Планы и надежды
Планы и надежды
Государственные средства на народное образование отпускались мизерные. А между тем все большее число людей понимало, что пора приступать к массовому просвещению народа. Где же брать деньги на это?
В свое время Н. Г. Чернышевский, выступая за всеобщее бесплатное обучение, называл источник финансирования: обложение населения подоходным налогом на нужды народной школы.
Земства некоторых губерний тоже поднимали этот вопрос. В 1867 году правительство пообещало, что оно займется этой проблемой. Пока власть «думала», передовая общественность использовала каждую возможность для обсуждения и популяризации идеи. На съезде «Общества сельских хозяев» в 1870 году Д. И. Менделеев доказывал, что массовое начальное образование поможет России стать промышленной державой. Знаменитый химик, как и Чернышевский, предлагал учредить специальный наляг для этой цели, который бы платили представители «высших или более образованных классов…».
Мысль, как говорится, носилась в воздухе. Но только 4 сентября 1876 года министр народного просвещения Д. А. Толстой специальным циркуляром предписал директорам народных училищ губерний высказать свое суждение о введении обязательного начального обучения. Предстояло ответить на 34 вопроса. Поступил этот вопросник и в Симбирскую дирекцию народных училищ. Следовало показать картину начального образования в Симбирской губернии, высказать свои соображения о путях его развития.
Директор училищ не стал скрывать истинного положения дел, приукрашивать действительность. Написал, что в губернии лишь 29 из ста мальчиков умеют читать и писать, а среди девочек положение и того хуже: лишь трое из ста знакомы с основами грамотности. Пояснил: «Числа эти выведены не теоретически, а получены в 1876 году из каждой населенной местности». Картина была безотрадной, хотя и не более мрачной, чем в соседних поволжских губерниях.
Министра интересовало, насколько можно увеличить число учащихся в уже существующих классах. Ответ был прямым и честным: «…рассчитывая по два квадратных аршина на каждого ученика, более числа учащихся нельзя поместить». Илья Николаевич охарактеризовал сельские школы: в каждой третьей требовались значительные исправления и приспособления; сорок две находились в наемных крестьянских избах, а восемьдесят все еще помещались в церковных караулках.
На вопрос, можно ли организовать двухсменное обучение, Ульянов ответил, что в Сызранском уезде оно практикуется, но в этом случае приходится иметь помощников учителей, а средств не хватает. Кроме того, в течение двух месяцев — с 20 ноября по 20 января — короткий зимний день не позволяет заниматься в две смены.
Для Ильи Николаевича принципиально важным был вопрос о минимуме знаний, получаемых ребенком за годы учения. Его коллеги — директора народных училищ Самарской и Казанской губерний — полагали, что в основе начального обучения должно быть лишь обучение закону божию, чтению, письму и арифметике. А он считал, что надо знакомить учеников с главными событиями отечественной истории, с географией России; девочек следует обучать рукоделию.
Запрос министерства позволил высказаться еще по одной, давно тревожившей его проблеме. Речь шла об использовании детского труда на фабриках и промыслах. Да, многие дети лишены возможности учиться. Единственный из директоров народных училищ России, он привел конкретные данные о применении детского труда на 15 суконных фабриках Симбирской губернии. Илья Николаевич писал: во многих селах дети работают на фабриках начиная с семи лет круглый год, получая за это от рубля до трех в месяц. Эти примеры были, по существу, обвинительным актом предпринимателям. Он заявил, что необходимо обязать владельцев фабрик иметь для работающих детей школы и содержать их за свой счет.
Как разъяснить народу пользу обязательного обучения? — интересовался министр. Кое-кто полагал, что такую пропаганду следует возложить на духовенство. Иные считали, что достаточно одного царского слова, и свершится то, «что его воля желает». Илья Николаевич полагал, что нет нужды доказывать необходимость и пользу обязательного обучения. Он подчеркнул, что в «настоящее время в Симбирской губернии большая часть крестьянских обществ сознает необходимость грамотности». И добавил: «Так как в Симбирской губернии главный источник содержания на школы заключается в сборе с сельских обществ… то при более значительных пособиях со стороны правительства и земства не встретится препятствий обязательному обучению».
