6. НАЧАЛО БОЛЬШОГО ПУТИ

6. НАЧАЛО БОЛЬШОГО ПУТИ

Безусловно, в Рио-де-Жанейро уже знали о последних изменениях, произошедших в Вила-Рике, – о смене губернатора и передаче власти новому губернатору Луису Антонио Фуртадо де Мендонса, виконту де Барбасена. Торжественная церемония передачи власти состоялась 11 июня 1788 года. В Вила-Рике распространялись слухи о каких-то инструкциях, привезенных Барбасеной из Португалии. Подробности не были известны, но поговаривали о предстоящем вскоре введении новых драконовских мер и о наказаниях, которые Барбасена собирается применить ко всем должникам королевской казны. Поговаривали об увеличении числа сборщиков налогов, об установлении более строгого контроля на алмазных россыпях и шахтах по добыче золота. Но большинство не верило и отвергало даже самое мысль о возможности объявления еще одной деррамы, считая подобную меру абсурдной и выполнение ее делом нереальным, принимая во внимание катастрофическое положение, сложившееся к тому времени в экономике капитании. Однако вскоре самые мрачные предсказания пессимистов полностью подтвердились. Через несколько дней после официального вступления на пост губернатора Барбасена официально сообщил о предстоящем объявлении в капитании новой деррамы. В конце июня виконт Барбасена приказал созвать финансовый совет капитании, на который велел явиться также интенданту Вила-Рики и интендантам трех других городов капитании. Собрав чиновников, он выразил всем присутствующим недовольство португальского двора положением дел в капитании.

– Я имею инструкции от ее величества королевы донны Марии Первой помочь вам устранить все недостатки, допущенные в последние годы. Королевская казна, – подчеркнул он, – будет вознаграждена за убытки, нанесенные ей, и ни в коем случае местные власти капитанни не должны допускать увеличения уже существующего долга. Что же касается сумм, числящихся за капитанией и недополученных за последнее время, то для их покрытия необходимо объявить новую дерраму. Я имею полномочия объявить дерраму в любое время, выбранное по моему усмотрению. Вероятно, я сделаю это, как только ознакомлюсь с общим положением дел в капитании. А пока все власти должны прилежно работать и доказать своим усердием верность португальской короне и ее величеству королеве донне Марии Первой.

Подробности совещания у Барбасены стали немедленно известны в Вила-Рике, через несколько дней распространились по всей капитании, потом докатились до Рио, Баии, Сан-Пауло. Многие владельцы шахт стали срочно продавать свои участки, стремясь во что бы то ни стало вырваться за пределы капитании Минас. Правда, большинство населения Минаса составляли люди неимущие, живущие в такой нищете, что никакая деррама не могла уже ухудшить их положение. В любом случае они были не в состоянии платить каких-либо налогов, не говоря уже о погашении недоимок за прошедшие годы. Однако косвенно финансовые мероприятия нового губернатора задевали и их: закрывались шахты, прииски, народ лишался последних источников существования и надежды на какое-то изменение своего ужасного положения.

Вот почему, когда Масиел приехал в Минас и добрался до Вила-Рики, то он нашел все население капитании в большой тревоге. Масиел пришел к выводу, что Тирадентис прав и обстановка действительно чревата взрывом, который может произойти в любой момент при первом же удобном случае.

По правде говоря, с нашей точки зрения, столица капитании Минас Вила-Рика была в то время довольно заштатным городком, и не удивителен тот интерес, с которым встретили известие о приезде из Европы вилариканца, закончившего курс обучения в португальском университете. К тому же Масиел был родственником одного из самых богатых и уважаемых людей капитании. Двери лучших домов высшего общества Вила-Рики были открыты для Алвареса Масиела. Не прошло и нескольких дней, как Алварес Масиел возобновил знакомства со всеми власть имущими в столице капитании и очень быстро убедился, что его идеи и взгляды разделяются почти всеми. Даже сам подполковник Франсиско де Паула Фрейре де Андраде и тот не высказывал недовольства, слушая крамольные речи своего родственника. Однако о самых сокровенных своих планах – о борьбе против португальского господства Масиел не говорил никому, с нетерпением ожидая возвращения Тирадентиса.

