13. СУДИЛИЩЕ
13. СУДИЛИЩЕ
Арестовав Тирадентиса, вице-король Луис де Васконселос немедленно направил депешу губернатору Минаса виконту де Барбасена.
Через несколько дней в Рио-де-Жанейро солдаты вице-короля арестовали также мастера Домингоса, полковника Силверио, Мануэла Жоакина де Са Пинто, Франсиско Шавьера и многих из тех, к кому в последние дни заходил Тирадентис, с кем он беседовал, кто оказывал ему какую-либо поддержку и помощь. Задержанных отправляли в тюрьмы на острове Кобрас и на остров Виллегайнон.
Между тем в Вила-Рике, где еще ничего не знали о судьбе Тирадентиса, среди заговорщиков продолжала царить паника, усилившаяся после распространившегося слуха, что планы организации заговора каким-то образом попали в руки губернатору виконту де Варбасена. Некоторые из заговорщиков стали убеждать Гонзагу добиться свидания с губернатором и, раскрыв всю правду, попросить прощения. Но против такого шага выступила жена Алваренги Пейшото, которая, пристыдив заговорщиков, заявила, что сама она предпочитает умереть, чем стать свидетельницей позора и капитуляции перед поработителями. Пожалуй, единственным человеком, проявившим твердость духа, оказался викарий Карлос Корреа. Он послал из своего местечка записку к Алваренге Пейшото и подполковнику Франсиско де Паула, требуя решительных действий, невзирая на то, что планы заговорщиков известны губернатору. В этой записке Карлос Корреа писал: «Будет лучше, будет гораздо лучше умереть со шпагой в руке, чем быть раздавленным, как букашка, в пыли». Однако совету викария никто не последовал.
Несмотря на договоренность, существовавшую между заговорщиками, в случае провала ничего не говорить, большинство решило при аресте взвалить всю вину на Тирадентиса. В этой нервозной обстановке спокойнее всех выглядел Гонзага. Он заявил, что не считает себя виновным в преступлении, так как не совершил никаких противозаконных действий. Теоретические изыскания в области юриспруденции, утверждал Гонзага, не могут служить мотивом для преследований. Как мы уже говорили, викарий Карлос Корреа предложил подполковнику Франсиско де Паула начать действовать, чтобы не умереть «раздавленным. как букашка, в пыли». Однако бывший «главнокомандующий вооруженных сил» заговорщиков не решился применить оружие для защиты товарищей, а думал лишь о спасении собственной персоны. Нет, он не превратил свой дом в неприступную крепость, не помчался на коне в изгнание, чтобы в одиночестве скорбеть там о загубленном идеале. Он решил идти по дорожке, протоптанной подполковником Базилио де Бритто Мальейро до Лаго и его собратом Памплоной. 17 мая 1789 года подполковник Франсиско де Паула Фрейре де Андраде написал донос на своих товарищей по заговору, в котором обвинял Тирадентиса, Алваренгу, викария Карлоса Корреа, священника Ролима, полковника Домингоса Виейру и других. Донос кончался так: «Вашего превосходительства самый смиренный подданный Франсиско де Паула Фрейре де Андраде».
Прослышав, что многие строчат покаянные письма властям, полковник из Сан-Жоан-дел-Рей Оливейро Лопес решил также написать маленький доносик и направил Барбасене письмо, сообщая, что одним из заговорщиков является полковник Силверио дос Рейс.
17 мая, в тот день, когда подполковник Франсиско де Паула писал свой донос губернатору, виконт де Барбасена вызвал полковника Франсиско Антонио Рабело, отдав приказ арестовать ряд людей, упомянутых в полученных доносах. Кроме того, Барбасена приказал патрулировать все выезды из Вила-Рики и вести тщательное наблюдение за улицами.
Проболтался ли полковник о расположении Барбасены, или кто-то подслушал разговор – неизвестно. Однако ночью, еще до того, как полковник Франсиско Антонио Рабело отправился с солдатами выполнять приказ губернатора, какой-то человек, закутанный в плащ, в шляпе, надвинутой на глаза, пробирался темными улицами Вила-Рики, стучась именно в те дома, которые принадлежали заговорщикам. Когда незнакомцу открывали дверь, он вполголоса давал совет немедленно уничтожать все документы, связанные с заговором, и, если возможно, не теряя времени, бежать из города, так как над заговорщиками нависла угроза ареста. Убеждая в необходимости покинуть Вила-Рику, таинственный незнакомец сообщал всем об аресте Тирадентиса.
