16 января

16 января

В книге Сергея Бурина «Григорий Котовский. Легенда и быль», только что поступившей в продажу, нашел ироничные пассажи в мой адрес. Касаясь темы убийства Котовского, Бурин с высоты своего всезнайства поучает меня: мол, не следует придавать загадочный характер факту отсутствия в литературе, в том числе и в опубликованных воспоминаниях вдовы Котовского Ольги Петровны, имени убийцы ее мужа. «Как делает, скажем, известный белорусский автор Н. Зенькович, в присущем ему детективном стиле рассказывающий, с каким трудом он «установил» имя убийцы».

Менторская манера Бурина объясняется, конечно же, фразой «белорусский автор Н. Зенькович». Да, я белорус и горжусь этим. Но сказать обо мне, что я «белорусский автор», то же самое, что сказать: Сергей Бурин – областной автор. Ведь его книга о Котовском вышла в серии «Человек-легенда», разработанной, судя по выходным данным, смоленским издательством «Русич». А Смоленск, если мне не изменяет память, является административным центром Смоленской области. Тогда, по логике Бурина, и поэт Александр Твардовский – всего лишь областной смоленский поэт, поскольку родился в Смоленской области. Да и Иван Тургенев – всего лишь орловский областной писатель, а Лев Толстой – тульский.

Пусть читатель меня извинит за такие параллели. Конечно, фигуры Твардовского и тем более Толстого и Тургенева несопоставимы со скромным документалистом. Ладно, можно стерпеть и малозначимость белоруса Зеньковича по сравнению со столичной, нет, даже с мировой известностью господина Бурина. Мне не впервой слышать уничижительные реплики насчет географии моего происхождения. А вот как отнестись к оценке моего публицистического стиля, который Бурин назвал почему-то «детективным»? Наверное, книги, в которых нет скучного нанизывания фактов, Бурину представляются «детективами». Если он написал монографию, тогда где ее основательность, научный инструментарий? Элементарные сноски, наконец? Какую мою книгу он имеет в виду: «Тайны кремлевских смертей», вышедшую в 1995 году, или более позднюю «Маршалы и генсеки»? В обеих есть главы о Котовском.

А как относиться к его ернической фразе: «Заглянув во все три Советские энциклопедии и в несколько биографических изданий о Котовском, Зенькович пришел в отчаяние». Ну, зачем же так? Почему вы, господин Бурин, решили, что я пришел в отчаяние? Где у меня об этом сказано? Не надо приписывать мне тех эмоций, которых у меня и в помине не было.

Далее он приводит цитату из моей книги: «Неужели ни в одном печатном источнике так и не фигурирует имя убийцы? – спрашивает он. – Я был уже готов утвердиться в этом мнении, как вдруг совершенно неожиданно в библиотеке ЦК КПСС в одном из запертых на замок шкафов обнаружил пожелтевшую от времени тридцатистраничную брошюру… От недостатка воздуха и солнечного света она почти истлела и буквально расползлась у меня в руках, едва только я извлек ее из хранилища, куда она была заточена, судя по инвентарному номеру и дате на штемпеле, в 1929 году… Сохранился ли чудом еще где-нибудь подобный экземпляр, сказать трудно. Поистине библиографическая редкость!»

Понимаю, что цитировать самого себя – не самое привлекательное занятие. Но цитировал-то Бурин! Что он хотел сказать этой цитатой, не знаю. Наверное, чтобы подтвердить присущий мне «детективный» стиль. Ну и где здесь он его нашел?

Бурин комментирует этот фрагмент так: «Все это, конечно, очень красиво и захватывающе (а главное – лестно для самого автора), однако в таких сложностях не было никакой нужды. Требовалось лишь повнимательнее познакомиться с открытыми фондами библиотек (например, Исторической или Фундаментальной Академии наук), почитать газетные подшивки тех лет – и тогда Н. Зеньковичу стало бы ясно, что фамилию Зайдера никто и не думал скрывать. Так, в сборнике «Путь Котовского», изданном в 1926 году Центральным советом общества бессарабцев, довольно подробно описаны обстоятельства гибели нашего героя со слов следователя одесского губернского суда Егорова, которому было поручено вести дело об убийстве».

Батюшки-светы! Мне, занимавшему во время сбора материалов о Котовском должность заместителя заведующего Идеологическим отделом ЦК КПСС, вместо того чтобы обратиться в спецхран уникальной библиотеки ЦК КПСС, надо было искать сборник, подготовленный Центральным советом общества бессарабцев! Спасибо за совет, уважаемый господин Бурин! Кстати, вдумчивый исследователь, узнав о том, что другой автор обнаружил некий потрясающий документ в закрытых для широкого пользования хранилищах, обязательно обратился бы к этому автору. А господин Бурин поступил по-иному: разгневался, почему я пользуюсь другими источниками, а не теми, которые ему были известны.

Кто стоял за убийством Котовского? Те, кому оно было выгодно. Кто убил Зайдера, стрелявшего в Котовского? Ответ тот же самый. Сын Котовского, Григорий Григорьевич Котовский, с которым я подружился и храню в своем архиве диктофонные записи наших бесед, известный востоковед, доктор наук, считает, что отец погиб в результате интриг, возникших в верхушке военного командования. А затем был убит его убийца Зайдер.

Эту версию, как и другие, я подробно изложил в своей книге. Бурин прямо не утверждает, но пишет, что я будто бы вижу «в устранении Котовского (а затем и Зайдера) некий план, который, мол, был разыгран «как по нотам. Результаты превзошли все ожидания. Что же, был бы спрос, а зайдеры всегда найдутся».

Но это всего лишь одна из версий, рассказанная сыном Котовского и имевшая широкое распространение еще при Горбачеве. Надо не только читать подшивки старых газет, как советует мне Бурин, но и хотя бы просматривать номера новых газет, в которых опровергаются сведения давних лет.

* * *

Вчера в Кемерове «Волга», в которой находился министр экономического развития и торговли Герман Греф в составе кортежа Евгения Примакова, на скорости 120 км в час врезалась в груженный снегом «ЗИЛ». От удара самосвал развернуло, а «Волга» опрокинулась.

Греф получил серьезную черепно-мозговую травму. Госпитализирован в тяжелом состоянии.