Между тем прапорщик, покинувший Рио около двух недель назад, не успел проехать еще и половины пути до Вила-Рики. Почти в каждой фазенде, расположенной у дороги Рио-де-Жанейро – Вила-Рика, Тирадентис имел друзей, знакомых, просто приятелей. В каждом доме Тирадентиса встречали как желанного гостя. Внимательный и чуткий собеседник, Тирадентис во время этой поездки интересовался мельчайшими деталями жизни бразильских крестьян, фазендейрос, рабочих рудников, как бы прощупывая настроения людей, с которыми беседовал, осторожно выясняя их отношение к властям, выявляя единомышленников. Недалеко от фазенды Бордо-до-Кампо Тирадентиса нагнал Педро Жозе де Араужо Салданьа, направлявшийся в Вила-Рику, куда его назначили судьей по приказу вице-короля. Чиновник ехал, сопровождаемый тремя драгунами, в обязанности которых входила охрана высокопоставленного лица от возможных покушений бандитов. Они заметили Тирадентиса метров за триста. Салданьа на всякий случай послал к нему двух драгунов.

– Куда держишь путь, милый человек? – спросил один из них с отличительными знаками сержанта.

– В Вила-Рику, друг мой, в Вила-Рику, – ответил Тирадентис и внимательно посмотрел на драгуна. Заметив некоторую небрежность в форме, Тирадентис хотел сделать драгуну замечание, но потом вспомнил, что сам-то путешествует в штатском и находится пускай в просроченном, но все же в отпуске.

– Эх! – произнес он. – Хорошо, что я сейчас не на службе, а то бы сделал тебе замечание за неаккуратность. А вы куда путь держите?

Удавленный сержант, почувствовав, что Тирадентис имеет право задавать ему вопросы, вытянулся в седле и четко ответил:

– Мы сопровождаем господина оувидора из Рио-де-Жанейро в Вила-Рику.

– А что, – поинтересовался Тирадентис, – разве в Вила-Рику назначен новый судья? Ведь там же был господин Гонзага. Правда, я несколько месяцев как выехал из Вила-Рики и, видимо, не знаю последних новостей.

Сержант оказался словоохотливым:

– Господин оувидор Томас Антонио Гонзага получил назначение в Баию, а вместо него едет господин Педро Жозе де Араужо Салданьа.

Тирадентис с любопытством оглянулся на медленно пpиближавшегося судью и сказал:

– Поедемте вместе хотя бы до Бордо-до-Кампо. Все будет веселей, и, может быть, я услышу последние новост из Рио.

Салданьа подъехал и вопросительно посмотрел на сержанта ожидая, что тот представит ему нового попутчика. Желая выручить драгуна из неловкого положения, Тирадентис снял шляпу и учтиво поклонился:

– Господин оувидор, я прапорщик Жоакин Жозе да Силва Шавьер. Возвращаюсь в Вила-Рику из отпуска, предоставленного мне его превосходительством господином губернатором. Сочту за честь совершить с вами вместе хотя бы часть путешествия до Бордо-до-Кампо.

– А почему не до самой Вила-Рики? – благодушно спросил судья.

– Вероятно, я задержусь в Бордо-до-Кампо, где живет мой друг полковник Жозе Айрес Гомес.

– А далеко до этой, как вы назвали, Бордо-до-Кампо?

– Нет, отсюда осталось примерно легуа десять-двенадцать.

– Ну вот и хорошо, – обрадовался судья. – Там мы и переночуем, если, конечно, на этой фазенде есть где переночевать и не слишком грязно.

Тирадентис даже обиделся за своего друга, зная к тому же, сколь далека от идеала чистота комнат в домах самых богатых людей Рио-де-Жанейро.

Правда, у Тирадентиса были другие планы: он намеревался до Бордо-до-Кампо сделать еще две остановки на фазендах, находившихся недалеко от земель полковника Жозе Айреса Гомеса. Но сейчас уже было неудобно отставать от неожиданных попутчиков, к тому же Тирадентис очень хотел выяснить настроения нового судьи Вила-Рики, его взгляды на положение в капитании и вообще на жизнь вице-королевства. Правда, Салданьа оказался очень неразговорчивым собеседником и вытянуть из него что-нибудь было довольно трудно. Однако в конце концов Тирадентис понял, что новый судья относится с большим предубеждением к своему предшественнику и считает все действия его на посту оувидора Вила-Рики если не ошибочными, то по крайней мере недостаточно решительными для поддержания порядка в столице капитании.

Деревянная статуя в Конгоньас-до-Кампо работы Алеижадиньо.

Старый трактир в Трес Коррегос, известный под названием «Остановка Тирадентиса». Район Терезополиса.

Рабы несут хозяина в походном гамаке.

Бывшее здание монетного двора в Оуро-Прето.