Тем не менее на следующее утро в Вила-Рике не наблюдалось никакого волнения. Внешне жизнь в столице капитании шла прежним размеренным ритмом, если не считать того, что время от времени по улицам проезжали вооруженные солдаты.
22 мая в доме Клаудио Мануэла да Коста собрались несколько заговорщиков, в том числе Гонзага. Когда Гонзагу спросили, как быть дальше, поэт посоветовал сохранять спокойствие и не волноваться. «Сам же я, – сказал Гонзага, – сейчас же, вернувшись домой, прежде чем лечь спать, уделю некоторое время сочинению стихов». Однако спокойствие Гонзаги не передалось его друзьям, и все разошлись, как и собрались, очень встревоженными.
Холодным туманным утром горожане, проснувшись, увидели дом Гонзаги окруженным военными под командованием полковника Франсиско Антонио Рабело С быстротой молнии по городу разнеслась весть об аресте поэта.
Полковник подошел вместе с солдатами к двери дома Гонзаги, когда еще не рассвело. Постучал один раз, второй, третий, с небольшими интервалами. Гонзага, видимо, еще не ложился спать и слышал стук в дверь, но открыл не сразу, а когда, наконец, решился, увидел перед собой фигуру военного.
– Господин судья, – сказал полковник, войдя в дом, – вы арестованы по приказу виконта де Барбасена.
У Гонзаги закружилась голова, и он сел на лавку.
Полковник огдал приказ солдатам занять дом Гонзаги, но ничего в нем не трогать. Затем велел поэту следовать за ним, предварительно взяв с собой вещи, которые могут потребоваться Гонзаге в тюрьме, а также деньги.
Гонзагу вывели из дому, связали руки и конец веревки приторочили к седлу лошади, на которой сидел солдат.
– Пошел! – приказал полковник. И необычная процессия медленно двинулась в путь по направлению в Рио-де-Жанейро.
Впереди солдат на лошади, а сзади на веревке брел со связанными руками поэт Томас Антонио Гонзага.
После ареста Гонзаги наступила очередь кума Тирадентиса полковника Домингоса Виейры. В то время ему перевалило за шестьдесят пять лет, и он почти не мог двигаться из-за сильных ревматических болей.
Примерно одновременно с Домингосом сержант-мор Васконселос, личный враг Клаудио Мануэла да Коста, арестовал поэта, лежавшего больным в постели. Отправив Клаудио за решетку, сержант-мор тщательно обыскал дом и присвоил все найденное в нем золото. Затем сержант-мор направил своих подручных за город, где находилась семья Клаудио, и они, выполняя приказ сержанта-мора, убили многих родственников поэта и захватили большое количество золота, собранного для нужд заговорщиков.
В камерах Вила-Рики заключенных подвергали пыткам и другим варварским методам допроса, вырывая нужные властям показания. Барбасена проявлял необычайную активность и 12 июля издал указ о создании следственной комиссии. Она немедленно принялась за дело. Всего в Вила-Рике арестовали сначала тридцать два человека.
После первого допроса поэта Клаудио пытками довели до такого состояния, что он покончил с собой, повесившись в камере.
Власти стремились собрать как можно больше улик, подтверждающих вину заговорщиков. В конце мая солдаты произвели налет на аптеку, около моста Росарио, принадлежавшую Тирадентису. Тщательно обыскав помещение, они конфисковали много книг, в основном медицинского содержания.
Перед лицом опасности сразу же раскрылись сильные и слабые стороны заговорщиков. Трусами оказались подполковник Франсиско де Паула, полковник Оливейра Лопес и старый кум Тирадентиса, который, уже находясь в тюремной камере, также написал донос на товарищей. Хорошо держался полковник Алваренга Пейшото. Из тюрьмы он посылал бодрые письма и стихотворения, посвященные жене. Поэт Клаудио предпочел гибель смирению перед врагами.
Но наибольшую твердость духа и стойкость характера, образец гражданского мужества и пример не только своим товарищам по несчастью, но и многим грядущим поколениям бразильцев показывал вдохновитель заговорщиков прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер по прозвищу Тирадентис.
