны могло бы показаться даже довольно жестким отношение Милы ко мне и на тренировках, и дома. Никакой домашней мелодрамы, никаких поблажек и послаблений. Режим нашей жизни не изменился ни на йоту. Домашняя работа, учеба, тренировки шли заведенным раз и навсегда образом. “Нечего жалеть себя, ты практически здоров, вот и работай, как тебе положено!” И я работал, как положено. Как было нужно для меня, для нас, для будущей победы».
У них была одна жизнь на двоих. И болезнь одного обязывала другого непринужденно, с улыбкой нести на своих плечах двойной груз. Ни разу никто не услышал от Милы ни одной жалобы. Ведь и мечта у них была тоже одна на двоих – олимпийское «золото». А ведь Пахомову и Горшкова могли просто не пустить на Олимпийские игры.
Это случилось на чемпионате Европы-75 в Копенгагене. Тогда супруги победили с большим отрывом, получив высокие оценки. Танцевали на одном дыхании. Впереди был чемпионат мира. После награждения и пресс-конференции фигуристов попросил задержаться один из руководителей команды: «Всего на несколько минут попозируйте перед камерой. Это просьба свыше. Надо, чтобы вы стояли на фоне рекламы. Фотокорреспондент – из доброжелательно настроенной к нам газеты, он управится быстро».
Когда Саша с Милой через несколько часов вернулись в гостиницу, где их ждала взволнованная Чайковская, и рассказали, что произошло, она впервые рассердилась. И даже не переохлаждение Горшкова расстроило больше всего, а то, что ее воспитанники выступали в роли людей, рекламирующих спиртные напитки: «Да вас же моментально дисквалифицируют накануне Олимпийских игр! У кого хватило ума допустить такую съемку? Надо немедленно изъять пленку и вообще запретить использовать любой материал, снятый на фоне рекламы!» Протест тренера мгновенно возымел действие. Но последствия переохлаждения пришлось расхлебывать долго…
Одним махом мог перечеркнуть планы на будущее и инцидент, случившийся на чемпионате мира в Калгари. Говорят, что этот случай вполне мог быть провокацией по отношению к советским спортсменам – в то время они уже были практически вне конкуренции.
Пахомова и Горшков лидировали после обязательных танцев. Превосходно была принята и арбитрами, и залом их самба. Оставалось сделать последний шаг – всего сутки отделяли их от финишного рывка. После утренней тренировки все вернулись в гостиницу и отправились на обед. Вместе с ними за один столик сели еще двое участников чемпионата. Хотя выбор блюд был практически неограниченный, но жесткий самоконтроль сводил меню фигуристов к минимуму – сок, бульон, кусок мяса, немного овощей. Мила вообще только попробовала мясо и овощи.
Тотчас после обеда все ушли отдыхать. Проснулся Горшков от собственного стона… Когда в номер примчались врачи, стало ясно, что спортсменов отравили. Фигуристов напичкали лекарствами, которые в основном сняли симптомы отравления, но привели их в состояние полной расслабленности. Вялые, безучастные, Мила и Саша впали в полудрему, и утром, в день произвольного танца, они казались тенью самих себя. Но Чайковская была настроена по-боевому: «Ну что, устроим им родео по первому классу?!» А у них не было сил даже отшучиваться.
«Я на ногах в тот день не держалась, а вечером выступили и отыграли свою золотую медаль. Как такое было возможно? Я лично не склонна считать такие ситуации героическими. На такие поступки способны многие. Не все знают эти свои волевые способности, потому что редко попадают в истинно стрессовые ситуации. Спорт помогает открывать нам себя. И в спортивной элите буквально каждый человек способен на то, что журналисты называют спортивным подвигом. Вообще, опытных спортсменов чудом внезапного выздоровления никак не удивишь. Это не выздоровление, это переключение неизвестного нам регистра, который приводит в действие неведомые нам самим силы нашего тела и души. Я счастлива, что испытала такие мгновения!» – записала после этого в своем дневнике Людмила Пахомова.