Дом, принадлежавший Пауло Фрейре де Андраде в Оуро-Прето.

(Фото автора.)

Сохранившийся в Оуро-Прето дом участника заговора падре Корреа.

– Конечно, конечно, – бурчал Салданьа, трясясь в седле, – Гонзага человек образованный, поэт, но зачем же занимать судейскую должность, если не имеешь к этому никакого призвания. Уж я-то наведу порядок не только в Вила-Рике, но и во всей капитании. Безусловно, после деррамы все убедятся, что Педро Жозе де Араужо Салданьа не боится трудностей.

Тирадентис, пропустивший было мимо ушей разглагольствования судьи, услышав замечание Салданьи о предстоящем объявлении деррамы, переспросил:

– Прошу извинить меня, господин оувидор, вы что-то сказали о дерраме. Разве действительно уже есть приказ из Лиссабона?

Салданьа подозрительно посмотрел на Тирадентиса.

– Вы как будто живете совершенно в другом мире, молодой человек, – нравоучительно произнес он, оттопырив нижнюю губу. – О скором объявлении деррамы в капитании Минас говорят уже во всем вице-королевстве, так что, – неуклюже пошутил он, – не задерживайтесь долго в дороге, а быстрей возвращайтесь домой и вместе со своей женой подсчитывайте, сколько арроб золота вы задолжали казне ее величества. А если не вернете, тогда, несмотря на наше знакомство, мне придется надеть свою мантию, шапочку и разговаривать с вами не языком попутчика, а языком закона.

Тирадентис задумался: «Что ж, тем хуже для Португалии». Он еще не мог себе отчетливо представить, но интуитивно чувствовал, что подтверждение новости, услышанной ранее о г Масиела, по всей вероятности, будет иметь чрезвычайно важное значение для всех его планов.

К вечеру маленькая кавалькада подъехала к фазенде Жозе Айреса Гомеса. Тирадентис давно не видел полковника, и встретились приятели очень тепло. На другое утро Салданьа, сопровождаемый драгунами, двинулся дальше, а Тирадентис, как и хотел, остался на несколько дней в Бордо-до-Кампо. Весть о его приезде быстро разнеслась по всей округе. В первые дни к Тирадентису приходило с самого раннего утра до поздней ночи так много пациентов, что он не имел ни одной свободной минуты и никак не мог выбрать время для спокойного и серьезного разговора с полковником. Только на четвертый или пятый день прекратился поток посетителей к маленькой хижине, предоставленной полковником Жозе Айресом Гомесом в распоряжение Тирадентиса.

Сидя за столом в комнате, где когда-то они втроем встречали рождество, Тирадентис, покачиваясь в плетеном кресле, расспрашивал полковника о всех последних новостях в жизни приятеля.

– Какие у меня могут быть новости? – пожимал плечами полковник. – Разве только в этом году лучший урожай кукурузы, чем в прошлом, да недавно сбежали два раба, за которых в свое время я заплатил довольно большую сумму. Но сейчас столько беглых рабов гуляет на свободе, что и думать нечего о возвращении сбежавшего имущества. Вот, может быть, новый губернатор виконт де Барбасена наведет порядок в капитании и кое-что изменится в лучшую сторону.

Тирадентис скептически поморщился.

– Какой толк может быть от португальских властей? – сказал он и испытующе посмотрел на собеседника. – Кстати, а как народ принял нового губернатора? Как он к нему относится?

– Я был в Вила-Рике не так давно и разговаривал с подполковником Франсиско де Паула. Он, правда, не совсем в восторге, но, ты же знаешь его, подполковнику трудно угодить, он ко всему предъявляет повышенные требования и только, вероятно, самому себе делает некоторое снисхождение, прощая многие недостатки. Безусловно, Гонзага, тот не очень доволен переменой власти, особенно когда узнает о приезде нового оувидора в Вила-Рику. А так, мне кажется, губернатора приняли тепло, и все надеются, что он станет хорошим губернатором, по крайней мере не хуже старого.

– Вначале все кажутся ангелами, а потом показывают свои когти. Вам, конечно, уже известно, какие новые инструкции привез виконт де Барбасена из Португалии. Не понимаю, как можно видеть в них что-либо хорошее.

– О каких инструкциях ты говоришь?

– Я имею в виду дерраму.

– Дерраму?! Но ведь несколько лет назад мы имели одну дерраму. Вторую невозможно выдержать. Это понимают все, кто хоть сколько-нибудь знаком с положением дел в нашей капитании.