Это было очень существенное замечание — о потребности увеличить правительственные средства на народное образование. Кто-кто, а он-то знал, как тяжело дается крестьянину каждый рубль и как медленно будут расти школы в деревнях России, если уповать только на крестьянские гроши. Необходимость увеличения государственных затрат была ему очевидна.
Не все думали так. Директор народных училищ Самарской губернии предлагал следующее решение проблемы: в устав о воинской повинности ввести «дополнение, что неграмотные, при каких бы то ни было условиях, не могут пользоваться никакими льготами при исполнении воинской повинности и должны, кроме того, нести на себе исполнение этой повинности взамен тех грамотных, на которых пал очередной жребий (идти в рекруты. — Авт.)…». И тогда, мол, крестьянские общества тут же начнут создавать школы, причем «без обременения казны». Без лишних хлопот правительства открылись бы и новые учительские семинарии. Не придется создавать комитеты грамотности, ибо воинские присутствия сами сумеют проверять новобранцев: «…неграмотные, поступившие в военную службу, по истечении незначительного времени делались бы грамотными, поучившись в школах, заведенных при полках». Самарский «просветитель» забывал об одной существенной детали: неграмотных хватало отнюдь не потому, что народ ленился учиться или не понимал необходимости образования. Ведь сплошь и рядом учиться было и негде, и не на что. Да и учить-то подчас было некому.
Илья Николаевич был уверен, что постепенное, по крайней мере в течение четырех пятилетий, введение обязательного обучения возможно только в том случае, если будут увеличены затраты правительства и земства на сельские училища. Он предлагал реальные шаги: централизовать сбор от сельских обществ, все суммы сосредоточить в уездных училищных советах; расходы земства на просвещение сделать из необязательных обязательными. Он мечтал о создании таких начальных училищ, выпускники которых могли бы идти в гимназии, а после и в университеты. Таким образом, полагал он, это способствовало бы росту интеллигенции из низов.
Успех дела Ульянов связывал с улучшением оплаты труда народных учителей: через каждые пять лет надо им прибавлять жалованье — «подобно тому, как это существует для межевых и лесных нижних чинов»; назначить пенсию за 25-летнюю службу. Все эти меры, уверен он, обязательно помогут сдвинуть всеобщее начальное образование с мертвой точки.
Илья Николаевич в отличие от тех, кто надеялся лишь на местные возможности и средства, на самодеятельность уездов и земств, на то, что вопрос как-нибудь со временем сам решится, смотрел в корень, видел реальные возможности, предлагал осуществимые планы. Он был убежден, что нет неодолимых препятствий для того, чтобы уже в ближайшие годы миллионы детей смогли прийти в школы, сесть за парты, познакомиться хотя бы с основами грамотности.
К сожалению, его надеждам не суждено было сбыться в силу многих условий того времени. К тому же вскоре произошли события, резко изменившие привычную жизнь: в 1877 году началась русско-турецкая война.
Она ежедневно напоминала о себе в Симбирске. На Покровскую улицу, недалеко от дома, где жили Ульяновы, в двухэтажное каменное здание губернской земской управы шли с заявлениями о помощи женщины, оставшиеся без кормильцев. В расположенный неподалеку приемный пункт горожане несли для отправки в армию белье, бинты, мыло, табак, свечи, холст, иконки. Многие участвовали в сборе средств для Общества Красного Креста, помогали родственникам мобилизованных солдат. Доктор Иван Сидорович Покровский, например, бесплатно консультировал раненых.
Илья Николаевич возглавил сбор пожертвований среди учителей и учащихся. В иные дни сразу несколько десятков школ вносили деньги в фонд Красного Креста, отправляли подарки солдатам.
Война оказалась тяжелой. Жить стало труднее. Появились новые налоги, выросли цены на продукты. Как на беду, следовали один за другим неурожаи. В Симбирском уезде более двух тысяч человек, в основном семьи мобилизованных солдат, оказались на грани нищеты. Крестьяне ели хлеб с мякиной, целые семьи уходили просить милостыню. И в то же время находились дельцы, наживавшие состояние на поставках армии.