Находясь в мрачном каземате тюрьмы на острове Кобрас, Тирадентис размышлял о судьбе товарищей, о народе Бразилии, о будущем, которое ожидает землю его многострадальной родины. И еще его мучила одна мысль: кто же оказался предателем, в ком он мог так жестоко ошибиться? Тирадентис неоднократно задавал этот вопрос тюремщикам, но они лишь хохотали в ответ и ничего не говорили. Однако в один из дней, когда караульный принес похлебку и Тирадентис снова, в который уже раз, спросил, кто донес португальским властям, стражник, запирая дверь, бросил через плечо всего лишь два слова:
– Полковник Силверио.
Тирадентис подозревал это. Он не решался даже мысленно бросить упрек, не то что обвинение кому-либо из единомышленников в Вила-Рике или Рио-де-Жанейро. Силверио же Тирадентис не причислял к заговорщикам. Он никогда не доверял этому человеку.
Уже потом, во время процесса, раскрылась вся подлость действий Силверио дос Рейс. Мысль о доносе возникла у Силверио в тот самый момент, когда он услышал от сержанта-мора Луиса Вас де Толедо Пицы про существующий заговор. Поговорив затем с Тирадентисом, Силверио, не останавливаясь, проследовал в Вила-Рику и направился прямо во дворец к Барбасене. Силверио рассчитывал использовать в своих целях секрет заговорщиков и ценой доноса заслужить расположение и также освободиться от долга королевской казне.
Барбасена послал Силверио с письмом к вице-королю в Рио-де-Жанейро, и после этого доносчик регулярно поставлял сведения о Тирадентисе Луису де Васконселос. Священник Ногейра де Лима, выполнив поручение Тирадентиса и выходя от Силверио, столкнулся в дверях дома с сыном мастера Пауло Лоуренсо, который затем рассказал Силверио, где живет священник Ногейра де Лима. Силверио немедленно помчался с доносом к вице-королю. Мы знаем, как развивались дальнейшие события. Не желая сразу раскрывать карты, вице-король решил запутать следы и, арестовывая всех лиц, с которыми встречался Тирадентис, приказал задержать и Силверио. Однако это было сделано только для виду, и надежды Силверио получить королевское вознаграждение за предательство полностью оправдались.
Расследование по делу заговорщиков велось одновременно в Минасе и Рио-де-Жанейро. Причем в столице вице-королевства по приказу Луиса де Васконселос еще за три дня до ареста Тирадентиса уже назначили писца и судью для ведения предстоящего процесса. Но на первом этапе основное расследование велось в Вила-Рике. Волна террора и насилия прокатилась по всей территории Минаса. Аресты производились по любому доносу; дома, фазенды подвергались бесчисленным обыскам. Солдаты врывались в квартиры и от имени властей шарили по комодам в поисках ценных предметов. Награбленное отбирали потом офицеры, но никогда ничего не попадало в казну. Конфисковывались рабы и даже одежда. Время от времени по дороге из Вила-Рики в Рио солдаты вели группы арестованных.
Вице-король, недовольный действиями Барбасены, метал громы и молнии. Луис де Васконселос хотел закончить подготовку к процессу как можно быстрее, а его племянник отправлял из Вила-Рики новых и новых арестованных, предварительно подолгу занимаясь снятием допросов в казематах столицы капитании Минас. Подготовка процесса вызвала столкновение различных интересов. Судьи, назначенные для ведения процесса Тирадентиса, делали попытки оправдать замешанных в заговоре коллег, с которыми вместе когда-то учились в университете Португалии. Личные же враги заговорщиков спешили воспользоваться создавшимся положением и отомстить за все неприятности, причиненные им кем-либо из арестованных. Приближенные Барбасены выбирали себе жертвы.
Как мы уже говорили, некоторые из заговорщиков, очутившись в тяжелом положении, не проявили должной твердости духа и оказались не на высоте положения. Так, например, бывший студент университета в Коимбре, Домингос Видал Барбоза, племянник полковника Оливейро Лопеса, во время предварительного допроса в Вила-Рике струсил и пытался свалить всю вину на Алвареса Масиела. Он рассказал о встречах Жозе Жоакина да Майя с Томасом Джефферсоном и от себя приплел, что Жозе Жоакин да Майя намеревался еще раз встретиться с американским консулом. Узнав из допроса Домингоса Видала Барбозы о встрече в Ниме, Барбасена очень серьезно отнесся к такому сообщению и 30 июня 1789 года потребовал от судьи в Вила-Рике еще раз детально допросить Домингоса Видала Барбозу и выяснить все подробности контактов бразильских студентов в Португалии с представителями иностранных держав.