– Тем не менее я с полной ответственностью сообщаю вам эту новость, которую мне за несколько часов до приезда сюда передал новый судья господин Педро Жозе де Араужо Салданьа.

– Не может быть! – всплеснул руками полковник. – Если это правда, то немедленно продаю фазенду, и духу моего не будет здесь, в Минасе.

– Вряд ли это удастся вам, полковник. Или вы надеетесь найти какого-нибудь покупателя, который, зная о предстоящей дерраме, согласится обзаводиться имуществом? В лучшем случае это может быть только какой-нибудь португальский чиновник, которому нечего бояться распоряжений, отдаваемых его соотечественниками. Что же касается бразильцев, коренных жителей нашей капитании, то, я ручаюсь, ими владеет сейчас одна мысль: убраться за пределы Минаса.

Расстроенный полковник не нашелся что ответить на аргументы Тирадентиса. Услышав о дерраме, он как-то сразу осунулся и, казалось, даже постарел на несколько лет.

– Безусловно, – продолжал Тирадентис, – продолжать жить в такой обстановке невозможно. Нужно действовать, и действовать немедленно. Это понимают многие лучшие люди капитании, которые страдают, видя бедствия родины. Притом разве Португалия настолько сильна, что сможет справиться со всеми нами, если мы выступим против нее?

Жозе Айрес Гомес испуганно взглянул на Тирадентиса.

– Я прошу тебя не произносить таких речей в моем доме. Не будем говорить о каких-то действиях против португальских властей. Португалия сильна, невозможно освободиться от ее владычества, нельзя избежать, чтобы кто-нибудь нами да не правил. Причем вряд ли станет лучше без людей, которые сейчас управляют вице-королевством. Ты же знаешь, есть пословица: «Хорошо там, где нас нет».

Тирадентис вздохнул.

– Мне кажется, вы преувеличиваете силу и мощь метрополии, дорогой полковник. Если мы начнем борьбу, то не будем одиноки, нас поддержат гораздо более могущественные силы, чем имеются в распоряжении у Португалии.

– Кого ты имеешь в виду?

– Хотя бы Англию, Францию и Соединенные Штаты. Полковник махнул рукой.

– Какая там Англия и Франция! Они даже не знают о существовании какой-то там Бразилии. Скажи пожалуйста, многих французов или англичан ты видел за всю свою жизнь на нашей земле? Я, например, не могу похвастаться, чтобы видел хотя бы одного, даже самого захудалого француза.

– И я тоже не видел, – признался Тирадентис. – Но есть люди, которые не только видели, но и говорили с выдающимися людьми этих государств, в частности с одним из известных деятелей Английской Америки, или, как ее сейчас называют, Соединенных Штатов. Говорили не только о погоде, но и обменивались мнениями о положении в Бразилии и возможностях поддержки борьбы нашей за независимость.

– Что же ответил этому таинственному бразильцу этот не менее таинственный американец?

– Подробностей я не знаю, – схитрил Тирадентис, – могу только сказать, что достигнута договоренность о посылке оружия, кораблей и людей в случае борьбы за независимость нашей земли.

Конечно, Тирадентис прихвастнул, рассказывая об обещаниях оказать помощь, но ему уж очень хотелось иметь в лице полковника Жозе Айреса Гомеса единомышленника и завербовать приятеля в лагерь будущих борцов против португальского господства. Однако он не сказал ему ни о замышляемых планах организации восстания, ни о принятом им твердом решении посвятить себя борьбе с колонизаторами. Поздно вечером, когда Тирадентис ушел в свою хижину, Жозе Айрес Гомес еще долго не тушил светильник, шагая по комнате из угла в угол и думая о сказанном Тирадентисом. А потом не мог заснуть, ворочаясь с боку на бок и тяжело вздыхая. Видимо, не москиты были тому причиной, так как полог кровати закрывала прочная тонкая сетка, надежно спасавшая от этих несносных существ.

На рассвете следующего утра Тирадентис попрощался с гостеприимным хозяином и продолжал путешествие, направляясь к Вила-Рике. Получив сообщение о предстоящем объявлении деррамы, Тирадентис решил избегать длительных остановок, горя желанием как можно быстрее добраться до столицы капитании. Однако, подъезжая к фазенде Режистро-Вельо, ему пришлось сделать еще один вынужденный привал, так как, сходя с лошади, он подвернул ногу и растянул сухожилие. Нога распухла, и требовался отдых. Хозяин фазенды, старый друг Тирадентиса, священник Мануэл Родригес да Коста, был очень рад встрече с прапорщиком.