Военное положение сказалось и на народном образовании. Учащихся стало меньше, пять школ в губернии было закрыто.
Накануне нового, 1878 года стало известно, что русские войска вступили в Софию при общем ликовании болгар.
Радостно и торжественно отмечали симбиряне подписание условий о перемирии с представителями Османской империи. Наконец был заключен мир в Сан-Стефано.
Стали возвращаться фронтовики. 19 июля прибыл пароходом первый эшелон расквартированного в Симбирске пехотного полка. Ульяновы радовались, что славяне с помощью русских войск сбросили наконец-то чужеземное иго; гордились тем, что Илья Николаевич участвовал во всенародном движении в поддержку славянских братьев, помогал семьям фронтовиков и был награжден почетным знаком Красного Креста.
…В страну вернулся мир. Снова можно было сосредоточиться на народной школе.
Илья Николаевич не ограничивал свою деятельность только вопросами педагогического процесса. Он понимал обязанности инспекции, а затем дирекции народных училищ значительно шире. Предметом его постоянных забот были школьные библиотеки и книжные склады, литературные вечера, концерты, спектакли, которые готовились в начальных училищах.
В первые же годы инспекторства были обследованы фонды школьных библиотек. Проверка дала весьма неутешительные результаты: на первый взгляд книг было достаточно, но большая их часть оказалась неинтересной для детей. Да и далеко не все учителя осознавали важность библиотечной работы, умели вести каталоги, знали технику выдачи книг. На все это обратил их внимание инспектор. В его ежегодных отчетах всегда большое место было отведено состоянию училищных библиотек, о них шла речь на съездах учителей.
К школьным библиотекам, книжным складам Ульянов старался — и небезуспешно — привлечь внимание земств. С помощью инспектора был открыт склад книг и учебных пособий при Алатырской уездной земской управе. Затем такие склады открылись еще в нескольких уездах. Через склады можно было своевременно и без лишних затрат снабжать училища необходимыми книгами.
Илья Николаевич считал, что библиотеками при училищах должны пользоваться и взрослые. Ведь училище — единственный, как бы мы сказали сейчас, очаг культуры, очаг просвещения в деревне или в небольшом уездном городе. Значит, его библиотека должна быть доступна всем. Исходя из этого, он и рекомендовал книги в школьные библиотеки. Это русская и зарубежная классика, книги научно-популярные, по сельскому хозяйству, естествознанию, гигиене.
К концу 70-х годов при содействии Ульянова уже было открыто около 400 школьных библиотек.
Чтобы ознакомить будущих учителей с библиотечной работой, при Симбирских педагогических курсах Илья Николаевич создал «Педагогическую библиотеку». Он составил список книг и учебных пособий для нее. Там были книги по истории педагогики, работы Ушинского, Корфа, Водовозова, Семенова, разного рода справочники. Для библиотеки выписывались лучшие научные, педагогические, детские журналы.
Очень важно было с работой учителей, умело распространяющих книги среди крестьян, ознакомить широкие слои населения. И Илья Николаевич использовал для этого местные газеты. Он помог учителю Калашникову подготовить статью для «Симбирской земской газеты» «О препятствиях и средствах школьного влияния на народ», в которой учитель на основании личного опыта рассказывал, как привлечь крестьян в библиотеку, как помочь им выписывать книги из магазинов и книжных складов, как организовать воскресные и праздничные чтения.
Для того чтобы крестьяне имели возможность приобретать книги, Илья Николаевич рекомендует создавать при библиотеках школ и училищ запасные книжные склады. Постоянно в поле зрения Ульянова были и публичные библиотеки и читальни, принадлежавшие земству, городским и сельским обществам. При его содействии начала работать бесплатная библиотека в Курмы-ше, его советами пользовалась сызранская библиотека, открытая в 1878 году по инициативе местной интеллигенции.
Гражданскими настроениями, идеями революционных демократов и передовых русских педагогов была пронизана вся деятельность Ильи Николаевича Ульянова. И далеко не всегда эта деятельность встречала одобрение губернского и ведомственного начальства. Порой она вызывала и явное неудовольствие. Попечитель Казанского учебного округа и симбирский губернатор требовали более внимательно просматривать списки книг для библиотек. Министерство сочло необходимым заменить рекомендуемую Ульяновым книгу Корфа «Наш друг» «какою-либо другою, более полезной и занятной для детей».