При всем своем обаянии и доброте Мила была очень волевым человеком. Особенно ярко проявился ее характер на турнире «Пражские коньки». Во время выступления она на всем ходу врезалась в конек партнера, но дотанцевала до конца. Ботинок ее был полон крови. Только после того, как на табло высветились оценки, санитарная машина отвезла ее в больницу…
Кстати, мало кому известно, что Пахомова долгое время каталась на коньках, переделанных из одиночных. Отечественных коньков для танцев на льду в те годы не существовало: у них должно было быть тоньше лезвие, короче пятка и отсутствовать большой нижний зубец, используемый одиночниками при прыжках. И фигуристка старалась, оказавшись после выступлений перед телекамерой, прятать ноги с самодельными коньками под скамейку… Тем не менее ноги Людмилы рассмотрели, и английские тренеры Арнольд и Джордж Гершвиллеры подарили ей первоклассные коньки фирмы «Вильсон».
В спортивной карьере Пахомовой и Горшкова были «сложности» и другого плана. Однажды, ссылаясь, как обычно, на возмущенные письма трудящихся, у них попытались снять номер, сделанный на музыку Мишеля Леграна из кинофильма «Шербурские зонтики» в исполнении Луи Армстронга. Мол, певец – подозрительно хрипатый, сомнительного таланта, и вообще, сколько хороших зарубежных исполнителей – Карузо, Робертино Лоретта…
Однако начальственные строгости имели пределы. Победы были нужны не только Родине, но и Федерации фигурного катания СССР, как специфической советской корпорации. Они, эти ледовые победы, стали изящным дополнением к традиционным победам в хоккее, столь ценимым партийным руководством страны. Спортсмены заявили: если снимете показательные с Армстронгом – совсем не будем кататься! И спортивное начальство, дорожившее своей непыльной работой с беспрерывными зарубежными поездками и, по большому счету, боявшееся конфликтов не меньше, чем сами фигуристы, отстало.
Трудно дать более яркую и точную характеристику творчества Людмилы и Александра, чем это сделал народный артист СССР Марис Лиепа: «Задор экспериментатора, на мой взгляд, всегда отличал Людмилу Пахомову и ее верного партнера и спутника Александра Горшкова… Восхождение на вершины не было бесконфликтным. Это был тернистый путь поиска. И победы добывались в борьбе – в борьбе с зарубежными соперниками, в борьбе за утверждение советского исполнительского (и постановочного!) стиля, в борьбе с косными рамками правил…»
В 1979 г. Людмила серьезно заболела, но признавать этого никак не хотела: дочери Юле было всего два года от роду, а сама она только-только начала завоевывать признание в качестве тренера. У нее было раковое заболевание лимфатической системы, которое на первых этапах можно было как-то затормозить. Но Пахомова убегала из больницы на каток. Ее не устраивала осторожная жизнь полуздорового человека, которую ей смутно обещали врачи, если она бросит работать, курить, волноваться, напрягаться. И в результате, может быть, протянет побольше бездеятельных лет. Она продолжала работать без отдыха и курить без остановки, прикуривая одну сигарету за другой. Говорила: «Я иной жизни не приемлю. Сколько осталось – столько осталось».
Конечно, ее лечили. Лечили серьезно. Когда медицина созналась, что бессильна, какие-то люди предложили чудодейственную электрическую катушку, потом – чудодейственную воду, которую надо было то пить, то не пить… В какой-то момент Горшков, видя муки жены, спросил себя: «Боже мой, что я делаю?! Зачем пытаюсь продлить все эти мучения?! Ей такая жизнь не нужна!» Но все равно, все равно – появлялись какие-то новые знахари, появлялась новая надежда, что они-то… А 16 мая 1986 г. Людмилы Пахомовой не стало. На гражданскую панихиду в ЦСКА пришло столько людей, что руководителю Спорткомитета СССР Павлову и главе Олимпийского комитета Смирнову, которые тоже приехали попрощаться, пришлось два часа стоять на улице. Когда «Королеву льда» везли хоронить на Ваганьковское кладбище, перекрыли улицы…
Это был прекрасный дуэт: потрясающее обаяние, энергия и задор партнерши – и благородная сдержанность элегантного партнера… Легендарное танго «Кумпарсита» – это они, и это останется навсегда, как «Поехали!» Юрия Гагарина, «Yesterday» Пола Маккартни или «Умирающий лебедь» Майи Плисецкой… Вообще Пахомова и Горшков были одной из самых блестящих пар в Советском Союзе… Это они сделали из танцев на льду нечто такое, что уж никак невозможно было не включить в программу Олимпийских игр. Это они стали первыми олимпийскими чемпионами по танцам… И первой из народных любимцев 1970-х гг. ушла из жизни очаровательная Мила… Первыми уходят самые любимые, самые обожаемые…
Данный текст является ознакомительным фрагментом.