– Заходи, заходи, дорогой друг! Вот уж кого не ожидал встретить! Какими судьбами в наших краях? Или ты бросил военную службу, или прапорщик потерял драгунскую форму? – шутил священник. – Ну что же мы стоим здесь у входа? Проходи, сейчас сядем обедать. В моем доме Тирадентис всегда желанный гость. О, да ты, я вижу, хромаешь! Наш знаменитый лекарь заболел! Может быть, на тебя напали бандиты, твои старые знакомые, которых столько лет преследуешь, нарушая священное писание, гласящее, что в мире всем людям нужно жить, как братьям?

– Нет, отец, это не бандиты. Во всем виноват новый губернатор виконт де Барбасена и его лучшие друзья – вице-король, наша августейшая повелительница королева донна Мария Первая и тому подобные.

Священник в ужасе воздел руки к небу.

– Помилуй, сын мой! О чем ты говоришь?! Как у тебя язык поворачивается произносить такие ужасные вещи?

– Безусловно, что касается моей ноги, то я шучу, в этом королева не виновата. Но если бы португальские власти внимательно отнеслись к моей просьбе, к моему проекту, то мне не пришлось бы возвращаться сейчас в Вила-Рику с пустыми руками и я не сделал бы привал, во время которого оступился и растянул себе ногу. Таким образом, косвенная вина падает на португальских правителей.

– Прошу тебя, замолчи, Тирадентис! Хотя, конечно, нас здесь никто не услышит, но не пристало нам так отзываться о людях, которые ниспосланы нам богом для того, чтобы мы подчинялись им, а они правили нами.

– Вы старше меня, отец. Но я все-таки осмелюсь возразить. Это путешествие заняло у меня больше времени, чем когда-либо. Мне хотелось выяснить настроения народа, посмотреть, как он относится к законам и распоряжениям, очем думает, какие у него планы. Большинство ненавидит португальские власти. Вы же понимаете, что деспотизм их становится невыносимым. Эти португальские правители заботятся только о том, чтобы наполнить свои карманы и карманы своих слуг, а затем уезжают восвояси. Но вы же понимаете, наша страна может быть самостоятельной. И если найти людей и договориться, то мы сможем освободиться от гнета Европы.

– Я тебя не узнаю, Тирадентис, – с еще большим испугом произнес священник. – О подобных вещах нельзя даже идумать. Все равно это ни к чему не приведет. Если хочешь, чтобы я относился к тебе так же, как и раньше, прошу в моем доме никогда не вести таких разговоров. Это противно всем моим убеждениям. Сам ты можешь думать что угодно, но я не хочу быть впутанным в какие-то незаконные махинации.

Тирадентис понял бесполезность продолжения разговора и не стал больше распространяться на тему о борьбе и восстании. Когда они вошли в дом, священник сказал:

– Еще раз прошу тебя, Тирадентис, не заводить со мной разговор на столь опасную тему. Он серьезен и ужасен. Лучше всего никогда не произносить таких речей, а то что-нибудь может с нами приключиться.

На другой день опухоль на ноге немного спала, и Тирадентис, несмотря на уговоры священника остаться еще на денек, тронулся в путь. Ему не терпелось встретиться как можно быстрее с Масиелом и начать действовать.

С наступлением сумерек Тирадентис добрался до Вила-Ри-ки. Накрапывал мелкий дождь, и при свете луны булыжники мостовой блестели, как полированные. Проезжая через мост дос Контос, он в темноте чуть не сшиб стоявшего там какого-то человека, жестикулировавшего и что-то бормотавшего себе под нос. Прапорщик так резко осадил коня, что тот отпрянул в сторону и попал копытами в большую лужу. Брызги долетели до незнакомца и, по всей вероятности, испачкали ему платье, потому что человек вне себя от гнева осыпал нелестными эпитетами и лошадь и всадника. Тирадентис продолжал свой путь, забыв тотчас же об этом незначительном происшествии. Он и не подозревал, что встреченный на мосту человек был не кто иной, как бывший судья Вила-Рики, известный поэт Томас Антонио Гонзага, направлявшийся на встречу со своими друзьями, тоже поэтами, Клаудио Мануэлом да Коста и Алваренгой Пейшото.

Гонзага, Алваренга и Клаудио Мануэл имеют самое непосредственное отношение к нашему повествованию, и поэтому давайте познакомимся с ними поближе.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.