Годами приходилось биться над решением некоторых проблем. По-прежнему не двигалось дело с пенсионным обеспечением учителей, их бесплатным лечением. Как и раньше, школа не давала права поступления в гимназию.
Впрочем, правительство разрешило преобразовать некоторые уездные училища в так называемые городские, выпускники которых могли идти в гимназии. Однако денег выделялось мало, городские общества с трудом содержали за свой счет даже обычные начальные школы. Где уж тут создавать более совершенные — значит, и более дорогостоящие! Подчас вроде бы можно было все-таки изыскать деньги, но другая беда: наиболее влиятельные гласные из купцов и дворян, чьи дети имели возможность учиться в гимназиях, выступали против.А иные и просто боялись роста «умственного пролетариата».
Летом 1878 года удалось-таки в Симбирской губернии преобразовать Курмышское уездное училище в двухклассное городское, выпускник которого отныне мог стать гимназистом.
Торжественно открывали новое учебное заведение 7 августа. Илья Николаевич выступил с большой речью. Он сообщил, что вновь открывающееся училище будет давать «больше реальных знаний, а именно: геометрия будет проходиться применительно к жизни, дети будут ознакомлены с природою и ее явлениями; исторические и географические сведения будут сообщены ученикам обширнее, полнее и основательнее… Сверх упомянутых предметов, — говорил он, — по желанию городского общества и на его счет, ученики могут быть в неклассное время обучаемы ремеслам, а для взрослых можно устраивать воскресные и вечерние курсы, в которых преподают учителя этих училищ за особое вознаграждение». Оратор с удовлетворением отметил, что ученики, успешно завершившие курс первых четырех лет (окончившие первый класс. — Авт.) городского училища, могут поступать без экзаменов в первый класс гимназий и реальных училищ. Без экзаменов! Это означало — детям курмышской бедноты путь к среднему и высшему образованию открыт.
Илья Николаевич назвал открытие училища важным событием, «первым актом реформы, полное осуществление которой принадлежит ближайшему будущему». Через два года открылись еще три подобных учебных заведения — Симбирское, Сызранское и Алатырское. Каждое из них было дорого директору, о каждом он неустанно заботился. Но особенно близким было для него Симбирское. Оно считалось лучшим в губернии. Илья Николаевич частенько посещал занятия, знал почти каждого воспитанника, присутствовал на приемных, годовых и выпускных экзаменах, поощрял отличившихся, освобождал бедных от платы за учение. Канцелярия дирекции народных училищ помещалась в одной из комнат училища.
…В январе 1877 года количество инспекторов дирекции было увеличено до трех. Третьим стал Иван Владимирович Ишерский. До переезда в Симбирск он преподавал в Вятской духовной семинарии.
К тому времени уже не работал в дирекции училищ инспектор Зимницкий. Его место занял Владимир Игнатьевич Фармаковский — он был переведен в Поволжье тоже из Вятки.
В августе 1878 года из Казанского учебного округа прислали четвертого инспектора — Алексея Алексеевича Красева. Он был самым молодым из помощников Ильи Николаевича.
С начала 1879 года в штат дирекции ввели пятого инспектора, Сергея Яковлевича Предтеченского. То ли по флегматичности характера, то ли по нездоровью он не проявлял особой энергии и инициативы на новом поприще. И уже в конце 1879/80 учебного года «по прошению» вышел на пенсию.
Вместо него в августе 1880 года был назначен, на этот раз по просьбе самого Ильи Николаевича, Константин Михайлович Аммосов. Он с успехом преподавал в Вятской духовной семинарии. И мог бы сделать там себе карьеру. Однако Аммосов не захотел оставаться в Вятке, где похоронил грудного сына и молодую жену, которую сгубила скоротечная чахотка. Деликатный, мягкий характером, Константин Михайлович прибыл в Симбирск еще не оправившимся от большого горя.
Таким сложился штат Симбирской дирекции народных училищ к началу 80-х годов — самых сложных и трудных в жизни Ульяновых.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.