Вице-король получил несколько доносов из Вила-Рики, в которых обвинялся не кто иной, как сам виконт де Барбасена. Правда, ему не приписывали участия в заговоре, а вменяли в вину якобы мягкое отношение к некоторым арестованным, например, к подполковнику Франсиско де Паула, Алваресу Масиелу, сержанту-мору Толедо Пице и к Гонзаге.
Военным помощником Барбасены являлся подполковник Жоан Карлос Ферран, дядя невесты Гонзаги Марии Доротеи. Анонимный доносчик из Вила-Рики утверждал, что Барбасена, уступая просьбе Феррана, не собирается арестовывать Гонзагу. Однако к тому времени, когда донос пришел к вице-королю, Гонзагу не только арестовали, но и доставили в Рио-де-Жанейро.
В свою очередь, Барбасена пребывал в чрезвычайно скверном настроении, считая себя обойденным. Он рассчитывал быть центральной фигурой на процессе Тирадентиса, поскольку, по его словам, основная заслуга в раскрытии заговора принадлежала ему, Барбасене. Желая нейтрализовать возможные действия губернатора Минаса, вице-король направил несколько подразделений из Рио в Вила-Рику, Сан-Жоан-дел-Рей и Игрежа-Нова Верные же Барбасене войска перевели из Вила-Рики в Рио. Таким образом, губернатор Минаса теперь все время находился под наблюдением войск, присланных из Рио и непосредственно подчиненных вице-королю, а не губернатору.
22 мая 1789 года в крепости на острове Кобрас Тирадентиса подвергли первому допросу. После того как судья Жозе Педро Машадо Коэльо Торрес и писец Марселино Перейра Клетто исполнили все формальности, они велели ответить Тирадентису, знает ли он, за что был подвергнут аресту. Тирадентис в то время принял решение полностью отрицать существование заговора и поэтому ответил, что не знает мотивов, по которым его бросили в темницу.
Сразу же после первого допроса власти начали конфискацию всего имущества, принадлежащего Тирадентису. Из списков конфискованных вещей, подшитых к делу процесса, видно усердие судебных чиновников, не забывших конфисковать в пользу государственной казны все до единого предмета из имущества Тирадентиса.
27 мая судебные власти учинили второй допрос Тирадентису. На этом этапе Тирадентис, видимо, еще надеялся спасти революцию. Он не знал о многочисленных арестах, произведенных в Вила-Рике, Рио-де-Жанейро и других городах. Он не знал, что многие свидетели, многие арестованные заговорщики наперебой старались всю вину взвалить на Тирадентиса.
30 мая состоялся третий допрос. Как и во время предыдущих допросов, Тирадентис продолжал категорически отрицать сам факт подготовки заговора, и лишь 18 января 1790 года, когда после полугодового перерыва состоялся четвертый допрос Тнрадентиса, прапорщик дал другие показания, признавшись, что он действительно готовил заговор, добавив, что отрицал это во время первых трех допросов не из-за стремления уйти от ответственности, а не желая причинять кому-либо страдания. И через несколько дней, во время пятого допроса, так и не назвав ничьих фамилий, Тирадентис подчеркнул, что только он несет ответственность за подготовку заговора и никто другой в этом не виновен.
Отведя арестованного в камеру после пятого допроса, ни тюремщики, ни судьи больше года не входили в каменный мешок, куда заточили Тирадентиса. Судьи работали не спеша, желая произвести как можно более сильное впечатление на население вице-королевства. При чтении протоколов допроса арестованных сразу же бросается в глаза, что роль центрального обвиняемого с самого начала отводилась Тирадентису. После того как все документы следствия переслали в Лиссабон, королева Мария, прочитав их, убедилась, что без Тирадентиса не было бы заговора.
9 июня 1790 года в Бразилию прибыл новый вице-король принц Резенде. Специальным приказом королевы ему поручалось заняться процессом заговорщиков из Вила-Рики. К моменту приезда нового вице-короля расследование уже закончилось, но потом почти полгода ожидали письма от королевы Марии и приезда судьи, специально назначенного властями португальской короны для ведения процесса. После долгого перерыва с Тирадентиса опять начали снимать показания. Всего ему было учинено одиннадцать допросов. Последний из них состоялся 15 июля 1791 года. Во время последнего допроса Тирадентис решительно заявил, что он является единственным лицом, на кого падает ответственность за организацию предполагавшегося переворота. «Никто, – говорил Тирадентис, – без моего ведома и согласия не предпринимал никаких действий».
Данный текст является ознакомительным фрагментом.